Читать книгу Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Жорж Сименон - Страница 6

– Да, мадам. В гостинице «Англетер». Разумеется, вы не обязаны приходить…

Ледюк только что ушел. Мадам Мегрэ поднималась по лестнице. Доктор, его родственница и прокурор остановились возле стоявшей на площади машины Риво.

Именно с мадам Риво, находившейся в одиночестве у себя дома, разговаривал сейчас по телефону Мегрэ. Когда он попросил ее прийти в гостиницу, то ничуть не удивился, услышав встревоженный голос на другом конце провода.

Мадам Мегрэ, снимавшая шляпку, услышала только конец разговора.

– Это правда, что было еще одно нападение? Я встретила людей, которые торопились к Мулэн-Неф…

Мегрэ, погруженный в свои мысли, не ответил жене. Он чувствовал, что обстановка в городе постепенно меняется. Новости здесь распространялись быстро, и все больше горожан устремлялись к левой стороне площади, откуда начиналась улица, ведущая к месту происшествия.

– Там должен быть пешеходный переход, – пробормотал Мегрэ, уже неплохо разбиравшийся в топографии города.

– Правильно. Это длинная улица, которая сначала выглядит так же, как все другие, а потом превращается в грунтовую дорогу. Мулэн-Неф находится за вторым поворотом. Впрочем, там нет никакой мельницы[1], а стоит большой белый дом, чья-то ферма. Когда я проходила мимо, там как раз запрягали волов. Во дворе было полно всякой птицы, в том числе несколько великолепных индюшек…

Мегрэ слушал с видом слепого, которому описывают окружающий пейзаж.

– У них большой земельный участок?

– Здесь измеряют землю в моргах[2]. Мне сказали, там двести моргов, но я не представляю, сколько это будет по-нашему. Сразу за полем начинается лес. Немного дальше – перекресток с шоссе, которое ведет к Периге…

Наверное, жандармы уже на месте, а вместе с ними несколько полицейских из Бержерака. Мегрэ хорошо представлял, как они бродят среди кустов, словно выслеживая зайца. На дороге уже собралась толпа любопытных, на деревья вскарабкались ребятишки…

– А теперь можешь идти. Если ты не против, вернись туда.

Мадам Мегрэ не стала спорить с мужем. Выходя из гостиницы, она встретила молодую женщину, посмотревшую ей вслед с удивлением и, кажется, неудовольствием.

Это была мадам Риво.

– Присаживайтесь, прошу вас. Приношу свои извинения за то, что побеспокоил вас, тем более по такому пустячному поводу. У меня почти нет вопросов, которые я мог бы задать вам! Это настолько запутанное дело…

Он не сводил глаз с посетительницы, и та застыла, словно загипнотизированная его взглядом.

Мегрэ это показалось странным, но он не испытывал замешательства. Комиссар и раньше догадывался, чем мадам Риво может заинтересовать его, но теперь видел, что эта особа представляет гораздо больший интерес, чем он предполагал.

Ее сестра Франсуаза была утонченной, элегантной женщиной, и ничто в ней не выдавало жительницу деревни или небольшого городка.

Мадам Риво была гораздо менее привлекательна; ее вряд ли можно было назвать красивой. Возрастом лет двадцати пяти – тридцати, среднего роста, довольно полная. Ее наряд наверняка был сшит местной портнихой, а если это было платье известной фирмы, то она просто не умела его носить.

Самым необычным в ее облике были глаза, беспокойные и тревожные. Тревожные и одновременно покорные.

Когда она смотрела на Мегрэ, он чувствовал, что она чего-то боится, но не решается действовать. Несколько преувеличивая, можно сказать, будто она постоянно ждала, что ее вот-вот ударят.

Представительница мелкой буржуазии. Таких женщин называют приличными дамами. Она машинально теребила носовой платок, которым, при необходимости, вытирала глаза.

– Скажите, мадам, вы давно замужем?

Она была не в состоянии сразу ответить на вопрос. Вопросы пугали ее. Ее все пугало.

– Пять лет, – прошептала она невыразительным голосом.

– До замужества вы жили в Бержераке?

И опять она некоторое время смотрела на Мегрэ, прежде чем ответить.

