Читать книгу Как очаровать графиню - Карен Хокинс - Страница 3

Замок Флорз

12 сентября, 1812 г.

Из дневника герцогини Роксборо

В течение последних шести лет мой внучатый племянник, граф Синклер, только и делал, что сводил бабушку с ума своими проделками. Ещё до Того Самого Случая мы почитали его несносным, однако как мы заблуждались! С тех самых пор он то и дело блестяще демонстрирует нам, что такое истинная «несносность» – не было дня, чтобы мы не получили очередной весточки, живописующей его сладострастные утехи…

Виновата в этом, разумеется, моя сестрица. В нежном возрасте – тогда мальчику сравнялось семнадцать – его родители отошли в мир иной, разбившись во время прогулки в коляске, и Син, помимо титула и имений, унаследовал заодно и обязанность заботиться о младших братьях. И вопреки советам некоторых родственников, сестрица моя настояла на том, чтобы возложить на плечи мальчика всё бремя ответственности за младших – вместо того, чтобы назначить душеприказчика, пока наследник не войдет в более зрелый возраст. Сестрица моя не имела в виду ничего дурного, чистосердечно полагая, что мальчику лучше мужать, неся груз ответственности. И он с честью вынес все испытания – правда, очень дорого заплатил за это…

Лишенный родительской поддержки, не имея рядом никого, с кем мог бы разделить свои заботы, вынужденный всецело посвятить себя младшим братьям, он взрастил в себе болезненную тягу к личной независимости. И хотя ныне он является воплощенной мечтой любой барышни, желающей обрести супруга – еще бы, благородное происхождение, красота, безупречные манеры (когда он того желает), знатный титул и все возрастающее состояние, – он терзает мою обожаемую сестру, решительно отказываясь почтить своим вниманием какую-нибудь благородную девицу, вместо этого в открытую заводя самые что ни на есть Нежелательные Знакомства…

Настало время мне решительным образом вмешаться в ситуацию – бедная моя сестра сожалеет теперь, что прежде не прислушалась к моему мнению, и отчаянно взывает о помощи.

А отчаянное положение требует мер не менее отчаянных…

Деликатный стук дворецкого в дверь встречен был разноголосым лаем. Сквозь гавканье и повизгиванье он едва расслышал женский голос, приглашающий войти. Макдугал горестно вздохнул, заранее печалясь о судьбе своих начищенных туфель и безупречно отглаженных бриджей, и распахнул тяжелые дубовые двери гостиной.

Навстречу ему ринулась тявкающая стайка разномастных мопсов – черных и серебристых, с влажными курносыми носиками и поросячьими хвостиками. Собачки заскакали вокруг него без всякого почтения к стрелкам на бриджах и глянцу обуви. И даже невзирая на это, он не мог устоять перед очарованием огромных карих глаз, устремленных на него.

– Ну-ну, крошки мои, прекратите ругаться! Это всего лишь я! Вы уже забыли, как я утром скармливал вам бекон? Так-то вы меня встречаете?

Шесть поросячьих хвостиков разом завиляли. Мопсы Роксборо были не менее знамениты в Эдинбурге и его окрестностях, чем их хозяйка, знаменитая герцогиня Роксборо, дама с ледяным взором, в возрасте за шестьдесят (правда, точный возраст ее оставался тайной за семью печатями), вот уже десять лет полновластная хозяйка замка Флорз.

Сопровождаемый собачками, Макдугал прошел по роскошным коврам, устилающим пол сводчатого зала, и приблизился к двум сидящим у камина дамам. Лишенные возможности грызть ноги дворецкого на ходу, мопсики, толкая друг дружку, семенили за ним, сопя и фыркая, – провожали к госпоже.

Леди Шарлотта подняла глаза от вязания. Жестом призвав дворецкого к молчанию, она указала на герцогиню, раскинувшуюся на кушетке напротив, – глаза ее были накрыты платком, смоченным в лавандовой воде.

Ну, разумеется!.. Ее светлость накануне вечером играла в вист и, как это обычно случалось, когда их навещал викарий, чересчур увлеклась традиционными возлияниями. И это явствовало не только из того, что она берегла глаза от яркого света – картину довершали измятое платье из модного голубого муслина и слегка скособоченный рыжий парик.

– Ее светлость дурно чувствует себя нынче поутру, – шепнула леди Шарлотта.

– О-о-о, миледи, – шепнул дворецкий в ответ с улыбкой понимания.

