Читать книгу Девочка идёт вперёд - - Страница 2

В горах Дашишань, что на юго-западных окраинах нашей родины, приютилась деревня под названием Дэай.

А в Дэай – местечко[2] Люшан. Там-то и обитало семейство: папа Хуан Чжунцзе, мама Хуан Цайцинь, бабушка, дедушка и внуки – три поколения, всего шесть человек.

Хуан Чжунцзе был известный добряк: едва завидит, что какой-нибудь старик никак не может затолкать тачку на холм, так упрётся плечом в эту повозку, и давай толкать её до самой верхушки холма; а коли заметит, что нагруженная старушка еле плетётся по меже, то обязательно поможет ей дотащить поклажу до деревенских ворот, а уж потом только вернётся на свое поле к пшенице.

С того самого дня, как молодая Цайцинь ступила на порог дома семьи Хуан, она ни разу не покупала себе новую одежду и не тратила семейных денег. Где Хуан Чжунцзе, там и его жена, словно они один человек. И жизнь их была настоящей сельской идиллией: с рассветом выйдут работать, на закате возвращаются отдыхать – ну прямо как старшее поколение Люшана.

В горах Дашишань тогда не было электричества, поэтому супруги ещё час-два при тусклом свете керосиновой лампы занимались домашними делами, а затем тушили светильник и ложились спать. Проезжих дорог тоже пока не проложили, и Чжунцзе с Цайцинь гуськом с корзинами на плечах поднимались в горы по серо-голубому плитняку и спускались по зелёному ковру из трав, держась за руки там, где склон становился слишком крутым. У подножья гор не было воды, и супругам приходилось взбираться за ней вверх по склону. И даже если в день удавалось сделать не больше одного-двух таких походов, они не расстраивались.

В Дашишань звонко жужжат насекомые и дивно поют птицы.

В Дашишань видимо-невидимо миртовых ягод, мушмулы и диких персиков.

Уезд Тяньян городского округа Байсэ – это бедная горная местность на окраине Гуанси-Чжуанского автономного района. Но здесь в лазурных небесах парят белые облака, а под ними высятся гряды гор Дашишань, и на их зелёных склонах растут самые разнообразные цветы и травы.

Леса пышным кровом устилают этот холмистый край, преображаясь в зависимости от времени года.

Местечко Люшан в деревне Дэай волости Бабе – единственное поселение в уезде Тяньян, где нет ни речушки, ни даже горного ручья, так что для питья и хозяйственных нужд местные жители собирают дождевую воду. Именно поэтому в Люшане никогда не выращивали рис, а пригодные для возделывания участки земли здесь разбросаны по десяткам холмов.

Давным-давно кто-то купил на далёком рынке в волости Бабе цемент и гравий и соорудил на окраине местечка Люшан большую ёмкость для хранения дождевой воды. Хуан Чжунцзе с дедушкой тоже устроили водяной бак, но в сильную засуху воды там всё равно не оставалось.

Дорогущий рис семейству Хуан был не по карману, и они густо засаживали свои семь му[3] земли кукурузой, а когда початки становились золотисто-жёлтыми, отламывали их, лущили, перемалывали семена и варили из кукурузной муки кашу. Денег на хозяйство всегда не хватало, и, чтобы заработать, они выращивали на продажу бадьян, сахарный тростник и батат; изобилия еды тоже не бывало – в плохие времена семья ела дважды в день, едва утоляя голод.

Помимо земледелия семья занималась скотоводством – держали двенадцать свиней, восемь коров и пятерых пони; это позволяло немного увеличить доход. Тяжёлой работы было много, и семья Хуан, как и все их земляки, завели пони именно для неё. Обычно мама Хуан Цайцинь в поте лица трудилась на семи му земли, принадлежащих их семейству, а папа Хуан Чжунцзе ухаживал за скотиной – главными работниками и кормильцами этого семейства.

Хочешь, чтобы скотина была здорова и весела – знай, как с ней управляться! Хуан Чжунцзе в своё время получил неполное среднее образование и черпал полезные сведения о скотоводстве из библиотечных книг и газет. По вечерам он зажигал керосинку и перьевой ручкой иероглиф за иероглифом выписывал нужную информацию, после чего перечитывал раз за разом, будто желая впитать в себя каждое слово. Благодаря знаниям из книг – в маловодном-то Люшане! – его скотина на зависть соседям всегда ходила здоровая и упитанная.

