Читать книгу Различные миры моей души. Том 2. Сборник рассказов и стихов - Карина Василь - Страница 12

Сентябрь властно взял свои права: на улице солнце, дубак и лужи, дома просто дубак. Самое время окочуриться, чтобы ЖКХ не тратило на нас драгоценное топливо. Но тогда за тепло некому будет платить. Вот и идёт игра на выживание: ты простужаешься, сидишь дома и обогреваешь сам себя кучей одеял, шерстяными носками и парой спортивных костюмов, надетых один на другой. Кошка от такого собачьего холода всю ночь норовила залезть ко мне под одеяло и погреться о мой живот. Моя девушка сказала, что нафиг ей не упёрся такой безрукий кретин, как я, который за год не починил калорифер или не купил новый. Сказала, плюнула мне в чай и слиняла к матери. Там, в её новостроечном жилом комплексе отопление было всегда: какой-то вредитель придумал тепло батарей регулировать из квартиры, а не котельной, плюс тёплые полы, от которых её коты вообще с диванов и шкафов не слезают – берегут лапы, боясь обжечься. А я остался один. С соплями, прокисшим чаем, в шерстяных носках и кошкой, которая нагло орала под одеялом, требуя пожрать. Я, конечно, человек терпеливый – сразу ей шею не свернул. Но пяти минут её непрерывных концертов для меня хватило, чтобы вылезти из-под одеяла в арктический холод. Тапок у кровати я, конечно, не нашёл. Хорошо хоть ноги утеплил, и пол не так резко охладил моё стремление придушить кошку. С натуги, замерзая, я нашёл один тапок под диваном, а второй – в другом конце комнаты. Со злости я шлёпнул по выпиравшему бугру одеяла, заслужив придушенный мяв. Куда я там попал – по голове или заднице – я выяснять не стал. Натянув на голову плед, я поплёлся на кухню за новым чаем, грелкой и покормить эту стерву, которая метнулась мимо меня чёрной молнией на кухню к миске. Вот ведь зараза! Пробегая мимо, она чуть не сшибла меня с ног. Лезть в холодильник ей за мокрым кормом не было никакого желания – я итак замёрз. Ничего, погрызёт сухарики. Встряхнув пакет, я был обсыпан этими сухариками с ног до головы: эта пакость то ли с голодухи, то ли из вредности продрала пакет. И теперь радостно гоняла кусочки по кухне. И чего тогда ты орала, если есть не хочешь?

Матеря эту засранку, я поплёлся за веником. Кошка решила, что это новая игра, и гонялась за веником, норовя улечься на то, что я уже подмёл. Швырнув в неё совком, я добился только того, что она сиганула под кухонный диван и утробно зарычала. Вот сволочь! Я её кормлю, а она ещё на меня рычать вздумала! Я снова подмёл её корм и ссыпал в миску. Убрав веник, поплёлся включать чайник, издавая по дороге звуки, которым бы позавидовал духовой оркестр: я и без простуды, по словам моей девушки, дышу, как турбогенератор, а простуженный так вообще могу один заменить все рок-группы на рок-концертах вместе взятые. Так кошка даже меня переплюнула: орала так, как будто я её не кормил целый месяц.

Чайник был пуст. Пришлось доливать. Пока я сновал между мойкой и столом, где стоял чайник, пару раз чуть не опрокинулся вместе с ним: кошка охотилась на угол пледа, волочившийся за мной, решив, что перед обедом для поднятия аппетита я снова с ней играю. Окатив кошку водой из чайника, я этим снова загнал её под диван, услышав очередное утробное рычание. Нет, пришибу тебя тапком…

Аппетит приходит во время еды, и когда чай был налит, я захотел бутербродов. Почуяв запах колбасы, моё наказание вылезла из-под дивана и стала тереться о ноги, выпрашивая кусок. Я послал её к миске. Она очень нехорошо на меня посмотрела, но к миске пошла. Деловито хрустя сухариками, она не сводила глаз с меня. Или с колбасы у меня в руках. От греха подальше я отрезал ей кусочек, который она слопала так быстро, что чуть не закусила моими пальцами. Отомстила-таки…