Младшая дочь покойного графа Аргайлла и дальняя родственница герцога, леди Шарлотта Монтроуз была невысокой, довольно невзрачной дамой, полному лицу которой на редкость не шли кружевные чепцы на французский манер, которые она с упорством носила. Как раз нынче утром Макдугалу шепнула об этом тайная модница, миссис Кэрнесс, домоправительница, которая, к слову, если не носила форменные крахмальные черные платья, бывала порой одета куда лучше самой госпожи.

– Может быть, вы зайдете через часок? – прошептала леди Шарлотта. – К тому времени ее светлость наверняка проснется.

Макдугал кивнул. Леди Шарлотта знала ее светлость куда лучше многих, что было немудрено – она жила в замке Флорз вот уже восемь лет. В свете считалось, что она приехала погостить к своему кузену Роксборо, когда расстроилась ее помолвка с неким недостойным женихом. Но как бы там ни было, она так и не уехала из замка, и сейчас была столь же неотъемлемой его частью, как и сама герцогиня.

Макдугал склонился ниже:

– Может, я просто оставлю почту для ее светлости? Она прочтет ее, когда проснется… Прибыло послание, которое, я полагаю, будет ей…

– О-о-о, ради Господа Бога… – простонала герцогиня и поморщилась, словно звук собственного голоса причинял ей боль. Она приложила ладонь к платку, закрывающему глаза – в лучах солнца засверкали драгоценные перстни. – Умоляю, прекратите ваши мрачные перешептыванья! Так, должно быть, шепчутся монахини, замыслившие смертоубийство!

Макдугал с трудом удержался от смешка.

– Виноват, ваша светлость. Просто мне показалось, вас заинтересовало бы только что полученное послание.

Графиня слегка отогнула край платка, смоченного лавандой, – показался крупный породистый нос с горбинкой и яркий голубой глаз.

– Он ответил?

– Да, ваша светлость. Что само по себе изумило всех нас.

Одной из привилегий житья в услужении у леди Маргарет – а Макдугал поступил к ней на службу еще мальчишкой, то есть задолго до того, как она вышла за Роксборо и стала герцогиней, – было право время от времени откровенно высказываться. Макдугал этой привилегией, разумеется, не злоупотреблял – для этого он слишком дорожил и своим положением, и самой герцогиней.

Герцогиня отняла от лица платок и осторожно выпрямилась, привычным жестом поправив свой парик. Макдугал протянул ей серебряный поднос – на нем, в стороне от прочих писем и карточек, лежал небольшой конверт.

– Послание от лорда Синклера, ваша светлость.

– Благодарю.

Герцогиня вскрыла конверт. Леди Шарлотта следила за герцогиней горящим взором – отвлек ее серебристый мопсик, нацелившийся на моток пряжи, лежащий в ее корзинке для вязанья.

– Прекрати, Минни! Не смей трогать мою пря…

– Тысяча чертей! – Герцогиня смяла листок.

На круглом лице леди Шарлотты отразилось разочарование.

– Он не приедет?

– Нет, пропади оно всё пропадом! – Герцогиня швырнула смятый листок в камин. – Мой внучатый племянник не почтит своим присутствием ни мой званый обед, ни мой Зимний Бал! Единственное, что извиняет отчасти такую бессовестность… ну, если это можно так называть, – это его обещание навестить меня по возвращении из путешествия, которое он задумал. Но это будет спустя целый месяц после моих торжеств!

– О-о, какая досада!

– Какое свинство, сказала бы я! Предложить заехать ко мне на обратном пути откуда-то, где он, вне сомнений, будет предаваться самым низменным утехам! Какая гадость! – Герцогиня откинулась на спинку кушетки, глаза ее сверкали. – Я не приму его! Уж он попомнит, каково пренебрегать моими приглашениями!

Кое-что зная про натуру графа Синклера, Макдугал в этом сильно усомнился. И похоже было, что леди Шарлотта была того же мнения, потому что сказала нежно:

– Велика вероятность, что он просто пожмет плечами и уберется восвояси. Не намерена сказать ничего дурного про лорда Синклера, однако он явно не из разряда сговорчивых и уступчивых людей…

– Нет, разумеется! Он дурак, вот кто он такой, пропади он пропадом!

Герцогиня вновь прижала к лицу надушенный платок и обмякла на кушетке, словно тряпичная кукла.

Пусть это было очень дурно со стороны лорда Синклера – отказаться от приглашения своей тетушки, – но Макдугал счел за благо выбрать роль миротворца. Он прокашлялся.

