Читать книгу Тысяча ступеней - Женя Онегина - Страница 3

Четыре года назад

Спустя пару недель после поездки на пляж Лиз отправилась получать профессию картографа в Восточную общину. Моя горячо любимая тетушка только что удачно сдала выпускные тесты после пяти лет учебы в школе и теперь рвалась покорять мир дальше. Я погрустила пару вечеров после ее отъезда, поругала себя за то, что не успела сойтись с ее подругами поближе, и теперь вынуждена сидеть в одиночестве дома. Согласно правилам нашей общины, без сопровождения я не имела возможности покидать дом родителей. Потом вспомнила о предстоящих вступительных тестах и о том, что неплохо бы получить права на управление байком. Старая «Сава» Лиз осталась стоять в нашем гараже, и я была не против сесть за руль. В общем, вечера я проводила на веранде за чтением книг, пока однажды не услышала удивленный голос матери:

– Клим?

– Добрый вечер, Лара, – послышалось в ответ, – а Крис дома?

Я поспешно поднялась, одернула юбку, мгновение подумав, распустила собранные в свободный хвост волосы и направилась к крыльцу.

Клим стоял, облокотившись на свой байк. В джинсах и черной байкерской куртке, распахнутой на груди. Увидев меня, парень широко улыбнулся:

– Поедем кататься, Крис?

Я нерешительно взглянула на маму. Она ответила взглядом, полным сомнений, но все же кивнула.

– Под твою ответственность, Клим.

– Разумеется, Лара, – серьезно ответил егерь и обратился уже ко мне, – не хочешь переодеться? В брюках будет удобнее. И теплее.

Мы неслись по ночному шоссе в сторону заброшенного рыбацкого поселка. Он расположился в устье реки Ледяной, и сразу за ним начиналась длинная песчаная отмель. Клима, как и меня, тянуло к морю. Он остановил свой «Зид» у здания полуразрушенной школы, спешился, стянул защитную перчатку, предлагая мне руку. С наступлением темноты заметно похолодало, и мои пальцы заледенели.

– Замерзла, – проговорил со смешанным чувством досады и нежности.

Снял вторую перчатку, взял мои ладони в свои и поднес ко рту, согревая дыханием. Я смотрела на его губы, не в силах пошевельнуться. Клим же смотрел на меня. Я чувствовала его пристальный сканирующий взгляд каждой клеточкой своего тела, попыталась отстраниться, но парень лишь усилил захват, прижимая мои ладони к своей щеке. Немного колючей, прохладной.

Потом мы долго гуляли по берегу, увязая в мокром песке. Клим рассказывал о юнкерском корпусе. Я, в свою очередь, о том, как идет подготовка к тестам. О том, что не хочу переезжать в город, но еще не получила водительские права, так что скорее всего придется жить в общежитии. Потом Клим читал стихи. И вспоминал, как красивы ночи в Заповеднике. Как тяжело находиться среди людей первые дни после окончания дежурства. Как не хватает воздуха, и кружится голова от резкого звука или запаха, о том, что с каждым разом Заповедник затягивает все больше и больше. Я слушала, не перебивая, пытаясь представить этот совсем незнакомый мир, который на самом деле совсем рядом. Мир, где нет людей. Машин. Электричества. Есть только лес, горы и те, кто в них обитает. Я помнила, как отец рассказывал, что вырубку леса на континенте запретили почти два века назад. Постепенно закрывая людям доступ к нему. Так появилась стена.

Мы возвращались домой, когда, выезжая на шоссе, я несмело обхватила Клима за пояс, парень молча спрятал мои ладони в карманах своей куртки. В тепле я обняла его крепче, жалея, что шлем не позволяет прижаться щекой к его спине, почувствовать уже ставший привычным горький запах его сигарет. Как и в прошлый раз, Клим заглушил мотор у подъездной дорожки, но вместо того, чтоб сразу проводить меня к дому, мягко притянул к себе спиной, устроив подбородок на моей макушке. Я стояла тихо, боясь спугнуть ощущение покоя, и даже не сразу заметила, как объятия ослабли, и меня мягко подтолкнули к дому. За окном на лестнице над входом мелькнул силуэт. Это мама покинула свой пост. А я не торопилась входить. Стояла на крыльце и слушала, как постепенно стихает шум мотора.

В течение следующей недели Клим каждый вечер приезжал за мной. Мы катались на его «Зиде», и однажды он даже пустил меня за руль. Ходили на танцы, вместе с ребятами сидели вечерами у костра, и я то и дело ловила на себе их осторожные взгляды. Однако на людях Клим вел себя безукоризненно. И только прощаясь в тишине подъездной дорожки он обнимал меня снова и снова, скользил щекой по моей щеке, осторожно гладил по волосам перед тем, как отпустить. Я точно знала, что мама не спит, лежит, вслушиваясь в тишину. Возможно, считая минуты, ловя звук отъезжающего байка или моих шагов на лестнице.

