Читать книгу Судьба гнева и пламени - К.-А. Такер - Страница 14

Я просыпаюсь под звон церковных колоколов и с воспоминанием об аромате зловонной плоти, застрявшем в ноздрях.

Мне хотелось бы убедить себя, будто все это было лишь страшным кошмаром, что я снова в своей квартире-студии в Челси и беспокоюсь только о гневе Корсакова, но я лежу на чужой кровати и мое тело болит, как никогда раньше.

Я помню…

Анника ведет меня по секретным проходам и крутым лестницам в святилище. Жуткие останки изуродованного тела верховной жрицы за алтарем. Этот монстр с красными глазами и обугленной плотью вонзает когти и зубы в мое беспомощное тело.

И все же я здесь, пялюсь на мягкий балдахин из шелка серо-коричневого и голубого цвета.

– Почему я не мертва? – хриплю я, никого конкретно не спрашивая.

– Сообщите, что она проснулась, – шепчет незнакомый голос.

Я пытаюсь повернуть голову в сторону говорящего. Острая боль пронзает мою шею, срывая шипение с губ.

– Осторожнее. Вы все еще в процессе исцеления. – У моей постели появляется женщина в белом облачении с золотой отделкой, на ее лбу залегла тревожная морщинка. Ее наряд напоминает мне одеяние монахини, хотя золотая вуаль прозрачна и воздушна, а под ней виднеются шелковистые волосы.

– Сколько времени прошло? – Мой голос такой хриплый.

– Три дня. – Она устало улыбается – первая искренняя улыбка, которую я видела за всю жизнь. – Вы, должно быть, испытываете жажду. Позвольте мне. – Устроившись на краю моей кровати, она нежно скользит рукой по моему затылку и приподнимает мою голову. – Пейте, но медленно.

Мне удается сделать несколько глотков воды из серебряной кружки, которую она подносит к моим губам, затем я гляжу на ее лицо. Седина тронула виски, вплелась в волосы, вокруг глаз и рта собрались морщинки. Ей за пятьдесят, если я не ошибаюсь.

Глотать больно.

– Спасибо, – говорю я, когда она высвобождает руку. У меня нет сил подтянуться.

– Что случилось?

– Вы не помните? – Округлые серебристо-голубые глаза изучают мое лицо.

– Это зависит от того, был ли тот большой страшный демон с гигантскими рогами настоящим?

– Дэйнар. Да, он определенно был настоящим.

Я вздыхаю. Слава богу. Я думала, что потеряла рассудок. Хотя не уверена, что предпочла бы это другой реальности – что мой отец был прав с самого начала и что демоны существуют.

– Он убил ту женщину.

Глубокая печаль отражается на ее лице.

– Верховная жрица Маргрет скончалась от полученных травм, да.

Она знала ее. Ну, так мне кажется. Учитывая ее одеяние, я предполагаю, что женщина каким-то образом связана с церковью. Церковью, преклоняющейся перед богами с торчащими из голов рогами. В какой новый ад меня забросила Софи?

– Я сожалею о вашей утрате.

Женщина склоняет голову в знак признательности.

Сон терзает мое ослабшее тело, но у меня слишком много вопросов.

– Что произошло после того, как эта тварь напала на меня? Как меня не постигла та же участь, что и верховную жрицу?

– Дэйнар мертв. Вы убили его.

– Как? Нет… Это невозможно. – Я пытаюсь прорваться сквозь туман в своей памяти. Он держал меня в своих челюстях. Я была беззащитна перед ним. – Он укусил меня.

– Да, мы тоже не смогли этого объяснить. Насколько мне известно, никто никогда не переживал подобное нападение. – В ее голосе звучит сомнение, точно она все еще борется с этой правдой. – Мы полагаем, что дэйнар пытался питаться тобой, но твоя кровь навредила ему.

– Он питался мной? – Мое лицо искажается от ужаса.

– Недолго. Он отшвырнул тебя в сторону, издал ужасный пронзительный крик, который был слышен по всей Цирилее, – она вздрагивает, словно вспоминая этот звук, – а затем вспыхнул пламенем. Мы предполагаем, что он вернулся в Азодем.

