Читать книгу Пески забвения - Жанузак Турсынбаев - Страница 3

Люди зачастую путают влюбленность

с любовью. Влюбленность – преходяща.

А любовь – одна и на всю жизнь.

Любовь – это способность пожертвовать

самым дорогим – жизнью ради любимого

человека и, в то же время, способность

не принять такой дар от любимого или

любимой.

Косанов А.

Шугла была родом с Аральска. Родители ее были учителями. Она хорошо училась в своей школе. Также она занималась дополнительно танцами и пением. Хороший поставленный ее голос поражал многих, когда она, в кругу друзей и близких, могла петь казахские народные песни. Ее приятный и волнующий голос, захватывал всех ее слушателей и погружал их, в свои потаенные мечты.

Каждый раз, после своего выступления, она, окружаемая истинными почитателями, краснела и убегала, на что ее мама, всегда ценившая ее талант, оправдывалась за ее неуместную стеснительность. Но, конечно же, безудержным ее увлечением все же были танцы. Причем разные. Собираясь, порой, они, со школьными подругами, каждый раз, могли, под музыку виниловых пластинок, в отсутствие, конечно, родителей, пробовать выделывать свои танцевальные па. Никто из подруг не мог превзойти ее в грации.

То время, когда они учились в школе, казалось для них и таких же совсем юных девчат, будто оно остановилось. Им же хотелось, чтобы, как в порыве закруженного вальса, их, в этом чувственном танце Жизни, унесло бы в «море исполнения их желаний, океан любви и счастья».

Так порой, они, собираясь на школьных мероприятиях по празднованию различных торжеств, были зачинателями различных игр и затей. Чтение стихов, песни и непременные танцы, где все участвующие в нем одноклассники, всегда просили на бис выступление Шугла. Учителя, зная все ее способности, все же советовали ей, по окончании школы, поступить в педагогический институт. Ее умение держать себя в обсуждении различных тем на школьных дискуссиях, манера подачи своего довода, такт и выдержка, всегда их импонировала.

Но ее все же, в желании быть ближе к природе, в любви к животным, тянуло к тому, что она хотела стать ветеринарным врачом.

Рассказывая, порой за долгими вечерами, своей подруге Айна различные свои истории, они, в конце своих рассказов, обязательно делились своими мечтами. И только она, всегда слушавшая ее внимательно, искренне желавшая ей успеха везде и всегда, могла давать свои, как казалось ей тогда, мудрые советы.

В желании вместе поступить и закончить один и тот же вуз, она хотела всегда быть с ней рядом. С подругой, которой ей, как казалось, что если бы были бы всегда вместе, то все их мечты сбылись бы…

Десятый класс, как и завершившиеся следом выпускные экзамены, не застал врасплох Шугла. Хорошие отметки, порадовали ее и родителей. Удачно сдав свои вступительные экзамены, она поступила в Алма-атинский зооветеринарный институт. Казалось, что весь мир был с ней, в ее радости. Она, кружа в своих мыслях, словно как в неком танце, вся счастливая, могла смеяться всем вокруг.

По возвращению ее уже домой, родители, сообщив всем своим близким родственникам, новость о поступлении дочери в институт, пригласили их к себе домой. Взрослые люди, похваливая Шугла, желали ей выучиться в хорошего специалиста и добиться новых высот в жизни. Племянники и племянницы, окружив ее, спрашивали о ее первых впечатлениях об Алма-Ате. Предчувствие наступившей взрослой и самостоятельной жизни, жизни, где многое уже придется решать ей одной там, ее волновало. Ее подруги, уже как не те вчерашние девчата, стараясь вести себя по-взрослому, которые также смогли поступить в разные институты, в различных городах, не могли уже находить время, для их встреч. И только раз, сумевши собраться вместе в ее доме, только тогда, они узнали, кто куда поступил. Огорченные вынужденным расставанием, спешно вытирая прослезившие свои глаза, они, искренне желая друг другу успехов и счастья в жизни, обещали держать связь.

Связь, которую на протяжении десяти лет, скрепляла их школьная дружба. Их искренняя дружба, основанная на многих испытаниях, ссор и обидах, которых они сразу забывали, как выпадала первая возможность.

Первый год обучения для Шугла, был сложен. Большой город и спешащие всегда, как в неком муравейнике, люди, не находили у нее места в душе. Ей хотелось домой. Ведомая тоской по дому, она часто могла звонить домой, чтобы услышать их родные сердцу голоса. Расспрашивая маму и папу об их здоровье, она непременно не забывала спросить о своем маленьком брате. Порой, подходивши к телефону он, первым, старался тоже вести себя уже не тем маленьким мальчишкой. Задавая, уже казавшиеся Шугле, он, взрослые вопросы, она замечала все те изменения, которые случились с ее братом. Она радовалась этим приятным изменениям у него и старалась отвечать на его вопросы, как можно серьезно. Но, бывало, когда, чтобы его рассмешить, в попытке желания сгладить свою тоску по нему, она невольно вспоминала, его смешные детские моменты. И тогда, она слышала все тот же его заливной смех, который так ей не хватал и, сейчас, радовал ее сердце.

