Читать книгу Останься - Кара Линн - Страница 3

Я не помню, как провалилась в состояние полного забытья. Я сидела в кромешной тьме посреди ледяного леса, затем произошел какой-то провал, словно кто-то нажал на тумблер и отключил мое сознание. Очнулась я уже от того, что кто-то настойчиво пинал меня носком ботинка в живот.

– Эй! Э-э-эй! Ты померла, что ли?

Я с огромным трудом приоткрыла глаза. Вокруг была ночь, но где-то над моей головой качался и поблескивал робкий желтый свет фонаря. Внезапно он направился прямо в мое лицо, зрачки резко и болезненно сжались, я тихо ойкнула и зажмурилась изо всех сил.

– Ты либо умирай, либо приходи в себя. Мне надоело здесь торчать, – прогремел в ушах хрипловатый мужской бас.

Этот бас мне не понравился сразу. Такой наглый, своенравный. Знаете, есть такие люди, чей дурной характер сквозит даже в интонации их голоса. Тот самый случай!

Я не могла говорить, видимо, холодное оцепенение лишило меня последних сил. Лишь промычала нечто невнятное в ответ, давая понять своему нежданному собеседнику, что умирать бы мне не особо хотелось.

– Встать-то можешь?

Мужчина снова ткнул меня носком ботинка. По всей видимости, иначе обращаться с женщинами он не умел, потому что ему и в голову не пришло подать мне руку или помочь подняться с заледеневшей земли.

Напротив, когда я, собрав всю волю в кулак, кое-как смогла расправить окоченевшие ноги и вяло на них подняться, он вдруг отступил на шаг, а затем вновь посветил своим фонариком мне прямо в глаза.

– Может, ты все же прекратишь слепить меня?

Мой голос прозвучал неестественно сипло, а в конце фраза оборвалась, потому что меня начал душить сухой кашель.

Я стояла, полусогнутая, практически не владея своим телом. Кажется, холода я не ощущала, потому что все мои клетки разом потеряли чувствительность. Ноги и руки стали совершенно ватными, не слушались меня. Дышать было тяжело и больно, как будто в легких плескалась раскаленная лава.

Мужчина присвистнул:

– Ты откуда свалилась?

Его ужасная провинциальная манера растягивать гласные звуки с первой же секунды знакомства начала меня раздражать. Он был высокий и широкоплечий, я бы даже сказала – типичный амбал. Коротко стриженный, но с довольно длинной бородой, которая была на несколько тонов светлее волос, растущих на его голове. И это меня тоже раздражало.

Сейчас на этой кошмарной бороде белели крупные хлопья снега.

– С юга.

– А здесь что забыла?

Нет, это уже начинало переходить все границы допустимого и все рамки приличия! Он не подумал спросить, как я себя чувствую и не нужна ли мне помощь, он лишь с интересом и мещанской пристальностью пялился на меня, все так же сохраняя дистанцию.

– Отдыхать приехала, – с нескрываемой злостью выпалила я.

Он окатил меня взглядом сверху вниз, на мгновение задержав его где-то в области моих дырявых джинсов, а потом громко хмыкнул.

– Я бы предложил тебе помощь, но мне кажется, что тебе нужна помощь совсем другого рода.

Мне стоило больших усилий обуздать свое раздражение и закипающий внутри гнев, ведь я понимала, что если как-либо задену чувствительную душу этого деревенщины, то он попросту уйдет и бросит меня здесь. И тогда я непременно скончаюсь.

– Пожалуйста, помоги мне…

Колени начинали дрожать. Сейчас мое тело напоминало неловко состряпанную марионетку, которая тряслась и ходила ходуном, грозя расшатать свои хлипкие шарниры.

Несколько секунд мужчина молча и пристально изучал мое лицо. Я уже всерьез начала беспокоиться. Сейчас он просто повернется и оставит меня тут.

– Ладно, иди за мной, – великодушно согласился он, затем развернулся и стал продираться через лес.

Я думала лишь о том, что должна как можно скорее следовать за ним, чтобы не отстать и не потеряться. Что-то подсказывало мне, что искать он меня бы не стал и вряд ли бы вернулся.

Но путь наш оказался гораздо короче, чем я предполагала. Уже спустя пару минут мы неожиданно уперлись в бревенчатую стену какой-то хижины. Мужчина поднялся на узкое крыльцо, громко потопал ногами, сбивая с сапог снег, а затем отворил скрипучую дверь и вошел внутрь.

Я огляделась по сторонам. Что сказать… жутковатое местечко! Вокруг снег да сосны, ни души. Кто знает, что ждет меня внутри этой хижины? И кем вообще является мой нерадивый спаситель?

Может быть, он какой-то сумасшедший отшельник. Или даже людоед? Или скрывающийся преступник?..

Но, как бы там ни было – выбора у меня не было никакого. Остаться в лесу и умереть, либо же рискнуть и заночевать в хижине, уповая на милость господню…

Внутри было светло и тепло. Весело полыхал огонь в камине, с хрустом пожирая огромные поленья. Приятно пахло едой… Я вспомнила, что ничего сегодня не ела.