Азодем. Зандер упоминал это название, когда приговаривал меня к смерти. Учитывая, что он думает, будто я убийца, это, должно быть, их версия ада.

– Только заклинатель-элементаль мог изгнать дэйнара. – Женщина внимательно изучает меня.

И снова этот разговор о заклинателях. Зандер обмолвился об этом в башне, а затем и Анника в святилище.

Анника.

– Она сбежала? В ту ночь там была сестра короля…

– Моя сестра здорова, – прерывает меня низкий голос.

Женщина, ухаживающая за мной, вскакивает с кровати и приседает в глубоком реверансе.

– Ваше Высочество. Я не ждала вас так скоро.

Я сглатываю, борясь со вспышкой нервозности и страха, и прислушиваюсь к размеренным приближающимся шагам, опасаясь, что пережила растерзание демоном только для того, чтобы снова оказаться на костре.

Бессмысленно лечить мои раны только затем, чтобы он мог посмотреть, как я горю. Но порой люди выбирают весьма неразумные пути в поисках передышки от душевной боли. Моя мать научила меня этому.

Зандер появляется у моей постели. Он снова одет во все черное, хотя сюртук, в котором он пришел ко мне в башню, заменен на более царственный, из бархатистой ткани. Вышивка на лацканах напоминает мне о волнах, разбивающихся о скалы, охристая нить подчеркивает глубокие золотые блики в его волосах. Его меч и кинжал по-прежнему при нем.

И эта каменная, нечитаемая маска до сих пор на месте.

Я не могу отвести взгляда от этого человека – короля, за которого должна была выйти замуж и который теперь желает мне смерти.

Дневной свет дарит мне возможность получше рассмотреть его лицо, которого не было видно под луной – идеальный баланс между резкими и симметричными, более мягкими чертами: квадратная челюсть, обрамляющая полные губы, острые скулы, а над ними большие, глубоко посаженные глаза, длинный нос с тонким кончиком, наверху встречающийся с аккуратными бровями.

Наверняка это неразумно и может рассматриваться как вызов, но я выдерживаю его пристальный, оценивающий взгляд. Глаза короля орехового цвета. Они были бы прекрасны, если бы не полнились ненавистью.

– Как ее раны? – спрашивает он через мгновение.

– Заживают, Ваше Высочество.

– Покажи мне.

Его слова – отголосок тех, что он говорил в башне, когда требовал показать рану на моей груди. Воспоминание о его нежном прикосновении к моей покрытой синяками коже вызывает неожиданную дрожь по всему телу.

У женщины прохладные пальцы. Она снимает повязки, обнажая мою шею. Выражение лица Зандера ничего не говорит.

– Насколько плохо?

Я потеряла часть тела, как Маргрет? Смогу ли я пользоваться правой рукой после того, как эта штука проткнула мне плечо?

– Не так плохо, как можно было бы ожидать. – В конце она добавляет более тихое «Ваше Высочество», и я понимаю, что она разговаривает со мной.

Я вовсе не чье-то Высочество. Я просто Ромерия, или сокращенно Роми. Однако я помню, кем должна быть, кем все меня считают.

– Почему бы тебе не показать ей, Вэнделин, – предлагает Зандер.

Женщина – Вэнделин – кивает и, устремившись куда-то, возвращается через мгновение.

Все это время ореховые глаза Зандера не отрываются от меня. Как будто он ждет толчка или подсказки, невысказанного ответа на свои мысли. Это нервирует, и я не могу не отвести взгляд.

Вэнделин держит передо мной ручное зеркало с замысловатой позолоченной окантовкой.

Я смотрюсь в отражение.

И там мое лицо. То, которое я знала всю свою жизнь, когда моя жизнь еще была обычной в Ист-Ориндже, штат Нью-Джерси, и после, когда она превратилась в нечто совершенно необычное. Те же голубые глаза Адриатического моря, те же волосы, черные, словно беззвездная ночь. Та же самая пыль веснушек на переносице, почти незаметная.

Как я могу быть той Ромерией, которую знала всю жизнь, и этой, другой, Ромерией – принцессой королевства в незнакомом мире?

Та, кто путешествует в чужие земли.

Софи так мало говорила за то короткое время, что мы пробыли вместе. Ее слова были расплывчаты, непонятны тогда, но сейчас все начинает вставать на свои места.

