Читать книгу Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник) - Жорж Блон - Страница 7

Наверное, самым знаменитым судном в истории является «Мейфлауэр» – буквально «Майский цветок». Название этого судна известно всем школьникам Великобритании и Соединенных Штатов. Оно означает «боярышник». На самом деле «Мейфлауэр» был жалким трехмачтовиком – зловонным, пузатым и неприглядным на вид. И славу ему принесли не мореходные качества, а его пассажиры.

В начале XVII века англичан разделили религия и политика. Пуритане были членами пресвитерианской секты с очень строгими правилами, буквально воспринимающими Священное Писание. Из-за преследований со стороны Стюартов некоторые из них решили эмигрировать в Америку, а точнее, в Виргинию, где уже обосновались 143 колониста.

Желая обеспечить себе право на проживание, будущие эмигранты обратились к Виргинской компании с просьбой предоставить им концессию. Морские плавания между Старым и Новым Светом были нерегулярными, редкими, но они осуществлялись. Виргинская компания ответила, что готова принять иммигрантов при условии, что каждый из них отработает на фирму семь лет. Затем он получит землю в собственность и станет хозяином своей судьбы. Колонисты Виргинии занимались в основном разведением табака.

Утром 6 сентября 1620 года отплывающий из Плимута в Америку «Мейфлауэр» был переполнен. В путь отправлялись 102 эмигранта: 41 взрослый мужчина, 19 женщин и дети. Мужчины могли быть женатыми или холостяками, но девушек брали, только если их сопровождали родители. Исключение было сделано лишь для служанки миссис Кэтрин Карвер, жены главы религиозной общины.

Размеры «Мейфлауэра» водоизмещением всего 180 тонн не позволяли такому количеству пассажиров путешествовать с удобствами. Они заполнили носовую надстройку и трюмы. Долгий переход при волнении в море, морская болезнь, отвратительная еда, полное отсутствие гигиены, ужасная стесненность в этой плавучей тюрьме могли бы закончиться многими смертями. Но этого не произошло: эмигрантов поддерживали вера и надежда. В море умерли два молодых человека – слуга единственного судового врача и молодая жена одного из пассажиров. Уильям Брэдфорд, овдовев и преодолев свою печаль и боль утраты, был избран губернатором колонии. Потери восполнили двое рожденных на корабле младенцев – девочка, которую назвали Перегрина, и мальчик, получивший имя Океанус.

Переход длился 70 суток. Когда появился американский берег, штурман понял, что они подойдут к суше не в Виргинии, а на 100 миль севернее. Стоило ли брать курс на юг? Общее собрание решило высадиться в том месте, где они оказались. Недавно выпал снег, климат, похоже, был здесь суровый.

– Срубим деревья и построим хижины, – сказал Брэдфорд. – Есть еще одно преимущество: контракт, порабощавший нас на семь лет, теперь не действителен, поскольку мы не находимся на территории Виргинии. Мы отныне свободны и сами установим границы наших владений.

«Страшно серьезные, нетерпимые, высокоморальные, весьма работящие и глубоко верящие в то, что могут давать отчет в своих делах только Богу» – такое определение им дал Жак Шастене. Отцы-пилигримы (так их назовут значительно позднее) решили еще до высадки и начала работ по вырубке леса написать конвенцию, или хартию, своей колонии, которую назвали «Мейфлауэрским договором». Этот текст стал неким прообразом нынешней Конституции Соединенных Штатов Америки.

Зима на полуострове Кейп-Код выдалась крайне суровой. К весне в живых осталось только 50 пилигримов. Остальные умерли от холода и лишений. Закаленные невзгодами колонисты укоренились и заселили Новую Англию, жители которой отныне считали себя духовной элитой Соединенных Штатов. Эти люди могли утверждать, что они более или менее отдаленные потомки отцов-пилигримов «Мейфлауэра». А для гражданина Соединенных Штатов это титул более почетный, чем принадлежность к знати.

Два века «трансатлантические» суда оставались столь же тесными и неудобными, как «Мейфлауэр». Они редко перевозили бизнесменов, а туристов тогда вовсе не было. 95 процентов пассажиров были эмигрантами.

Эти парусники везли в Европу хлопок и табак. Вербовщики, приезжавшие вместе с торговцами, обращались к бедноте Старого Света, расписывая Новый Свет чуть ли не раем, где любой человек, имеющий две руки и две ноги, без труда найдет себе работу и пропитание, заработает средства для своей семьи. Политические изгнанники, люди, которыми интересовалась полиция, садились на уходящие суда. Конторы эмигрантских агентств не успевали принимать желающих отправиться в Новый Свет.

В середине XIX века один из самых мощных потоков шел из Ирландии. Болезнь, поразившая картофель, вызвала в этой стране голод и привела к смерти около миллиона человек. Те, кто выжил, но был не способен продолжать платить непомерную аренду алчным английским землевладельцам, покидали родину. С 1847 по 1866 год в Соединенные Штаты уехало 3 650 000 ирландцев.