Первый год учебы пролетел быстро. Закончив ее, она возвратилась в свой родной город. Подросший брат, встречавший ее вместе с папой на железнодорожном вокзале, первый подбежал к ней и обнял крепко. Только подоспевший следом папа, чуть прослезившись, следом также обняв, поцеловал ее в щеку. Долго, не отпуская ее из своих объятий, не показывая выступившие от радости свои слезы, он, поглаживая ее по голове, несвязно что то бормотал.

Уже дома, ее рассказы об учебе и о новом городе, заставляли всех их прислушиваться. Только мама, всегда желавшая, что-то приготовить ей новое и вкусное, убегала на кухню. Возвращаясь уже оттуда, она приносила с собой на своем домашнем халате, все новые и новые ароматы готовившихся блюд.

Как-то раз, возвращаясь с магазина домой, она увидела одного парня, который посреди улицы, наклонившись, гладил лежащего щенка. Щенок лежал и только посматривал на незнакомца своими испуганными глазами, не в силах что-либо сделать. То, как он, наклонившись, проделывал свои действия, для нее показались странными.

– Что случилось со щенком то?– поинтересовавшись, она спросила его.

–Да вот, и сам я не знаю, видать сбили ее машиной что-ли… Может, это случилось, когда она выскочила на дорогу – ответил он ей и даже, не оторвав глаз от щенка в сторону, пробовал успокоить ее своим поглаживанием.

–Бедный щенок, такой маленький…– сказала тихим голосом Шугла.

–Точно. Помрет же, если не показать ветеринару. Эх, бедняга, не могу же я забрать тебя домой. Бедный щенок, тебе бы здесь, у кого-то бы остаться… -все еще нахмуренно, он пристально засматривался на уже начавшего скулить щенка.

–Дайте мне его посмотреть, я ветеринарный врач – ответила Шугла незнакомцу.

И только после ее слов, он, отойдя, посмотрел на нее. Перед глазами стояла молодая и красивая девушка. Тонкое платье прикрывало ее стройную фигуру. Собранные в косы ее волосы, подчеркивали ее итак изящную шею. И только ее тонкие пальцы умело и быстро прощупывавшие щенка, удивили его. Его одолевали некие сомнения, что такая молодая девушка, которая невзначай, посреди дороги встретившаяся, могла оказаться именно тем нужным ему человеком.

–Только не давите на его бок, видать больно там – ответил он, и уже отряхивая свои брюки, стараясь отойти в сторону, сделав шаг назад, начал более внимательно засматриваться на нее.

–Может ей и ребра задели… А где вы живете, может отвезете щенка к себе домой, а я приду завтра и принесу щенку лекарства? – сказав Шугла, бросила неуверенный взгляд на незнакомого собеседника.

–Я бы и забрал бы, но я не местный. Я с аула Акбасты. Ведь добираться долго до нас. Жаль щенка, конечно. Без ухода, точно пропадет. Видно, что вы любите собак… – сказав он, только теперь решился посмотреть в ее глаза.

–Вы что!? Я ей не дам пропасть. Зовут меня Шугла. Я недалеко живу тут. А вас как зовут? – подправив свое платье, взяв щенка в руки, она тоже решила посмотреть ему в глаза.

–А меня зовут Адиль. Да вот приехали мы в райцентр, скоро собираемся домой обратно. Мы это я и старший мой брат. Вы точно врач? Так вы же молоды ведь?– пожалев о своем неуместно заданном вопросе, он неуверенно было опустил свои глаза вниз.

Заметив смущающего и как бы, меж тем, удивленного Адиля, она тихо лишь ответила:

–Я студентка, только окончила первый курс зооветеринарного института. Вы же учитесь где то или работаете?

–М-да, хорошую профессию вы выбрали. Завидую белой завистью. Так и я хотел бы тоже выучиться бы на ветеринара, но хозяйство у нас в ауле большое. Работы непочатый край. Родители и хотели бы, чтобы я выучился, но нужно помогать им в хозяйстве. Как можно, видя, как они, пожилые люди, отдаются работе сполна, я бы оставался в стороне от этих дел?! Вот я сейчас, можно так сказать, этим, как бы, и занят. Приехали с братом в райцентр. Одним словом, пока ему помогаю.

Однозначно буду работать в ауле. Что город?! Вот аул это да! Бескрайняя степь, тысячи животных, ведомые тобой и ждущие от тебя приказов. Ведь чем это не армия и я как не командир?!– сказав это, в желании ее как то рассмешить, он заулыбался.