У Хуан Цайцинь был врожденный порок сердца, а позже к нему присоединился ещё и менингит. Постепенно ей становилось всё хуже, временами она начинала задыхаться. Тогда Хуан Чжунцзе взвалил на себя всю работу в поле и самоотверженно заботился о жене – лишь бы ей хватило сил вырастить их сына Маои и дочь Айцзюань, которую в семье ласково называли Цзюаньэр. А о большем он и не мечтал. Родители Хуан Чжунцзе жили неподалеку и, видя, что невестка совсем ослабла, взялись помогать супругам с малышами.

Большая семья старалась вести достойную жизнь.

Хуан Чжунцзе свалил деревянную хибарку, стоявшую рядом с домом второго внучатого дяди, соорудил фундамент из глыб с подножья горы и выстроил из целого амбара старой древесины двухэтажный домик. На первом этаже поселились их кормильцы-животные – свиньи, пони, овцы и коровы, а второй этаж заняла семья – он сам, его жена и дети.

Холода пришли, едва только начала желтеть слива.

А когда горный хребет покрылся инеем и побелел, наступил Новый год.

Снег укутал горные склоны. То была ночь накануне нового 1988 года.

Бабушка мела двор с обеда и до вечера, пока не вымела всё дочиста, ни листочка не осталось, а папа с дедушкой несколько раз сходили на склон за водой, наполнив большой бак доверху.

Старший брат Маои, сидя на корточках, разводил огонь в очаге: аккуратно связывал в пучки собранный хворост и по одному засовывал их в топку. Малышка Цзюаньэр сидела рядом с ним на скамеечке и глядела, как тянутся ввысь языки пламени, слушала ворчание супа в котелке и вдыхала густой аромат свинины, варившейся уже целую вечность.

Маои и Цзюаньэр всё ждали и ждали – как же долго! – и наконец дождались того самого момента, когда можно будет отведать свиных ножек. Наступала новогодняя ночь!

Папа, стуча ножом по разделочной доске, порубил две огромные свиные голяшки. Сваренные на очаге до полуготовности, они подрумянились и пахли очень аппетитно. Маои и Цзюаньэр раздували ноздри, вдыхая аромат готовой еды, но выпрашивать угощение не смели. Папа говорил, что новогодний ужин нужно готовить всей семьёй. А когда всё будет готово, они с дедушкой установят квадратный стол, все рассядутся на свои места, поднесут предкам вина, и только тогда папа разрешит приступить к трапезе.

Хуан Чжунцзе уместил порубленные куски свинины в тазик для умывания, а затем по кусочку переложил в котел, выбрал несколько высушенных мандариновых корочек, взял горсть домашнего бадьяна и бросил туда же. Не прошло и четверти часа, как мясной аромат стал ещё гуще.

В тот вечер накануне Нового года домочадцы, соблюдая многолетнюю традицию, вместе готовили праздничный ужин, и никто в семье не бездельничал.

Дедушка щипцами вытащил горящие полешки и положил на их место корни и стебли, оставшиеся после сбора урожая. Те помаленьку занялись, и постепенно комната начала прогреваться. Закончив дела на кухне, бабушка вытерла руки и, проворно вытащив бамбуковую корзинку со швейными принадлежностями, при свете горящих корней и стеблей сделала последний ряд стежков на матерчатых туфельках Цзюаньэр.

Мама, Хуан Цайцинь, привыкшая трудиться без продыху, тоже, конечно, не сидела без дела.

В тусклом свете лампы, близорукая, низко склонив голову, она сосредоточенно раскатывала на разделочной доске тесто, постепенно превращая его в гладкую золотистую кукурузную лепёшку. Маму только вчера выписали из больницы. Чувствовала она себя немного лучше, а потому сразу взялась за дела, правда, слабость всё равно ещё сказывалась – после раскатывания каждой лепёшки ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Масло и соль, обычно стоявшие в сторонке, на сей раз пришлось подвинуть очень близко, чтобы она их видела и могла дотянуться.

Мама старалась, и каждая лепёшка выходила у неё круглая-прекруглая. Вскоре она раскатала все десять – именно столько полагалось для встречи Нового года.

– Цайцинь, давай вместе почтим предков и попросим их благословения, чтобы третий ребенок благополучно появился на свет, чтобы нашей семье в грядущем году улыбнулись счастье и удача! – Папа выставил на стол чарки и наполнил их до краев. Потом он взял маму за руку, помог опуститься на колени и сам стал рядом. Супруги согласно традиции совершили земной поклон.