Спаситель успел уже снять с себя безразмерный тулуп и разуться. Сейчас он стоял лишь в толстых темно-серых штанах и шерстяном свитере, который натянулся в плечах и на ребрах мужчины до такой степени, что грозился лопнуть по швам.

Он сложил руки на груди и внимательно за мной наблюдал.

– Пошевеливайся, плотно закрой дверь. Выпустишь все тепло из избы, потом пойдешь в сарай за дровами.

– А сарай далеко? – Непонятно зачем спросила я, с усилием запирая за собой дверь.

– Нету сарая.

– Что?

Мужчина отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи. Я успела заметить, что у него были темно-серые глаза, прямой широкий нос и обветренные пухлые губы. В целом, он мог бы показаться довольно привлекательным, если бы не его ужасные манеры. Он словно являлся живым воплощением всего того, что я терпеть не могла в мужчинах: грубый, неотесанный, бестактный, эгоистичный… Я могла бы продолжать этот список до бесконечности.

Мне показалось, что он был ненамного старше меня. Ну, может лет на пять-шесть. Не более.

– Есть хочешь? – Спросил он вдруг, с явно неодобрительным видом рассматривая мои худые посиневшие ноги.

– Конечно!

– Так приготовь.

Он уселся на табурет у камина, вытянув вперед стопы в толстых вязаных носках. Несколько мгновений я раздумывала над тем, что ему сказать в ответ, но затем просто вздохнула и принялась выяснять, где и что здесь лежит.

Овощи я увидела сразу, они мирно возлежали в мешках рядом с камином. Посуда скромно пристроилась сверху на массивной деревянной полке.

– А что готовить?.. Вода в доме есть?

Мужчина снова молча отмахнулся. Он с крайне важным видом продолжал восседать на своем табурете, то почесывая бороду, то ковыряя мизинцем у себя в ухе. Казалось, эти занятия всецело поглотили все его естество.

Я быстро начистила и нарезала картофель. На скорую руку сделала поджарку из большой золотистой луковицы, добавила в нее немного сушеных грибов, найденных в одной из самодельных кухонных тумбочек. А затем забросила все это в огромный почерневший казан и подвесила его на крюк, поблескивавший над пламенем камина.

– Я Тамара, кстати.

Котелок задорно кипел и громко шипел на огне, а тем временем я решила присесть на второй табурет, стоявший неподалеку от моего молчаливого спасителя.

Он на секунду поднял глаза, без какого-либо интереса скользнул взглядом по моему лицу и вновь вернулся к аутичному подергиванию собственной бороды.

Я поняла, что ответа ждать не стоит, разочарованно выдохнула и шагнула к табурету.

– Ножки нет, – неожиданно буркнул мужчина, все так же глядя куда-то в сторону.

– Что?

Свой вопрос я произносила уже в полете, срываясь на визг. Моя филейная часть внезапно начала проваливаться куда-то в пустоту, табурет с грохотом улетел в сторону. Падая, я успела схватиться за край стола, развернуть туловище в бок, и теперь я летела прямиком на своего угрюмого спасителя, выставив вперед обе руки.

Мужчина среагировал мгновенно. Он резво уперся пятками в дощатый пол и отъехал на шаг назад вместе с табуретом. Я больно ударилась коленями о пол, а затем начала заваливаться вперед. Мое падение, наконец, завершилось.

Я стояла на коленях, которые саднили и ныли от сильного удара, руками я крепко ухватилась за плечи мужчины, а тот невозмутимо смотрел на меня сверху вниз, и в его взгляде сквозило что-то неодобрительное.

– Ты начинаешь меня раздражать, – глухо выдал он.

Затем одним рывком разжал мои пальцы, и развел обе руки в стороны.

Давясь тихим возмущением, я молча поднялась на ноги, доковыляла к большому жестяному тазу, из которого несколько минут назад черпала воду для овощей. Наспех обмыла разбитые колени и обиженно замерла в противоположном углу хижины.

«Пусть сам готовит дальше. Не хочу я есть. Ничего не хочу. Дождусь утра и уйду отсюда, как только хотя бы немного рассветет…»

Я была зла, как никогда. Уставшая, замерзшая, голодная, едва как оставшаяся в живых. Мои силы были на грани истощения, а про моральную сторону своего состояния на тот момент и говорить не нужно было.

Пока я обиженно и злобно сопела, стоя у деревянной стены, мужчина равнодушно продолжал возвышаться на табурете. Я демонстративно отвернулась и принялась изучать глазами содержимое многоярусной полки над изголовьем высокой кровати, что пестрела своим лоскутным одеялом неподалеку.

Ну надо же! С неподдельным изумлением я прочла знакомые названия классической прозы на корешках потрепанных книг. Лучшие поэтические сборники, увесистые томики научной литературы… Здесь были и те книги, которые я пока что не решалась открыть даже для себя… Кто же это все читает?

– Прекрасная библиотека. Чья она?

Я решилась нарушить гробовое молчание, царившее в избе. Что толку таить злобу на таких людей, как он? Все равно они слишком толстокожие, непрошибаемые и недоразвитые, чтобы осознать собственную невоспитанность и убогость.