– Я жила в Алжире с матерью и сестрой.

Мегрэ колебался, стоит ли продолжать разговор, потому что чувствовал: любое слово способно довести ее до паники.

– Доктор Риво тоже жил в Алжире?

– Он там два года проработал в больнице.

Мегрэ обратил внимание на руки гостьи. Ему показалось, что они плохо соответствовали ее мелкобуржуазному облику. Эти руки много работали. Но не так-то легко было свести разговор к этой детали.

– Ваша мать…

Он замолчал. Мадам Риво, сидевшая перед окном, неожиданно встала, и на ее лице появилось выражение ужаса. Одновременно с этим послышался стук закрывшейся дверцы автомобиля.

Из машины выскочил доктор Риво. Он вбежал в гостиницу и резко постучал в дверь.

– Вы здесь?

Он обратился прямо к жене, не глядя на Мегрэ, и слова его прозвучали сухо и отрывисто. Потом он повернулся к комиссару.

– Не понимаю… Вам понадобилась моя жена? В таком случае вы могли…

Женщина сидела, опустив голову. Мегрэ смотрел на доктора с легким удивлением.

– Но почему вы сердитесь, доктор? Мне просто захотелось познакомиться с мадам Риво. К сожалению, я сам не в состоянии передвигаться, вот я и…

– Допрос окончен?

– О допросе не может быть и речи, это всего лишь мирная беседа. Когда вы вошли, мы как раз разговаривали об Алжире. Вам нравится эта страна?

Разумеется, спокойствие Мегрэ было притворным. Несмотря на неторопливую речь, в этот момент он пустил в дело всю свою энергию. Комиссар внимательно наблюдал за сидящими перед ним: за мадам Риво, которая, казалось, готова разрыдаться, и за доктором, оглядывающимся вокруг с видом человека, который хочет обнаружить следы того, что здесь могло произойти, и пытается в этом разобраться.

Участники разговора старались что-то скрыть. Происходило нечто ненормальное.

Что же скрывалось? И где?

Кстати, некая неестественность наблюдалась и в поведении прокурора. Но все было крайне смутным, неопределенным.

– Скажите, доктор, вы познакомились с будущей мадам Риво, когда она стала вашей пациенткой?

Доктор метнул взгляд на жену.

– Позвольте мне сказать, что это не имеет особого значения. Если вы не возражаете, я отведу жену в машину и…

– Очевидно…

– Что очевидно?

– Нет, ничего! Простите! Я не заметил, что говорю вслух… Любопытное, однако, дело, доктор! Любопытное и пугающее. Чем дальше я продвигаюсь, тем больше оно меня пугает. А вот ваша свояченица очень быстро восстановила хладнокровие после такого страшного потрясения! Это очень, очень энергичная особа!

Доктор Риво застыл на месте, встревоженно ожидая продолжения. Может быть, он подумал, что Мегрэ знает гораздо больше, чем говорит?

Едва комиссар почувствовал, что в деле наметилось определенное продвижение, как внезапно все рухнуло: разрабатываемые им теории, жизнь в гостинице и даже жизнь в городе.

Все началось с появления на площади жандарма на велосипеде. Он промчался вдоль ряда зданий, направляясь к дому прокурора. В этот же момент зазвонил телефон, и Мегрэ снял трубку.

– Алло, говорят из больницы. Доктор Риво еще у вас?

Доктор нервным движением схватил трубку, выслушал собеседника и опустил трубку с потрясенным видом. Он был так взволнован, что несколько мгновений оставался на месте, тупо глядя в пространство.

– Его нашли, – сказал он наконец.

– Кого?

– Этого человека! По крайней мере его труп… В лесу возле Мулэн-Неф!

Мадам Риво, переставшая что-либо понимать, переводила взгляд с одного собеседника на другого.

– Меня спросили, не могу ли я произвести вскрытие. Но…

Пораженный возникшей у него неожиданной мыслью, он с подозрением уставился на Мегрэ.

– Когда на вас напали… Это ведь случилось в лесу… Вы защищались… Вы выстрелили, по крайней мере один раз…

– Я не стрелял.

У доктора появилась еще одна мысль, и он судорожно схватился за голову.

