Читать книгу На факультете ин. яз. Душанбе - Jurakhon Mamatov - Страница 6

Ранним утром, в один из воскресных дней в начале апреля, я пешком поднялся на перевал Фахрабад, расположенный недалеко от Душанбе. Раньше, в советские времена, мы часто ходили туда вместе с друзьями, но теперь все они поразъехались и живут далеко за пределами Таджикистана.

Склоны гор были покрыты сплошным ковром из красных маков. Кое-где среди алых цветов виднелись темно-синие, чуть склонённые головки колокольчиков. Трава была ещё покрыта росой, и её мелкие бусинки, играя всеми цветами радуги, отражали лучи утреннего солнца.

Взглянув на левый склон, я заметил мальчишку в темном трико и красной майке. Он пас небольшое стадо коз. Увидел я его не сразу и именно из-за майки, цвет которой сливался с фоном из ярко-алых маков. Взмахнув рукой, я поприветствовал его. Он тоже ответил мне взмахом руки.

Я продолжил свой путь дальше, вдыхая утренний воздух гор.

Добравшись до вершины – а это 1245 метров над уровнем моря! – и скинув рюкзак, я присел на мягкую апрельскую травку. С вершины был виден почти весь город Душанбе. В утренней дымке серебрилась ниточка реки Кафирниган. Небо было совершенно синим, без единого облачка. Лишь весенние ласточки стремительно прочерчивали на нём свои замысловатые линии. Я внимательно прислушался к окружавшей меня тишине, и вдруг мне показалось, что она беседует со мной своим тайным языком символов.

– Ты прекрасна, моя земля, – мысленно произнёс я.

– Я прекрасна всегда, ведь я – твоя Родина, – тихо прошептала она.

– Я рад, что ты у меня есть, хоть ты истерзана войной и разрухой… и слаба.

– Эх ты, глупец… Разве это может навредить мне? Я не меняюсь, я ведь природа. Я никогда не воюю и безукоризненно следую своему предназначению – расцветаю весной, нагреваюсь и золочусь летом, осенью делюсь своими дарами, а зимой засыпаю и отдыхаю. И так всегда, потому что я следую Божьим законам. А насчёт слабости, тут ты вовсе не прав. Я ведь Земля и всегда сильна, а слабы только люди, живущие на мне. И войны, и разрухи – это тоже их рук дело.

Потом наступила тишина. Я прилег на травку, подложив под голову рюкзак. Высоко в небе парили орлы, широко раскинув крылья. Это выглядело удивительно красиво. Они парили без единого взмаха. «С высоты им лучше видно, насколько прекрасна наша земля», – подумалось мне.

– Да, я действительно красива, необыкновенно красива, – смущенно прошептала земля, снова возобновляя наш диалог.

– Слушай, а я вот часто общаюсь с людьми, покинувшими тебя. Как ты относишься к ним?

– Я люблю их, как Мать любит своих детей. Ведь я вырастила их, они дышали моим воздухом, питались моими плодами, сидели под моими деревьями. Под покровом моей ночи они впервые смущенно целовались. И никто, кроме меня, этого не видел. Я храню их тайны. Они есть часть меня, мои частички, разбросанные по разным уголкам мира. И внутренне они всегда помнят, что являются детьми этой земли. Навсегда. Я их создала Детьми Гор навсегда…

Затем снова наступило молчание.

Солнце поднялось высоко. Утренняя дымка полностью исчезла, и с противоположной стороны чётко прорисовывались силуэты Варзобских гор с зелёными пятнами весенней травы на фоне красных проталин. По Фахрабадской дороге зачастили машины, ехавшие со стороны Курган-Тюбе. Я открыл рюкзак и вытащил уже остывшую лепешку, которую купил по пути, на Саховате, у молодой девушки-узбечки из колхоза «Россия». Какая же вкусная эта лепёшка, посыпанная кунжутными семенами…

Вокруг меня колыхались алые маковые ковры. Подул тёплый ветерок, нежно касаясь верхушек трав и превращая их в зелёные волны. Природа и дальше продолжала свой тайный разговор со мной, но мне было лень переводить этот язык на обычный, хотя подсознательно я чувствовал, что она пыталась донести до меня что-то очень важное…

По дороге назад, во время спуска, я снова повстречал мальчишку-пастуха. С близкого расстояния я заметил, что козы, которых он пас, были ангорские, с длинной и совершенно белой шёлковой шерстью.

– Ассалому алейкум, ака, ту варзишгар асти?1 – весело спросил мальчишка. Видимо, он так подумал, увидев мое спортивное снаряжение.

– Ман кухро дуст медорам, бародар, худат шояд мухлиси варзиш асти?2 – поинтересовался я, указывая на надпись «Леонель Месси» на его красной футболке.

– Ман мухлиси тими «Барселона» астам, футболро дуст медорам,3 – весело ответил он.

Нам было по пути, и мы некоторое время шли вместе вдоль дороги, разговаривая о футболе. О «Барселоне» он знал почти всё.

Крупный вожак-самец с большими закрученными рогами уверенно шествовал впереди козьего стада. Он, видимо, знал уже дорогу наизусть, и козы мелко семенили за ним.

Когда дошли до поворота в сторону его кишлака, он вежливо произнёс традиционное:

– Чой тайёрай, ака, биё хона мехмони меравем.4

– Рахмат, бори дигар, бародар.5

Мы тепло попрощались, и я отправился дальше. Движение транспорта становилось всё интенсивнее. Я шёл вдоль ивовых деревьев со склонёнными до самой земли зелёными ветвями. Казалось, что они поклоном приветствовали меня. Я пешком добрался до поста ГАИ, а там сел на попутную машину, за рулём которой был пожилой мужик в чапане и тюбетейке. Оказался он из Ильичёвского района и в тот воскресный день ехал в гости к своему брату, проживавшему где-то на Водонасоске.

Я вышел на Гулистоне. На огромной цветочной клумбе напротив Цирка цвели красивейшие чайные розы. Из подземного перехода, смеясь, появились девушки. Одна – в национальной одежде, другая же была одета по-европейски. У той, что была в традиционном платье, зазвонил мобильный. Чуть замедляя ход, она ответила:

– Далер, конспекти маро имруз биёр. Фирузаро бигу туфлихои, ки вай пурсида буд, дар «Корвон» ёфта мешавад.6

Дойдя до остановки, они остановились и стали ожидать свой транспорт. Я поймал себя на мысли, что невольно любуюсь этими юными девушками. И всё-таки, как же красиво весной в Душанбе…

И мне вспомнился язык символов природы, услышанный сегодня на вершине Фахрабада. Солнце, горы, весна, апрель, ласточки в небе, мальчишка-пастух и эти две юные красавицы говорили мне о том, что всё будет прекрасно…

13 ноября 2010 года