Читать книгу Останься - Кара Линн - Страница 2

«Что я здесь делаю?..»

Мои ноги по щиколотку провалились в рыхлый сухой снег. Казалось, что ледяной ветер завывает со всех сторон. Он пробирался под тонкую ткань моей осенней куртки, под пушистый серебристый свитер с узором из улыбающихся оленьих голов под треугольным воротом. Еще немного – и он бы смог проникнуть даже под мою кожу, сковав все мое тело ледяным оцепенением.

«Зачем я сюда приехала?.. Что я здесь делаю?..»

Я стояла посреди заснеженного поля, а позади сероватой полосой убегала куда-то за непроглядную январскую пелену лента узкой загородной трассы. С натужным сердитым ревом по ней изредка спешили легковые автомобили или неспешно ползли ленивые потрепанные грузовики.

Справа чернела глухая стена из огромных сосен. Она тянулась вдоль линии всего горизонта и плавно перетекала в такую же дремучую стену слева. Небо над этим суровым лесом уже начинало подергиваться сумраком, а я до сих пор не могла собраться с мыслями и решить, что мне делать дальше. Я даже не могла выбрать, в какую сторону мне теперь двигаться.

«Что я… Кто я?»

И правда ведь – кто я? Молодая женщина в расцвете лет, про таких в моих краях говорят «Птица, упорхнувшая к облакам»… Только я себя таковой давно не ощущала… Вам встречались когда-нибудь люди, доведенные до отчаяния? У них такой особый, потухший взгляд, они будто выпиты изнутри, как смятый пакет апельсинового сока. Они тусклые, словно выгоревшие на солнце некогда красочные плакаты. Я – одна из них.

Но такой я была не всегда. Нет, конечно же нет.

Когда-то я была полна сил, преисполнена жизнью и ее энергией. Она бурлила не только во мне, но и вокруг. У меня была семья, была любимая работа. Даже до смешного далеко идущие планы. Наверное, в те времена мне можно было даже позавидовать. У меня было все, чего только может пожелать обыкновенный человек: заботливый и надежный муж, веселые и верные друзья, очаровательный ребенок, достаток в доме… Но все оборвалось, когда мы узнали, что наша дочь больна.

Рак… Какой распространенный и набивший оскомину диагноз. Но я никогда не могла бы и предположить, что эта беда постучится и в мой дом, сможет разрушить и мою жизнь.

Мы похоронили дочь… Наш брак начал распадаться на глазах. И вся моя такая слаженная и стабильная жизнь рушилась, как карточный домик. Я начала выпивать, по вечерам меня все чаще можно было застать в компании заполненного до краев бокала. Я бросила работу, оборвала все связи с друзьями. Теперь их жизнь казалась мне чуждой, словно посторонней. Слишком яркой, слишком полноценной и пестрой для моего темного, наполненного болью мирка…

Через несколько месяцев я подала на развод и съехала на съемную квартиру. Тогда мои дела пошли совсем плохо. Я осталась совершенно одна, наедине со своими черными мыслями и своей усугубляющейся день ото дня депрессией.

А вскоре… А вскоре настал этот момент. Тот самый, ну вы знаете… Когда люди просто решают покончить со всем этим. Когда все уже настолько безнадежно и доходит до той точки невозврата, где улучшения или новая жизнь тебе уже просто не нужны. Когда ты ничего не хочешь и постоянно ощущаешь лишь смертельную усталость.

В тот момент у меня было всего два варианта. Сделать то, о чем я мечтала с того дня, как вернулась в свой опустевший дом после похорон… Или вытворить нечто совершенно безумное, нелепое и абсурдное, что могло бы в корне изменить мою жизнь, заставить меня встряхнуться.

Я просто валялась на диване в гостиной перед уныло бубнящим телевизором, задумчиво поглядывая на блестящие упаковки таблеток, грудой сваленные на краешек журнального столика. Я даже было потянулась за первым блистером, но… Моя ладонь внезапно схватила вместо этого мобильный телефон.

Несколько минут – и я уже мчусь на заднем сидении такси. Оранжевые фары резво разгоняют ночной мрак, по бокам мелькают огни разноцветных витрин, из колонок автомобиля завывают популярные хиты…

В аэропорту я почти полчаса топталась у окна кассы, не в силах придумать хоть что-либо. Куда мне лететь? На отдых мне явно не хотелось. Да и возиться сейчас с визами и документами – слишком муторное занятие. Нет, мне нужно что-то… Что-то особенное… И прямо сейчас!