– Этот человек скончался довольно давно… Но тогда каким образом на Франсуазу сегодня утром?.. Идем же!

Он взял жену за руку, и она покорно последовала за ним. Спустившись вниз, он усадил ее в машину. В этот момент к гостинице на такси подъехал прокурор. Жандарм на велосипеде уже исчез. Атмосфера на площади диаметрально изменилась. Утреннее любопытство у горожан сменилось лихорадочным возбуждением, словно ими овладела сильнейшая горячка.

Все, включая хозяина гостиницы, бросились к Мулэн-Неф, так что в городе не осталось никого, кроме Мегрэ, сидевшего с негнущейся спиной в своей постели и не сводившего тяжелого взгляда с площади, согретой лучами солнца.

– Что с тобой?

– Ничего.

Хотя вошедшая в номер мадам Мегрэ видела лицо мужа в профиль, она сразу поняла, что тот поглощен наблюдением за чем-то, происходящим снаружи. Ей не понадобилось много времени, чтобы догадаться, в чем тут дело; она присела на край постели, машинально взяла пустую трубку и стала набивать ее.

– Все в порядке… Я постараюсь подробно рассказать тебе обо всем. Я как раз была там, когда его обнаружили, и жандармы разрешили мне подойти поближе. Лес в этом месте растет на склоне. Вплотную к дороге – дубы, дальше начинаются ели… Там собралось множество любопытных, которые оставили машины внизу, на повороте. Жандармы из соседней деревни стали обходить лес с целью обнаружить тело. Городские жандармы тоже принялись прочесывать лес, и старик фермер из Мулэн-Неф сопровождал их, держа в руке револьвер… Никто не решился возражать ему. Думаю, попадись ему убийца, он мог бы застрелить его.

Мегрэ представил лес, землю, покрытую сосновыми иголками, чередование пятен света и тени, жандармов в мундирах…

– Мальчишка, вертевшийся возле жандармов, закричал, увидев какую-то темную массу под деревом…

– Он был в лакированных туфлях?

– Да, именно так! И в носках ручной вязки из серой шерсти. Я внимательно смотрела на него, потому что вспомнила, как ты…

– Его возраст?

– Может быть, лет пятьдесят… Точно сказать трудно… Он лежал, уткнувшись лицом в землю… Когда его перевернули, я не смогла смотреть на него, потому что… Ну, ты понимаешь… Ведь он лежал там дней восемь, не меньше… Мне пришлось подождать, пока лицо накрыли платком… Я слышала, как кто-то сказал, что его никто не опознал. Он явно не из местных…

– Рана?

– Большая рана от пули в виске… Похоже, что, упав в агонии, он впивался зубами в землю…

– Что там сейчас происходит?

– Поблизости собралось все местное население. Любопытным не позволяют заходить в лес. Когда я уходила, то слышала, что вот-вот должны подъехать прокурор и доктор Риво… Потом тело собирались отвезти в больницу для вскрытия.

Никогда еще Мегрэ не видел площадь такой пустынной.

Единственным живым существом в поле зрения был пес темно-коричневого окраса, гревшийся на солнце.

Часы неторопливо пробили полдень. Из типографии на соседней улице выбежали работники и устремились к Мулэн-Неф, кто пешком, кто на велосипеде.

– Как он одет?

– На нем черное пальто. Остальное сказать трудно, учитывая состояние, в котором он сейчас…

Мадам Мегрэ чувствовала себя неважно. Тем не менее она спросила:

– Может, ты хочешь, чтобы я вернулась туда?

Некоторое время он оставался один. Потом появился хозяин гостиницы, крикнувший ему с тротуара:

– Вы уже в курсе? Жаль, но мне пришлось вернуться, чтобы накормить обедом постояльцев!

Затем была тишина, чистое небо, желтая от солнечных лучей площадь, опустевшие дома.

Только через час, не раньше, с соседней улицы долетел гомон приближающейся толпы; тело перевозили в больницу, и зеваки сопровождали его.

Площадь и гостиница быстро заполнились народом. На первом этаже послышался звон стаканов. Кто-то робко постучался в номер, и на пороге появился Ледюк с неуверенной улыбкой.

– Можно войти?

