Читать книгу Черный Дождь - Karl Olsberg - Страница 8

На одеревеневших ногах Леннард Паули проводил обеих женщин, закрыл дверь, прислонился к ней и сделал глубокий вдох. Его лоб был влажным. Теперь он ничего не мог изменить. В принципе, он всегда знал, что рано или поздно его раскроют. Ему повезло, что о его секрете узнали эти две женщины, а не какой-нибудь ревнивый муж. Впрочем, нет, лучше бы ему намяли бока и выбили пару зубов. Самым ужасным было то, что первой увидела фотографии именно Фабьен Бергер. Худшего он и представить себе не мог. Отвращение, которое читалось в ее глазах, потрясло его до глубины души. (Почему он был настолько глуп, что оклеил снимками стену!) У него никогда не бывало гостей, но ведь стоило ожидать, что кто-то рано или поздно зайдет в квартиру.

Леннард принялся срывать фотографии со стены, как будто от этого что-то зависело. Покончив с этим, он собрал свои инструменты и вышел из квартиры. Его целью была квартира на третьем этаже. На табличке значилось «Штефан Хинтерманн». Он нажал на кнопку звонка, но, как и ожидалось, никто не ответил. Вероятно, Фабьен Бергер уже была здесь и ей тоже никто не открыл. Леннард приложил ухо к двери – изнутри доносилась музыка, кажется, по радио. Он позвонил снова, а через минуту достал устройство, похожее на маленькую дрель на батарейках, и вставил его в замок. Не прошло и пятнадцати секунд, как дверь распахнулась. Домоуправление не позаботилось о том, чтобы снабдить квартиры надежными замками. Убрав инструмент обратно в карман, он тихо проник в маленький коридор. В лицо пахнуло плохо проветриваемым холостяцким жильем. Планировка была точно такая же, как и у его собственной квартиры: ванная – справа, кухонька – слева и проходная гостиная, из которой можно было попасть в маленькую спальню. Всего около пятидесяти квадратных метров за 375 евро.

В коридоре царил беспорядок. Повсюду была разбросана мужская обувь, грязное белье свисало из пластикового ведра, в углу навалены старые газеты. Леннард подкрался к двери гостиной и прислушался. Сквозь электро-поп восьмидесятых он расслышал голос пожилого мужчины:

– Твоя очередь!

И мгновение спустя – звонкий детский голосок.

– Три, четыре, пять! Вам ходить. Ай-ай-ай!

Он оказался прав.

Когда эти женщины стояли перед ним в момент его ужасного фиаско, он отчетливо увидел эту картину. Хинтерманн, стоя на балконе несколько дней назад, смотрел блаженным взглядом вниз, на детскую площадку, и на его губах играла легкая улыбка. В руке он держал маленького розового пластмассового пони с абсурдно длинной гривой. Конечно, он заманил Ивонну сюда этим пони. Выродок! Обжигающая злость захлестнула напряженное тело Леннарда. Он сделал глубокий вдох, стараясь не поддаваться эмоциям.

– Теперь подожди! – сказал Хинтерманн. – Это – тебе…

Закончить он не успел. Леннард толкнул дверь. Ему хватило доли секунды, чтобы оценить обстановку: круглый обеденный стол, за которым сидели Хинтерманн и девочка, допотопное кресло, высокие стеллажи, забитые книгами, стопки комиксов, комод, десятки фотографий в рамках, на которых была изображена одна и та же маленькая девочка. Глаза Ивонны округлились от удивления. Хинтерманн тоже повернулся к нему.

– Что…

Леннард швырнул его на пол вместе со стулом. Хинтерманн задел ногой край стола, кости и фишки разлетелись в разные стороны. Хозяин квартиры отчаянно боролся, но у него не было шансов. Вскоре он уже лежал на животе с вывернутой за спину рукой, колено Леннарда упиралось ему в позвоночник.

– Ай, мне больно! – заорал он. – Что вы делаете? Отвалите от меня! Вы не имеете права…

– Заткнись, мать твою, – зашипел Леннард. Он вспомнил отчаяние в глазах Норы Линден и сильнее вдавил колено в спину, так что Хинтерманн взвыл от боли. Этот сукин сын заслуживал хорошей взбучки! Ивонна вскочила со стула и в героическом порыве отчаяния бросилась на Леннарда.

– Отпусти дядю Штефана! – закричала она. – Ты делаешь ему больно!

Не обращая на нее внимания, он стянул руки и ноги похитителя пластиковыми хомутами. Хинтерманн, который теперь не мог пошевелиться, обмяк и зарыдал, как маленький ребенок.

– Я… я не сделал ничего плохого! – принялся причитать он.

– Ничего плохого?! – вскричал Леннард. – Ты, придурок, ты насилуешь детей и не видишь в этом ничего плохого!

Он сильно ударил его ногой в живот. Хинтерманн застонал. Прошло некоторое время, прежде чем он снова смог заговорить.

– Это… не… то, что вы думаете… – захныкал он.