Сегодня нам даже трудно представить, в каких условиях путешествовали эмигранты. При хорошей погоде они размещались на палубе, мешая команде, занятой повседневной работой. В плохую погоду и ночью их, словно овец, сгоняли на нижнюю палубу и велели сидеть у бортов. На самом деле они прозябали в некоем подобии помойной ямы, как галерники, поскольку туалетов практически не было, а если и были, то предназначались главным образом для женщин. Мужчины справляли нужду через борт, когда позволяла погода.

Питались в основном картошкой – она прорастала и гнила за недели плавания – да свиным салом. Питьевую воду раздавали утром на весь день. Одновременно пассажиров оделяли уксусом, единственным средством гигиены в ту эпоху. Тот, кому надо было помыться или постирать белье, должен был сам ухитриться набрать морской воды, сбросив за борт ведро на веревке. Переходы этих парусников длились от трех недель до трех месяцев, в зависимости от ветров, состояния моря и самого судна. Частыми были кораблекрушения и пожары на борту. Случались бунты пассажиров, жестоко подавлявшиеся. Примерно 10 процентов эмигрантов умирало в пути от холеры, дизентерии, скоротечной чахотки и различных видов лихорадки. На некоторых судах смертность была еще выше, доходя до 50 процентов. Парусники, перевозившие ирландцев, зачастую называли плавучими гробами.

Летом 1803 года парижане с удивлением смотрели на дымившее суденышко, снабженное колесами, которые взбивали воду Сены. На набережной, оттуда сейчас отходят «скоростные суда», недалеко от Иенского моста, висела табличка со следующей надписью:

На этом месте так называемой набережной Простаков американский инженер Роберт Фултон представил 21 термидора XI (9 августа 1803) года гражданам Боссю, Карно, Брони и Волнэ водную коляску, движимую огнем, которая производила на Сене первые плавания.

Наполеон Бонапарт был тогда пожизненным консулом, президентом Итальянской республики, арбитром Швейцарской Конфедерации и уже строил проекты дальних морских походов. Узнав об изобретении Фултона, он им не заинтересовался, совершенно не веря в будущее парового судоходства. Тогда Фултон отправился в Англию, где также не добился кредитов. Разочарованный изобретатель вернулся в Соединенные Штаты.

В 1807 году первый «стимер», или «паровик», названный «Клермон», прошел по Гудзону 200 километров, которые разделяли Олбани и Нью-Йорк.

В 1816 году пароход «Элиз» – это было английское судно – прошел от Лондона до Гавра. Опыт оказался убедительным, и британцы поставили колеса, приводимые в движение паром, на десяток судов, ходивших по Ла-Маншу и Ирландскому морю. Но о выходе в Атлантику речь еще не шла.

И опять соотечественники Роберта Фултона показали себя самыми решительными. В 1819 году после 28 суток плавания американский «паровой парусник» «Саванна» добрался до Англии. Его колеса вращались более двух недель с помощью паровых котлов, которые топились дровами. Когда топливо кончилось, были подняты паруса. Этот подвиг парусно-парового плавания был повторен только в 1833 году канадским судном «Ройял Уильям».

В 1836 году доктор Ларднер, британский ученый, прочел лекцию, опубликованную многими газетами, в которой заявлял о своем полном «доверии» к парусному мореплаванию. «Проект регулярных рейсов между Нью-Йорком и Ливерпулем с помощью паровых судов, – сказал он, – столь же химеричен, как и налаживание сообщения между Ливерпулем и Луной». Ирландский судовладелец из Корка Джеймс Бил решил принять вызов. Он построил на верфях Лита, в Шотландии, пароход, названный «Сириус».

«Сириус», которым командовал капитан Ричард Робертс, бывший офицер Королевского флота, имел в длину 52 метра. Он взял на борт 32 человека команды и 40 пассажиров, из которых 11 были женщины. Пассажиров разместили в каютах трех классов. Они заплатили от 8 до 35 гиней, в зависимости от своих средств и желаемого уровня комфорта.

«Сириус» отплыл из Корка 4 апреля 1838 года. Вначале безоблачное плавание осложнилось сильной килевой и бортовой качкой. Оба кока не были перегружены работой, но девять палубных матросов, метрдотель и три стюарда от усталости валились с ног. Им приходилось постоянно мыть и чистить палубу и сносить дурное настроение пассажиров. Атмосфера день ото дня накалялась, и капитану пришлось достать револьвер, чтобы дать отпор протестующим пассажирам, самым агрессивным и здоровым. Однако бортовой журнал скромно хранит молчание по поводу этих неприятных инцидентов. В нем говорится только о самом плавании:

4 апреля: отплытие из Корка. Остановка в Ливерпуле.

7 апреля: сильный ветер. Сильное волнение на море.

10 апреля: ледяной дождь и бушующее море.

17 апреля: мощный ветер, сопровождающийся градом и снегом.

20 апреля: дождь.

22 апреля: 10 часов вечера. Брошен якорь в Баттери, Нью-Йорк.