На меня уже начали косо поглядывать охранники. Люди в зале ожидания томились у своих чемоданов, дети с криками бегали между металлических кресел, а я все переминалась с ноги на ногу у заманчиво белеющего окошка кассы.

И тут я вспомнила! Меня словно озарило… Или громом ударило, называйте, как хотите.

Когда-то в детстве у меня была любимая сказка. Притча о далеком народе, проживающем на северных пустошах, у подножия величественной горы… Да! Именно туда я и отправлюсь.

– Добрый вечер. Могу я вам помочь?

Оказывается, я уже несколько минут стояла прямо перед удивленной сотрудницей аэропорта, упершись грудью в бортик кассового окна. Поглощенная своими мыслями и неожиданным озарением, я даже не заметила, как добрела сюда.

– Да, будьте добры… Как я могу добраться до горы Маталлар?

Кассирша удивленно приподняла густую темную бровь. Затем попросила подождать пару минут, и принялась что есть сил бить пальцами по клавишам своего компьютера, что-то выискивая. Ее безупречно выглаженная униформа с красным платочком на шее заняла все мое внимание и скрасила время ожидания. С тупым интересом я разглядывала на ее жилете блестящие металлические пуговицы с тиснением, где был изображен парящий самолет.

– К сожалению, в это время года никаких прямых рейсов нет, потому я могу предложить лишь один вариант.

– Хорошо, предлагайте.

Я уже давно вытащила из своей небольшой сумки портмоне и паспорт. Все люди в зале толклись с огромными баулами, безразмерными чемоданами… У меня же на плече болталась единственная тощенькая сумка, в которую я положила лишь сменную одежду и предметы личной гигиены.

– Вы можете долететь до самого северного города, куда сейчас отправляются самолеты. Ближайший отходит через пять часов. Из него каждый день идут по маршруту туристические автобусы, но все они останавливаются у первой горной гряды. Маталлар находится за третьей грядой, и туда сейчас добраться возможно лишь своим ходом.

Кассирша развела руками в стороны. Всем своим видом она явно демонстрировала, что вообще не понимает, кому и зачем может понадобиться туда ехать.

– Хорошо, давайте билет.

Когда я протянула нужную сумму, забрала и спрятала обратно в недра сумки свой паспорт, а затем принялась изучать купленный билет, кассирша внезапно снова подала голос:

– Вы ведь знаете, какие сейчас в тех краях погодные условия?

– Не переживайте, мне мороз не страшен, – презрительно фыркнула я.

…Никогда в жизни мне не было так холодно. Я не ощущала ни своих посиневших кистей рук, ни побелевшего от ледяного ветра лица.

«Господи, зачем я сюда вообще приехала? Что я здесь надеюсь найти?..»

Автобус уехал почти сорок минут назад, оставив меня один на один с этим невозможно суровым климатом. Все пассажиры были облачены в горнолыжные костюмы, закутаны с головы до ног. И лишь я была одета, как обыкновенный городской житель с юга страны – ни шапки, ни рукавиц, да еще и джинсы с дырками на коленях, надетые прямо на голые ноги.

Демисезонные короткие ботинки, явно не предназначавшиеся для подобных вылазок, давно забились до краев снегом, который теперь таял, делая мои носки насквозь сырыми. Я находилась здесь менее часа, а уже успела пожалеть раз триста о том, что так легкомысленно отнеслась к путешествию. Я даже не подумала о том, что следовало подготовиться. Не побеспокоилась о подходящей одежде и обуви.

Приближалась ночь, а я осталась совсем одна на пустующем снежном поле, в своем нелепом одеянии. Без еды, без маршрута или карты, без каких-либо идей насчет того, что мне делать дальше.

Даже без мобильного телефона или возможности хоть как-нибудь связаться с внешним миром, случись со мной что. Потому что я нарочно удалила все контакты с карты памяти, ожидая свой рейс в зале аэропорта… А перед посадкой просто оставила мобильник лежать на прохладном металлическом сидении кресла.

Я бы могла сейчас повернуть назад, потоптаться на оледенелой трассе, поймать попутку, добраться до ближайшего придорожного мотеля, заночевать там, а утром вернуться домой. Но…

Я сделала еще несколько шагов вперед, преодолевая порывы ветра.

Конечно, я прекрасно понимала, чем все это может для меня закончится. Если в ближайший час-два я не найду укрытия или какого-либо сухого и теплого убежища, то просто замерзну насмерть. Я не дотянула бы даже до полуночи. Кожа на руках и на лице, а также на тех открытых частях ног, где в моих джинсах зияли рваные дыры, начинала очень подозрительно белеть и терять всякую чувствительность.

