Читать книгу Открытие Индии. Васко да Гама, противоречивый герой Португалии. История ненависти, мести и амбиций в эпоху завоеваний огнем и мечом - Жоау Моргаду - Страница 6

Васко да Гама направился в Индии 8 июля 1497 года. Была суббота, день почитания священной Матери Иисуса, солнечное утро и достаточно ветра, чтобы поставить паруса и выйти в открытое море.

К неудовольствию капитана-мора армады, не было ни салюта, ни триумфальных маршей, и совсем не было представителей знати и церковников высокого ранга. Была политика молчания и тайны, чтобы испанцы не смогли (они и не должны были) прознать о том, что готовила португальская корона для укрепления своей власти на морях. И правда, шпионы были повсюду, так что скромность в событиях стала обязательной.

С другой стороны, хуже, чем шпионы, было другое – в Лиссабоне свирепствовала чума. И лучше было избегать больших толп – обыкновенных простых людей, бедняков и отбросов общества. Скопление людей было прекрасным пастбищем для заразы, а столица королевства утопала в грязи. Боясь «подхватить мерзость чуму», даже сам король Мануэл I находился вне Лиссабона. Он дышал свежим воздухом Эворы, но все же как бы отсутствовал не полностью. Путешествие, говорил он, слишком важно для него, «важно для королевства», и оно скоро начнется. Он подносил надушенный платок к носу и просил сказать именно это, соблюдая дистанцию, тем немногим людям из свиты, что его окружали, родственникам, паре военных, представителям Святой Матери Церкви, но не более того. При этом все равно в церемонии чувствовалась военная торжественность. После благодарственной мессы[17] и причастия в Белене под одобрительные взгляды простолюдинов Васко да Гама направился в Индии с королевского благословления. Ему было 28 лет, и с ним была вся сила мира.

Он принял командование кораблем São Gabriel («Святой Габриэль») водоизмещением 120 тонн, а его брат – кораблем São Rafael («Святой Рафаэль»), 90 тонн. Следовала также каравелла Bérrio («Бэрриу»)[18], 50 тонн, более легкая, способная подходить близко к берегу. Ее капитан – известный моряк Николау Коэльу. Под командованием Гонсалу Нунеша завершал армаду старый корабль под названием O Camelo («Верблюд»)[19], потому что это был 200-тонный старый корабль, нагруженный всем необходимым для такого длительного путешествия, и чья судьба была сгореть после того, как на нем закончится вся провизия.

И с этими кораблями вышел в море Бартоломеу Диаш, опытный навигатор[20], человек, понимающий в морских искусствах, который уже огибал ужасный мыс Бурь[21] на самом юге черной Африки. Он плыл рядом с армадой Васко да Гама, сожалея о том, что не сопровождает его в такой благородной миссии. Бартоломеу Диаш шел только до порта Сау-Жорже-да-Мина. Он ощущал это как горькое изгнание, отстранение. Он нарисовал эти корабли (сделал технический рисунок), под его присмотром они и строились. Бартоломеу в деталях указал на картах течения вод и изменения их направлений, перемены ветров. И после всего он отдал королевское знамя другому, и тот отстранил его от такой победоносной миссии – плыть в Индии.

Только он сам и Бог знали, насколько это несправедливо. Вполголоса говорили, что Васко да Гама запретил упоминать о нем, вычеркнул его имя. Что же, после случившегося, если это правда, то объяснение одно – нездоровая ревность. Или зависть к трудам, делам и результатам, которых уже достиг Бартоломеу Диаш.

Васко да Гама аргументировал отказ тем, что он повторно идет в плаванье, потому что у Бартоломеу на борту был бунт, а это проявление его слабости как капитана. «Неуверенный человек – это конченый человек. Надо “закреплять кабестан”[22], утверждать свою власть среди тертых крепких людей, которых трудности в море делают дикими. Они же кусают даже тех, кто их медом кормит». Но у Бартоломеу на первом месте были иные причины, зато Васко да Гама не желал никого даже в своей тени, даже на втором плане. Никого. И его величество бросает как извинение «пророчество» Закуту, пророка-еврея. А пророчество такое: два брата прибудут в Индии. И что теперь? Разве у Бартоломеу нет брата, Диогу Диаша, умелого капитана и с глазами в море? Им обоим не хватает только благородных титулов, чтобы их фамилия прозвучала, прославилась. Знатный титул, только это, всего-то.

