Читать книгу Горячее северное лето - Жасмин Майер - Страница 11

– Ч-ч-что?

Таисия никогда не заикалась. Никогда не частила и не жевала слова, так какого черта происходит с ней сейчас?!

– Я заметил, что у вас чашка опустела. Хочу поухаживать за гостьей. И могу принести вам еще чаю.

Каждое слово бьет точно в цель, а пульсация между бедер только усиливается от двусмысленности, казалось бы, невинной фразы: «Хочу поухаживать».

Пока он ждет ее ответ, в этот же момент его глаза быстро опускаются на ее грудь. И Таисия знает, что мягкий свитер не может скрыть ее твердых сосков. Чтобы хотя бы не выставлять их на обозрение, Тая нагнулась ниже, вынуждая светлые локоны скользнуть вдоль груди. Это фиаско. Это полное поражение и капитуляция ее тела.

– Да, я хочу еще чаю.

Она не узнала свой голос. И удивилась тому, что вообще способна нормально говорить.

Джей вдруг крепче сжал ее колено, которое так и не выпустил, как будто призывая одуматься. Но что такого, верно?

Она всего лишь хочет выпить чаю.

А Джей должен знать свое место. И пусть не придумывает то, чего между ними нет.

Он моментально убрал руку, откинувшись на спинку дивана. Как будто так и надо было, и его женщина сейчас вовсе не уходит к другому.

За чаем.

Только за чаем.

Это противозаконно выпить чаю и съесть еще этих пирожков? А они должны быть на кухне.

Таисия поднялась с дивана, подхватив с собой чашку.

Радов уже был на ногах. Он отвернулся от всех, приказав псу, оставаться на месте, и двинулся на кухню, которая была сразу за поворотом.

Открытая кухня без дверей, потому что кому бы пришло в голову прятаться на метеостанции, чтобы… выпить чаю? Да и двери препятствовали бы движению теплого воздуха между помещениями. Поэтому в общих комнатах их не было.

Тая видела только спину Радова в темном вязанном толстыми шерстяными нитями свитере. Все еще влажные волосы касались широкого ворота.

Радов налил темную и густую заварку из заварника, потом потянулся к горячей кипяченой воде.

– С сахаром?

Таисия моргнула.

Если способность говорить и была, то теперь она пропала. Она тяжело дышала, как будто и не было на ней того количества зимней одежды, и она уже стояла перед ним голая. Щеки горели.

– Я спрашиваю, вам чай с сахаром?

Да хоть с полонием! Ей сейчас плевать на этот чай.

Таисия переступила с ноги на ногу, потому что тело выгибалось само, как у кошки в разгар марта. Ей стоило невиданных сил, чтобы стоять вроде бы прямо и при этом не сжимать бедра, чтобы хоть как-то унять горячую пульсацию между ног.

А Радов? Он так и будет делать вид, что привел ее сюда, чтобы действительно угостить чаем? Им вроде не по восемнадцать, чтобы верить, что сейчас они здесь ради чая.

Радов так и не повернулся к ней. Остался стоять полу боком, прижимая бедра к кухонному гарнитуру. Тая отчасти понимала, что он пытается скрыть от нее, но опустить глаза, чтобы увидеть это наверняка, не могла. Взгляд Радова снова поймал ее, как сачок бабочку.

Он смотрел на нее с легкой усмешкой во взгляде и все с тем же чувством собственного превосходства, которое выводило Таю из равновесия, потому что еще никто не позволял себе смотреть на Таисию Вознесенскую так, как это делал какой-то руководитель метеостанции у черта на куличках.

Радов отложил ложку, которой бесшумно перемешал сахар в ее чашке. Протянул ей чашку.

В темных, как штормовое небо за окном, глазах плясали бесята.

Тая сделала шаг вперед.

Коснулась горячего фарфора, но Радов до сих пор не убрал своей руки. И ее пальцы легли сверху.