450 тонн угля, смешанного со смолой, не хватило, и, чтобы не поднимать паруса, пришлось сжечь запасную часть такелажа! Но всё в прошлом. Примиренные успехом, пассажиры и команда готовились 23 апреля насладиться приемом, организованным в их честь Нью-Йорком, а также банкетом. Но внимание зрителей и властей неожиданно привлек силуэт корабля более внушительных размеров, чем «Сириус», появившегося у входа в порт. Очень быстро разнеслась новость, что в порт вошел другой английский пароход, «Грейт Вестерн», принадлежащий только что организованной компании «Грейт Вестерн стимшип компани». Ушедший из Англии 8 апреля – через четверо суток после «Сириуса», – он пересек Атлантику всего за пятнадцать с половиной суток. Пассажиров на нем было только семеро, а команда состояла из шестидесяти человек. На приемах и банкетах в Нью-Йорке удвоилось количество приборов. После первых мгновений разочарования пассажиры и команда «Сириуса» отпраздновали событие вместе с прибывшими на «Грейт Вестерне».

Импульс был дан, началось соревнование. Еще долго Атлантику пересекали парусники – всё более и более крупные – с товарами и пассажирами, но после этих двух почти параллельных плаваний «Сириуса» и «Грейт Вестерна» стало ясно: будущее принадлежит пароходам.

Начались знаменитые гонки за «Голубую ленту». Фанатик скоростного плавания, англичанин Хейлз, решил вручать трофей тому пакетботу (судно, перевозящее почту), который быстрее других свяжет Старый Свет с Новым. Безусловно, его вдохновила «Голубая лента» – традиционная награда победителю ежегодного Эпсомского дерби[1]. Отныне на грот-мачте самого быстрого трансатлантического корабля будет развеваться голубой вымпел, а сам трофей – шар, лежащий на плечах мифологических богов (диаметром 1,3 метра), – будет красоваться в одном из внутренних помещений.

Корабль, который побил рекорд «Грейт Вестерна» в гонке, был первенцем новой английской компании «Кунард стимшип». Основанная Сэмюэлом Кунардом в 1839 году, компания вступила в соревнования 4 июля 1840 года, поставив «Британию», винтовой пароход водоизмещением 1200 тонн, на линию Ливерпуль – Галифакс – Бостон. В своем первом плавании кораблю удалось идти со средней скоростью 8,19 узла, побив рекорд «Грейт Вестерна» на пятую часть узла. Через год после спуска на воду «Британия» довела свой рекорд до 10,72 узла.

«Британия», ставшая главным кораблем большого флота Кунарда, восемь лет с удивительной точностью обслуживала атлантические рейсы. На ней плавал и знаменитый писатель Чарльз Диккенс.

«Никогда не забуду, – писал он, – удивление, на четверть серьезное, на три четверти комичное, с каким я одним январским утром 1842 года открыл дверь и просунул голову в каюту на борту „Британии“. Это было невозможное для проживания логово, едва вообразимое, неуютная коробка отвратительного вида. Я оказался в некоем подобии лошадиного стойла, где должны были размещаться двое пассажиров. При виде коек я подумал, что они так же узки и приспособлены для отдыха, как гробы». Столовая была длинным и узким «помещением, походившим на гигантский катафалк». Что касается салона, там «могло при большом желании поместиться четыре человека, если протискиваться, извиваясь змеей».

В 1842 году Диккенсу не было еще тридцати лет, но он уже был богат, знаменит и привык к комфорту. Последующие его впечатления от путешествия на борту «Британии» показывают, что, в отличие от своих соотечественников, он не привык к волнению на море. «Пакетбот кренился, выпрямлялся, качался, оседал, поворачивался, подпрыгивал, ухал вниз, дрожал, раскачивался взад и вперед, слева направо. Было невозможно устоять на месте, даже сесть, не схватившись за что-нибудь. Не стану говорить, как раздражают привычные шумы на борту, звон бокалов, топот шагов бегающих над головой боев, столкновение чемоданов и весьма симптоматичные и совсем не приятные звуки, доносящиеся из кают, где отдыхают семьдесят пассажиров, слишком нездоровых, чтобы смотреть на еду».

Знаменитый писатель, изображавший жизнь бедного люда Англии в ту эпоху, был бы более терпим к неудобствам на борту «Британии», если бы бывал на кораблях, перевозивших эмигрантов.

В 1855 году два британских инженера, Изамбард К. Брюнел и Д. Скотт Рассел, решили построить корабль, который будет самым большим и самым быстрым в мире. Прежде всего он должен был завоевать «Голубую ленту» за переход через Атлантику, а потом перейти на обслуживание рейсов в Австралию. Он был назван «Грейт Истерн». Когда австралийским заказчикам стали известны характеристики морского гиганта – водоизмещение 27 300 тонн, длина 211 метров, ширина 36 метров, высота верхней палубы 17 метров, – они сообщили кораблестроителям, что ни один порт в их стране не может принять такой корабль.

«Ну и ладно, – сказали судовладельцы, – „Грейт Истерн“ будет ходить в Атлантике».

Гигант мог брать на борт 4500 пассажиров. Внутреннее обустройство по меркам той эпохи было роскошным. Машины приводили в движение два колеса с лопастями, каждое диметром 7 метров, и четырехлопастной винт. Чтобы обеспечить себе шансы на успех, конструкторы также установили на «Грейт Истерне» 6 мачт, несших паруса общей площадью 6000 квадратных метров.