–Тогда вы точно Наполеон! Мсье мечтательный Наполеон! – захохотала Шугла.

–И все же, я понимаю вас очень и очень даже хорошо – добавила она еще.

Так и не заметив, они быстро подошли к дому Шугла. Также быстро попрощавшись, они договорились, что на следующей неделе Адиль проведает щенка. То было желание Шугла, с которым Адиль, даже и не ожидав такого исхода, охотно согласился.

Осмотрев все вокруг, в желании лучше запомнить ее дом, он поспешил к договоренному месту, где они с братом должны были встретившись, поехать обратно к себе домой.

–Ты куда пропал то, Адиль? Так вечереет же?! Надо ехать домой. От друзей идешь?– встретив холодно и буркнув под нос, начал переспрашивать его брат.

–Да нет же, неужто не помните- мама же просила навестить родственников. Кое какие от нее были поручения мне. Вот от них я и иду. Между прочим, тут щенка спасали мы… -хотел было продолжить свой разговор Адиль, но найдя своим взглядом источник приятного запаха в салоне машины, замолкнув, начал распечатывать тот сверток.

–Вечно ты любишь возиться с этими щенками! Садись быстро в кабину, какой то ты довольный сегодня. Странно даже. Держи тот кулек, там для тебя я купил поесть. Ешь пока горячие они. Небось, бегая за щенком и покушать то толком у родственников не успел, наверное. Как они, все? – уже теперь довольным лицом, шевеля своими усами, он, посматривая на младшего брата, выезжал за город.

Кушая купленные ему братом, пирожки, он только и думал о Шугле. Ее приятный слуху смех, кружился в голове, что даже его некоторое молчание, как бы стало задевать брата.

– Ты что, молчишь? Невкусные попались пирожки? Еще и выпрашивай у него это «спасибо»…

–Ах, да! Спасибо за них, конечно! Еще какие вкусные! Просто призадумался. Так кто такой Наполеон то?

–Наполеон?! То, великий когда то хан. Хан, земель чужестранных – захохотавши, стал интересоваться, зачем ему это надо было …

–Ну да, сиди и верь вам. Так надо же, вроде и знакомое имя, но вот и вспомнить не могу. Молчать будешь, то и ненароком, небось, вы его и к казахам припишете. Ах да, точно же, как я это и упустил – это же французский император ведь – засмеявши, Адиль удобно старался устроиться на своем сидении.

–Мое дело простое, братик. Кручу себе баранку и смотрю на дорогу. Хочешь еще, чтобы я тебе, еще уроки истории прочитал? А ведь когда то, мне профессия учителя нравилась. Так хотел выучиться на него, даже и готовился поступать в пединститут. Да вот, что вышло, то, как говорится и вышло… Ведь эта профессия, если не самая, то одна из благороднейших профессий… Тебе нравится эта профессия? И если бы ты, отучившись стал бы учителем, я бы, от радости этой, закатил бы той21. Подумай об этом, Адиль, на досуге. Давай подкладывай под голову ту сумку и постарайся прилечь. Дорога долгая. Отдыхай. А я свои песни попою – подтолкнув брату сумку, он медленно пробовал запевать.

–Брат, можно попросить вас, чтобы грустные песни вы напоследок оставили? Так хочется ваши веселые песни, но можно и песни про любовь…– с ожидающим и хитрым взглядом, сказав это Адиль, он посмотрел на старшего брата.

–Как прикажете, мырза22. А что так то? Ни разу так не просил ты!? Странно даже. Ээ, Адиль, смотри в оба. Моя невестка непременно должна быть самой красивой. Иначе, мои будущие племянники и племянницы от моего красивого братика, точно будут некрасивыми. Чего-чего, но этого мне не надо. Я прав, Адиль? И все же, ты так и не ответил, на мой вопрос – сказав это, он, как будто что-то предчувствуя, теперь посмотрел на Адиля.

–Конечно, вы правы. Ведь надо же учиться… Но, как же степь? Неужто, я смогу выдержать расставание с ней? Мда, на все воля Всевышнего – тихо и многозначительно ему на это ответил Адиль.

–Ммм. Но будь так, по-твоему. Сумел, однако, вывернуться от ответа ты, все таки… Кстати, я начну песню, но и ты тоже подключайся. Вдвоем петь всегда веселей?! А может, ты и сам начнешь первым? Я бы с удовольствием и послушал бы. Договорились? Ну, давай же, начинай запевать – проезжая через очередной поворот, ожидая ровную без извилистых зигзагов дорогу, заходил в столь приятную свою творческую состоянию.

–Не в этот раз точно. Вот в следующий раз, я, непременно, начну первым… Давайте же, ведь ждем. Был бы я вами, то с таким талантом как у вас, точно бы, пел на сцене – зная то, что его брат всегда любил, чтобы его упрашивали, прежде чем он сам начинал запевать, ехидно подбадривая его гордыню, замолкнув, ожидал его первые ноты.