– Ваша светлость, искренне сожалею, что лорд Синклер отказался быть у вас – однако, возможно, он просто занят… Наверняка причиной тому обязанность приглядывать за имениями, ну и…

– Ха! – Герцогиня фыркнула так, что край платка взлетел. Она тотчас сорвала с лица платок и в ярости швырнула его на пол, где им завладели сразу четверо мопсов и принялись драться за добычу. Не обращая внимания на эту потасовку, герцогиня сказала: – Мой внучатый племянник на самом деле занят – еще бы, он поставил себе целью переспать со всеми замужними дамами королевства! Смею предположить, что он прибыл бы как миленький, пригласи я к себе на праздник каких-нибудь полуголых оперных певичек или размалеванных куртиза…

– Маргарет, дорогая моя, – произнесла леди Шарлотта еле слышно, кинув на Макдугала укоризненный взгляд, которого тот предпочел не заметить. – Возможно, наши страсти возымели бы куда лучшее применение, если бы мы, вместо того чтобы сокрушаться о пороках лорда Синклера, как бы ни были они глубоки…

– О, как океанские пучины! – проворчала герцогиня.

– Да хоть бы и как океанские, – кротко согласилась леди Шарлотта. – Однако чем печалиться о недостатках Синклера, не лучше ли выдумать способ залучить его на торжества? Особенно учитывая то, что вы созвали всех подходящих барышень, коих только можно отыскать в округе?

– Он такой упрямец! – Графиня в задумчивости забарабанила кончиками пальцев по подлокотнику кушетки. – Рада была бы я поверить, что Син просто погряз в заботах об имениях! Но ведь он управляет ими вот уже пятнадцать лет и находит эти заботы ничуть не более обременительными, чем выбор нового сюртука! Особенно теперь, когда его братья выросли и переженились. Увы, он чересчур дорожит своей свободой…

– Словно безусый юнец…

– А ведь я предупреждала сестрицу о возможных последствиях, когда в свое время она решила возложить всё бремя ответственности на мальчика! Впрочем, к чему скорбеть о прошлых ошибках? Это бесполезно. Горькая правда состоит в том, что Син не приедет на мой бал именно потому, что раскусил мою хитрость! Он понимает, что я более всего на свете желаю ему обрести подходящую супругу и остепениться!

– Вот круг и замкнулся, дорогая, – вздохнула леди Шарлотта. – Может быть, хорошее чаепитие поможет нам спокойно обдумать положение и найти выход?

– Возможно, – рассеянно произнесла герцогиня, склоняясь и подхватывая с пола самого кругленького мопсика, который тотчас же свернулся клубком у нее на коленях. – Макдугал, прошу, подайте чаю…

– Будет исполнено, ваша светлость. А прочую почту я передам вашему секретарю.

Макдугал положил стопку писем на конторку из розового дерева и аккуратно выровнял ее, не спеша уходить. Герцогиня вновь раскинулась на кушетке, одной рукой лаская мопса, а пальцы другой продолжали барабанить по подлокотнику.

– Не нанять ли мне людей, чтобы они, исполнив роль злодеев, похитили Сина, а я закую его в кандалы и продержу где-нибудь в кладовке вплоть до самого бала?

Макдугал всерьез сомневался, что двери кладовки сдержали бы натиск плененного Синклера. Предполагаемый узник был много выше шести футов и благодаря увлеченности спортом мог похвастаться великолепной физической формой.

– Разумеется, – радостно согласилась леди Шарлотта. – Тем паче что это куда легче, нежели пытаться его уговорить. Правда, опасаюсь, нанятые злодеи могут серьезно пострадать…

– Но ведь добром он не согласится, правда? – В голосе герцогини прозвучало искреннее сожаление. – Увы, Синклер – чертовски хороший боксер…

– Да и стреляет отменно – не проиграл ни единой дуэли!

– Чего уж там, черт побери!

Женщины замолкли. Тишину нарушали лишь стук пальцев герцогини по подлокотнику кушетки да тихое щелканье спиц леди Шарлотты.

– Какая жалость, что он не женщина! – вздохнула леди Шарлотта. – Будь иначе, мы пригласили бы… ее на чай, мило поболтали и решили бы все проблемы!

– Но он никоим образом не женщина, так что и думать об этом бессмысленно. Мальчишка такой же упрямец, как и его отец, который был дураком! – Ее светлость ухватила за ухо мопса, дремлющего на ее коленях. Собачка пробудилась, но лишь на мгновение – с тем, чтобы вновь сладко уснуть. – Покойный граф был напыщенным ослом и бабником – и сполна передал эти качества по наследству старшему сыну!

– Однако лорд Синклер все же никогда не был уж вовсе недостойным человеком…

Чело ее светлости омрачилось.

