Читать книгу Тени. Охотники на ведьм - Кара Килема - Страница 5

***

– Какой же ты гондон, Глеб… – Стас вздохнул и вычеркнул имя очередного потенциального напарника.

В списке были еще люди, но стало ясно, что и они откажутся. Сначала Стас думал, что никто не хочет браться за заглохшее дело, но потом до него дошло, что это Глеб сказал всем не лезть. Не запретил, у него не было такой власти, но настоятельно рекомендовал. А кто захочет портить отношения с Глебом? Он же как Саурон, только в дубленке.

Глеб старался все держать под контролем, но далеко не все слушались его так уж беспрекословно. Гласные и негласные запреты лидера нарушали регулярно, но одно дело втайне загнать позвонки вурдалака за сотню косарей и совершенно другое – помочь Стасу, о чем точно станет известно. На это пойдут лишь совершенно отмороженные нигилисты вроде Сереги, либо кто-то со стороны, но все вичхантеры Питера, которых Стас знал, были в их коалиции. Охота на ведьм считалась специфическим ремеслом даже среди охотников.

Конечно, оставались те, а точнее та, кто плюнет на мнение Глеба и поможет Стасу, просто если он попросит, но Стас категорически забраковал кандидатуру Маришки. Он не собирался втягивать ее в дело с ведьмами. Мгновение, когда одна из них ее покалечила, до сих пор стояло перед глазами.

Стас готов был поклясться, что когда нечто незримое швырнуло Маришку через весь зал старой дворянской усадьбы, то он увидел, как трехмерная тень, похожая на огромного кальмара, кинулась к ней со стены и просунула щупалец в живот прямо сквозь одежду.

Маришка предупреждала, что ведьмы не ее конек, но никто не послушал, и ее уговорили на охоту, куда надо было нагнать народа, чтоб задавить количеством.

«И чем все для нее обернулось? – Стас сжал зубы. – Бесплодие… Она может сколько угодно рассказывать, что чайлдфри, но это сейчас, в двадцать три, а что будет через десять лет?»

Нет, просить Маришку он не будет.

«Значит, остается Серега», – Стас цокнул языком.

Серега только раз принял участие в коллективной охоте, которая закончилась успехом, так что формально он подходил. Стас знал, что Серега торгует крадеными артефактами за спиной у Глеба и при должном вознаграждении согласится и не на такое. Вот только напарник из него был ненадежный. Мутный, скользкий тип.

«Херово», – Стас злился на самого себя за то, что не заметил очевидного подвоха, когда подписывался под всеми условиями.

Он еще раз окинул взглядом стену. Там висели фотографии, газетные вырезки, распечатки, схемы, карты – работа двух месяцев простаивала зря. «Стас, план, конечно, интересный… – Стас вспомнил слова Глеба, – но причастность Инги к ковену остается под очень и очень большим вопросом. Ты представь, каким геморроем это обернется, если Инга окажется не при делах!» Стас был уверен, что на этот раз Глеб даст добро. Да, план был рискованным, но альтернатива отсутствовала. В конце концов, можно было бы собраться всем вместе и придумать, как свести все риски к нулю, но Глебу было будто бы плевать.

– Да, гномы гораздо важнее! – фыркнул Стас и пошел обедать.

Опять пустая гречка и огурец. Когда становилось ясно, что вот она ведьма, надо ехать и брать, вичхантеры устраивали трехдневный пост. Это делало тело более устойчивым к проклятьям и позволяло обходиться без дорогих защитных артефактов и прикрытия эзотериков, которые те еще корыстные гады. И вообще, пост помогал проворачивать массу полезных в охоте штук. Ключевой момент был в том, что он длился всего три дня непосредственно перед захватом, а из-за подвешенного состояния Стас почти постоянно воздерживался от всего в надежде, что вот-вот получит добро на операцию.

Гречка уже опостылела. Стас теперь даже дом обходил только справа, так как слева был Макдональдс, чей соблазнительный запах приносил невыносимые страдания.

Стас дожевал гречку, вымыл посуду и грустно посмотрел на пятно убежавшего кофе, засохшее на плите. Он любил чистоту, но не любил убираться. Обычно Стас просто пару раз в месяц вызывал клининговую службу, но с такой знатной композицией в духе настоящего детектива на стене впускать посторонних было нельзя, и квартира постепенно зарастала грязью. Дело встало, времени для уборки было полно, и вот это конкретно злило.

Стас закипал. Повозив пару минут губкой и размазав грязь на всю варочную поверхность, он вконец выбесился. Он зашвырнул губку в ведро и помчался в штаб.

Стоял мороз, лежал пушистый снег и ярко светило солнце, отчего в голове сами собой возникли строчки Пушкина, что было совершенно не к месту.

«Мороз и солнце; день чудесный!»

«Глеб – собака сутулая».

«Еще ты дремлешь, друг прелестный».

«Скотина! Мразь!»

«Пора, красавица, проснись!»

«Сука, Пушкин! Съебись из моей головы!»

Стас надел наушники и врубил плеер. Под задорные вопли «Короля и Шута» он быстро добрался до штаба.

Во дворе среди знакомых машин жильцов стояла развалина-восьмерка, чье заднее сиденье было завалено книгами, картами, мятыми бумажками и стаканчиками из-под кофе – характерная картина для машины охотника, только Стас не помнил никого, кто бы ездил на такой.

«Может, Дэна тачка? Он ценитель ведер… Хотя нет…»

Дэн в охоте придерживался принципа «Видишь монстра – мочишь монстра. Если не видишь монстра – наворачиваешь круги по темноте, пока не увидишь монстра». Его сложно было представить за планированием или аналитикой. Он голову использовал, чтобы в нее есть.

«Ладно, если не Дэна, то чья?»

Стас подошел ближе и заглянул в окно. Среди мусора валялись блистеры от аспирина и минералка.

«Маришка?»

Таким аспирином Маришка снимала симптомы похмелья, но она не стала бы брать новое дело прямо перед Сибирью. Тем более среди книг Стас узнал обложку «Молота Ведьм», значит, машина принадлежала не просто охотнику, а вичхантеру.

Ольга водила маленький внедорожник с вечно переполненным багажником. Тогда кто оставался?

«Егор? Нет. Слишком грязно для этого чистюли. Саня? Саня – параноик и не стал бы так палевно оставлять все на виду, – Стас озадачено почесал бровь. – Может, Глеб сменил тачку?»

Стас решил не гадать, а узнать у Глеба, но сначала спросить с него за устроенную подставу. Он поспешил подняться в штаб. Музыка перестала играть в наушниках, и с каждой секундой кипевший в нем гнев удваивался.