Привычка петь за рулем, было у него неудержимой. В репертуаре всегда присутствовали почти все народные казахские и пара-тройка русских песен. Только за нескольким исключением, в состоянии хорошего настроения и отсутствия постороннего слушателя, он мог исполнять свои, казавшиеся ему, как бы корявыми, песни. То желание, которое шло от его сердца и души, было для него необъяснимым. Его бархатистый голос, приятно заволакивая кабину машины, завораживал любого пассажира, кто оказывался рядом. Кто то молчал и слушал, а кто то, не в силах сдерживать себя, забывая про свою усталость, подключался и тоже запевал. Тогда же, посреди степи, в кабине ехавшего по извилистой дороге машине, стараниями наших певцов, звучали приятные сердцу песни о любви к родине, матери и, конечно же, о своей далекой красивой девушке… И та дорога, куда бы она ни вела, была непременно легкой и короткой.

Люди степи, всегда любившие восхвалять свою землю, также всегда могли слагать об этом песни. Заложенные предками эти качества, всегда их выделявшие, эти люди, не могли не радовать других. Поощряемые родителями, еще детьми, они робко и старательно, пробовали передавать все то умение, которое им закладывалось бабушками и дедушками.

Красивые степные пейзажи, звери и птицы, неустанные в своем вечном беге за ветром и в неумолимом желании жить и радоваться жизнью, будто старались передать все это, здешним людям. И это, конечно, со временем, стало неотъемленным качеством казахов. Те казахские народные песни, своей невиданной нитью, связывая все живое и не живое, могли объединять сердца и души людей.

Бескрайняя просторы казахской степи, была полна талантливыми людьми.

Голос поющего брата, убаюкивая, уводил его в сон. Даже ухабистая грунтовая дорога, своей извилистой колеей, не могли его оторвать, чтобы он, под тяжестью уже своих век, не мог не думать о своей новой знакомой.

Неделя пролетела быстро. Договорившись с братом, он снова приехал в райцентр. Справившись с родительскими поручениями, купив различные нужные вещи и оставив их у брата, он пошел к Шугле. Быстро найдя тот дом, он постучался в дверь. Залаявшая в глубине двора собака, так и не хотела останавливаться. Через некоторое время, Шугла, одетая в халат, открыв дверь, неожиданно увидев его, заулыбалась.

–Привет Шугла. Как вы? Как наш щенок то? Да еще, это вам – поприветствовав, он протянул ей сверток, где завернутые в марлю, были уложены там по отдельности курт, иримшик и брынза23. Источавшие приятным и нежным ароматом, словно было бы как огромные куски янтаря, они предательски выступали из наспех завернутых Адилем кулька. То был первый и столь важный в его жизни, самим приготовленный, ей, вкусный подарок.

– Здравствуйте. Проходите. У меня все нормально, а сами вы как? А это что?– недоуменным взглядом, уже было взявший от него тот сверток, теперь посмотрела она на него.

– Так это же вам, гостинцы. Берите, берите. Как же так, я, живя в ауле, приду к вам с пустыми руками?! Негоже так, я думаю – ответил Адиль.

–Тогда спасибо большое. Даже как то и неожиданно. Пойдемте, я покажу нашего щенка – сказав это, она повела его дальше во двор.

Пройдя за дом, Адиль увидел то, чего его не могло не рассмешить. Возле привязанного на цепи большой собаки, из ее было конуры, высовывалось и скрывалась маленькая и смешная морда щенка, который тоже, следуя примеру своего старшего собрата, хотел лаять. То был лай и жалостливый скулеж одновременно. Его старания были так забавны, что, даже выскочив оттуда, он, в попытке угрожающе выпрыгнуть, пару раз упал. Завидев это, Шугла и Адиль захохотали. На это и взрослая собака, непонимающе озираясь, то на незнакомого визитера, то на неумеху-щенка, зевнув, легла и стала молча уже смотреть на непонятно смеющихся людей.

– Молодец Шугла. Точно не дали пропасть щенку. Сдержали свое слово ведь. А я то, если честно, и не питал то надежды …– уже поглаживая щенка, заулыбавши вновь, сказал Адиль.

–Так-то оно так, но все же пришлось хорошенько поухаживать за ним. По книге смотрела и лечила же…Видать, только ушибли ее. Смотрите, до сих пор ведь есть прихрамывания…Понравился уже он нашей семье, особенно мой младший братик, с ним любит возиться. Сейчас его нет дома, иначе он и не подпустил бы нас к его щенку. Как такое чудо то и не полюбить то? – ответила уже было она, также как и тогда взяв на руки, начала прижимать его к себе.

–Любишь ты животных, а они тебе тем же и отвечают. Точно, иначе по-другому и не скажешь ведь. Как же, если не нам, за ними, за такими милыми животными и не присматривать, и не помогать то? Я бы мимо и не прошел бы, не оказав им помощь ведь… – произнес Адиль.