Закутавшись в плед как в кокон, я уместился на стуле, попивая обжигающий чай. Эх, лимончика бы… Но я наотрез отказался лезть в холодильник – я только задницей отогрел ноги! Недовольная, но сытая кошка свернулась клубком на диване. А я стал думать, как мне не дать дуба в такой собачий холод. Грелку я не нашёл. То ли моя девушка её со злости забрала, то ли из вредности хорошо спрятала, то ли у нас её не было вообще. Не помню… Ну вот как тут быть?

И тут меня осенило: на антресолях у меня лежала здоровенная бутыль, которую с самогоном мне передали родственники из деревни ещё в мае. Моя девушка про неё не знала: лезть туда, на верхотуру, ей было совершенно незачем. Сам самогон мы с друзьями вылакали ещё летом. И какого чёрта я оставил эту дуру на антресолях я не помнил. Но порадовался, что спьяну сохранил её.

Путаясь в пледе, я пошёл за стремянкой. Среди разнокалиберного барахла я откопал вожделенную бутыль. Она ещё приятно пахла сивухой на сене с примесью пыли. От радости я чуть не свалился вместе с ней со стремянки. Кошка, зашуганная моей деятельностью, на всякий случай наблюдала за мной из дальней комнаты, из угла. Понянчив бутыль и насладившись её запахом, я слез, пару раз чуть не промахнувшись мимо ступенек из-за лежавшего пледа. На просвет в бутыли ещё плескались мутные капли. Аккуратно сполоснув её снаружи, я перелил в стакан непонятную жидкость. Обтерев бутыль, я снова включил воду, наполняя бутыль горячей водой. Кошка, заинтересованная блестящей струёй, пробралась ко мне и уселась на краю ванной, наблюдая за моими манипуляциями. Пару раз она ловила текущую воду, недоумевая, почему ничего не ловится. Но потом, вылизав мокрую лапу, разлеглась рядом на стиралке, наслаждаясь теплом, которым наполнялась ванная от горячей воды из крана. Я обернул бутыль полотенцем. Приятное тепло грело руки, разливаясь по телу и наполняя его давно забытым ощущением счастья. Я так разомлел, что чуть не уронил бутыль. Кошка подозрительно наблюдала за мной. На её морде отчётливо читалось, что она обо мне думает. Но мне было пофиг: я наконец согрелся. Со вздохом я вернулся в холодную комнату и с бутылью забрался под одеяло. Кошка хотела было снова залезть ко мне, но я пару раз так оглушительно чихнул, что задрожали стёкла в окнах. Перепуганная кошка сиганула от меня, снеся попутно прикроватный столик на гнутых ножках со всем его содержимым. Говорил я своей девушке: нафига было покупать это недоразумение? Чем была бы плоха обычная тумбочка? «Под интерьер не подходит», – ответила мне она. Ну и что тут скажешь? В нашем интерьере вообще нет стиля. Потому что моя девушка покупала то, что ей нравится в данный момент. И от этого наша квартира напоминала пёстрый базар старьёвщика. Не хватало только крикливых торговок рыбой да вездесущих армян с навязчивыми предложениями такси.

Пришлось отставить бутыль и собирать мелочи с полу, чтобы кошка их не разогнала по всей квартире. Напуганная моими чихами, она заныкалась в коридоре среди обуви, наблюдая за моими действиями.

Когда я закончил и вернулся к кровати, оказалось, что место уже занято: на нагретом мной месте рядом с остывающей бутылью расположилась кошка – прошмыгнула из коридора, пока я отвернулся. Со злости я накрыл её одеялом, укутался в плед и пошёл в ванную. Хоть там, в горячей воде отогреюсь.