– Мне потребуется время, чтобы залечить их, однако у меня нет опыта лечения ран от когтей дэйнара. Боюсь, останутся шрамы, – сообщает Вэнделин, напоминая мне, что кое-кто внимательно наблюдает за мной.

Я отвлекаюсь от своего лица в отражении, которое в то же время принадлежит кому-то другому, и осматриваю две колотые раны над яремной веной – крошечные точки, совершенно противоречащие смертоносным клыкам, вонзившимся в меня. Что имела в виду Вэнделин, когда говорила, будто исцелила их? Даже когда я задаю себе этот вопрос, ответ задерживается в тайниках моего разума. Она говорит… о магии?

– Что с ее рукой? – спрашивает Зандер.

Вэнделин кивает и переводит взгляд на мое плечо, отбрасывая в сторону тонкую хлопчатобумажную ткань. И тогда я понимаю, что кто-то переодел меня, сняв мое запачканное и рваное свадебное платье.

Неприятное чувство – знать, что я была раздета, пока лежала без сознания, но я вытесняю это из своих мыслей, поскольку это в прошлом и нечто иное беспокоит меня намного больше.

Кольцо Софи.

Меня наполняет облегчение, когда я чувствую его присутствие. Они не сняли его. Неужели это кольцо каким-то образом спасло меня от зверя? Вот что Софи назвала защитой? Знала ли она, что на меня нападут?

Зандер наблюдает, как я шевелю пальцами, – ничего не упускает. Его брови хмурятся в замешательстве, а затем снова принимают первоначальный вид. Это мимолетный намек, напоминающий мне, что он пытался отобрать у меня это кольцо.

Вэнделин снимает с моего плеча прозрачную повязку и поднимает зеркало.

– Сначала было намного хуже.

Четыре жуткие полоски – каждая не менее шести дюймов в длину и одного дюйма в ширину – прорезают мою кожу там, где когти зверя вонзились в тело. Странно, что швов нет. Я ожидала десятки, и все же моя плоть, кажется, срослась без помощи иголки и нити. Шрамы будут ужасными, но могло быть намного хуже. Хотя бы глаза по-прежнему на месте.

– Оставь нас, – мягко командует Зандер. Это напоминает мне, как голос Корсакова становился тише, когда он отсылал людей. Это означало, что он собирался отомстить и не хотел никаких свидетелей.

– Ваше Высочество. – Вэнделин делает реверанс и выбегает, ее плащ развевается от торопливых шагов.

Это знак уважения – что люди должны подпрыгивать и убегать при каждом его слове – или она его боится? Он король, но что он за человек? Вся эта сила, люди, кланяющиеся и спешащие выполнять его приказы. Каким бы страшным ни был Корсаков, едва ли Тони или кто-либо из других парней называл его хоть сколько-нибудь близко к Высочеству.

Зандер возвышается над моим слабым телом.

– Не стесняйся высказывать свое мнение.

И что сказать? Этот человек приговорил меня к смерти. После того, как поцеловал меня.

Я встречаю его испытующий взгляд.

– Обойдусь.

Уголок его рта дергается, пока он с любопытством наблюдает за мной.

– Анника сказала, что ты отличаешься от прежней себя. Не могу сказать, что не заметил. Я приказал жрице найти признаки магии элементалей в тебе. Другого объяснения тому, что ты выжила после двух смертей, которые должны были тебя настигнуть, просто нет.

– Ты думаешь, я использую магию элементалей.

– Не знаю, но я вытяну из тебя правду. – Его прохладные пальцы скользят по моему предплечью, приподнимая его. – На случай, если у тебя вдруг появятся какие-то идеи, это удержит тебя в узде.

Я хмурюсь, глядя на манжету на моем запястье. Она простая, черная и сидит так, будто сделана специально для меня. Это смутно напоминает мне рог из черного обсидиана, которым Софи меня пронзила. Не могу найти застежку и даже шов. Такая же украшает другое мое запястье.

– Как?

Его ответная улыбка не достигает глаз.

– У Илора еще осталась парочка собственных секретов. – Зандер отпускает мое предплечье и отходит от постели.

Моя рука. Та, которую он разрезал своим кинжалом.