– Вам спасибо за это чудо. Ведь тогда, если бы вы, не пригнувшись, не остановились бы над щенком, я то могла бы и не заметить бы ведь это – сказав это, уже грустными глазами всматривалась, в такие же, как и у нее, мокрые глаза щенка.

–Это очень даже хорошо, что он так сейчас выглядит. Шугла, могли бы мы продолжить наше общение? Я бы хотел, чтобы мы еще ближе узнали бы друг друга – уже дрожащим от неуверенности голосом, он произнес эти заготовленные свои слова.

–Незнаю даже. Давайте попробуем, конечно. Через полтора месяца, ведь мне, обратно уезжать в Алма-Ату…Конечно, приходите. Буду только рада – ответила ему Шугла.

– И сколько же тогда вас не будет? Целый год? Конечно же, жаль. Тогда, может, я раз в неделю буду приезжать? – в ожидании ее согласия, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Как вам будет удобно. Ведь и у вас много дел в ауле. Считай и хозяйство большое у вас, я думаю. Смотрите сами по ситуации. Пока никуда поездок нет у меня и я буду дома. А дом то вы уже видели мое, так что как решите, так и приезжайте – стараясь скрыть свою эмоцию, тихо дала свой положительный ответ на вопрос Адиля.

Эти последние летние дни, пролетели для обоих быстро. Каждую неделю, он, старался вырваться с аула и приезжать в город. Справляясь с домашними делами с особым рвением, он, каждую ночь, уставшим, валился в постель. Даже мама, замечавшие эти изменения, хотевшая расспросить своего сына о его делах, не могла для этого, за целый день, найти возможности. Адиль, ловко манипулируя ситуацией, избегал любого обсуждения. Лишь хорошее настроение сына, давало ей надежду, что все у него хорошо и что он каждую неделю ездит в райцентр к своим друзьям пообщаться или даже просто развеяться. Не смея, как-то неловко задеть его, она, лишь молча, желала ему только искренних и хороших друзей.

Долгие прогулки с Шугла, по вечернему Аральску, давали возможность узнать друг друга. Юная Шугла старалась показать город таким, каким она хотела бы видеть его в своих далеких желаниях, рассказывая по дороге разные свои истории. Для Адиль же, старавшегося тоже рассказать многое о себе, о своих родных и близких людях, не выпадала такая возможность, что даже его это и не расстраивало. Он внимательно слушал и лишь изредка, в попытке может где-то дополнить, вносил свои подправки.

Однажды, приехав с Акбасты чуть ранее и встретившись Шугла, он заметил некую ее взволнованность. Она попросила его сопроводить ее к заболевшей тете. Для него не было разницы куда идти и он не мешкая, дал свое согласие. По дороге, не смея первым расспросить ее, выжидая, когда она сама первой расскажет о случившимся, он шел и молчал. Не выдержав этого молчания, она, чуть всхлипывая, рассказала о том дорогом для нее человеке, что всегда ее поддерживала и учила всему в жизни. Даже порой, оставаясь у нее ночевать, что та непременно была всегда этому рада, они, тогда, как две подруги, не могли долго заснуть, рассказывая истории и делясь своими мечтами. Тогда же ее родная тетя, всегда излучавшая для нее как бы свет, желавшая мотивировать ее на правильные дела и поступки, всегда была уверена в своей племяннице, что она непременно добьется в жизни успеха.

Сейчас же она, младшая сестра мамы, настигнутая внезапно болезнью, в кругу своих родных и близких, тихо угасала. Никто не мог из ее окружения догадаться, что она ждала только Шуглу, чтобы прижать своими, ослабевшими так внезапно от болезни, пальцами рук, свою племянницу. Посмотреть ей в глаза и попрощаться навсегда.

Обо всем этом Шугла догадывалась и поэтому она летела к ней. Летела, не чувствуя своих ног и, только изредка, разве что не обидеть своим молчанием, рядом идущего Адиль, она изредка, задавая несвязные вопросы, старалась поддерживать, итак не складывавщуюся, их беседу. Адиль же ей нужен был, чтобы она, уже выйдя из дома тети, сумел ее выслушать и поддержать. Она знала, что увидев ее, они оба, с любимой тетей, могли, расстроившись, заплакать. Ведь обоим им было, что сказать на прощание. Слова теплые и, меж тем, как никогда, нужные.

Дом тети был расположен в другой части города, в районе Курортного, недалеко от Судоремонтного завода. Вдоль улиц, над которыми нависали когда то большие деревья карагачей, закрывавшие, можно было сказать что небо, что непривычно всегда было для города, сейчас Адилю напоминали лишь толстые их оставленные стволы. Теперь же на них, лишь, как рваным лоскутком материи, стояла редкая крона листвы.