– Приходится признать, он не был таким – до Того Самого Случая.

Леди Шарлотта кашлянула и кинула взгляд на Макдугала, который тотчас смахнул с конторки пачку писем и был вынужден наклониться, чтобы подобрать их. Она понизила голос, однако Макдугал прекрасно расслышал ее слова:

– Синклер сильно переменился…

– Да, шесть лет тому назад… – голос герцогини дрогнул, взор сделался пристальным. Она выпрямилась и устремила взгляд вдаль, словно перед ее глазами проплывали видения, недоступные смертным очам.

Макдугал затаил дыхание и подался вперед. Он хорошо знал этот взгляд. Бедный лорд Синклер.

Леди Шарлотта оставила вязанье, глаза ее округлились.

– Ты что-то задумала! – выдохнула она еле слышно.

– Кажется, я знаю способ завлечь Синклера на мой Зимний Бал и на мой домашний прием недельки эдак на три…

– И на бал, и на прием???

– Да. А если мы всё исполним как подобает, он будет уверен, что это всецело его собственная идея! – Герцогиня радостно потирала руки. – Шарлотта, этот фокус вполне может удаться!

Макдугал всегда подозревал втайне, что в жилах ее светлости течет кровь Борджиа. Он прозакладывал бы месячное жалованье, что так оно и есть!

– Я вся внимание! – Леди Шарлотта подалась к собеседнице всем телом.

Герцогиня улыбалась, поглаживая спящего на ее коленях мопса.

– Син переменился шесть лет тому назад. До той поры он был известным жизнелюбом и весельчаком. Уже тогда он дал понять родне, что не смирится со скукой, которую, по его мнению, сулит брак. Но таким отъявленным Казановой он не был…

– До Того Самого Случая…

– С той поры он бесчинствует по всей Англии – так, словно поклялся вконец загубить свою репутацию!

– Да, ходят слухи…

– И ничего удивительного! Самый завидный жених Англии, богатый холостяк, чересчур увлеченный скачками и призовыми боксерскими поединками, чтобы снизойти до обмена любезностями или посещать светские приемы. Ну а когда соизволит прийти на бал – едва танцует, перебросится парой слов с кем-нибудь и обычно отбывает первым…

– О, это невыносимо!

– Разумеется. Именно поэтому, когда его выставило дураком полное ничтожество, публика была счастлива! Потому и обсуждали его так, как никого другого, окажись другой на его месте! Син сильно переменился тогда. Сперва я решила, что виной тому сплетни, но теперь подозреваю…

Герцогиня взглянула на Макдугала, который выхватил из кармана платок и принялся обмахивать конторку от несуществующей пыли.

Её светлость наклонилась к Шарлотте:

– После Того Самого Случая Син перевернул небо и землю в поисках виновницы своего позора. Полагаю, он жаждал возмездия, однако так и не отыскал ее. Семья негодницы где-то скрыла девицу, и спустя некоторое время Син оставил свои попытки. – Герцогиня поджала губы и закончила задумчиво: – Это единственная женщина, которой удалось ускользнуть от Сина. А для столь азартного человека…

Глаза леди Шарлотты загорелись – она начала догадываться.

– Маргарет, ты задумала что-то…

– Если Син решит, что она будет у меня на приеме, он наверняка соизволит прибыть! Я в этом совершенно уверена. Все, что нам следует сделать, – это разузнать, кто она такая, и пригласить ее к нам. – Улыбка герцогини померкла. – Разумеется, если она из подходящей семьи…

– О да, вполне! – отвечала леди Шарлотта. – Семья ее достаточно респектабельна.

– Ты сделалась ясновидящей? – раздраженно спросила герцогиня.

– Разумеется, нет. Но видите ли, дело в том, что… вы состоите с нею в переписке. С самого дня ее рождения.

Герцогиня заморгала.

– Я? Состою в переписке?

– Конечно! Вы посылаете ей подарки на каждый День Святого Михаила[3]. И милое послание на каждый день рождения. – Спицы Шарлотты вновь застучали. – Её зовут Роуз Бальфур, а живет она со своим папенькой в Кейт Мэнор, в пригороде Абердиншира.

Герцогиня была поражена. Макдугал, впрочем, ничуть не меньше.

– Как ты об этом узнала?

– Но ведь вы приходитесь ей крестной матерью!

Макдугал едва подавил вздох изумления.

– Я? – Герцогиня уставилась на леди Шарлотту.

Леди Шарлотта утвердительно закивала, отчего кружевной чепец сполз ей на уши.