Набирая ванну, я вспомнил, что так и не пообедал. В другое время можно было крикнуть моей девушке, чтобы приготовила, но сегодня придётся справляться самому. Я загрустил: простуженный, одинокий, голодный, в холодной квартире с заразой, которая так и норовит доставить побольше хлопот. И тут я припомнил: когда недавно моя девушка вывихнула ногу, она тоже ворчала, что со мной полно хлопот. И вместо трёх-пяти дней, она выздоравливала две недели. Потому что я как раз создавал на компе проект, сидел дома и не мог отвлекаться. Да и что такого? Я ж её не из Москвы в Питер и обратно пешком просил дойти, а всего лишь на кухню – приготовить завтрак-обед-ужин, да на наших полках и в шкафах найти нужную книжку. Ну, убрать за кошкой, постирать-погладить мои вещи. Для женщин это ведь нетрудно – так, пустяки. Если не хотела хромать в магазин, можно было заказать продукты вообще или готовую еду с доставкой… И я не понимал тогда, чем она недовольна, когда ночью я приставал к ней. Ведь в этом деле вывих ноги не так уж и мешает… Но она злилась. И когда мыла полы, посуду, брызги летели во все стороны. Мокрая кошка шипела на неё, а она прогоняла её полотенцем. Когда же я заступался за бедную сиротку, моя девушка говорила: «Тогда пусть она сама с тобой нянчится». Я пропускал её слова мимо ушей. И вот, я один, болен, голоден со злокозненной кошкой, в холодной квартире. Мне стало себя так жаль, что я решил выпить. Стопку. Не алкаш же, в самом деле…

Выключив воду, я поплёлся в комнату и застал там милую картину: обняв бутылку, кошка зубами кусала пробку в желании то ли сжевать её, то ли открыть бутылку. Изредка она тёрлась о неё шеей, молотя задними лапами по стеклу. Заметив, что я вошёл, она замерла, подняв голову и глядя на меня своими странными глазами, в которых ничего не поймёшь. Точно такие глаза бывали у моей девушки, когда она считала, что я в чём-то провинился.

Я отобрал у кошки еле тёплую бутыль и пошёл заряжать её горячей водой заново: пока я греюсь в ванной, пусть кошка греется с ней. Про то, что я хотел выпить, я благополучно забыл.