В тот вечер Клим долго не отпускал меня, по обыкновению уткнувшись в макушку. А потом зашептал на ухо:

– Завтра я заступаю на дежурство, сегодня пришел приказ, – я попыталась отстраниться, но Клим не пустил, продолжил немного сбивчиво, – на месяц или даже больше. К твоему тестированию скорее всего не вернусь.

– Не страшно, – прошептала в ответ, – я справлюсь. Родители меня проводят.

– Дело не в этом. Я хотел дождаться результатов, какой-то определенности, но теперь не могу, – он снова замолчал.

А я, наконец, высвободилась из объятий и теперь ждала продолжения, глядя ему в глаза. Клим взгляд не отвел, не попытался снова обнять меня, а только сжал мою ладонь, уже таким привычным жестом поднес к губам и произнес:

– Я хочу на тебе жениться. Как только закончишь школу, – а потом он меня поцеловал.

Его губы были сухими и твердыми. И их недолгое прикосновение к моему рту отдалось незнакомым странным чувством у меня в груди.

– Дыши, – прошептали мне в губы, – твое согласие мне пока не нужно. Просто знай, что я тебя не отпущу.

      Он еще раз прижал меня к себе и подтолкнул к дому. В этот раз я не остановилась на пороге, чтобы послушать, как удаляется «Зид». Я поднялась к себе, прижимая руку к пылающим губам, и еще долго не могла заснуть, пытаясь подобрать название тому чувству, что разлилось внутри.

«Расти быстрее, мой мой маленький друг» гласила записка, которую на утро я нашла в кармане куртки.

Кристин

В тот год, когда я поступила в школу, на побережье у заброшенного рыбацкого поселка вдруг решили поставить маяк. Хотя сюда, в устье реки Ледяной, суда заходили редко. Скорее даже не суда, а небольшие рыбацкие лодки под парусом, искали по старой памяти место переждать непогоду. Его возвели быстро. Черно-белое строение с желтой железной крышей. На самом верху, куда вела шаткая лестница, установили прожектор, рядом небольшой домик смотрителя. В тот же год к устью Ледяной потянулся неиссякаемый поток любопытствующих. Побережье ожило от стихийных кемпингов, которые все разрастались и разрастались. Так продолжалось несколько лет, пока домик смотрителя не сгорел. Восстанавливать его не стали, прожектор погас, а сам маяк начал постепенно ветшать. Но от этого стал еще более притягателен для любопытствующих. Подняться по скрипящей, дрожащей на ветру лестнице на самый верх, а потом найти люк в прожекторной и пробраться на площадку, расположенную под потолком внутри маяка, стало излюбленным развлечением мальчишек. Внутри же все еще можно было укрыться от дождя, даже разжечь костер, отсвет которого не будет виден на побережье. Именно туда я и направилась в то утро. Байк стоял в гараже уже больше недели. Срочный заказ от постоянных клиентов временно оттеснил исчезновение Клима на второй план. Я сидела за набросками несколько суток, лишь изредка отвлекаясь на еду и пару часов сна. Сегодня же впервые за несколько недель на улице светило солнце, и я поняла, что и дальше сидеть в добровольном заточении не имеет смысла. Пока выводила «Саву» из города, перебирала в голове последние новости. Егеря действительно нашли свежий след у границы, который терялся в скалах у побережья. Повторный обыск старой квартирки в городе так же ничего не принес. Это рассказал Лерой. Он появлялся не то, чтобы часто. Но мне казалось, что он постоянно держит меня в поле зрения. Словно я единственная ниточка, тянущаяся к Климу. Было ли так на самом деле? Не знаю. В общине на меня косились. Точнее, стали коситься еще больше. Мой давнишний побег с собственной свадьбы, последующее возвращение, профессия, благодаря которой удерживалась на плаву. Все это ставило под сомнения мою адекватность в глазах окружающих. Особенно учитывая тот факт, что Клим на мне так и не женился.

Прибрежное шоссе было пустым, видимо непогода распугала всех туристов. Но и у маяка не были видно ни одной палатки. Бросив байк на берегу, я отправилась к скалам, темнеющим впереди. Когда-то давно это скопление камней было ничем иным, как молом, или дамбой, перекрывающей вход в гавань. Мол формировал фарватер и защищал побережье от ветра. Сейчас разве что подросшие мальчишки рисковали добраться до его окончания. Там впереди бушевал ветер, и волны в любой момент могли сбить с ног. Я вступила на первый камень и начала переход. Шаг. Второй. Десяток. Спустя еще один в грудь ударил порыв ветра, и я осмотрелась. Вокруг было только море. Соленый морской воздух щекотал ноздри, ветер трепал выбившиеся из узла на затылке волосы, хотелось зажмурить глаза и раскинуть руки. Каждой клеточкой тела чувствовать стихию. Все переживания и страхи, надежда на возвращение Клима остались там, за спиной на берегу. Все кроме одного.

– Сдурела??? – голос Лероя я узнала сразу.