По дороге, Шугла, попросила его свернуть к аптечному киоску, где она хотела купить некоторые заказанные мамой, для тети, лекарства.

Расположенное вдоль проходной Судоремонтного завода, рядом с продуктовым магазином, оно являлось для многих заводчан и просто неподалеку живших тут людей неким пусть даже и маленьким островком, но самым настоящим спасительным кругом. Приятная в общении аптекарша, тщательно выслушивавшая людей, не могла позволить любому из них, уйти без искомой панацеи.

Адиля внезапно удивило то, что несколько детей, пропуская Шугла вперед, после нее, с трудом потягиваясь к окошку, в желании купить также свое, протягивали своими маленькими ручонками, собранные с копилок разную мелочь. То, что мелочи были с их копилок, убеждал для него тот факт, что ее держали в руках рядом стоящие дети. Они покупали гематоген. Ничто в мире не могло затмить для них, его приятный и сладких вкус. Радостные тем, что в руках у них теперь находилось как бы сокровище, отойдя в сторону, пробуя разделить ее поровну, они напряженно переглядывались между собой. Обмазываясь им, спешно съедая доставшие после неимоверно справедливого между собой дележа, они, снова собравшись и что-то жарко обсуждая, планировали дальнейшие свои действия.

Все происходящее перед глазами событие, уводило его в детство. Где они, в поиске новых приключений, с детьми, снаряжались в бойцов красной армии и немцев, и бегали, даже порой в полуденную жару, по своим кошарам.

В тот миг, ему подумалось, что насколько повезло детям, стоящим сейчас у этой аптеки, что они могли себя сейчас баловать гематогеном. Им же тогда, приходилось радоваться тоже не менее сладкими белыми конфетами-подушечками. Вытаскивая с карманов баурсаки и очищая их от попавшихся на них крупинок песка, радостные и довольные, они бурно обсуждая свою игру, съедали все и расходились по домам.

Проходя возле вышеуказанного завода, Адиля, можно даже сказать, испугал, так близко прозвучавший громкий звук. Каждый житель города, в том числе и он, знали, что это был гудок завода, чье громогласное повелевание двигало тысячу людей на работу и обратно домой. Слыша этот гудок на окраинах города, люди по ним сверяли свои часы. В данный момент, Адиля удивило то, что вышедшие вмиг через проходную тысячи людей, заполнили всю улицу.

Знакомые друг другу люди, что то эмоционально рассказывали следовавшему рядом собеседнику; некоторые сосредоточенным взглядом молча шли и при этом смотрели себе под ногу, а другие, порой мимолетом весело здороваясь с неподалеку идущим человеком, успевали еще и подшучивать над ним – все они возвращались домой с работы, спешили к своим домашним делам.

Сильные духом и телом заводчане, каждым днем самоотверженно выкладываясь на работе, строили былую и настоящую гордость их красивого края. Та гордость, прорезая бескрайние просторы моря, без устали борясь с ее коварными волнами, служило во благо людям. Красивые корабли, бороздившие море, были непременно детищем их завода. Гордые за свой неимоверный труд и люди не могли не походить на свои создания. Такие же красивые и трудолюбивые, как и их созданные, своими мозолистыми руками, корабли, они, молча и без пафоса, кто как мог, вносил свою лепту, в дело возрождения Арала.

Идя им навстречу и протискиваясь через торопящихся людей, Адиль старался не потерять Шуглу из вида. Буквально за несколько минут, как вода, впитавшаяся в песок, люди быстро поредели и они, быстро найдя друг друга, продолжили свой путь. Уже приблизившись к дому тети, Шугла, попросила его подождать на улице.

Дав ей знак, что он будет поблизости, он отошел под дерево, где под ее покровом, в тени, он мог бы дожидаться свою взволнованную спутницу.

Доносимые через громкоговоритель голоса и множества, одетых в спортивную форму молодых людей, привлекли его внимание. Теперь же, для Адиля, происходящее вокруг иное столпотворение подсказывало то, что недалеко от него происходило что-то интересное и что это интересное, было каким то необычным событием.

На стадион Судоремонтного завода «Водник» собирались люди для празднования Дня Физкультурника. Множества людей, словно, как только что растаявшие весной ручейки в степи, собираясь в большие потоки, что по велению Природы, в своем безудержном стремлении движения, хотело, если не подчинить, то увлечь собой все живое тут.

Все происходящее вокруг событие, окунало наблюдавшего человека, в происходящий вокруг праздник: громкая музыка, прибитые на стены стадиона спортивные лозунги и ряды высоких флагшток, с разноцветными на них флагами, которые желали только вырваться, колыхались на ветру. Все причастные к спорту и физкультуре люди, в ожидании этого состязательного дня, не могли его пропустить. Пройдя за ворота стадиона и оказавшись внутри него, как бы в эпицентре клокочущего кратера вулкана, он, остановившись, захотел постараться все охватить своим взором.