При чистом небе и с попутными ветрами флот братьев Гама на всех парусах помчался на юго-запад, вдоль марокканского берега, до Канарских островов, где они стали рыбачить.

Корабли дышали свежестью. Пока еще все нечистоплотное, грязное, тухлое в прямом и переносном смысле не проникло в трюмы. Не было плесени. Корабли пахли свежим деревом, дегтем, в воздухе витал аромат чеснока и соленого вяленого мяса. Даже в загоне, в котором везли скот – свиней, кур и мулов, – запахи еще были сносными. В продовольственном отсеке провизия еще легко переносила путешествие. Было вдоволь вина, уксуса, свежей пресной воды, меда, печенья. Все лежало на своих местах, даже завернутые для торговых обменов товары.

Между тем климат стал меняться, вдруг пошли высокие волны и начался туман, сильная мгла, и корабли потеряли друг друга. Но каждый сам пошел по направлению к архипелагу Зеленого Мыса, как было записано в руководстве к действию. Вскоре все опять собрались около острова Соли (ilha do Sal). Потом[23] они доплыли до острова Сантьягу, уже отдохнувшие и довольные. Только самые отъявленные и дикие отщепенцы были заперты отдельно в трюме, чтобы они не попрыгали в море и не сбежали на берег к свободе.

Пока не было недостатка в хлебе и свежей пресной воде, но все равно корабли бросили якоря на пляже Санта-Марии, чтобы сделать еще запасы. Начинались другие времена, другие порядки. Поэтому всем стал править здравый смысл, все припасы должны были быть качественными, а мысли трезвыми. Было два дня, чтобы положиться на мудрость Бога, а не людей. И, видимо, поэтому Гама приказал отслужить «сухую мессу»[24] Frei[25] (брату) Педру де Ковилья[26], исповеднику и капеллану армады, которого сопровождали три францисканских монаха.

Они отправились 3 августа к Гвинейскому заливу, где Бартоломеу отделился от них, салютовав холостым выстрелом. Было столько грохота, что все дрожало. Здесь их пути разошлись. Бартоломеу шел в Минаш (Minas) на службе Короны, а Гама следовал свои путем, о котором так мечтал – в Индийский океан. Любопытно, derrota[27], маршрут, проложенный им, заставил их сделать большой поворот на юго-запад, далеко от берега, чтобы воспользоваться течениями и ветрами южной Атлантики. А затем приходилось искать попутный ветер с юго-востока вдоль западного африканского побережья, уже ниже изгиба Бохадора[28]. Этот маневр получил название круг, кружение, поворот в открытое море. Тем самым мореплаватели избежали бурного моря у берега, где сами скалы, казалось, притягивали к себе корабли, чтобы с ними разделаться. Они также ушли от безнадежного штиля Атлантики, где потом ветра дуют на юго-запад, а до этого все спокойно и паруса висят. Ветра нет, а корабли идут благодаря течению.

– Мы идем на юго-запад сами! – удивленно кричали многие.

Они отошли от берега и последовали по неизвестным водам, а вокруг не было земли. Были только звезды, компас[29], астролябия[30] и квадрант[31]. И мудрость, знания людей. «Поверните паруса в нужном направлении, сейчас мы пойдем полным ходом!»

И они бороздили океан почти сто дней, их красные спины жгло солнце, и слабость, болезни терзали людей. Пересекали раскаленный экватор.

– Мы прошли линию, – смеялся Васко да Гама, сидя за столом с Фреем Педру де Ковилья, под тентом на верхней палубе, как-то укрывшись от солнца. – В конце концов, Бог сделал мир круглым, теперь все будет вверх ногами», – громко смеялся капитан, намекая на позицию Церкви, все еще считающей землю плоской.