Я изучаю свою ладонь. На том месте, где ранее была значительная рана, теперь красуется лишь слабая линия. Я несколько раз сжимаю и разжимаю кулак, проверяя – так и есть, будто ничего и не произошло.

– Ты порезал меня, – слышу я свой собственный голос. Порезал, разве нет?

– Ты поступила со мной гораздо хуже. – Он вздыхает. – Что мне с тобой делать, Ромерия?

Теперь, когда я знаю, что моя шея в порядке, я слегка потираю место укуса, а после поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Спальня, в которую меня поместили, намного лучше сырой камеры в башне. Стены украшены узорами и портретами, углы заполняет мебель. Потолки выгнуты над моей головой футов на двадцать, и дневной свет проникает внутрь комнаты через три больших окна. Стеклянные двери открыты.

Зандер останавливается перед ними.

– Анника сказала мне, что дэйнар был занят ею, пока ты не обратила его внимание на себя. Почему ты это сделала?

– Потому что он бы убил ее. – Другого объяснения этому у меня нет. Я не думала, а действовала.

– И ты знала, что он умрет, если нападет на тебя?

– До той ночи я даже не предполагала, что эта тварь существует. Так что нет. Думаю, я поняла, что мое время вышло.

Зандер оглядывается через плечо, бросая на меня бесстрастный взгляд.

– Ты ожидаешь, что я поверю, будто ты не знала о существовании дэйнаров?

– Неважно. Ты все равно не поверишь ничему, что я скажу.

Его губы кривятся в ухмылке.

– Наконец-то хоть какая-то истина из твоих уст.

Я могла бы прямо сейчас наговорить ему любой правды: что демоны – это галлюцинации моего безумного отца, что магия существует только в мире культа моей матери, – только теперь я сомневаюсь, что это правда. Все, что, как мне казалось, я знала, было перевернуто с ног на голову рыжеволосой женщиной с пламенем на кончиках ее пальцев и с отчаянной надеждой на воскрешение своего мертвого мужа.

Мой отец верит в демонов.

Он выступал против тех, кто говорил ему, будто их не существует, и куда это его привело? Покинут всеми, выброшен на обочину жизни после несчастного случая. И вот она я, в месте, где все, кажется, верят в существование демонов и магии. Мои шрамы доказывают это. Стоит ли мне твердо придерживаться собственных убеждений и стать обратным отражением своего отца?

Единственное, в чем я уверена: что существует слишком много вещей, которые невозможно объяснить тем, что, как мне казалось, я знала. Но Софи предупредила меня и об этом.

Правила мира, к которому ты привыкла, вот-вот изменятся.

И в мире, где я сейчас застряла, есть королевства, за которые могут убить, звери, питающиеся людьми, и магия, какую я не могу понять.

Бог знает, что еще здесь есть.

Внимание Зандера снова переключается на вид снаружи.

– Как ты его уничтожила?

– Честно говоря, не знаю. Я не понимаю, что со мной происходит.

Софи была непреклонна в том, что эти люди не должны узнать мою истинную личность, но что это значит? Что я не принцесса Ромерия из Ибариса, а двойник, которого она каким-то образом внедрила в самый неподходящий момент? Что я не из Илора или Ибариса и ничего не слышала ни о том, ни о другом еще пару дней назад? Где вообще настоящая принцесса? Что Софи сделала со своим телом?

Может, это каким-то образом ее тело?

Дрожь паники пробегает по моим конечностям.

Тем не менее невозможно представить, почему знание того, кто я на самом деле, грозит мне еще большей опасностью, но я должна верить, что Софи говорила правду. Она думает, мой успех вернет ей Элайджу, и не стала бы так рисковать.

И все же как мне выжить в этом месте, будучи в теле женщины, убившей королевскую чету?

Думаю, надо исходить из нынешней ситуации.

Я делаю глубокий вдох, не уверенная в том, как это будет воспринято, кроме того, что, скорее всего, не очень хорошо.

– Я ничего не помню до того, как проснулась в саду той ночью, когда вытащила Аннику из реки.

Смех Зандера разносится по комнате.

– Невинность через забвение. Как удобно. Кто-нибудь уже использовал эту защиту для объяснения убийства в моем суде? – Он делает драматическую паузу. – Нет, я так не думаю. Ты первая. Поздравляю. – Его тон сочится сарказмом.