Правда было ощущение, что он позвал меня далеко не в первый раз. Глубоко вздохнула, успокаиваясь, медленно развернулась, глядя под ноги. И только потом подняла взгляд на него.

Он стоял всего в десятке шагов от меня, на небольшом плоском камне, сквозь слой мха и водорослей на котором, когда волны не били столь настойчиво, можно было разобрать надпись «верь и иди вперед». Я добиралась до конца мола не раз, и даже не два. Я знала каждый камушек на ощупь, знала, как поведет себя ветер, знала, как начинает тошнить, словно при качке, если выбрать для прогулки неверную погоду. А Лера не знал. Он стоял на ветру по колено в воде на скользкой поверхности камня и явно впервые пытался преодолеть этот участок пути.

– Крис, немедленно возвращайся!

Я еще раз внимательно посмотрела на мужчину, и поняла, что он, мягко говоря, взволнован. Руки сжаты в кулаки, а весь он готов к прыжку… Неужели?

– Инспектор, – крикнула я в ответ, – что вы себе напридумывали?

Но Лера не успел ответить, порыв ветра ударил его внезапно и со спины, и мужчина еле удержал равновесие. Я сделала шаг к нему, уже не пытаясь что-либо объяснить. И тут налетела волна, сбивая с ног. Лерой среагировал мгновенно, хватая меня за куртку, но в попытке выпрямиться я не учла его упрямства, и мы вместе рухнули в холодную воду.

Костер внутри маяка удалось разжечь далеко не сразу. К счастью у предусмотрительного инспектора в его «танке» нашлись и спички, и питьевая вода, и котелок. И даже сухой плед. Промокли мы знатно. Глубина у мола не была большой, но море как следует порезвилось, не желая отпускать нас на сушу. Теперь я сидела, завернутая в плед, и цедила горячий травяной отвар. Лерой в одних штанах размахивал руками, демонстрируя мне свою нехилую мускулатуру. Я, может быть, и не хотела его рассматривать, но внутри было тесно. И скучно. И мне до сих пор не предъявили обвинения.

–Инспектор, – пошла я в наступление, а что вы собственно забыли на маяке?

В ответ Лера приподнял бровь, но ответом не удостоил.

– Все-таки решили искупаться? – продолжила я, – так пляж в другую сторону.

Послышалось еле сдерживаемое рычание, после чего Лера прекратил скакать, размахивая руками и застыл напротив меня.

– А тебе не кажется, девочка, что вопросы задавать должен я? – мягко так поговорил, спокойно.

Только под конец мне опять послышалось рычание.

– А я думала моя очередь, – очень натурально удивилась я.

Лерой же покопался в вещах в углу, и выудил из сумки какой-то конверт. Протянул мне. Обыкновенный серый почтовый конверт. Единственная почтовая марка с изображением герба Магистрата. Дорогая. Ровным незнакомым почерком выведено: Иллюстратору Кристин К. 3490. И мой адрес. Ни имени, ни адреса отправителя не было.

– Где ты его взял?

– На твоем крыльце, – охотно ответил Лерой, – зашел пригласить покататься. Но тебя не застал. Зато нашел вот это. Решил передать лично в руки. Твоя соседка, между прочим, очень словоохотливая дама. С радостью рассказала, в какую сторону ты уехала, когда, и был ли у тебя кто в гостях.

– Про гостей не мог у меня спросить?

– Ну тебя нужно было еще найти. Какого, Крис? – снова перешел он рык, – зачем тебя понесло на мол???

– Я просто хотела проветрить голову, – повела плечами, отчего плед немного сполз, а Лера отвлекся, правда ненадолго.

– А у дома нельзя погулять? – проговорил ехидно.

– Так там старушка-соседка сразу все тебе доложит, – я снова укуталась в плед и принялась вскрывать конверт. Внутри до боли знакомым округлым почерком было написано:

«Здравствуй, моя храбрая Крис. Как бы хотелось написать простой вопрос: как твои дела? И получить ответ в положенное время. Чтобы сердце затрепетало лишь от одного взгляда на твой почерк. Потом читать долгое послание про погоду, про учебные будни и здоровье родителей, про крепкого мальчишку, которого родила соседка. И про шторм, который уничтожил пляж. Про новую резину для «Савы» и рисунки для новой книги. Но я напишу только одно. Я жив! И свободен. В ближайшее время планирую таким остаться. Прошу тебя, я знаю твой характер. Пообещай, что не станешь меня искать! Что будешь ждать дома, как настоящая жена из Северной общины. Сделай хоть раз, как я прошу, Крис! Забудь про свое упрямство! Ты не сможешь сама найти меня, а они будут следить за тобой. Обязательно будут. Ты – мой якорь. Моя мечта. Моя главная задача – вернуться к тебе и больше никогда уже не оставлять. Прошу, будь там, где я тебя оставил! Будь умницей, Крис. Потому что я люблю тебя. Клим».