– Qui extendit Aquilonem super vacuum, et appendit terram super nihilum, – все же бормотал капеллан, крестясь.

А потом произнес это словами, более понятными для капитана:

– Бог – это тот, кто простирает северный ветер над пустотой и уравновешивает землю над тем, что есть ничто. Слова Иова в книге Священного Слова. Знайте, дорогой мой капитан, что Церковь никогда не удивляется открытиям людей. Открытиями ее не застать врасплох.

Васко да Гама перестал смеяться и ответил презрительно:

– Так что же, мой добрый религиозный брат, вы должны были сами лучше читать Библию, прежде чем отправлять стольких людей на костер инквизиции.

И он ушел, оставив Фрея де Ковилья цедить молитвы. Правда, капитан понял, что лучше не играть с этой идеей, не то люди все воспримут всерьез и восстанут. В открытом море все вызывает раздражение, а терпение подходит к концу. Все очень устали, уже давно не видели земли, тропические штормы быстро налетали и быстро исчезали, и людям было не до шуток.

На борту особых дел не было. После каждого мелкого дождя или ливня палубу мыли водой и уксусом, чинили паруса и рыболовные сети. Время шло, и запах навоза животных был уже везде в пропитанном влагой корабле. Юнги, мальчишки, которых купили у их семей, словно это был скот, занимались самой черной работой. Они поливали водой палубу, чтобы дерево не пересохло, терли полы до блеска уксусом, выносили мочу и кал больных, также ведра из отхожих мест, что были расставлены повсюду, ловили разбежавшихся кур, чинили паруса. Эти юнги были рабами рабов, к ним ужасно относились отбросы общества, что были на борту, варвары без всякой культуры, без нормальных навыков общения. Юнги трудились от рассвета до рассвета как псы на ограниченных участках земли и ели остатки из мисок где придется.

– Море голубое, потому что отражает небо, или небо голубое, потому что отражает море? – спрашивали эти дети, когда поднимались на борт.

Два дня на корабле – и они утрачивали свою непосредственность в руках этих жестоких людей, насильников, у которых было мало зубов, но много жадности до свежего мяса. Их звали вниз, на нос корабля, показывали мачту, на которой вешают, с которой смотрят, как проходят мыс Бурь. Они кричали, но им никто не помогал. С ними расправлялась голодная свора человеческих отбросов, а офицеры никого не наказывали. Когда несчастный был уже весь в крови, его выбрасывали за борт. О мертвых вспоминали пару дней, если кто цеплялся за жизнь, то движениями выдавал сам себя, то ему оставалось жить пару часов. Их выдавали и выбрасывали за борт. Тишина, молчание были намного важнее молитвы – в открытом море все ощущали себя забытыми Богом всей семьей святых. Искали утешения и защиты у двух монахов, но это был слабый покров, он совсем не защищал от чудовища смерти, бродившего по кораблю и вокруг него. Педру де Ковилья пытался опять поговорить с капитаном, но это ни к чему не привело.

– За всеми юнгами не уследишь, а на корабле полно темных мест. Каждый должен сам следить за своей жизнью и поджать хвост, – шутливо отвечал Васко да Гама, как и другие капитаны. И все брошенные, предоставленные самим себе, были вынуждены искать покровителей. У них не было монет, еды, бутылок вина, и они платили телом.

Земля была далеко, люди находились в тесноте, а чем меньше корабль, тем больше страстей разгоралось на нем. Интерес вызывали не только мальчики, но даже бородатые мужчины. «Дикобразы тоже царапаются», – говорили насильники.

Драки с применением холодного оружия заканчивались смертями – так за ночь могла образоваться пара мертвецов. Иногда солдаты, иногда моряки. Убивали из-за любовных утех, долгов в игре, пьянящей ненависти и просто так. Нельзя было ожидать чего-то другого, когда больше сотни взрослых людей, давно испорченных, оказались в корабле в 20 метров длинной и 8 шириной. Вокруг бьют волны, и люди машут кулаками.

Но их ждала другая напасть. После страшной жары сгнили все припасы.