Я погрузился в горячую ванну и… совершенно ни о чём не хотел думать. Ни о том, что меня бросила моя девушка, ни об орущей под дверью кошке, ни о том, что надо бы приготовить поесть, а озадачить этим некого. Очень хотелось позвонить своей девушке и поскандалить от души. Обругать эту эгоистку, которая не захотела заботиться о своём парне, пожаловаться на кошку, которая мне житья не даёт, поныть, что без неё, девушки, я умираю с голоду, пригрозить выйти мокрым на балкон в такую погоду в одних трусах и чтобы она точно сидела около меня днями и ночами, и, в конце концов, всей этой трепотнёй заманить её сюда, чтобы она приготовила поесть и убралась в квартире. Но я знал, что услышу: кошку я принёс сам – эта зараза увязалась за мной на улице, издавая душераздирающие крики и всем видом показывая, что она прямо вот сейчас помрёт на дороге, и виноват в этом буду я. То, что голоден, так в холодильнике полно еды – только грей и ешь. Если я выйду на балкон, то буду последним идиотом, поскольку могу не только заболеть, но и вообще коня двинуть. А хоронить она меня не обещала. А по поводу заботы… Наверняка мне припомнит и вывихнутую летом ногу, и что в аэропорту тогда не встретил – посоветовал взять такси. А что я должен был тратиться сам или стоять в пробках только ради того, чтобы она ко мне в машину села? Да и не мог я тогда: с дружком уговорился именно на этот день встретиться – месяц не виделись. Не мог же я его бросить! А она не маленькая: подумаешь, большое дело взять такси в аэропорту ночью! Ещё припомнит и то, что после работы она бежит за продуктами и с тяжёлыми сумками тащится до дому, а после ещё и ужин готовит, и то, что квартиру убирает, за кошкой лоток с миской, а за мной ванну, туалет и кухню моет, и ещё – хорошо, что у нас нет детей, потому что я ей не помогаю, а только добавляю забот, а с детьми она давно бы раньше времени состарилась и умерла… Про девиц, с которыми я флиртую, про коллег-мужчин, к которым ревную. И так далее… И так далее… Подумаешь, большое дело после работы принести пакет с продуктами да часик у плиты постоять! Это же просто удовольствие для женщин. Мне гораздо хуже: я в это время от голода готов у кошки из миски корм таскать. За кошкой убрать – минутное дело. А помыть туалет и ванную – особого труда не надо. Убрать квартиру – большое дело пройтись с тряпкой и пылесосом! Стирает вообще машинка, моет посуду – посудомойка, а гладит – утюг. Мне, что ли, этим заниматься? Не мужское это дело – с тряпками да посудой возиться, мыть-убирать. Женщины? Ну так это же ничего не значит.. Да и, в конце концов, я мужчина, имею право расслабиться. Совсем другое дело её мужчины – это уже серьёзно. Женщина должна принадлежать одному. Иначе это не женщина, а обычная шлюха. Шлюх же у меня и без неё хватает. И что женщины из всего этого трагедию всегда делают и кипиш поднимают? Я вот, когда с парнями в бар ухожу, не скандалю, как мне тяжко напиваться каждый раз! Или как я устал слушать пьяные жалобы на жизнь одного и столь же пьяные караоке другого? И я не скандалю, что вот, опять мне надо в баньку с ними сходить или в тренажёрку заглянуть. А что наши в футбол проигрывают, пока я телик смотрю? Кто-то от расстройства выходит морды на улице бить. А я лишь отыгрываюсь на подушке, на которой лежу, да на кружке пива, которую в нервах разобью. Никогда, кстати, не понимал, куда деваются осколки и лужи пива после этого…

Я лежал в тёплой ванной и жалел себя. Ну что этим бабам ещё надо? Хотела – живём вместе, хотела – ездим отдыхать, хотела – любую брендовую сумку покупала или модную шмотку. А я хотел с ней секса. Да и вообще, я собирался жить с покладистой красоткой, а не злобной и страшной мегерой. Пора её уже бросать: нафига мне такая подружка, которая обо мне совсем не думает? Которая не хочет окружить меня заботой и вниманием, не навязывая своего общества. Я же был к ней внимателен, когда ухаживал: цветы, рестораны, подарки – всего этого было достаточно. А она теперь только пилит: «Когда ты прибьёшь плинтус? Ты обещал три года назад!». Или «Когда ты повесишь зеркало – два года пылится на антресолях! Ты обещал!». Я обещал – я сделаю. Когда-нибудь. Вот когда она мне пуговицу пришьёт – вчера оторвалась? Или когда пятно выведет, которое я только сегодня посадил? Об этом она не думала?

Я полежал в ванной ещё какое-то время и почувствовал, что засыпаю. Так, пора вылезать. А то утоплюсь ещё…

Я вытерся, спустил воду и натянул прохладные вещи. Выйдя из ванной, у меня перехватило дух: холод так и шибанул меня в лицо. Рысцой добежав до комнаты, я подхватил бутыль, зарядил её и рысцой же юркнул под одеяло. Глянув на часы, я слегка удивился – времени прошло довольно много. Заглянул в телефон и удивился ещё больше: от моей девушки за весь день не было ни одного звонка. Непорядок. Что она себе думает? А вдруг я тут умер уже?

С раздражением я набрал её номер. Долгие гудки и её усталый голос ответил.

– Это я, – сказал я. – Ты когда приедешь? Я есть хочу!

– В холодильнике полно еды, – неприязненно сказал она. – Открой и разогрей.