Чтобы хоть как-то подбодрить себя, я принялась бормотать себе под нос отрывки из маталларской детской сказки, стараясь припомнить весь сюжет и собрать его воедино.

Я высоко поднимала ноги, чтобы сделать очередной шаг. Приходилось с усилием вынимать одну ступню из снежной пасти, затем ставить немного вперед, переносить равновесие на нее, с кряхтением вытаскивать вторую, и так до бесконечности. У меня сбилось дыхание, я вымоталась и кошмарно устала, преодолев всего лишь несколько сотен метров.

Природа щедро припорошила эту пустошь, и двигаться быстро здесь было просто невозможно. Со лба у меня катились крупные капли пота, спина под свитером покрылась испариной. Но конечности заледенели и замерзли до такой степени, что грозили вскоре отморозиться напрочь. Это было странное и контрастное состояние, полное физического дискомфорта. Все больше меня одолевало раздражение и какое-то тупое, ноющее чувство досады.

– Подохну тут… Ради чего все это было вообще, могла бы давно валяться дома на диване, мирно и тихо наевшись таблеток… – я с трудом сделала вдох, едва не подавившись стылым воздухом, неугомонный ветер постоянно сбивал дыхание. – Ну, зато умру на природе… Так сказать, не ищу легких путей… Оригинальный и творческий подход…

Я сделала еще несколько шагов вперед, невероятным усилием снова и снова переставляя свои увязающие в снегу, окоченевшие ноги. В моем сознании вспыхнула печальная картина: вот я, наконец, падаю без сил, жизнь покидает мое измотанное тело. Затем снегопады плотным белым одеялом укрывают мой безжизненный труп.

Когда меня найдут?.. Быть может, пройдет несколько месяцев прежде, чем кому-либо придет в голову искать меня здесь. Или кто-то наткнется на мои останки весной, отправившись в лес за ягодами или грибами.

– По крайней мере, к тому моменту моя одежда успеет разложиться до последней нитки, и никто в интернете не станет оставлять язвительные комментарии в новостной ленте… Отправиться на север в разгар зимы без шапки, снаряжения и в порванных джинсах – это гарантия прославиться.

Приблизительно через полчаса трасса полностью скрылась где-то позади, затерялась за бесконечными темно-зелеными соснами, обступившими меня со всех сторон. Небо над ними становилось все темнее с каждой минутой, и меня начал одолевать тоскливый предсмертный страх. Да, еще вчера я хотела умереть, я была готова, но… Совсем другое дело, когда это происходит вот так!

В полном одиночестве, в незнакомой глуши, под покрывалом наступающей жутко морозной ночи… Здесь нет привычного монотонного голоса диктора, который всегда сопровождал мои одинокие вечера в гостиной. Нет унылых стен, которые я так возненавидела, едва переехав в квартиру, но которые мне сейчас показались даже уютными и по-домашнему привлекательными. Наверное, дома умирать все же было бы веселее.

Я уже и не думала о том, что смогу добраться до подножия горы. Сейчас мне было совершенно очевидно, что мое путешествие окончится, так и не начавшись. Прямо здесь, этой же ночью. Не было ни единого шанса, ни малейшего лучика надежды. Как здесь выжить? Как скоротать ночь, не имея даже спичек или зажигалки, чтобы распалить костер? Каким образом сохранять тепло в минусовую температуру, если на тебе всего лишь синтетический нелепый свитер с оленями, осенняя тонкая парка и зауженные порванные джинсы?

Когда я выходила из автобуса, кто-то из пассажиров обмолвился, что сегодня ночью температура опустится до двадцати градусов ниже нуля… Я бы не выжила даже в том случае, если бы было градусов на десять-пятнадцать теплее.

У меня оставался совсем небольшой шанс – прямо сейчас повернуть назад, как можно быстрее вернуться к трассе. Пока еще не слишком темно, пока я могу хоть что-то разобрать в стремительно сгущающемся мороке соснового леса.

Но почему-то это мне казалось еще большим абсурдом, чем уперто продолжать свой путь дальше, погружаясь все глубже в бескрайний океан из безжизненных деревьев. Вернуться куда?..

Я прилечу назад, в свою съемную двушку. Выпью кофе, приму душ, отогреюсь. Наверное, включу телевизор по привычке. А что потом? Для меня там жизни больше нет. И делать мне в этом городе совершенно нечего. Может, я худо-бедно протяну еще пару недель. Или месяцев. Но это лишь отсрочит то, что должно произойти сегодня. Зачем?..