От прикосновения к шероховатой, огрубевшей на морозе коже, Тае захотелось застонать. Тут же захотелось пробежаться пальцами по всей ладони, изучить мозоли, впадинки и почувствовать вены под его кожей.

Тая приоткрыла рот, чтобы поблагодарить за чай, но поняла, что стоит слишком близко. И голова идет кругом от того, как этот мужчина пахнет морозом, дымом сигарет и терпкой ноткой алкоголя. Слова встали поперек горла.

Так как сейчас она была без каблуков, то ей пришлось запрокинуть голову, чтобы по-прежнему отвечать на его взгляд.

Синева в его глазах полностью исчезла. Радов отдернул руку, словно с запозданием осознав, что Тая касается его, а не чашки. И именно его руку она невесомо гладит подушечками пальцев.

Радов отшатнулся, а чашка с чаем накренилась и полетела на пол. Разбиться не разбилась, но с довольно громким грохотом покатилась по полу, расплескивая янтарную жидкость.

– Что случилось?

– Тая, все в порядке? – послышался голос Джея.

Нет, хотелось сказать ей.

– Все хорошо! – крикнула она. – Я такая неуклюжая. Чашку уронила.

Радову пришлось отлепиться от кухни, и он швырнул на пол полотенце и в два счета вытер разлившийся чай. Потом выжал мокрое полотенце в раковину, но все эти телодвижения выдали его выпирающее из штанов желание.

Не увидь этого, Тая, наверное, бы вернулась сейчас обратно в комнату. Но мягкие штаны Радова не могли скрыть внушительного стояка, а Тая сейчас была просто не в том состоянии, чтобы взять и отвести от него взгляд.

Снова отвернувшись, Радов выжал полотенце над раковиной, хмуро оглядел мокрый пол и дернулся всем телом, когда Тая коснулась его мокрых и липких от чая рук.

– Не надо, – хрипло и тихо сказал он.

– К черту, – только и ответила Тая.

В ту же секунду он развернулся, слишком резко, отчего чашки на столе опять задребезжали.

– У вас точно все хорошо? – снова крикнул Джей.

Тая в этот момент оказалась прижатой к противоположной стене. Тяжело дыша и едва слышно, Радов прошептал, обжигая дыханием ее щеку:

– Скажи ему.

– Да, все в порядке! Пойду… Переоденусь. А то я пролила чай на себя.

В глазах Радова явно мелькнуло восхищение тем, как убедительно она выкрутилась.

Он убрал руки и двинулся на выход из кухни.

– А вы? – в проеме вдруг возник Джей.

– Я? – удивился Радов. – Вас волнует, куда я иду на собственной же станции?

Джей стушевался.

– Простите… Я имел в виду, вам ведь скоро опять возвращаться на метеоплощадку?

– Да, – только и ответил Радов и вышел.

Тая двинулась следом, но услышала тихое:

– Тая?

– Не надо, – только и ответила она.

– Стой, – Джей схватил ее за руку. – Давай я схожу с тобой.

– Зачем? – резко спросила она.

– Чемоданы тяжелые, Тая. Я хочу помочь тебе, мы не распаковали вещи. Это ведь не отель, а мы не в Дубае. Я видел фотки, где медведи разбирали печи по кирпичику, если чувствовали в них съестное. А здесь хватает припасов, а еще медведей…

– Джей, я сама справлюсь.

– Точно?

– Господи, да просто отстань от меня!

Тая выскользнула за дверь, в узкий коридор, заставленный всяким несомненно полезным хламом.

И увидела, что Радов стоит на коленях у входной двери. А на полу перед ним лежит белая лайка вся в крови и тихо скулит.

***

Резкий выкрик Радова оглушил Таисию, а выбежавший из столовой Паша оттеснил к стене.

Павел бросился к руководителю, но едва не упал, поскользнувшись на грязно-розовой луже, натекшей с шерсти. Взмахнул рукой в гипсе и вовремя схватился второй за стену.

Завизжала Светлана.

– Дусенька! – девушка бухнулась перед собакой. – Что с ней?