На центральном поле шел футбольный матч между одноименной футбольной командой судоремонтного завода и футбольной командой «Чайка» военной морской части Аральского военного гарнизона. В равном бою, что выдавал счет на табло, сошлись давние противники. Команда заводчан, ведомые спортсменами-энтузиастами, под шум и улюлюканье местных зрителей, требовала от них подвига – непременно, а главное, достойно, выиграть в красивой игре эту команду, составленную из офицеров и матросов.

Выделывая искусные, скорее заготовленные на тренировках, после трудных своих работ на заводе, финты на поле, на которые непременно попадались их грозные противники, они, несомненно, этим воодушевляли зрителей. В порыве спортивного азарта, люди, болевшие за родную команду, уверенные, что их наставления они непременно слышат, перебивая друг друга, кричали во все горло и махали им своими руками. Тот неистовый раж, в который их затянул этот матч, уводил их в воодушевлении, их разве что, как бы, в Мундиаль24. С виду меньшие по своим габаритам, заводчане, ловко пробираясь перепасовкой мяча между крупными широкоплечими визави, успевали завершать свои атаки ударами по нему. Но точность ударов по мячу, так не хотевшая соответствовать их создаваемым заделам в игре, не хотела радовать их и зрителей. Лишь в воздушной борьбе за мяч, крепкие военные моряки не оставляли никаких шансов своим юрким и неуловимым соперникам.

В соревновательном списке футбольных команд, что висел рядом с таблом, дожидались, делая свои разминки для следующего выхода на футбольное поле, команды военных частей «Урал» и «Сокол».

Оторвав свое внимание от футбольного матча, Адиль обратил свой взор также и на идущие параллельно этому событию, еще и на ряд других, состязаний. На подготовленных площадках проходили, тоже жаркие по своему накалу, соревнования по баскетболу, волейболу, легкоатлетическим прыжкам в длину, перетягивании каната среди трудовых коллективов города, ну и, конечно, поднятие гирь. Каждый тут присутствующий на стадионе, мог найти свое, где он бы мог окунуться в знакомую атмосферу состязания, принять, может быть, участие или даже поболеть за выступающих, как болельщик.

Но Адиля, особое его внимание, привлекло несколько неприметно расставленных поодаль, в углу стадиона, столы и сидящие над ними люди. Это были шахматисты и шашисты. Уж точно, для него, как великими мыслителями, они, поглощенные игрой, силой своей мысли, оторвавши себя от происходящей суматошной реалии, сидели и раздумывали свои и чужие ходы. Жаркие по накалу их рыцарские ристалища, могли оценить, разве что, проходящие рядом, непричастные совсем к этому соревнованию, люди. Порой, ошарашенными, вмиг возникавшими спорами на фоне, как бы размеренной игры, своими выраженными жестикуляциями, они пугали прохожих. Непонятно переглядываясь на них, те, крутили свои пальцы у виска и смеялись. На что, конечно, никто не мог и не хотел обижаться.

Так, пробыв там порядка полчаса, вспомнив про оставленную, у дома ее тети, Шугла, он быстро возвратился к тому месту. Ее там не было. Зная, что она все еще там, он, успокоившись, решил присмотреться вокруг и протянуть получаемое, сейчас, наслаждение.

Все же, его волнение переполнял, тот самый футбольный матч, где команда заводчан своей решимостью и нацеленностью на победу, сумела вырвать на последних минутах, столь желанную победу. Ощущая свою причастность за выстраданную, но столь нужную победу, он радовался за них и за себя. Что сегодня он, оказался здесь, рядом с увлеченными и счастливыми людьми, на большом празднике состязательства. Вспоминался и не хотел уходить из памяти даже то, как случаем, когда к нему подкатился мяч, вылетевший с того именно матча в аут, он оглянувшись и не увидев никого рядом, сумел передать его подбежавшему крепко сложенному игроку. Радуясь за то, что он невольно стал причастным к данной игре, что его подача мяча могла и должна была посодействовать ходу всей игры, будоражило его разум. Купив на выходе стадиона у ларька лимонад, быстро его опустошив, он встал на свое место.

Открывавшийся у ворот стадиона «Водник» обзор, был по-своему роду необычен. Через расположенный, чуть поодаль от стадиона, озера солончака, словно как будто выросшими из песка, стояли белые пятиэтажки военного городка «Урал». В стороне, как неким серым огромным замком, отдельно стояла русская школа № 197, вокруг которой виднелись множества бегающих счастливых детей. Виднелся также за проходной КПП, в своем желанием взметнутся и улететь в синеву, установленный на постамент, серебристый макет самолета. Улицы их домов обрамляли полосы высоких деревьев.