Леннард еще раз врезал ногой (теперь трусливый растлитель детей получил в лицо) и приготовился к следующему удару, но остановился. Внезапно ему пришло в голову, что он и сам десять минут назад оправдывался теми же самыми словами. Теперь и Ивонна заплакала. Леннард нагнулся к ней и протянул руку, но она отшатнулась.

– Не бойся, – сказал он. – Я не собираюсь причинять тебе боль. Сейчас я отведу тебя к маме.

– Но я хочу остаться с дядей Штефаном! – крикнула она, опускаясь на колени рядом с мужчиной, который все еще лежал, согнувшись в три погибели. Она прильнула щекой к его шее.

– Боюсь, что так не получится, – сказал Леннард.

Он попытался оттащить ребенка от связанного мужчины настолько мягко, насколько это было возможно.

– Нет, нет, отпусти меня, – зарыдала Ивонна и принялась колотить по руке Леннарда маленькими кулачками.

– Я не хочу! Я не буду!

У него не оставалось другого выбора, кроме как подхватить кричащего ребенка и вынести из квартиры. В коридоре он столкнулся с парой средних лет, только что вышедшей из лифта.

– Пусти меня, пусти меня! – продолжала бушевать Ивонна.

Пожав плечами, пара прошла мимо. Они, вероятно, ничего бы не сказали, даже если бы ребенок был связан и у него изо рта торчал бы кляп. Наконец он добрался до квартиры Норы Линден. Она открыла дверь прежде, чем он успел дотронуться до звонка.

– Иви! – воскликнула женщина. Леннард поставил девочку на пол, и та бросилась в объятия матери. Какое-то время они, обнявшись, стояли и плакали. Позади них показалась Фабьен Берегр.

– Как… как вы сделали это настолько быстро? – спросила она.

– Этот дядя, – сказала Иви, всхлипывая и тыча в Леннарда пальцем, – он очень плохой.

Глаза Линден сузились.

– Так это был ты! – прошипела она. – Ты, ублюдок!

Он поднял руку, точно защищаясь.

– Нет! Вы все неправильно поняли! Я…

– Что он сделал? – спросила Фабьен Бергер у Ивонны.

– Он очень плохой. Он только что пришел и побил дядю Штефана. А потом связал его.

– Дядя Штефан? Кто такой дядя Штефан?

– Он очень милый! – ответила Ивонна. – Он дал мне конфеты и тетрадку с Микки Маусом, а потом мы играли с ним в парчис[5].

Нора Линден подняла голову, в глазах у нее стояли слезы. Прошло мгновение, прежде чем она смогла заговорить.

– Из… извините… я подумала… я даже не знаю, что сказать…

– Спасибо, – сказала вместо нее Фабьен Бергер. – Большое спасибо за помощь, герр Паули!

Она улыбнулась.

– Если… я могу что-нибудь сделать… – подхватила Нора Линден.

– Нет нужды. Чем мог – тем помог.

И прежде, чем обе успели спросить, как зовут похитителя, Леннард развернулся. Он сам разберется с этим сукиным сыном.

Хинтерманн все еще лежал на полу своей квартиры. Он даже не пытался звать на помощь. Когда вошел Леннард, его глаза испуганно расширились.

– Послушайте! – отчаянно завопил он. – Я и не думал обижать эту девочку!

Леннард ничего на это не ответил. Один вид этого мямли приводил его в бешенство. Такие, как он, и насиловали детей, потому что дети были единственными, кто был слабее их.

Он разрезал пластиковые стяжки, схватил Хинтерманна за воротник и поставил на ноги.

– Значит ли это, что… вы позволите мне… – с надеждой начал было Хинтерманн.

В ответ Леннард ударил его кулаком в лицо, отчего тот пошатнулся и едва не упал на землю. Кровь хлынула из его разбитой нижней губы.

– Что… что…

– Сопротивляйся, мерзавец! – приказал Леннард.

Хинтерманн закрыл руками лицо.

– Нет, пожалуйста, послушайте меня!

Правый кулак Леннарда сильным апперкотом вонзился в печень Хинтерманна. Тот опрокинулся навзничь. О нет, этот гад так дешево не отделается. Леннард снова дернул его за воротник рубашки.

– Сопротивляйся, черт тебя дери! – крикнул он.

У Хинтерманна на глазах выступили слезы. Он неумело попытался ударить Леннарда в грудь.

Словно по сигналу на лицо и туловище Хинтерманна обрушился град ударов. Он попятился назад, прислонился спиной к стене и сомкнул локти, закрывая лицо. Казалось, что руки Леннарда летают сами по себе. Как две вышедшие из-под контроля машины, они колотили по безвольному мешку, набитому кишками и костями. Все разочарование, весь гнев последних нескольких лет вылился в грозу, которую он больше не мог контролировать.

– Прекратите! Вы же убьете его!