Усевшись возле постели, он сначала закурил трубку, потом произнес со вздохом:

– Такие вот дела!

И удивился, увидев улыбающегося Мегрэ; повернувшись к нему, комиссар спросил:

– Ну что, ты доволен?

– Но…

– И теперь все довольны! Доктор! Прокурор! Комиссар! Все в восторге от славного фарса, разыгранного этим занудой-полицейским из Парижа! Он во всем ошибался раз за разом, этот фараон! Думал, что он умнее всех, и вел себя так, что порой его можно было принять всерьез, а кое-кто даже испугался…

– Ты, значит, согласен, что…

– Что я ошибался?

– Но ведь этого человека нашли! И его описание соответствует портрету незнакомца, с которым ты встретился в поезде! Я сам видел его. Мужчина среднего возраста, одетый неважно, хотя и с претензией. Он получил пулю в висок, почти в упор, насколько можно судить по состоянию раны…

– Правильно!

– Господин Дюурсо согласен с полицией. Они считают, что человек покончил с собой дней восемь назад, возможно, сразу же после нападения на тебя.

– Возле него нашли револьвер?

– Нашли, но совсем не там, где ожидали. Он оказался в кармане пальто. И в нем недоставало всего одного патрона…

– Это же выстрел в меня, черт возьми!

– Они постараются выяснить это… Если он покончил с собой, то дело весьма упростится. Он знал, что за ним охотятся… Что его вот-вот схватят, и тогда он…

– Но если самоубийства не было?

– Есть другие правдоподобные гипотезы: его мог застрелить крестьянин, на которого тот напал ночью… Потом застреливший испугался, что у него будут проблемы с полицией… Местные нередко делают такие выводы в похожих случаях…

– А что с нападением на свояченицу доктора?

– Об этом тоже был разговор. Можно предположить, что какой-то дурачок изобразил нападение, чтобы…

– Короче говоря, им хочется думать, что с этим делом пора закругляться, – пробормотал Мегрэ, выдохнув дым в виде правильного кольца.

– Это не совсем так! Но всем очевидно, что затягивание расследования не приведет ни к чему хорошему и что в настоящий момент…

Затруднительное положение, в котором оказался приятель, заставило Мегрэ улыбнуться.

– Но есть еще железнодорожный билет, – сказал он. – Нужно объяснить, каким образом он попал из кармана нашего незнакомца в коридор гостиницы «Англетер».

Ледюк некоторое время сосредоточенно смотрел на красный ковер. Потом все-таки решился:

– Хочешь, дам тебе один хороший совет?

– Знаю! Плюнуть на все случившееся! Залечить как можно скорее рану и убраться из Бержерака!

– Нет. Провести несколько дней на вилле Ля Рибодьер, как мы с тобой и договаривались. Я уже посоветовался с доктором, и тот считает, что с некоторыми предосторожностями тебя уже сейчас можно перевезти ко мне…

– А что сказал об этом прокурор?

– Не понимаю, о чем ты.

– Он тоже должен был вставить свое веское слово. Разве он не напомнил тебе, что я являюсь не официальным лицом, а всего лишь пострадавшим, и не могу заниматься этим делом?

Бедный Ледюк! Он так хотел всем угодить, так старался быть любезным со всеми! Но Мегрэ не знал жалости.

– Надо признать, что в административном отношении…

И тут Ледюк собрал в кулак все свое мужество.

– Послушай, старина! Я буду откровенным. Совершенно ясно, что после комедии, разыгранной сегодня утром, ты сильно подмочил свою репутацию. Прокурор по четвергам ужинает с префектом, и он только что сообщил мне, что будет говорить с ним о тебе. Он считает, что ты должен получить особые указания из Парижа. Есть одна вещь, в которой тебя особенно упрекают: раздача банкнот по сто франков. Говорят, что…

– Что я провоцирую всяких отбросов общества выложить всю подноготную.

– Откуда ты это знаешь?

– Что я прислушиваюсь к грязным инсинуациям и, в общем, пробуждаю у горожан дурные мысли… Это так?