– О да! Хотя, полагаю, нет ничего удивительного в том, что вы об этом не подозреваете. Вы с герцогом были в отъезде, когда… ну когда произошел Тот Самый Случай. Ну а когда вы возвратились, никто не посмел упомянуть об инциденте в вашем присутствии.

– Но его обсуждали с вами!

– И частенько. Уже тогда я подумала, что имя девушки мне знакомо, но я никак в толк взять не могла откуда. А несколько месяцев спустя я писала поздравления ко Дню Святого Михаила и обнаружила имя Роуз Бальфур в списке ваших крестниц…

– Но почему ты мне об этом не сказала?

Леди Шарлотта поморгала по-совиному:

– Потому что вы сказали тогда, что не желаете слышать ее имени. Никогда…

На сей раз Макдугал хихикнул, чем заслужил сердитый взор ее светлости. Дворецкий тотчас сделал вид, что закашлялся.

– Ты все равно должна была поставить меня в известность! – упрекнула герцогиня Шарлотту.

– Прошу меня простить, – смиренно откликнулась леди Шарлотта.

– Впрочем, такой поворот нам на руку. – Герцогиня постучала пальцами по колену, глаза ее сузились. – Итак, я крестная мать мисс Роуз Бальфур…

– Позволю заметить, вы крестная всех трех сестер Бальфур.

– Всех трех? Видимо, у меня чересчур много крестников, чтобы всех упомнить…

Макдугал едва удержался, чтобы не кивнуть. Каждый год он помогал леди Шарлотте отсылать традиционные подарки и письма многочисленным крестницам ее светлости – и всякий раз ему казалось, что их количество удвоилось или даже утроилось…

– Я давным-давно вам об этом говорю, – серьезно заметила Шарлотта. – У вас такое множество крестниц, что… Вот, сейчас я покажу вам список!

Леди Шарлотта отложила вязанье, поднялась и направилась к секретеру. Макдугал же принялся протирать столик. К счастью, на его поверхности и впрямь обнаружилось несколько пылинок, поэтому леди Шарлотта лишь оценивающе взглянула на дворецкого, прежде чем открыть секретер и вынуть внушительный список, в котором значилось не менее пятидесяти имен. Предъявив его герцогине, она указала на строчку в середине второй страницы.

– Вот!

Держа бумагу на вытянутой руке, герцогиня исподлобья глядела на исписанный мелким наклонным почерком листок.

– Вот… Роуз, Лили и Далия[4] Бальфур. – Она опустила листок. – Боже всемилостивый, это цветы или девочки?

– Сэр Бальфур – завзятый садовод, так что, вероятно, это именно он наградил дочерей такими прозвищами.

– Прозвищами? А как их на самом деле зовут?

– Вот уж не вспомню точно, однако имена весьма громкие, внушительные…

– Тогда напомни мне, будь любезна, как я стала их крестной?

– А там все прописано, сразу под именами девочек.

Герцогиня вновь стала рассматривать бумагу, держа ее на вытянутой руке.

– Их бабушкой была… – она сощурилась, – мисс Мойра Макдоналд. О-о, Мойра! Я вот уже много лет не вспоминала о ней! Еще девочками мы с нею учились вместе в пансионе, она всегда мне нравилась… – С виноватым видом герцогиня вернула бумагу леди Шарлотте. – Надеюсь, я была доброй крестной?

– О да! Я уже упомянула о том, что вы отсылали им подарочки на каждый День Святого Михаила, а еще на дни рожденья.

– Шарлотта, что бы я без тебя делала?

Леди Шарлотта со спокойной улыбкой отнесла бумаги в секретер и вернула их в предназначенный им ящичек. Вернувшись, она вновь взялась за вязанье.

– Так вы хотите использовать мисс Бальфур в качестве приманки, чтобы заманить в ловушку лорда Сина? То есть… на прием и на Зимний Бал?

– Заманить? Зачем так прямо и грубо? Я бы предпочла иное слово – подтолкнуть. – Герцогиня невинно склонила голову набок. – Теперь все, что мне нужно сделать, – это как-то изящно дать знать Сину, что его оскорбительница является моей крестницей…

– И что будет потом?

– А все остальное он сделает сам.

Однако леди Шарлотта вовсе не была в этом столь уверена. О чем не преминула сообщить герцогине.

– О, я слишком хорошо знаю моего внучатого племянничка. Он непременно примет вызов! А барышня, какова бы она ни была, бросила ему вызов…

– А что если он откажется?

Брови герцогини сдвинулись.

– Он должен. Он граф. Его святой долг – жениться и родить наследника.