Постепенно Леннард взял себя в руки. Тяжело дыша, он обернулся и отпустил Хинтерманна, который тихо повалился на пол. В дверях стояла Фабьен Бергер и смотрела на них вытаращенными глазами. Она опустилась рядом с Хинтерманном на колени и тронула его за плечо.

– Вы меня слышите?

Из носа у того хлестала кровь, в нескольких местах – на бровях, губах и на подбородке – алели рваные раны. Глаза были красными и опухшими от слез. Он застонал, но кивнул. Бергер помогла ему подняться и сесть в кресло в углу, а затем с укоризной повернулась к Леннарду.

– Что вы с ним сделали?!

Он взглянул в ее темно-карие глаза, внезапно почувствовав себя учеником, которого учитель поймал на списывании.

– Эта грязная свинья получила по заслугам! – попытался оправдаться он.

Хинтерманн повернул голову и посмотрел на Леннарда щелочками опухших глаз.

– Я ничего не сделал!

В груди Леннарда снова заклокотала ярость. Он опять собирался наброситься на извращенца, но Бергер взмахом руки остановила его.

– Прекратите немедленно! – скомандовала она. – Это дело полиции!

– Полиции?

Леннард злобно расхохотался.

– Забудьте. Они даже пальцем не пошевелят. В конце концов, наш «друг детей» не сделал «ничего плохого», просто играл в парчис с чужой девочкой. Они даже не приедут сюда, не говоря уже о том, чтобы арестовать его.

Он сделал шаг к Хинтерманну.

– Но если этот сукин сын еще хоть раз взглянет на ребенка или подойдет к нему ближе, чем на двадцать метров, я сделаю из него отбивную!

Хинтерманн опустил голову. Слезы текли по его щекам, смешиваясь с кровью.

– Я… я… вас понял, – заикаясь, промямлил он. – Но пожалуйста, поверьте мне, я не хотел причинить вреда Ивонне. Она… она похожа на мою Лили.

– Лили? Кто такая Лили? – поинтересовалась Бергер.

Дрожащим пальцем Хинтерманн указал на комод, где стояли фотографии в рамках. На некоторых из них была маленькая девочка, примерно ровесница Ивонны, с такими же длинными темными волосами.

– Это моя дочь. Я не видел ее пять лет. Я даже не знаю, где она. Ее мать… В один прекрасный день просто исчезла и забрала ее с собой. Все эти годы я искал их. – Его голос оборвался. – Но больше я их не видел.

Из его груди вырвались рыдания. Леннард ошеломленно уставился на избитого им человека. Его переполняло смешанное чувство отвращения, жалости и ужаса.

– Поверьте мне, я бы никогда не навредил Ивонне. Я хотел… я хотел просто побыть с ней пару часов, ничего больше.

– Как вы когда-то хотели побыть с дочерью? – резко спросил Леннард – Может быть, поэтому ваша жена и сбежала с ребенком? Чтобы держать вас как можно дальше от собственной дочери?

– Конечно, я бы никогда не причинил ей вреда! – закивал Хинтерманн.

– Оставьте его, – сказала Бергер. – С него хватит.

– Мы с ним еще не закончили, – возразил Леннард. – Знаю я таких типов. После этого они плачут и сожалеют о содеянном. Но их жертвам от этого мало пользы, зачастую психологическая травма остается у них на всю жизнь. Эти подонки даже не осознают, какой ужас они творят с детьми.

Он обернулся к Хинтерманну.

– Слушай меня, урод! Ты сам запишешься на психиатрическое лечение. Я прослежу за тобой. Если ты этого не сделаешь, я вернусь и позабочусь о том, чтобы остаток жизни ты провел в инвалидном кресле. Понял?

Хинтерманн кивнул, не поднимая глаз.

– Хотите, я вызову вам врача? – спросила Бергер.

Хинтерманн покачал головой:

– Нет, спасибо, я в порядке.

– Пойдемте, – сказала она Леннарду тоном, не терпящим возражений.

Вслед за ней он вышел из квартиры.

– Как вы тут оказались? – спросил он уже в коридоре.

– Я проследила за вами. У меня было предчувствие, что вы собираетесь совершить какую-то глупость.

Леннард кивнул.

– Возможно, вы были правы.

Губы Фабьен Бергер тронула робкая улыбка.

– Еще раз спасибо, что вернули Ивонну!

Он улыбнулся ей в ответ.

– Не стоит, я просто… – он вдруг запнулся, потеряв мысль. Он хотел бы объяснить ей насчет фотографий, сказать, что фотографировал людей потому что они ему нравились, а не потому, что ему хотелось за кем-то шпионить. А еще он следил за ними, чтобы защитить их. Но он знал, что это прозвучит неубедительно, а для убедительных объяснений у него не было подходящих слов.

Она подождала мгновение, затем одарила его еще одной мимолетной улыбкой.

– До свидания.

– До свидания.

Леннард проводил ее взглядом. Прошагав бодрой походкой по коридору, Фабьен скрылась на лестничной площадке. И даже ни разу не обернулась.