Ледюк замолчал. Ответить ему было нечего. Во всяком случае свое мнение он высказал. Помолчав немного, он неуверенно пробормотал:

– Если бы у тебя была хоть какая-нибудь серьезная зацепка! Должен признаться, что тогда я изменил бы свое мнение…

– Нет у меня никаких зацепок! Хотя правильнее будет сказать, что у меня их четыре или пять. Сегодня утром я надеялся, что по крайней мере две из них приведут меня к какому-нибудь результату. И на тебе! Ничего не вышло. Все они лопнули как мыльные пузыри!

– Вот видишь!.. Послушай. Ты допустил еще один промах, возможно, самый важный, потому что в результате у тебя появился серьезный враг… Я имею в виду твою идею позвонить жене доктора. Он страшный ревнивец, и мало кто в городе может похвалиться, что видел ее!.. В лучшем случае он разрешает ей выйти на прогулку…

– И в то же время он любовник Франсуазы! Значит, он может ревновать одну женщину и спокойно относиться к другой?

– Ну, это не мое дело. Франсуаза очень энергичная особа, может появляться где угодно. Она даже сама водит машину. Что же касается законной жены… Короче, я слышал, как Риво сказал прокурору, что он рассматривает твое вмешательство как хамский поступок, добавив, что, когда он пришел за женой в гостиницу, ему очень хотелось преподать тебе урок хороших манер…

– Он выполняет это обещание!

– Что ты хочешь сказать?

– Что он меняет мои повязки и зондирует рану три раза за день!

Мегрэ рассмеялся, и его смех звучал слишком долго и слишком громко, чтобы быть искренним.

Так может смеяться человек, оказавшийся в глупой ситуации, но продолжающий упорствовать, при этом не представляя, как ему выпутаться.

– Ты не собираешься ужинать? Кажется, я слышал, как ты упоминал о жареной гусиной печенке…

И он снова рассмеялся. Перед ним открылось такое замечательное поле для игры! Эта игра могла состояться где угодно: в лесу, в госпитале, на ферме у Мулэн-Неф, у доктора и, может быть, даже у прокурора, в мрачном доме со шторами на окнах. В общем, везде. И его ожидала жареная гусиная печенка, трюфели, а также весь город, которого Мегрэ еще не видел!

А пока он был прикован к постели и к единственному окну в мир, и ему хотелось кричать от боли каждый раз, когда он неосторожно делал резкое движение. Даже трубку он набивал не сам, потому что не мог действовать правой рукой. Этим воспользовалась мадам Мегрэ, установив строгий режим курения.

– Ты обещаешь побывать у меня?

– Обещаю, когда все закончится.

– Но ведь маньяка уже нет в живых!

– Кто знает?.. Ладно, иди ужинать! Если тебя спросят, что я собираюсь делать, отвечай, что ты ничего не знаешь. Ну, теперь за работу!

Эти слова прозвучали так, словно ему предстоял тяжелый физический труд – что-то вроде замешивания теста или копания ямы.

И ему действительно нужно было копать и копать, ведь стоящая перед ним задача была адски тяжелой.

К тому же эта задача была нематериальной. Перед его внутренним взором настойчиво мелькали более или менее расплывчатые лица: высокомерное, с брюзгливым выражением лицо прокурора; встревоженное лицо доктора; преждевременно увядшие черты его бедной жены, которая когда-то лежала в госпитале в Алжире (кстати, от чего она лечилась?); нервное и какое-то слишком решительное лицо Франсуазы… И Розали, которая видела странные сны каждую ночь, чем приводила в отчаяние своего жениха – что, они уже спали вместе? И этот намек на какие-то случаи, которые замял прокурор! И человек в вагоне, который на ходу выпрыгнул из поезда только для того, чтобы выстрелить в Мегрэ и умереть! Ледюк и племянница его кухарки – все казалось таким подозрительным! Хозяин гостиницы, у которого было уже три жены, и можно предположить, судя по его темпераменту, что он способен убить еще двадцать!..

Почему так вела себя Франсуаза?..

Почему доктор?..

Почему так скрытничал Ледюк?..

Почему? Почему? Почему?

И почему кто-то хочет избавиться от Мегрэ, отправив его на виллу Ледюка?

Он снова рассмеялся смехом взрослого человека, а когда через четверть часа вернулась его жена, она застала мужа спящим сном младенца.