Первое трансатлантическое путешествие состоялось в 1860 году. Расчетная скорость в 18 узлов снизилась до 14,25 узла. Незначительный недостаток, и, пока море оставалось спокойным, корабль вел себя достойно. На седьмые сутки океан разбушевался, и оказалось, что гигант совсем не приспособлен к морским плаваниям. Мебель и посуда принялись плясать, а люди хвататься за медные спинки своих кроватей. На одиннадцатые сутки показался Нью-Йорк. Все пассажиры были живы и здоровы, но проявляли недовольство. Пришлось признать, что судно нерентабельно. Судовладельцы продали его за полцены предприятию, которому была поручена прокладка первого телеграфного кабеля между Европой и Америкой. С «Грейт Истерна» сняли два котла и загрузили гигантский кабель длиной 3100 километров. После первой неудачной попытки кабель проложили в 1866 году.

Гиганта морей уже собирались отправить на слом, когда одна французская компания, созданная специально для этого случая, – «Общество фрахта „Грейт Истерн“» – купила корабль, чтобы перевозить американских туристов, которые, как предполагалось, валом повалят на Всемирную выставку 1867 года в Париже. Корабль, переделанный под укладку кабеля, снова превратился в лайнер и начал осуществлять челночные рейсы между Францией и Соединенными Штатами. Но люди не спешили покупать билеты. Как-то раз, отплывая из Ливерпуля, лайнер взял на борт всего 400 пассажиров.

Среди них был Жюль Верн. Как в свое время и Диккенс, автор «Капитана Гаттераса» поделился своими впечатлениями. Как и в прошлый раз, все начиналось хорошо:

«На борту прозвучала труба. Трубил щекастый стюард, за четверть часа объявлявший о ленче в половине первого. В ресторанном зале стояло четыре ряда столов. Бокалы и бутылки в планках с отверстиями, предохраняющими их от падения во время качки, были совершенно неподвижны и вертикальны. Корабль словно не ощущал морских волн. Подали вкусные блюда. В зале рядом с мужем, бывшим таможенником, сидела прачка, разбогатевшая на стирке белья в Сан-Франциско. Она пила шампанское „Вдова Клико“ по три доллара за бутылку. Можно было подумать, что мы сидим в ресторане где-то на бульваре в самом центре Парижа, а не среди океана».

Вскоре атмосфера стала не столь благостной:

«В открытом море волны стали бить в борт „Грейт Истерна“, раскачивая корабль. Пассажиры, мужчины и женщины, разбежались по каютам. В четыре часа ветер уже яростно ревел. Мебель начала плясать. Одно из зеркал салона разбилось от удара головой вашего покорного слуги. Стоял невероятный грохот. Восемь шлюпок сорвало со шлюпбалок мощным ударом волны. Положение стало серьезным. Огромный кусок свинца, перемещенный качкой, угрожал разрушить колесо. „Грейт Истерн“ провалился между огромными волнами и не мог выбраться наверх. На заре поставили несколько парусов, чтобы совершать маневры и выровнять корабль… Пробило стену загона для животных, и через люк в женский салон упала корова. Новое несчастье: сломался баллер руля, корабль потерял управление. Слышатся ужасные удары. Сорвался с креплений масляный резервуар весом в три тонны. Он носится по межпалубному пространству, все крушит и колотит по бортам изнутри. Быть может, он их пробьет…»

Через восемь суток после выхода из Ливерпуля «Грейт Истерн» с трудом входит в… Квинстаун, в Ирландии! Кораблекрушения не случилось, борта выдержали. Из жертв оплакали только корову. Но судовладельцы были разорены. Больше никто не хотел плыть на гиганте морей, и он лет двадцать служил в качестве угольного склада. Потом его решили распилить.

Разобрав внутренние помещения, принялись за корпус. Борта были двойными. Когда сняли первый слой обшивки, наткнулись на два скелета. Следствие выяснило, что 35 лет назад верфи заявляли о таинственном исчезновении двух клепальщиков. Суеверные люди приписали этому все несчастья, обрушившиеся на «Грейт Истерн». Специалисты обвиняли в бедах наличие двух типов движущих механизмов – колес и винта. В любом случае этому несерийному кораблю никогда не довелось бы ходить с «Голубой лентой» на грот-мачте.

В 1892 году пресловутый трофей завоевала Германия – лайнер «Кайзер Вильгельм». Эстафету подхватил лайнер «Дойчланд». Немецкое превосходство сохранялось долгие годы. С ним покончил лайнер компании «Кунард» «Мавритания». Корабль грузоподъемностью 32 тысячи тонн, длиной 232 метра и высотой 12 метров. «Мавританию» снабдили четырьмя винтами: перед установкой испытали двенадцать различных моделей. Корпус изготовили из новейшей стали с высоким сопротивлением на разрыв.

Лайнер вышел из Ливерпуля 16 ноября 1907 года в туманную погоду и при довольно сильном волнении. Был отдан приказ не запускать машины на полную мощность. «Мавритания» подошла к причалам Нью-Йорка через пять суток. Она пересекла океан при средней скорости 23,36 узла. Рекорд «Дойчланда» устоял. «Мавритания» побила рекорд на обратном пути: 4 суток 22 часа 29 минут. Средняя скорость 23,69 узла.