Черты лица Радова заострились, пока он ощупывал окровавленный мех белой лайки. По сторонам он не глядел.

– Уже ничего, – ответил он.

До Таисии не сразу дошел смысл его слов. Как и до Светы, которая, стоило ей осознать жестокие слова Радова, тут же отдернула руку.

– Господи! – выдохнул Джей, прижимая к себе Таю.

– Что мы будем делать? – спросил бледный Паша.

Радов рассеяно провел по бурому от крови боку собаки.

– Заряди ружье. Я иду на площадку. Сможешь? – он посмотрел на однорукого Пашу.

Видимо, вспомнил, как он поскользнулся, а такой и себя застрелить может ненароком.

– Могу, – твердо ответил Паша, – но если медведь рядом? Может, попросим отсрочку у Амдермы? Там темень и дождь не дает расслышать звуки. Если он нападет, вы просто ничего не успеете сделать. Особенно если он… уже распробовал кровь.

В коридоре повисла тишина. Только стучал по козырьку над входной дверью дождь, но этот звук больше не успокаивал. Теперь шорох дождя скрывал опасность, которая бродила вокруг станции, прячась во мгле.

– Нельзя не выйти в эфир, – ответил Радов. – Идет лед и быстро, нам нужно отправить данные для судоходства.

– Но…

– Ружье, – напомнил Радов.

Он отпустил собаку и поднялся. На темной одежде не были видны пятна крови, но Тая знала – они там есть.

– Света, мешок.

Девушка подняла заплаканные глаза на Радова, кивнула и убежала.

– Утром я сам похороню, – сказал Радов Паше, хотя тот и не рвался делать это сам.

Когда Паша молча ушел за ружьем, Тая почувствовала, что Джей потянул ее за собой в комнату. Сейчас они здесь лишние.

Но Тая не хотела уходить. Не хотела оставлять этого мужчину там, один на один с горем и опасностью. Не хотела отпускать его за дверь.

Радов не смотрел на нее. Он тихо подозвал к себе пса, и мастиф тут же примчался. Склонил голову, обнюхав тело Дуси.

Радов натянул на себя мокрый дождевик с гвоздя в прихожей, потом взял из рук Светы холщевый мешок. Сам упаковал в него собаку и вынес в сени. Подоспел Паша с ружьем, которое он нес с благоговейным ужасом на лице. Радов больше не появлялся в коридоре, ружье он, видимо, так и принял в сенях, оттуда же кликнул пса и вместе с ним покинул станцию.

– Идем, Тая, – напомнил о себе Джей.

– Но как он будет там… один? – прошептала она.

– Так же, как и до этого, – ответил Паша. – Жаль, что Афанасий в отпуске. Обычно, когда поблизости медведи, по технике безопасности, мы должны ходить парой.

Будничный и спокойный тон, а значит, правила Радов нарушает не в первый раз. С тяжелым вздохом Паша отправился за тряпками и стал вытирать пол. Светка тихо плакала на кухне.

– Идем, Тая, – с нажимом сказал Джей. – Мы здесь ничем помочь не в силах.

– У вас хотя бы свет снаружи есть? – спросила Тая Павла.

– Имеете в виду фонари? – спросил он, не поднимая головы, пока вытирал пол от крови. – Не, фонарей нету, но у Федора Михайловича должен быть карманный. Чтобы подсвечивать приборы хватает.

Тая взглянула в окно, за которым не видно было ни зги. Представила, как Радов идет, прислушиваясь к каждому шороху, по размокшей грязи с ружьем наперевес в одной руке и фонариком в другой. Он должен снять данные для судоходства и Росгидромета, чтобы в завтрашних утренних новостях появилась та самая цифра в углу экрана. Цифра, от которой большинство зрителей потом отмахнуться со словами: «Ой, да врут опять».

Одна-единственная цифра, а сколько работы за ней стояло.

– Таисия, идем, – Джей потянул ее за собой.

Нужно смотреть правде в глаза. А еще взять себя в руки.

Ненавидя себя за бессилие, Таисия подчинилась.