– В холодильнике холодно! – возмутился я. – А я простужен, если ты не забыла. Бросила меня тут одного. А если бы я тут уже умер?

– От простуды не умирают, – отрезала она. – А я вместе с тобой простужаться не намерена. У меня мать в больнице. Надо за ней ухаживать. Я тебе говорила…

– У твоей матери ещё одна дочь есть – пусть и ухаживает, – резонно возразил я.

– У моей сестры дети, муж и работа. Она не может надолго семью оставлять. И отдыхать ей тоже надо, – снова отрезала она. Я удивился: раньше она настолько стервой не была.

– Вот именно – муж. Он и может за детьми присмотреть, пока его жена ухаживает за тёщей.

– А ты можешь смотреть за собой сам, – зло сказала она. – Ты простужен, а не парализован.

– Да, я простужен! – взорвался я. – И мне нужен уход! Ты когда приедешь?

– Я не приеду…

– Это никуда не годится! За день я от голода взвою! – возмутился я.

– Я никогда не приеду, – внушительно сказала она. – Ты разве не понял, что я тебе сегодня говорила?

– Ты сказала, что поедешь греться к матери, потому что я не починил калорифер, – с досадой сказал я. Ну вот, теперь слушай многочасовые попрёки и успокаивай её!

– Нет. Я сказала, что с тобой у меня душа замёрзла. Я чувствую себя автоматом для генерирования твоих удобств. Я сказала, что хочу хоть немного человеческого тепла от тебя. А ты начал говорить про калорифер…

– Да починю я этот чёртов калорифер! – снова взорвался я. Ещё чего не хватало! И так жила на всём готовом: новый духовой шкаф и электроплита, новая посудомойка, стиралка, утюг и сковородки она сама выбирала. Это по поводу платьев и белья я ей советовал, что ей покупать. И что не так-то? Ну, пылесос не сенсорный: сам не убирает – человек нужен. Но пусть подождёт: скоро куплю «умный» – будет сам по квартире гулять и убирать. Салон красоты, тренажёрный зал, бассейн – когда хочет. Я даже не возмущался, что она осталась на работе, а не ушла с неё ради меня. Чего ей ещё надо? Бывших любовников её не считаю, её матери не грублю, с её сестрой общаюсь вежливо. Даже с её племянниками, как бы они меня ни раздражали, я пытаюсь сохранить ровные отношения. С жиру бесится. Плохо то, что я не знал, как долго это продлится…

Она раздражённо выдохнула.

– Я ничего не говорила о калорифере, – устало сказала она. – Ты даже не заметил, что я давно уже перевожу от тебя свои вещи.

– Вот это ты врёшь, – перебил я. – С твоей кучей вещей я бы наверняка заметил, если бы ты что-то увозила… – Я осёкся: какое-то время я действительно замечал, что в шкафу стало больше места, в коридоре меньше туфель, курток и пальто.

Я вылез из-под одеяла с бутылью ещё тёплой воды и направился к шкафу. Так и есть: только мои вещи. Я побрёл в коридор: ботинки, кроссовки – мужские, куртки, кепки, шарфы – всё моё. Её вещей нет.

– Ну ты и сука, – зло сказал я. – Втихаря от меня сбегаешь, чтобы бросить меня, больного, и не возиться со мной? Да что ты за человек такой?

– Я тебе уже полгода говорю, что нам надо расстаться, что я ухожу от тебя. Но ты слышишь то, что хочешь слышать. Мне надоело быть у тебя в услужении и получать ничего взамен… – Начинается! Сейчас будет лекция о мужском шовинизме… – А сейчас я нужна матери. И об этом я тоже говорила. И то, что ты сегодня устроил скандал по поводу своей «смертельной болезни» и моего «эгоизма», стало последней каплей. Я к тебе не вернусь.

Она помолчала.