«Мавритания» в свое время была настоящим кораблем-чемпионом, улучшая результат в каждом путешествии. В марте 1909 года ее голубое полотнище достигло (метров столько же, сколько и узлов) 25,55 метра. Американцы приветствовали это достижение. «Европа, – можно прочесть в „Нью-Йорк геральд“, – стала ближе к Америке».

На некоторое время «Мавритания» уступила первенство своей младшей сестре «Лузитании», но в сентябре 1910 года лайнер вновь добыл «Голубую ленту», показав скорость 26,06 узла.

Война 1914 года поставила перед знаменитым лайнером новые задачи. Он перевозил войска и получил крещение огнем у Галлиполи, потом стал кораблем-госпиталем и ходил между портом Мудрое и Саутгемптоном. В 1918 году на «Мавритании» установили шесть пушек, и она перевозила американские войска в Англию в сопровождении вспомогательного крейсера.

Компания «Кунард» получила обратно свой героический лайнер в 1921 году. Его переоборудовали, заменив угольные котлы на мазутные. И в августе 1924 года «Мавритания» вновь стала трансатлантическим лайнером. Она пересекла Атлантику со средней скоростью 26,25 узла, а в августе 1929 года развила скорость в 26,85 узла. Она могла улучшить и этот рекорд. Но прогресс шагает гигантскими шагами, а двадцать три года для корабля – солидный возраст. Обладателем «Голубой ленты» стал немецкий «Бремен».

«Мавритания» окончательно ушла в отставку в октябре 1934 года. В марте 1935 года компания «Метал индастрис лимитед» из Глазго купила лайнер на лом. «Мавритания» взяла курс на Росайт, в Шотландии. Это был последний переход единственного корабля, державшего «Голубую ленту» в течение двадцати лет. В Ньюкасле мэр города в сопровождении нескольких старых рабочих пришел проститься с «Мавританией», которой они подарили жизнь. Затем на борт поднялись рабочие, чтобы начать слом. Состоялась и короткая посмертная церемония. По просьбе публики компания «Кунард» организовала торги для продажи кое-каких вещей, украшавших лайнер. Десять медных букв названия судна были проданы за 11 250 франков.

Если бы кораблям, как людям, ставили надгробные памятники, на нем можно было написать слова, сказанные одним из капитанов «Мавритании»: «В любое время, в бурю или в тихую погоду, в туман или снег, в ясный солнечный день или самую беспросветную ночь, „Мавритания“ рассекала Атлантику с точностью железнодорожного экспресса, принося славу ее создателям, владельцам и Великобритании».

«Компани женераль трансатлантик» была официально основана 25 августа 1861 года и начала со строительства бригов и шхун для лова трески. Потом она пустила два винтовых парохода между Сен-Назером и Центральной Америкой. 15 июня 1864 года ее колесный лайнер «Вашингтон» начал выполнять регулярные рейсы между Францией и Соединенными Штатами. Он был медленнее своих английских конкурентов, но превосходил их комфортабельностью и изысканной кухней. Успех был немедленным, и долгое время лайнеру не было равных. В 1866 году «Компани женераль» приобрела мировую известность. Ее фирма «Трансат» (во Франции, а в англосаксонских странах – «Френч лайн») поставила пять новых кораблей для рейсов между Гавром и Нью-Йорком, два из них были колесными, а три – винтовыми. Редко случалось, чтобы их каюты пустовали. Однако компании «Трансат» не хватало главного признания: «Голубой ленты». Пришла очередь строительства серии судов с названиями французских провинций: за «Нормандией» последовали «Шампань», «Бретань», «Еасконь» и «Бургундия». В 1888 году «Бретань» развила скорость в 19,60 узла, превзойдя рекордсмена – английский лайнер «Этрурия» – на три сотых узла. «Трансат» ликовал, но неизвестно, почему это достижение официально не признали, не сделали этого и четыре года спустя для лайнера «Турень».

После Первой мировой войны у компании «Трансат» был только лайнер «Франция» (первый из серии) для переходов через Атлантику, и ему было десять лет. Шла поспешная работа по завершению «Парижа», строительство которого началось в 1913 году, но оно было остановлено военными действиями. Потом к лайнеру присоединился его двоюродный брат «Иль-де-Франс».

«Париж» был спущен на воду в 1921 году. Великолепный корабль длиной 234 метра, шириной 26 метров, высотой 18 метров. Его 45 тысяч лошадиных сил (4 турбины, 4 винта) позволили ему на испытаниях развить скорость 23 узла. Его три тысячи пассажиров пользовались несравненным комфортом. Современная отделка соответствовала самым взыскательным вкусам. «Париж» не предназначался для побития рекорда скорости «Мавритании», который та удерживала долгие годы, а должен был доказать, как и его предшественники, что компания «Френч лайн» будет безоговорочно держать рекорд безопасности, прекрасного отношения к пассажирам и великолепной кухни. Лайнер доказывал это пять лет, потом на него посыпались несчастья.

8 октября 1926 года буксир «Урсус» отходит от причала Гавра, чтобы встретить «Париж», прибывающий из Нью-Йорка. После обмена приветствиями «Урсус» маневрирует, чтобы принять буксировочный трос с «Парижа». Происходит сильное столкновение. Погибают десять матросов «Урсуса». «Париж» поставили на ремонт. Внешние повреждения были устранены, и он вновь отправляется в Америку. В течение года его рейсы происходят без неприятностей. 16 октября 1927 года на рейде Нью-Йорка он сталкивается с норвежским грузовым судном «Бессеген», который тонет за несколько минут. Погибают тринадцать моряков. Следствие не признает вины капитана и вахтенного офицера лайнера.