Макдугал усердно вытирал пыль, стараясь не отвлекаться, но это давалось ему с трудом. Прекрасно понимая, насколько для титулованного и состоятельного человека важно жениться, дабы продолжить свой род, он почти сочувствовал лорду Синклеру.

– От души надеюсь, что лорд Синклер поддастся на эту уловку, – в голосе леди Шарлотты явно звучали нотки сомнения.

– Ради самого Зевса, Шарлотта! Не занудствуй, прошу!

– Прошу прощения, просто я подумала… а вдруг лорд Синклер и мисс Бальфур исполнятся ненависти друг к другу и…

– Боже, прекрати думать сейчас же – у меня от этого снова разболится голова! Мне наплевать, поладят ли Син и мисс Бальфур! Мне нужно лишь залучить племянника на бал. Ну а когда он будет здесь, остается надеяться, что ему приглянется какая-нибудь порядочная невеста – из тех, что я пригласила, – и проблемы моей сестрицы разрешатся!

– О-о-о, а я было подумала, что вы задумали… подружить мисс Бальфур и лорда Синклера.

– Нет. Хотя… если бы им суждено было повстречаться при более благоприятном стечении обстоятельств, один Бог знает, что могло бы…

Взор ее светлости затуманился, и она вновь обратила его на нечто, невидимое смертному глазу.

– Маргарет? – вернула ее к действительности Шарлотта.

– Да, дорогая? Просто я задумалась… Возможно, я слегка подкорректирую список гостей, приглашенных на бал.

– Но зачем? Вы же сказали, что приглашены самые что ни на есть достойные молодые люди и барышни…

– Так-то оно так… – Герцогиня вновь раскинулась на кушетке. – Но мы должны сделать все, что от нас зависит. – Взгляд ее остановился на дворецком. – Макдугал, к черту чай! Принесите-ка графинчик портвейна.

– Но, ваша светлость, сейчас только одиннадцать утра, а доктор не велит вам…

– Я отлично знаю, что велит или не велит доктор Маккриди, но мне сейчас нужен именно портвейн! Нам с леди Шарлоттой предстоит написать несколько важных писем и составить заново список гостей. Нам необходимо вдохновение!

Макдугал отвесил герцогине поклон и направился к дверям, сопровождаемый стайкой мопсов. Нескольких, самых настойчивых, ему пришлось отпихнуть ногой.

Выйдя в вестибюль, он покачал головой:

– Она вечно будет плести интриги – пока не отойдет в лучший мир. Впрочем, возможно, и тогда не перестанет…

– Простите, сэр? – к нему подскочил проходивший мимо лакей. – В добром ли расположении духа нынче поутру ее светлость?

– О да, и настроена весьма решительно. Да поможет Господь тем, кто окажется у нее на пути – она их не пощадит!

И сокрушенно качая головой, Макдугал отправился за портвейном.

Шестой граф Синклер взглянул на себя в зеркало и привычным движением поправил галстук. Изучив свое отражение, он удовлетворенно кивнул:

– Ну вот, порядок.

Его камердинер, невысокий человечек по имени Данн, седовласый и подвижный, вздохнул с облегчением. Данн никогда и никому не передоверял заботу о костюмах хозяина, предпочитая гладить и чинить их собственными руками. Особую заботу проявлял он в отношении хозяйской обуви – он натирал и чистил ее ваксой собственного изготовления, рецепт которой хранил в строжайшей тайне: непосвященным известно было лишь, что она включала даже такие тайные ингредиенты, как шампанское и пчелиный воск. Среди прислуги его именовали весьма уважительно «мистер Тимоти Данн, истинный знаток моды».

Он аккуратно положил на постель, застеленную покрывалом, два свеженакрахмаленных галстука, которые держал наготове, и внимательно оценил плод усилий графа.

– Блестящий узел, милорд! Джентльмен, с которым вы нынче сядете за игру, наверняка высоко оценит ваше искусство.

– Польщен твоим одобрением, – сухо отвечал Син.

– И вы вполне заслужили одобрение, милорд, – Данн словно не замечал сарказма хозяина. – Из всех узлов, которые вам удавались, этот – лучший! Жаль, что его не увидят люди поистине светские…

– Что-то не так? – Син оглядел своего щегольски одетого слугу. – Сегодняшнее общество кажется тебе чересчур плебейским?

Данн вместо ответа фыркнул. Это развеселило Сина.

– Утешу тебя: у лорда Далтона нынче будут люди «поистине светские» – один или двое.