– Грелка рассохлась от времени. Ты сам вызвался купить новую в прошлом году, когда у меня продуло поясницу, пока я тебя ждала в аэропорту. Но, надо думать, ты её так и не купил… На антресолях лежит бутылка. В ней тебе самогон привозили. Если ты не догадался ещё сам, то сейчас наполни её горячей водой, пока дадут отопление.

– Спасибо за заботу, – съязвил я.

– Пожалуйста, – холодно сказала она. – Хотя после того, как ты мне посоветовал ночью в аэропорту искать такси до дома, вместо того, чтобы встретить самому, ты этого не заслуживаешь. Продолжай считать себя центром мира. Но не удивляйся, если в этом мире будешь только ты.

Она повесила трубку. Вот тварь!

Со злости я чуть было не разбил бутыль об пол. И это после всего, что я для неё сделал! Хотя… А что я, собственно, сделал? Да какая разница? Ей вполне должно было быть достаточно, что у неё есть я! Считай, ей повезло, а она… А мне теперь искать уборщицу, самому готовить да тратиться на ухаживания или проституток. Ну вот как она могла?

Я покрепче прижал к себе бутыль с остывающей водой: вот ты меня не предашь, не вгонишь в расходы, не заставишь чувствовать себя виноватым, непонятно за что. Когда захочу – тебя можно будет снова закинуть на антресоли и забыть о тебе. А сейчас – ты очень нужная вещь. В отличие от моей девушки. Которая сама не знает, чего хочет, и вечно всем недовольна.

Я раздражённо ходил из угла в угол, подметая пледом пол и укачивая бутыль. Заворчали батареи. От чего кошка, перестав пристально следить за мной, скатавшись в комочек на кровати, прикрыла глаза, делая вид, что ничего не слышит. Ну вот, стали продувать трубы. Скоро дадут в батареи воду, и будет тепло. А моя девушка дура, что ушла в это время. Где она ещё найдёт дурака, который будет терпеть её закидоны? Её мелькание со шваброй перед телевизором, здоровую пищу, от которой, правда, у меня прошла одышка и улучшился цвет лица, но всё равно… Её походы по магазинам, где она бесконечно долго выбирала мне «самый лучший подарок» и её кислое лицо, когда я вместо билетов на концерт её любимой группы потащил её на футбол в её день рождения. Кто это всё ещё будет терпеть, кроме меня?

Я налил в бутыль горячей воды и обернул полотенцем. Забираясь под одеяло, я уже знал, что она обязательно вернётся. Вернётся потому, что такого дурака больше не найдёт. Она будет просить и плакать. А я её прощу. Но перед этим заставлю понять, что она была неправа. И насколько неправа. А может, не прощу: женщина, которая бросила больным своего мужчину, не заслуживает прощения. Пусть скажет спасибо, что я сам не бросил её с её вывихнутой ногой, а только после недели её капризов и нытья по поводу того, что она, больная, ухаживает за мной, здоровым, я только умотал на рыбалку к приятелю, пока она выздоравливала. Я ещё подумаю. Женщин на свете много. Дурак я был, что только заигрывал, а не пользовался моментом: она всё равно ревновала. И надо было пожёстче её отчитывать за общение с мужиками на работе – наверняка решила меня бросить ради какого-то мачо. Ну не могла она уйти от своего счастья просто так!

Кошка, не мигая, смотрела на меня. На её морде явно читалось неодобрение. «Дурак ты самовлюблённый», – казалось, говорила она. Да иди ты! Ещё одна – бабская солидарность, твою мать! Я знаю, что я прав!

Я хотел стукнуть бутылкой по кровати, но из неё выплеснулась вода, попав на кошку. Та вскочила, встряхнулась и резво убежала. Ну иди нафиг…

Я поплотнее заткнул бутылку и улегся под одеяло. Конечно же, я прав! И кошка вернётся. Хотя бы для того, чтобы пожрать. А, кстати, где моя девушка покупала ей корм? Ещё и это…