Непроглядная темнота обрушилась неожиданно и резко. Минуту назад еще были влажные сумерки, где можно было с усилием различить очертания соседних деревьев и заснеженных кочек, а уже сейчас мрак стал густым, черным, всепоглощающим. Идти дальше было невозможно.

Я буквально свалилась грудой под какой-то пень, мягко погрязнув в снежной перине.

– Мудрый медведь и суетливый олень однажды бродили по лесу…

Мне стало очень страшно. Кажется, этот страх даже забил все остальные мои чувства и ощущения. Настолько, что сам холод на какое-то время перестал меня донимать, и я лишь болезненно и напряженно прислушивалась к звукам черного леса.

Где-то высоко над головой похрустывали ветки, должно быть, под тяжестью налипшего на них снега. Внизу между голых стволов сосен завывали порывы ветра. Меня с головой поглотило жуткое, беспросветное уныние.

– Бродили они, бродили…

Я всеми силами старалась отвлечься, сконцентрироваться на чем-то ином. Нужно вспомнить мудрую причту племени маталларов. Нет ничего более успокаивающего, чем добрая детская сказка. Особенно, рассказанная вслух в таком ужасающем месте.

– И наткнулись на хижину, в которой жил лесной дух…

Я отчаянно ругнулась в пустоту. Эту притчу я читала очень, очень давно. И совсем забыла о том, что в мою память она врезалась не потому, что была хорошей и поучительной. А потому, что впервые заставила ощутить мистический трепет, настоящий суеверный ужас. И сейчас, когда образы этой полузабытой древней легенды, прочитанной мною на пожелтевших страницах детской книжонки, ярко вспыхнули и вновь ожили перед моими глазами, я в полной мере осознала свою роковую ошибку.

…Вот медлительный медведь и прыткий олень поднимаются по кривым, скрипучим ступенькам, отворяют дверь покосившейся хижины…

Внутри совсем пусто, и лишь на стенах висят странные фигурки лесных зверей. Они сделаны из травы и веточек, а на голове у каждой красная нить, за которую они к стене и подвешены. Одни фигурки висят, а другие, без ниточки, валяются внизу, на поросшем мхом корявом дощатом полу.

Олень первым бросается к этим жутким куклам. Глядит – а там и его фигурка есть. Висит с красной ниточкой. И медведь там тоже есть. И заяц, и филин… И все-все жители этого леса. Странным и любопытным показалось это оленю. Решил он свою фигурку снять и рассмотреть поближе, узнать в чем тут секрет. Тянется за ней, а медведь его останавливает, просит не спешить. Не кажется ему хорошим делом совать свой нос в дела духов. Опасливо он косится на фигурки, просит оленя последовать за ним и уйти прочь.

Но легкомысленный олень не внимает наставлениям, уж слишком он любопытный, а потому хватает свою фигурку, снимает со стены, и вдруг падает замертво на пол. А рядом падает и его кукла из веточек и травы…

Середину и концовку этой душещипательной легенды так детально вспомнить мне не удалось, и лишь фраза «Вот почему медведь мудрый и живет долго» всколыхнулась в моей памяти.

Живет медведь долго, потому что не суется, куда не следует. Чего не скажешь обо мне.

И как будто этого было мало, следом на меня обрушилось еще одно воспоминание. Когда моя дочь родилась, я повязала ей и себе на руку красную нить. Таинственный символ жизни, как и в маталларской легенде, и я свято верила, что она защитит меня и моего ребенка от зла и беды.

И в день, когда я вернулась домой после похорон и снимала в прихожей свое пальто, нить на моем запястье неожиданно разорвалась и мягко приземлилась на кафельный пол. Столь символичный, недобрый знак, о котором я почему-то совсем забыла… Глупый, опрометчивый олень!

А пока в моей голове сгущался черный мрак жуткой потусторонней тоски, вокруг меня темнота становилась еще более непроницаемой. Это невозможно выразить словами или объяснить логически, но такой темноты в городе просто не существует и никогда не бывает.

Я впервые переживала настолько всепоглощающую ночь. Мне даже на ум не приходило, что тьма может обретать такую форму. Она словно была каким-то живым существом, имеющим плоть, объем и даже текстуру. Ее практически можно было потрогать рукой, вдохнуть в себя вместе с морозным воздухом.

И мне внезапно подумалось, что даже если бы я могла сейчас распалить костер, то это, наверное, было бы еще хуже. Потому что на контрастном фоне живого и яркого пламени я бы смогла воочию лицезреть всю степень этой чудовищной черноты, что окружала меня со всех сторон.