Особенно привлекательно общество прекрасной леди Джеймсон, чей муж отбыл в Лондон по неотложным делам Регентства. Многие лорды последовали его примеру. А их временное отсутствие открывало поистине райские возможности…

– Простите мне дерзость, милорд, но я на самом деле нахожу общество лорда Далтона и иже с ним совершенно плебейским.

– Ну… он слегка простоват, – пожал плечами Син, – зато весьма гостеприимен. К тому же он щедрый хозяин.

– Щедрым хозяевам несвойственно обирать дорогих гостей до нитки за карточным столом!

Син улыбнулся – пожалуй, со слугой он был абсолютно согласен. Подойдя к серебряному подносу, стоящему на комоде, он принялся выбирать галстучную булавку. Неловким движением он смахнул на пол два конверта. Данн тотчас поднял письма.

– Простите, милорд, совсем позабыл: пока вы были на охоте с утра, прибыла почта. Одно послание от леди Росс, а другое – от вашей тетушки, герцогини Роксборо.

– Благодарю, – Син, казалось, всецело поглощен был закалыванием галстука. – Положи письма на комод.

– Разве вы не намерены их прочесть, милорд?

– К чему? Я и так прекрасно знаю их содержание. Леди Росс приглашает меня навестить ее в Эдинбурге, поскольку лорд Росс отбыл из страны с дипломатической миссией…

– А-а-а… Верно ли я понял – нам наскучила леди Росс?

Син молча пожал плечами. Они с Сарой наслаждались необременительной для обоих связью вот уже два года, однако в последнее время она – как, впрочем, и все прочее в его жизни, – ему и впрямь наскучила.

Странно было скучать, имея столь многое, однако Син не мог отделаться от этого чувства. Даже вдали от суеты Эдинбурга, наслаждаясь охотой вот уже две недели, Сил ощущал странную апатию.

Он провел ладонью по волосам, чем вызвал явное неодобрение слуги. Черт подери, он не имеет права на иные чувства, помимо довольства жизнью! Ведь у него есть всё: прекрасные братья, с которыми он очень близок, и бабушка, которая пусть и виновата перед ним, но искренне любит его и всячески поддерживает, и имение, приносящее год от года все больший доход, и благородный титул, и усадьбы, полные разного рода ценностей, и множество друзей и приятелей – их так много, что он почти не бывает один… иными словами, всё, чего только можно желать. Но невзирая на все это, чего-то недостает…

Син взглянул в глаза своему отражению. Чего-нибудь всегда недостает. Но чего именно?

Отражение, как водится, не ответило. Син нахмурил брови, раздосадованный сентиментальностью собственных мыслей.

– Увы, Данн, нам наскучила леди Росс. Отчаянно наскучила.

Камердинер кивнул и положил письмо леди Росс на комод, однако другое все еще держал в руках.

– А что же ваша тетушка? Как полагаете, о чем пишет она? Или вы сами скажете?

– А ты как считаешь?

Данн тяжело вздохнул.

– Тетушка желает, чтобы вы почтили своим присутствием ее прием и бал, чтобы вы влюбились в одну из сотни юных леди, коих она пригласила именно с этой целью – ведь она каждый год это проделывает… и чтобы женились…

– Стало быть, ты понимаешь, почему я не спешу читать ее послание.

Камердинер поджал губы:

– Герцогиня всегда так добра к вам, милорд…

Син не ответил.

– Ничего дурного ведь не приключится, если вы хотя бы прочтете письмо! – упрашивал Данн. – Или, может быть, я прочитаю его, покуда вы собираетесь?

– А если я скажу «нет», ты не отстанешь и будешь продолжать меня мучить?

– Увы, да, милорд…

– Тогда прочти чертово письмо, и покончим с этим!

– Прекрасно, милорд! – Данн вскрыл конверт. – Вот что пишет вам тетушка: «Синклер, надеюсь, это письмо найдет тебя…»

– Черт бы тебя побрал, я сказал, что ты можешь прочесть письмо! Я не просил зачитывать мне его вслух!

Губы камердинера сложились в гримасу неодобрения:

– Позвольте тогда хотя бы вкратце изложить вам его содержание…

– Но лишь в том случае, если в нем нет речи о женитьбе, о проклятом приеме, если там не говорится про бал… хотя я был бы сильно удивлен, если бы тетя Маргарет писала о чем-то ином!

Слуга вздохнул и принялся читать послание, беззвучно шевеля губами. Наконец, он заговорил:

– Герцогиня сожалеет, что вы не приняли ее приглашения, но она уже смирилась с вашим упорным нежеланием посещать светское общество.

– Весьма мило с ее стороны. Из всей моей родни с тетей Маргарет легче всего поладить.

– Она на редкость прямодушна.