В апреле 1929 года большой лайнер дважды садится на мель в густом тумане: в первый раз при отплытии из Нью-Йорка, второй раз – на подходе к Плимуту. Никаких повреждений. Снятие с мели происходит без особых трудностей. 20 августа того же года «Париж» стоит на якоре в порту Гавра. Осталось только принять пассажиров и через несколько часов можно отправляться в Нью-Йорк. Внезапно на борту вспыхивает пожар. Из средней части лайнера вырываются языки пламени. Задействованы все противопожарные средства. Пожар потушен. Но ремонт обрекает лайнер на несколько месяцев вынужденного бездействия. Заключение следствия: «Пожар случайно вспыхнул в каюте второго класса, перекинулся на курительный салон, затем на салон первого класса и, наконец, на центральную лестницу». Пожар всегда возникает случайно. Причина выясняется лишь в каждом втором случае.

Можно было счесть, что черная полоса завершилась, но нет. 18 апреля 1939 года «Париж» готовится к отплытию. На борт собирается подняться французская официальная делегация. Она будет представлять Францию на Всемирной выставке, которая открывается в Нью-Йорке. Тщательно упакованные мебель, ковры, картины – шедевры французского искусства – уже погружены. На причале члены экипажа заняты настолько, что не замечают запаха гари. Пожар вспыхивает внезапно и на этот раз приводит к фатальному концу. Не только из-за пламени. Лайнер заливают водой пожарные суда и наземные службы. «Париж» кренится и тонет прямо в порту. Он, к несчастью, был не единственным кораблем, которого ждала такая печальная участь.

Самый большой лайнер в мире (размеры меняются, но превосходные качества остаются) был спущен на воду компанией «Трансат» 29 октября 1932 года. Полвека назад у той же компании в серии кораблей с названиями французских провинций уже была «Нормандия», которая, не став чемпионом, спокойно курсировала между Францией и Северной Америкой.

«Трансатлантическая компания» в 1930 году подписала контракт с компанией «Верфи и мастерские Сен-Назера» (Пеноэ) на постройку лайнера длиной 314 метров и шириной 36 метров.

В день спуска на воду рельсы, по которым должна была скользить новая «Нормандия», были смазаны 2,5 тонны топленого свиного сала, 1 тонной мыла и 43 тоннами других жиров. Операция прошла благополучно в присутствии восхищенной публики. После завершения строительства лайнера иностранные кораблестроители, посетившие его, признались, что у корабля совершенно новые, если не революционные обводы. Один из лучших историков торгового флота Жан Трогофф прекрасно описал новорожденную «Нормандию»: «Красиво изогнут форштевень. Носовая часть верхней палубы покрыта подобием черепашьего панциря, который смыкается с волнорезом, предназначенным для больших волн. Открытые палубы совершенно свободны. На корме края рубок или надстроек образуют закругленные уступы, образуя крытые террасы для пассажиров всех классов. Над рубками высятся две трубы аэродинамической формы, третья труба – декоративная».

Тяга корабля была электрической. Настоящая электростанция производила трехфазный ток, питающий четыре двигателя, которые приводили в действие четыре винта. Максимальная мощность 160 тысяч лошадиных сил. Оставался один неразрешенный вопрос: сможет ли великолепный корабль пристать к причалам Гавра и Нью-Йорка? Ответ: нет. В Гавре тут же начались работы по углублению гавани, а дирекция нью-йоркского порта построила новый пирс по размерам гиганта.

Первое отплытие из Гавра назначили на 29 мая 1935 года. На первый рейс назначили двух капитанов: капитана Пюнье и капитана Торе. Команда на борту – офицеры, матросы, механики, различные техники и обслуживающий персонал – насчитывала 1300 человек. В каютах трех классов разместились 1900 пассажиров. Вот краткие сведения, опубликованные в ту эпоху французскими газетами и многими иностранными изданиями: «На борту „Нормандии“ есть зрительный зал, несколько бассейнов, танцплощадка с узорным паркетом, площадка для гольфа, теннисный корт, часовня, игровые залы для детей, зимний сад, где поют настоящие птицы. Огромный ресторанный зал равен по размерам Зеркальной галерее Версаля. В холодильник загружена следующая провизия: 10 000 килограммов говядины, 2000 – телятины, 4000 – ягнятины и баранины, 800 штук уток, 300 кроликов, 1200 голубей, 4000 кур, 1000 цыплят, 400 индеек, 1200 свиных окороков, 2000 килограммов ветчины, 4000 килограммов колбасных изделий, 6000 килограммов различной рыбы. Тысячи дюжин яиц. 11 000 килограммов свежих овощей, не считая 6000 килограммов артишоков и 10 000 килограммов салата». Предполагалось, что любители питьевой воды будут в меньшинстве. В погребах лайнера было всего 9500 бутылок минеральной воды, но зато 24 000 литров столового вина, 7000 бутылок выдержанных вин и шампанского и 2600 бутылок различных ликеров и крепких напитков.

