Читать книгу Дас Систем - Karl Olsberg - Страница 12

– Господин Эрлинг, согласно показаниям ваших коллег, вы были последним, кто вчера в двадцать часов тридцать минут оставался в офисе вместе с Людгером Хамахером, – начал допрос Дреек.

Унгеру его тон показался слишком напористым для допроса этого молодого, с мягкими, почти девичьими чертами лица и пышными светлыми волосами человека, который сидел напротив него за столом переговоров в конференц-зале и являлся свидетелем, а не подозреваемым. По крайней мере пока.

– Во сколько вы ушли из офиса?

Райнер Эрлинг положил карандаш параллельно блокноту. Он избегал взгляда полицейского. Казалось, разговор был ему крайне неприятен. Он что-то утаивал?

– Вы поняли мой вопрос?

Эрлинг кивнул. Он пошевелил губами, как если бы говорил сам с собой, но не проронил ни слова.

– Значит ли это, что вы поняли вопрос? Снова кивок.

– Тогда почему вы не отвечаете?

– Господин Эрлинг, я напоминаю, что вы являетесь свидетелем в расследовании убийства.

Дверь конференц-зала открылась, и Мэри Андресен просунула голову внутрь.

– Я же просил… – произнёс Унгер. Но Андресен его перебила.

– Мне необходимо срочно кое-что сказать вам, господин комиссар.

Он кивнул и вышел к ней.

– Вам, очевидно, покажется странным поведение Райнера Эрлинга, – сказала она. – Может быть, он будет вести себя подозрительно.

Унгер кивнул.

– Я ручаюсь, что его поведение не имеет отношения к произошедшему. Райнер сильно опечален смертью Людгера. Он был очень к нему привязан. В ситуации стресса у него особенно отчётливо проявляется синдром Аспергера.

– Что-что?

– Синдром Аспергера. Врождённое расстройство поведения. Можно сказать, мягкая форма аутизма.

«Аспи» – так они себя называют – испытывают некоторые трудности в общении с другими людьми. Им неприятен личный контакт.

– Вы хотите сказать, он – душевнобольной? Андресен гневно на него посмотрела.

– Он может быть, каким угодно, только не «душевнобольным», как вы выразились. Он – самый талантливый программист в нашей команде, если не в целом мире. Остальные ему в подмётки не годятся. Он пишет код в четыре раза быстрее, чем любой другой программист, и практически без ошибок. Да, он испытывает сложности при общении с другими людьми. Однако мы все его любим.

Она красиво провела рукой по своим рыжим волосам.

– Я всего лишь хотела попросить вас не очень на него давить.

Унгер кивнул.

– Как вам кажется, он мог убить Хамахера? Ведь он был последним, кто видел Хамахера живым, не считая убийцы.

Мэри Андресен насупилась. Её лицо напомнило Унгеру старый фильм о Пеппи Длинныйчулок, который он видел в детстве. Она смотрела на него так, словно он был грабителем, и она вот-вот отдаст приказ сторожевой собаке разорвать его на клочки.

– Я считаю, это полностью исключено! – сказала она. – Райнер любил Людгера. Он был одним из немногих, кому Райнер раскрывался и кому он доверял. Людгер разглядел талант Райнера, привёл его сюда в D.I. и всячески его поддерживал.

– Спасибо за информацию, – сказал главный комиссар и улыбнулся.

Ему не хотелось, чтобы Андресен на него сердилась.

Она улыбнулась в ответ. Ему показалось, или в её зелёных глазах мелькнул огонёк? Он спешно развернулся и зашёл в конференц-зал.

– …в последний раз, господин Эрлинг, – произнёс Дреек в момент, когда вошёл Унгер.

Эрлинг сидел и сосредоточенно смотрел на стол.

На столе аккуратным квадратом лежали кусочки сахара, которые он вынимал из сахарницы и раскладывал перед собой.

– Если вы продолжите молчать, я отвезу вас в участок и там.

– Заканчивайте на этом, господин Дреек, – перебил его Унгер. – На сегодня хватит. Господин Эрлинг, вы можете идти.

Дреек посмотрел на Унгера с растерянностью:

– Но шеф, я…

Унгер бросил на него взгляд, говоривший о бесполезности пререканий. Эрлинг встал, взял блокнот, карандаш и с поникшей головой вышел из конференц-зала.

– Что это значит, шеф? – спросил его Дреек, когда они остались одни. – Я почти расколол его. А тут возвращаетесь вы и…

– Никого ты не расколол.

– Откуда вам знать? Он ведёт себя крайне подозрительно, и алиби у него нет. Он…

– Он страдает одной болезнью. Синдромом Аспергера или чем-то вроде того. Это – как аутизм. Спросите Андресен – она вам объяснит.

– И поэтому он не может быть убийцей?

– Поэтому он ведёт себя так странно. Силой вы от него ничего не добьётесь. Кроме того, тут нет мотива, равно, как и никакой зацепки, что он имеет отношение к случившемуся.

– В любом варианте, он – последний, кто видел Хамахера живым…

– За исключением убийцы. Исходим из того, что убийца сфальсифицировал данные пропускного устройства. Вероятнее всего, он открыл дверь с помощью карточки уже после того, как Эрлинг покинул офис.

– Но Эрлинг мог и вернуться, – настаивал Дреек.

– Мы же не знаем, что он делал, когда ушёл из офиса.

Унгер строго взглянул на него.

– Благодаря тому, что вы его так напугали, он не смог вымолвить ни слова.

– Откуда мне было знать, что он – душевнобольной.

– Оннедушевнобольной, – осадилего Унгеривтуже секунду спросил сам себя, почему он так резко отреагировал на слова Дреека.

Неужели Андресен произвела на него настолько глубокое впечатление, что оно выходило за рамки дозволенного при следственных действиях? Неужели он теряет объективность?

– Но вы же сами сказали.

– Я сказал, что он страдает этим синдромом. А это приводит к тому, что он ведёт себя странно, но при этом он, как утверждают, – гениальный программист. Поговорите-ка завтра со специалистами по судебной психиатрии, выясните, что это за синдром. И узнайте, были ли случаи убийств, совершенных преступниками с этим синдромом.

– О’кей, сделаю, шеф. А теперь мне можно продолжать допрос?

Унгер кивнул.

– Продолжайте. А я ещё раз поговорю с Андресен о финансовых делах фирмы. Может быть, мотив скрывается в них.