Я закатываю глаза, пока он стоит ко мне спиной.

– Это правда, веришь ты в это или нет. Я не помню свою жизнь в Ибарисе. Не помню, как пришла сюда. Не помню встречи с тобой или чего-то еще, что могло произойти между нами. – Мои щеки краснеют.

Тишина затягивается, и я задерживаю дыхание, изучая его фигуру, пока жду ответа. Широкие плечи, узкая талия. Я вспоминаю твердые бедра, прижимавшие меня к стене, жесткую хватку рук. При других – совершенно иных – обстоятельствах я бы искала способа привлечь его внимание. Теперь я хочу навсегда исчезнуть из его мыслей.

Наконец, Зандер поворачивается и прислоняется к раме, лицом ко мне, скрестив руки на груди. Поза небрежная, но ничто в его суровом выражении лица не говорит об этом.

– Теряешь сноровку. Я уже поймал тебя на лжи.

– Что ты имеешь в виду…

– Софи. Имя твоей сообщницы?

Дерьмо. Он прав. Как я могу помнить ее, если ничего не помню до той ночи?

– Это была ложь, – выпаливаю я.

Его брови выгибаются, но он молчит. Ждет, пока я расскажу. Я не смею отвести взгляд, чтобы не показаться виноватой.

– Я была в ужасе, а ты требовал имя, поэтому я придумала его.

– То есть ты утверждаешь, что этой заклинательницы не существует.

– Да. Именно так, – лгу я, убеждая себя, что это может быть правдой. Софи вообще ее настоящее имя? Знаю ли я наверняка, что она одна из этих заклинателей?

Кажется, Зандер обдумывает мои слова.

– И все же кто-то из Илора тебе помог. Либо кто-то из двора, либо из домочадцев.

– Если и так, то я не помню. Даже не помню, кто я. – Во всяком случае, не эта версия Ромерии.

– Однако ты помнишь свое имя. – Он поворачивается, чтобы выглянуть в окно.

Энергия, необходимая для этого разговора с Зандером и избегания ловушек, истощает мое и без того усталое тело. Мы молчим, и я позволяю себе закрыть глаза. Я почти засыпаю, когда его голос возвращает меня обратно.

– Анника утверждает, что ты была так же удивлена появлением дэйнара, как и она.

– Как я и говорила… – До сих пор такие существа существовали только в помутненном разуме моего отца.

– Да, ты доказала, что мы не можем принимать все, что ты говоришь или делаешь, за чистую монету.

Верно. Конечно.

Зандер неохотно вздыхает.

– Но какими бы ни были твои намерения, ты спасла мою сестру от жестокой смерти. За это я благодарен.

Я повторяю его слова, не уверенная, что правильно их расслышала. Это была благодарность от короля? Насколько он благодарен? Достаточно, чтобы отменить мой смертный приговор? Я почти боюсь спросить.

– Итак, что теперь?

Его внимание приковано к чему-то вдалеке.

– Стража и слуги, которые сопровождали тебя из Ибариса, уже наказаны за свою измену. Ты мало чего пропустила. Это было быстро и, осмелюсь сказать, милосердно.

Зандер сам провел эту казнь? Или просто приказал? Смотрел ли?

Я съеживаюсь от ужасных картин, появляющихся у меня в голове: дрова, собранные в кучи в ожидании спички, кремня или чего-то еще, что здесь используют; запах горелой плоти в воздухе.

– Кажется, ты расстроена из-за людей, которых не помнишь.

Я поднимаю голову и вижу, что он наблюдает за мной. Мой ужас, должно быть, отразился на лице.

– Как можно назвать милосердным сжигание людей заживо?

Крики длятся так долго, что едва ли подобное можно считать гуманным.

– К тому моменту они были едва живы. – Его челюсть сжимается. – И это гораздо лучше, чем отравление.

Я не травила твоих родителей! – хочется закричать мне, но это бесполезно. Как принцесса Ромерия сделала это? Что она использовала? Рицин? Цианид? Сибирскую язву? Они вообще существуют здесь? Она подсыпала яд им в напитки? В еду? Они подавились своими обедами? Случилось ли это в присутствии Зандера?