Службы общественных связей компании «Трансат» передали для прессы списки столового белья и серебра. «Нормандия» была роскошным плавучим городом. В амбиции судовладельцев на этот раз входили и чемпионские помыслы. В то время «Голубая лента» развевалась на итальянском лайнере «Рекс», который развил скорость в 28,92 узла.

Отплытие состоялось 29 мая, в 18 часов 15 минут, при всеобщем ликовании, превзошедшем восторги при спуске на воду. После остановки в Плимуте «Нормандия» вышла в Ла-Манш, потом в Атлантику.

Хорошая погода, спокойное море, все шло нормально. В ночь на 31 мая ни спящие в своих каютах пассажиры, ни ночные гуляки, застрявшие в барах, не ощутили внезапного беспокойства, царившего в машинном зале: лопнула трубка конденсации пара. Пришлось снизить мощность, упала скорость. Как только трубку отремонтировали, в машинный зал поступил приказ прибавить ход. В полдень 1 июня прогноз по поводу завоевания «Голубой ленты» вновь стал благоприятным.

В конце дня вахтенный офицер по телефону сообщил капитану, что на западе сгустился туман. Через четверть часа «Нормандию» окутала белая пелена. Пассажиры на этот раз ощутили снижение скорости. Послышался рев туманной сирены.

Утро 2 июня выдалось ясным. Форштевень «Нормандии» вновь рассекал море на максимальной скорости. 3 июня в 15 часов по Гринвичу – в Нью-Йорке было только 10 часов утра – «Нормандия» вошла в устье Гудзона. На плавучем маяке контролеры постоянно записывают время прохождения лайнеров, ранее зарегистрированных другими контролерами при прохождении мимо Бишоп-Рока в архипелаге Силли, на юго-западе Англии. На борту «Нормандии» провели расчеты. Несмотря на аварию и туман, корабль развил рекордную скорость в 29,94 узла. «Нормандия» причалила к пирсу 88 с развевающимся голубым вымпелом на мачте.

Французы едва представляют, какое ликование охватывает англосаксонские страны при каждом подвиге мореплавателей. На пирсе 88 и на соседних причалах собралась такая толпа, что полиции с большим трудом удалось удержать людей от падения в воду. Это прибытие было отпраздновано на нескольких приемах. Речи прерывались криками: «Да здравствует „Нормандия“! Да здравствует Франция!» На обратном пути корабль-рекордсмен побил собственный рекорд, развив скорость в 30,31 узла. Во Франции официально отпраздновали этот подвиг.

После нескольких удачных переходов лайнер сняли с регулярных рейсов и отправили на профилактические работы: на большой скорости корма лайнера вибрировала. Была произведена замена трехлопастных винтов на винты четырехлопастные.

В мае 1936 года вибрация на «Нормандии» прекратилась, и он вновь включился в работу. Слившись, английские компании «Кунард» и «Уайт стар» вместе спустили на воду лайнер, который был чуть меньше «Нормандии». Однако мощность, которую развивали его двигатели, равнялась 200 тысячам лошадиных сил, на 40 тысяч больше. Борьба за «Голубую ленту» стала столь же открытой и напряженной, как в забеге на 5 тысяч метров во время Олимпиады.

В первом переходе «Куин Мэри» смогла развить скорость всего в 29,15 узла. В августе 1936 года она пришла из Англии в Нью-Йорк со скоростью 30,14 узла (против 29,94 узла «Нормандии»), но вернулась, развив скорость в 30,63 узла (против 30,31 узла). Длинная голубая лента покинула французскую мачту, переместившись на мачту английскую. В лондонских пабах букмекеры принимали ставки на каждый переход. «Куин Мэри» была неоспоримым фаворитом, когда в марте 1937 года французский лайнер выполнил рейс Америка – Франция со скоростью 30,99 узла, а в июле совершил обратный путь со скоростью 30,58 узла. 4 августа при возвращении из Нью-Йорка скорость уже составляла 31,20 узла. Так «Голубая лента» из английской Блю риббон вновь стала французской Рюбан блё.

День в день после победы французов «Куин Мэри» взяла реванш. 4 августа 1938 года она пришла в Нью-Йорк, проделав путь со средней скоростью 30,99 узла. А на обратном пути довела рекорд до 31,69 узла.

«Нормандия» 18 июля отпраздновала сотый переход через Атлантику. На нее еще делались ставки, но тридцать девять последующих путешествий не сумели вернуть «Голубую ленту» на ее мачту. Каждый раз не хватало сущего пустяка. Гонки завершились 28 августа 1939 года на рейде Нью-Йорка.

Война. Начнется ли она с бомбардировок? Париж отдал приказ не возвращаться: лайнер был в большей безопасности в нейтральном порту. Капитана Пайена де Ла Гарандери отозвали. Помощник капитана майор Ла Уэде и 115 моряков остались для охраны «Нормандии».

«Странная война» во Франции закончилась капитуляцией. Немецкие войска заняли Париж, Гавр, Сен-Назер. «Нормандия» по-прежнему стояла на приколе в Нью-Йорке.