– Маои, Цзюаньэр, в следующем году у вас появится братик или сестричка! – сияя от счастья, объявил папа, когда все расселись за столом. Оказалось, что семья из шести человек скоро должна была превратиться в семью из семи человек. Кроме одиннадцатилетнего Маои и семилетней Айцзюань теперь, как оказалось, была ещё и кроха в мамином слегка увеличившемся животе!

– Подарки! Подарки! Вот ваши подарки! – Разрумянившаяся мама достала из кармана свернутый синий платок из ситца, вытащила оттуда две купюры по два цзяо[4] и дала одну брату Маои, а другую – сестричке Цзюаньэр.

Помешкав слегка, она вынула ещё одну купюру, больше, чем те две, подаренные детям. Брат увидел, что это два юаня. Мама отдала деньги папе:

– Из соседней деревни придут поздравить нас с Новым годом, это для них.

Папа взял большой красный лист бумаги – обрезок рулона для парных надписей – и, очень аккуратно завернув в него два юаня, убрал свёрток в карман.

Для кого же были эти деньги, да ещё так много? Маои не знал, и Цзюньэр тоже.

– Зачем отдавать кому-то эти деньги? – всё же не удержался и спросил папу Маои.

– Через два дня из соседней деревни придут ваши дядья, чтобы исполнить танец со львом[5].

И дети стали с нетерпением ждать праздника и мечтать, чтобы танцоры со львом пришли поскорее.

Жители местечка Люшан, что в горах Дашишань, очень бедны. Если ты проголодался, то, сколько не кричи, сколько не плачь, всё равно денег от родителей не дождёшься. Но в Новый год местные – что богатые семьи, что бедные – становятся, точно богачи, необыкновенно щедры.

Вот и папа Маои решил:

– На второй день Нового года мы перевяжем этот красный конверт красной же бечёвкой и подвесим на балке, а утром третьего дня к нам придут танцоры – и их «лев» просто зубами щелк, и схаватит конверт! Вы только посмотрите, какая щедрость!

Папы и мамы знают: пусть у всех хозяев награда будет в конверте, а ведущий «льва» – человек с поющей жемчужиной, который обычно забирает награду, – сможет определить, насколько она велика. А уж по толщине конвертов дядья поймут, у какой семьи нынче доход больше, а у какой – наоборот.

Когда награда от семьи большая, а хозяин румяный да сияющий, предводителю львиного танца тоже радостно, и он со спокойной душой принимает деньги. Если же награда оказывается скудной, то предводитель никогда не посмеет возмущаться. Напротив, ему очень неловко будет принимать от людей с измождёнными серо-зелёными лицами тощие новогодние конверты, ведь это значит, что достатка в их семье нет.

Конечно, взять-то он всё равно возьмет, чего уж там, сам из такой же семьи! В голодный год, потанцевав на новогодних праздниках у односельчан, он сможет купить для больной жены лекарственных трав, а для детей – школьные ранцы или ещё что-нибудь полезное. Лев, приходящий на Новый год, – талисман всего местечка Люшан, всей волости Бабе, и даже всего городского округа Байсэ, и у глав семейств, конечно, всегда найдётся для него один-два юаня.

Так всегда было: ты помогаешь мне, а я – тебе. Все здесь, в Дашишань, живут, поддерживая друг друга.

И вот наконец настал третий день Нового года.

Преодолев нестихающий ледяной ветер, явились танцоры со львом, чтобы поздравить жителей Люшана с Новым годом!

За дверью затрещали громкие хлопушки, зазвучали гонги и барабаны танцоров, зазвенела поющая жемчужина в руках предводителя, послышался смех и гомон товарищей. Маои и Цзюаньэр высунули головы из-под одеял, вмиг подскочили, кое-как оделись и пошли вслед за отцом, чтобы вместе встретить гостей.

Хуан Чжунцзе распахнул дверь, и в то же мгновение танцоры начали своё представление: один – в костюме Большого Будды, двое изображали льва, а ещё один манил его переливающейся жемчужиной. Огромный лев то делал вид, что спит, то вдруг просыпался: вот он умывается и чистит уши, вот гоняется за жемчужиной и кувыркается. Брат и сестра восторженно вскрикивали:

– Здорово! Вот здорово!

Два танцора со львом, одетые в алые костюмы, перехваченные в талии изумрудными кушаками, выглядели грозно и торжественно. Отплясав все номера, красный лев величаво улёгся на плечи танцоров, важно обошел комнату и, задрав голову, ухватил с балки красный конверт с двумя юанями.