Читать книгу Разум и чувство - Карина Василь - Страница 12

С приходом весны миссис Баттон оправилась. Но известия о смерти её ребёнка и мужа, а также о том, что она стала бабушкой, радикально изменили её характер. Она целыми днями просиживала в своей комнате с молитвенником или стояла на коленях перед распятием. Когда выходила из дома, то направлялась в церковь, став ревностной прихожанкой. Она не упрекала сына за смену религии, но всякий раз видя его, она замолкала и поджимала губы, бросая неодобрительные взгляды на него и на его жену. Со своей невесткой, сеньорой Франческой, она вела душеспасительные беседы, стараясь наставить на пусть истинный в стезе протестантизма. Она завлекала её на службы в церкви, вычитывала целые главы из библии, сопровождая их комментариями, услышанными от пастора. Сеньора Франческа страдала от скуки в её обществе и старалась как можно быстрее её покинуть, ссылаясь на свою дочь. Что не было неправдой: непоседливый ребёнок не оставлял ни минуты покоя никому вокруг, быстро развиваясь и осваивая по мере укрепления своих маленьких ручек и ножек отчий дом со всеми его потайными уголками, подвалами и чердаками. А миссис Баттон, почувствовав вдруг настоятельную потребность в проповедовании, оставалось только страдать в одиночестве. Она сменила цветные легкомысленные платья на чёрный вдовий наряд и не расставалась с чётками. Когда она не молилась или не читала требник, она вышивала бесконечные покрывала для алтаря церкви, устраивала благотворительные ярмарки и докучала соседям и окружающим своими поучениями и наставлениями, которые вызывали лишь недоверие и ироничные улыбки, благо память о похождениях новоявленной святой ещё была жива. Расточительная в былое время, она стала до крайности скупой. Из лучшей подруги своей младшей дочери она стала её дуэньей. По неосмотрительности Артур проговорился о своём воспитательном действе по отношению к младшей сестре, пояснив, чем оно было вызвано. Миссис Баттон, немедля, направилась к Милисент и влепила ей затрещину, которая по силе могла бы поспорить с оплеухой Артура, сопровождая это высокомерными попрёками, поучениями, нудным морализаторством. Не ожидавшая подобного Милисент даже не стала устраивать привычных сцен со слезами – настолько она была изумлена. А миссис Баттон, прочитав проповедь о нравственной чистоте, дочернем послушании и девичьей целомудренности, лично спорола с платьев дочери кружева и безделушки, банты и ленты. Остолбеневшая Милисент даже не шевельнулась спасать своё добро, поскольку просто не могла поверить увиденному. На сестру она давно махнула рукой, брат удивил её резким изменением поведения в связи со своей безумной любовью и дикими взглядами, подхваченными, видимо, у итальянских карбонариев, а теперь и матушка… Если уж матушка, которая в иные времена даже собственную дочь приводила в шок своими похождениями, экстравагантными нарядами и расточительными покупками всякой ерунды, впала в благочестие, для себя Милисент не видела места на земле, с тоской ожидая, что ей скоро объявят удалиться в монастырь. Пару раз повертев в руках матушкин требник, она со злости зашвырнула его в угол, за что заслужила ещё одну затрещину и порцию нотаций со стороны возмущённой матушки. В продолжение наказания, миссис Баттон заперла дочь в её комнате, заставив заняться приличествующими девушке делами – вышиванием, вязанием, рисованием различных благочестивых картинок, молитвами и постом для умерщвления плоти и очищения души, чтобы достойно пойти в церковь в будущее воскресенье. Милисент погрузилась в тоску и меланхолию, привычные более её сестре, но совершенно незнакомые ей. Между тем чехарда событий снова прекращалась, и жизнь в который раз стала входить в спокойное русло. А терпеливая Джулия в который раз подсчитывала убытки от очередных фанаберий членов своей семьи. Она мрачно ожидала, что после брата и матери, придёт черёд Милисент, и уже прикидывала, во что может обойтись её легкомысленное поведение. Однако, утихомиренная ставшей грозной матерью, Милисент была слишком ошарашена новыми порядками в доме, чтобы придумывать какие-нибудь глупости. Она пыталась справиться и приспособиться к новому положению вещей, что при её эгоистической натуре было весьма сложно и отнимало все силы, не оставляя времени даже на планирование каких-нибудь каверз.