8 мая 1941 года американский конгресс разрешает своему военному флоту реквизировать 80 иностранных судов, нашедших убежище в США. И никакие прогнозы и надежды не помешали «Нормандии» попасть в этот список. В декабре 1941 года, после Пёрл-Харбора и вступления США в войну, французская команда отправлена на берег. Рабочие арсенала Нью-Йорка срывают ковры, убирают растения и цветы, чтобы превратить «Лафайет» – таким будет отныне название корабля – в транспорт для перевозки войск. Работы ведутся очень активно, когда утром 9 февраля 1942 года на прогулочной палубе вспыхивает огонь, быстро распространяясь по кораблю. Городские мотопомпы и пожарные суда включаются в работу и выливают тонны воды – по сделанным позже подсчетам, шесть тысяч. Шесть тысяч тонн, которые, естественно, растекаются внутри корпуса. Как «Париж» тремя годами ранее, «Нормандия» начинает крениться. Приходит приливная волна. Глубокой ночью корабль ложится набок у пирса, где глубина составляет 15 метров.

Конец? Специалисты, осмотрев полузатонувшее судно, утверждают, что его можно поднять. Они знакомятся с выводами, опублинованными следственной комиссией. Как и все документы такого рода, заключение не категорично: паяльная лампа в руках неопытного рабочего спровоцировала пожар. Отсутствие надзора и халатность стали причиной его распространения.

Началась подготовка к постановке корабля на киль, когда 19 апреля в незатопленной части корабля вспыхнул новый пожар. Шесть часов борьбы позволили справиться с огнем, но повреждения на этот раз выглядели фатальными. Американское адмиралтейство сделало последнюю запись в деле «Нормандия»– «Лафайет»: «Восстановлению не подлежит».

«Об этой катастрофе много писали и рассуждали, – пишет капитан Торе. – Кто-то говорил о саботаже… вредительстве… Истинную причину не узнать никогда. Лично я уверен в том, что, если бы наши люди и наши пожарные оставались на борту, наш прекрасный корабль и сегодня был бы гордостью французского флота».

Остатки судна в 1946 году переправили в Ньюарк (Нью-Джерси) и распилили. 4 сентября 1947 года французское периодическое издание «Ночь и день» опубликовало за подписью Фюрстембергера информацию, касающуюся некоего Фрица Шеффера, немецкого шпиона, которого союзнические власти допросили по поводу его деятельности во время войны. Шеффер сообщил, что работал парикмахером в Нью-Йорке. От своих начальников он получил приказ адмирала Канариса уничтожить «Нормандию». По его утверждению, он сумел устроить рабочими на корабль, который переоборудовали под военный транспорт, своих людей: «Они сложили в разных местах пробковые спасательные жилеты и по моему сигналу подожгли с помощью паяльных ламп. Они также создали сквозняки, чтобы раздуть пламя. Перед этим они вывели из строя пожарные краны». Показания тайных агентов почти всегда вызывают сомнения, даже если их авторы обвиняют самих себя. Они часто делают это, чтобы скрыть другие события, и не всегда могут устоять перед соблазном похвастаться.

«Куин Мэри», также на время застрявшая в Нью-Йорке, осталась обладательницей «Голубой ленты». В 1953 году королева Мария, крестная мать корабля и вдова короля Георга V, умерла. Совпадение, но ее крестница утратила пальму первенства. Соединенные Штаты спустили на воду самый быстрый корабль в мире для плаваний в Атлантике. Лайнеры во время своих переходов никогда не развивали средней скорости в 32 узла. «Юнайтед Стейтс» за один раз довел рекорд до 35,59 узла! Он оставался обладателем «Голубой ленты» до 1969 года, когда был выведен из эксплуатации в Северной Атлантике, где годом ранее перестала плавать «Куин Элизабет», сестра «Куин Мэри». Вскоре такая же судьба постигла «Францию».

«Куин Элизабет» превратили в плавучий университет, и ее ждала печальная участь «Парижа» и «Нормандии»: пожар и гибель в порту Гонконга. Строители «Франции» постарались сделать все, чтобы лайнер избежал подобной судьбы. Для оборудования внутренних помещений использовались металл и стекловолокно, а система обнаружения огня была шедевром научной изобретательности. Лайнер был меньше «Куин Элизабет», развивал меньшую скорость, чем «Юнайтед Стейтс», но «Франция» осталась, несомненно, самым прекрасным и самым роскошным из построенных кораблей. Роскошь на нем была доведена поистине до комических пределов – даже для выгула собак пассажиров построили специальную дорожку с бутафорскими газовыми фонарями (для французских собак) и бутафорскими пожарными колонками (для американских собак).

«Францию», вероятно, можно считать последним из трансатлантических лайнеров, построенных специально для плаваний по этому океану. Любители неспешных путешествий и комфорта и сейчас плавают по морям, но корабли, на которые они садятся, периодически снимаются с регулярных рейсов, чтобы взять на борт все более многочисленных сторонников новой религии – круизов. Так используется и «Норвегия» – такое название дали лайнеру новые владельцы «Франции».

Что касается трансатлантических переходов, они теперь стали уделом спортивных и технологических гонок, когда на просторы океана выходят всё более и более усовершенствованные парусники, моряки которых вовсе не утратили мужества своих старших предшественников.