Каждый, из таких закрытых военных городков, расположенных вокруг города Аральска, жил своей жизнью. Ведомые своими правилами, чуждыми для жителей города, они решали свои задачи и цели. И только в такие состязательные дни, они, принимая вызов аральцев, становились напротив них. Показывая своим примером силу и самоотверженность на поле состязаний, они, порой и не могли просто так легко совладать с местными спортсменами. И только царившее тогда вокруг уважение друг другу, крепкие рукопожатия визави, объединяло всех их. Радуясь происходящим, позже, каждый из них это пронесет через свою жизнь.

Через некоторое время вышла Шугла и, не обратив своего внимания на него, прошла рядом. Вся заплаканная, в попытке скрыть это, она спешно вытирала платком свои же слезы. Догнав ее, Адиль остановив, начал расспрашивать. Только отойдя от дома тети, она, не выдержав своих вмиг вырвавшихся наружу эмоций, обняв Адиля, зарыдала.

Ей хотелось рассказать многое из того, что увидела, но в желании совладать собой, она все больше и больше плакала. Испугавший от этого ее действия, вскоре также обняв, он постарался ее успокоить. Нужные его слова, сумевшие возыметь на нее, остановили ее плач. Он не стал больше задавать ей вопросы. Молча идя, они продолжили свой путь домой к ней.

В глубине души она знала, что происходит и что произойдет в будущем с ее любимой тетей. Запущенный рак ее легких с образовавшими метастазами вершил свои приговор и ни у кого не было шанса ее оттянуть, ее коварный и смертельный замысел.

Так, позже, Адиль, хотел было подытожить для себя все события, что вмиг пронеслись перед его глазами. В смелых его образах мелькали люди с завода и люди в спортивной форме, где в порыве страсти, пересиливая боль, они старались вырвать победу и признание болельщиков, и человек, коим была тетя Шуглы, тихо и молча по-своему, как могла, противилась своей болезни. Где все несли свой флаг, хотели водрузить ее на самое видное место, чтобы Жизнь, как бы и кем бы ни застигнутая врасплох, могла бы оставить свой неизгладимый след…

Молча пройдя всю дорогу, только уже было повернув на свою улицу, Шугла, вдруг, внезапно спросила его:

–Адиль, ведь поздно уже. Ты где остановишься? Есть куда пойти?

–Не волнуйся за меня. Все в порядке. Остановлюсь у родственников. Наверное, тоже дожидаются и волнуются… Завтра уеду домой. За тебя волнуюсь я. Всю дорогу молчала. Все внутри держишь. Разве это хорошо? Ладно то я, ведь я уеду… Так тебе надо было выговориться, поделиться болью? Разве мы помогли друг другу своим молчанием? Ведь, столько всего, у тебя внутри… Надеюсь, что в следующий раз, мы поговорим о ней. Я хотел бы послушать тебя. Просто молчал бы и слушал бы. Договорились? – в желании насладиться последними секундами ее присутствия возле себя и в желании, как можно еще дольше протянуть эту их беседу, он заваливал ее свои вопросами.

–Эх, Наполеон ты мой. Ты даже и не представляешь как помог мне, своим молчанием. Спасибо тебе за это, что не стал допытывать и расспрашивать меня. Мне так было удобно – идти рядом с тобой и погружаться в свои мысли. Чтобы я делала, если бы сегодня тебя не было бы рядом? Позже при спокойной обстановке, я расскажу тебе все. Давай прощаться. На следующей неделе сумеешь приехать в город, Адиль?

–Да, конечно постараюсь. Тогда ладно. Все же держи себя и не раскисай так впредь. Ты замечательная девушка, а они, точно, знают же, как надо себя держать ведь… – ответил он ей шутливо.

–Спасибо тебе. Непременно так и впредь буду делать – медленно приблизившись и быстро поцеловав его в щеку, она нырнула в открытую дверь ворот дома.

Не веря произошедшему с ним некоему нежданному чуду, озираясь вокруг, не увидел ли этого, случаем, кто-то, довольный он, торопливым шагом, направился к родственникам.

Вспоминая все события, в которые его сегодня окунула судьба, он не мог выделить самое главное из них. Смешанные события, пронесшиеся в его сознании, словно песчаный вихрь, в жаркий и знойный день лета, всецело его опустошили. Лишь сладкий финал дня, оставлял приятные воспоминания. Толкаемый этим поцелуем, он хотел петь и подбирал в уме нужную для этого события песню, но знакомые и столь приятные ему песни упрямо не лезли в голову. Наоборот, услышанные на стадионе торжественные песни не хотели покидать его, а невольно заученные слова уже из текста так и норовили выскочить из его уст.

–Как же так?! Надо же так случиться то? Ведь специально и не сумеешь запомнить текст таких сложных песен, а тут они как приклеенные встали…? Давай Адиль, лучше помолчим – улыбнувшись, весело оглядываясь по сторонам, он продолжил свой путь.