Многое из того, что он сказал мне в камере башни о моем предполагаемом двуличии, до сих пор остается туманным. Фрагменты, которые я помню, не дают никаких конкретных подсказок. Но сейчас я не осмеливаюсь просить ответов. Если заставить его заново пережить свое горе, это может только сильнее разозлить его, если это возможно. Впрочем, неважно. Важно лишь то, что он верит, будто я их убила.

– Завтра король и королева будут погребены, как и подобает их статусу, – он сглатывает, выражая единственный признак того, что ему трудно говорить о смерти родителей, – и тогда Илор двинется вперед, и мы никогда больше не будем заключать союз с твоим видом.

Моим видом. Он имеет в виду этих ибарисанцев.

Мои мысли возвращаются к голубоглазой девушке с вьющимися белокурыми локонами.

– А Анника?

– Твоя постоянная забота о моей сестре сбивает меня с толку. – Зандер качает головой. – Анника предала меня, и все же, если бы не она, по моему городу бегал бы дэйнар. Вред был бы неописуемым. Я еще не решил, как ее наказать.

Я заставляю себя спросить:

– А как же я?

– Как же ты… – Он тянется, чтобы разгладить кисточки на оконной занавеске. – Каким-то образом тебе удалось разрушить и спасти Цирилею за одну ночь, и ты утверждаешь, будто не знаешь, как тебе это удалось. – Он тяжело вздыхает. – Люди считают тебя мертвой. Я пока не чувствую необходимости их исправлять. И то, что будущая королева Ибариса находится в плену, может принести мне гораздо больше пользы, чем ее казнь.

Итак, заключение. Не то же самое, что план Анники по моему освобождению, но все же гораздо лучше, ведь выбора у меня нет.

Я позволяю себе слабый вздох облегчения. Уголок рта Зандера изгибается, будто он это заметил.

– Не хочу больше смотреть на тебя или думать о тебе ни минуты после сегодняшнего дня.

Взаимно.

– Ты останешься в этих комнатах одна, теперь, когда все твои слуги мертвы. Я окажу тебе милость и позволю жрице обработать твои раны, чтобы они не гноились, хотя ее таланты лучше использовать в другом месте. Впрочем, большего от меня не жди. Ты проведешь свои дни здесь, без друзей, без союзников. Тебе не на кого рассчитывать.

Хм, одна и не на кого рассчитывать – я справлюсь. Я делала это годами.

– Надолго?

– Как я скажу. Конечно, до тех пор, пока ты не перестанешь изображать из себя жертву, прикрываться удобным беспамятством, которое, как ты утверждаешь, на тебя напало, не зная, кто ты и что сделала. – Зандер отходит от двери, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Он останавливает на мне суровый взгляд. – Или пока ты не сделаешь какую-нибудь глупость, и я не решу, что больше не стоит тебя удерживать. Площадь для казни никуда не денется.

В воздухе повисает угроза. На площади меня будет ждать костер, который Зандер разожжет на всякий случай.

Он продолжает тем же холодным, резким тоном:

– Ты не доставишь проблем. Не будешь ничего замышлять против Илора. А если когда-нибудь тронешь хоть один волос на голове любого илорианца, я сам тебя убью. И обещаю – я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не вернулась. – Его взгляд скользит по моей шее и плечу, а затем по спальне. – Надеюсь, тебе понравится комната. Ты будешь проводить в ней много времени.

Пока Зандер идет к дверям, я смотрю ему вслед, делая размеренные глубокие вдохи в попытке успокоить бешено бьющееся сердце.

Бессрочный тюремный срок. Сколько он будет длиться? Недели? Месяцы? Что-то сказанное Софи внезапно всплывает у меня в голове, и я чувствую, как бремя ее слов ослабевает. Зандер может держать меня здесь как свою пленницу многие годы. Но, по крайней мере, не похоже, что он собирается отправить меня в ту ужасную клетку в башне.

Каким бы ненадежным ни было мое положение, оно намного лучше, чем то, в котором я оказалась три ночи назад. Король может презирать меня, может по-прежнему желать мне смерти, но, судя по всему, не казнит меня, если я не дам ему повода.

Это прогресс.