Но мой угрюмый спаситель продолжал игнорировать мое присутствие. Я с невольной досадой поглядывала в его сторону, стараясь сдержать подступавшее раздражение, и только спустя несколько минут я сделала воистину ошеломляющее открытие… Рядом с подборкой книг скромно поблескивали в тусклом освещении грамоты и дипломы, а на некоторых из них… Нет! Это же просто смешно!

В центре щедро осыпанного позолотой сертификата маячило улыбающееся лицо неприветливого ныне хозяина хижины! Неудивительно, что я не сразу узнала его. Гладко выбритый, с искрящимися добротой глазами и широкой улыбкой…

Я осторожно обернулась и как бы невзначай посмотрела на него, чтобы обнаружить, что же еще ускользнуло от моего пытливого взгляда, и в чем именно он успел заметно подурнеть. Мужчина внезапно поднял глаза и окатил меня ответным взором.

– Смотрю, ты прежде был значимой фигурой, – с нескрываемой издевкой проговорила я.

Вот только сейчас смешно мне совсем не было. Мужчина вынул кончик мизинца из своего уха, с озабоченным видом изучил его, а затем резко гаркнул:

– Что значит был?

– Ну, я имею ввиду… Сейчас ты живешь здесь, в этой глуши. Наверное, у тебя настали не лучшие времена.

– Я всегда жил в глуши, я исследователь. Это моя работа.

Он внезапно выпрямил спину, с некоторой долей гордости подбоченился и важно раздул ноздри. Мне едва удалось сдержать смех, но все же один писклявый и предательский смешок вылетел наружу.

Исследователь-спаситель тут же нахмурился до такой степени, что в моей голове мгновенно сам собой образовался термин «максимальное сближение межбровных дуг». Если выживу и вернусь домой, то обязательно внесу это словосочетание в Википедию, снабдив фотографией этого амбала.

– Ты начинаешь меня раздражать, – сердито просипел он, а затем тут же неожиданно впал в состояние полного равнодушия, вернув мизинец в свое ухо.

– Ты говорил уже.

Разговор прервался, так и не начавшись. Мне оставалось только заняться ужином. Я вернулась в самопровозглашенный кухонный уголок, худо-бедно накрыла на стол, а затем из чистой вежливости позвала хозяина дома ужинать.

Когда он, наевшись и откинувшись спиной о бревна избы, устало вытянул голые ноги вперед (и когда успел стащить носки?), то я помимо воли заметила, какие длинные и широкие у него ступни. Эта мысль зацепилась за другую, и тут понеслось!.. Долгое время без мужчины дало о себе знать.

Хотя, справедливости ради отмечу, что ноги у него были страшно волосатые, будто кто-то извалял их в рыжей шерсти. А ногти на ногах и вовсе имели какой-то нездоровый, коричневатый оттенок, как когти у животного.

От разглядывания уродливых ног меня отвлек их хозяин. Он с недовольным видом убрал стопы под табурет, затем на пару секунд замешкался, встал и выдал:

– Спать пора. Я сплю на кровати. Хочешь – ложись со мной. Не хочешь – стели себе на полу.

– Мне бы не очень хотелось…

– Я на самок вроде тебя никогда бы не позарился, – вдруг резко оборвал он.

Я обиженно затихла. Вообще, я и не собиралась поднимать этот вопрос. Если на то пошло, то перспектива провести ночь рядом с горячим амбалом меня даже не пугала, я собиралась сказать, что мне бы не хотелось ложиться в постель, не приняв душ.

Но после его грубого замечания я твердо решила, что никогда в жизни не позволю ему к себе прикасаться. Никогда! Даже если он останется последней особью мужского рода на планете!..

…Спустя пару часов я напряженно возлежала на кровати, стараясь унять дрожь и, наконец, вырубиться. Так и не назвавший себя спаситель (а я резко потеряла всякий интерес выискивать его имя на грамотах) уже с полчаса бодро похрапывал.

В едва различимом свете луны, пробивавшемся в мутное окно, его крепкий торс, обтянутый тонкой бельевой майкой, казался еще массивнее. И, не знаю… Привлекательнее, что ли. Я словила себя на непотребных мыслях, шепотом выругала, и вновь попыталась уснуть. Мне было то жарко, то холодно. Я укутывалась одеялом до самой шеи, а затем скидывала его с себя. И как бы невзначай вминалась то бедрами, то грудью в своего спасителя.

– Спи уже. Пока не выставил за двери, – сонно пробурчал он, когда в очередной раз моя костлявая коленка уперлась в самый низ его живота.

А затем неприветливый хозяин лесной хижины перевернулся на другой бок, оставив меня почему-то страшно раздосадованной и обиженной на весь мир.

«Даже не попытался меня соблазнить. Сидит тут один, в лесу, без женщин и развлечений. Может уже как пару лет… А то и все пять… Все ясно с ним».

Я с удовлетворением окрестила в своих мыслях нерадивого спасителя гомосексуалистом, а затем, отомщенная и довольная, начала погружаться в оковы сна.