– О да, до зубной боли!

– Она пишет также, что это даже хорошо, что вас не будет на задуманных ею увеселениях. Что она также не ждет, что вы приедете поохотиться в ее угодьях перед возвращением в Эдинбург, как прежде было условлено, потому что ее планы слегка изменились и она планирует устроить увеселительные мероприятия для своих крестниц.

– Для крестниц? Не знал, что у нее есть крестницы.

– Сдается, что есть – она перечисляет несколько имен и говорит, что это лишь первая партия ее крестниц, приглашенных в замок Флорз.

– Первая партия? Вот черт возьми…

– Точно так, милорд. – Данн поднес письмо к окну, чтобы лучше разглядеть написанное. – Герцогиня пишет также, что вынуждена развлекать своих крестниц из-за вас.

– Что-о-о?

– Да, именно так. Она пишет, что уже разуверилась в том, что вы когда-либо женитесь и подарите ей малютку, которого она могла бы ласкать, качая у себя на коленях. И теперь вся ее надежда на ее крестных дочерей, которые, возможно, сделают для нее то, чего не могут дать ей родственники.

– Ласкать на коленях? Она именно так пишет?

– Да, милорд. Ласкать.

– Смех один! А как же мои братья? Оба они недавно женились – кстати, благодаря ее вмешательству, – и оба вскоре вполне могут осчастливить ее внуками…

– Кажется, она позабыла про ваших братьев, милорд.

– Верно, потому, что слишком занята была, пытаясь окрутить меня с какой-нибудь пустоголовой вертушкой.

– Герцогиня может быть очень решительной…

– Ну, по моему поводу ее ожидает горькое разочарование! Да пусть пригласит хоть сотню крестниц – я с радостью поохочусь в угодьях брата, остановлюсь в его новой усадьбе близ Стерлинга. Стормонт как раз звал меня погостить!

Син подхватил сюртук и собрался было его надеть.

– Милорд! – Данн бросил письмо на кровать. – Прошу, позвольте мне! Вы же всё изомнете, пока станете надевать!

И он помог Сину надеть безупречный сюртук. Оглядев плечи Сина, Данн обмахнул их щеткой из мягкой щетины, стряхивая невидимые пылинки. Син рассеянно стоял, бездействуя, и от скуки проглядывал брошенное слугой письмо. Вдруг одно из имен, небрежно нацарапанное прямо посреди какого-то предложения, привлекло его внимание – это было имя, которое он надеялся никогда более в жизни не увидеть и не услышать. Роуз Бальфур. Его челюсти мгновенно сжались.

– Проклятие!

Взгляд камердинера был полон недоумения.

– Что стряслось, милорд?

Непослушной рукой Син сгреб послание.

Поскольку вы не хотите осчастливить семью наследником, мне надлежит утолить стремление ласкать детей у себя на коленях, возложив все надежды на моих крестниц. Мне больно говорить об этом, однако вы не оставляете мне выбора – поэтому ваш ежегодный визит ко мне с целью поохотиться придется отсрочить. На этой неделе я принимаю у себя семерых моих любимых крестниц: леди Маргарет Стюарт из Эдинбурга, мисс Жюльет Маклейн из Малла, мисс Роуз Бальфур из Кейт Мэнор, что в Абердиншире…

Син повернулся к слуге:

– Собери мой багаж.

Данн ошеломленно заморгал:

– Прямо сейчас?

– Да. Мы отбываем немедленно.

– Позвольте осведомиться о причине такой поспешности…

– Не позволю!

– Но скажите хотя бы, куда мы направляемся!

– В замок Флорз!

– С визитом к герцогине? Но вы же божились, что никогда не будете у нее ни на приеме, ни на балу…

– Я передумал. Я буду на этих танцульках, если тетушка пересмотрит список приглашенных!

Син бросил взгляд на письмо, которое комкал в кулаке. Данн был окончательно сбит с толку:

– Милорд, я не понимаю…

– А тебе и не нужно понимать! Сейчас я спущусь и лично принесу свои извинения лорду Далтону. Письмо леди Маргарет послужит мне отличным поводом – я скажу ему, что возникло срочное семейное дело. А едем мы тотчас же, как только будет подан экипаж.

– Хорошо, милорд. Ваши кофр и портманто[5] будут собраны в течение получаса.

– Отлично!

Син сунул тетушкино послание в карман и стал спускаться по лестнице. Кровь стучала у него в висках. Благодаря новому повороту дела от недавней тоски и следа не осталось. Наконец, спустя шесть лет, я нашел тебя. Роуз Бальфур, близок день расплаты!