Читать книгу Выбор Зигмунда - Карло Мартильи - Страница 2

Рим, пятница, 5 июня 1903 года

Между первым и вторым этажом девушка остановилась и на секунду прикрыла глаза. Мрамор старинных ступеней наполнял ее босые ступни приятным ощущением прохлады и чистоты. И то же ощущение исходило от льняного платья, которое сшила ей мать из старых вещей, некогда полученных ею в приданое, но ни разу не использованных. Во время короткого пути по улице Дель Фалько до Ватиканского дворца легкий западный ветерок, ослаблявший жару первых июньских дней, лукаво забирался под ее новые трусики французского фасона. Девушка увидела их в журнале, который назывался «Фру-Фру» (что означало шуршание шелка, когда он обо что-то трется), и захотела заполучить их любой ценой, хотя они стоили двенадцать лир. Но сегодня ночью она их не снимет, разве что будет особенный случай. Больше не снимет.

Она даже думала, не оставить ли на теле запах рыбы, чтобы быть неприятнее, но в конце концов искупалась в лохани, уступив просьбам матери, которая сильно терла ее мочалкой, а потом немного обрызгала лавандой. Уходя, она слышала причитания матери о том, что иметь такого могущественного покровителя – благословение неба и что, может быть, именно он однажды найдет ей подходящего мужа.

Девушка взглянула в большое окно. Рим казался безлюдным, и лишь редкие огоньки, всего несколько, позволяли понять, что город не умер. Рим невинно спал, не зная, что в самом его сердце, в центре, за святыми стенами, дьявол забавляется блудом. Она топнула ногой: мать не может или, вернее, не хочет понять, как дорого она платит за те выгоды, которыми пользуется вся их семья, начиная с доступа ко всей выловленной рыбе и кончая кредитами, которые никогда не будут возвращены.

После первых встреч, во время которых она испуганно покорялась ласкам кардинала, девушка даже забавлялась, проявляя над ним свою женскую власть; но теперь устала от этой игры. Нет, сегодня, чтобы она сняла трусики, ей будет мало того, чтобы он встал на колени и лизал ей ноги. И обещаний или угроз тоже будет недостаточно: она не так глупа, как он думал. Может быть, она это сделает, но только за драгоценное украшение, а не за колечко вроде тех, которые он уже ей подарил, за красивую вещь, где много золота и есть изумруды и рубины. Может быть, за тот крест, который он носил на шее и целовал каждый раз перед тем, как положить на подушку, лицом Христа вниз.

Девушка поправила платье на груди и поднялась по лестнице еще на один марш. Помимо всех прочих сложностей есть еще одна: на верхнем этаже спит этот симпатичный маленький человечек – папа Лев, который однажды дал ей поцеловать свою одетую в перчатку руку и даже погладил по голове. Он похож на доброго старичка-монаха из тех, которые легки как перышко, а душа у них мягкая, как только что вынутый из печи хлеб. Однако, если бы он узнал, что творят на нижнем этаже те, кого он называет своими внучатами, то не стал бы бить их по щекам, но отчитал бы как следует, и, чтобы заслужить его прощение, было бы недостаточно одних молитв.

Прижимаясь к стене и держа башмаки в руках, девушка подошла к маленькой двери и тихо постучала. Несколько секунд она ждала, потом постучала опять, уже сильнее. Ее охватила беспричинная тревога. «Дура! – выругала себя девушка. – Это самый безопасный дворец в мире». Ей достаточно громко прокричать имя своего покровителя, и сюда прибегут швейцарские гвардейцы, которые теперь знают ее и делают вид, будто дремлют, когда она проходит мимо. Она попробовала опустить ручку, и дверь открылась. Луна светила в окна и окрашивала стены комнаты в голубоватый цвет. Девушка положила башмаки на обитый красным бархатом диван и пошла к окну, которое было слева, далеко от большого письменного стола, позади которого старинная картина, похожая на те фотографии, которые она однажды видела на рынке Кампо-де-Фьори. Продавец тогда показал их ей тайком.

На картине была запечатлена голая женщина среди мужчин, которые пытались дотронуться до нее. Называлась картина «Сусанна и старцы», и однажды девушка лукаво попросила кардинала объяснить, что там нарисовано. Он рассказал ей, что это сюжет из Библии о том, как два старика шантажировали замужнюю молодую женщину. Они пригрозили ей, что если она не отдастся им обоим, то они обвинят ее в супружеской измене, и тогда ее побьют камнями. Сусанна не уступила им, поэтому была оклеветана и приговорена к смерти. Но молодой пророк Даниил сумел ее спасти: он раскрыл обман, и вместо нее были казнены эти два гнусных старика. Она всегда думала, что те двое были хитрые и неизвестно, существовал ли на самом деле Даниил. В любом случае счастливый конец бывает только в сказках.

Правда, когда-то и она знала человека, похожего на Даниила. Хотя они лишь переглядывались и обменивались несколькими словами, когда он проходил мимо нее с четвертью бычьей туши на плече. Он был ей интересен – молчаливый и лукавый. Звали его Рокко, и она знала, что, направляясь по делам, он спрашивал, есть ли у нее жених или поклонники. Три дня назад ее мать прогнала Рокко из их рыбной лавки, и он морщился, когда уходил. Но она из-за прилавка ответила на его улыбку кивком и украдкой смотрела на него. Может быть, он неподходящий жених, может быть, нужно подождать, но ей уже исполнилось шестнадцать лет, и мысль о свадьбе с молодым мужчиной, который станет забавлять ее и иметь столь же сильно, как молодой бычок, согревала ее как утреннее солнце.

Часы пробили два, и девушка вздрогнула. У нее по спине пробежал холодок, и она обхватила себя руками. В маленькой гостиной, кажется, никого не было, но девушка знала, что не ошиблась: в записке ей велели быть здесь в два часа ночи пятого июня. Если только речь шла не о вчерашней ночи: сейчас, после полуночи, уже шестое число. Спокойно! Если так, это даже лучше: он поймет, что эта история должна каким-то образом закончиться. Еще несколько минут – и она уйдет. Может быть, на обратном пути постучит в дверь мясной лавки, где (она это знает) спит ее Даниил, и, если он ее впустит, эта ночь закончится гораздо лучше. Мать знает, что она у кардинала, а от него она никогда не возвращалась раньше семи.

Девушка глубоко вздохнула и направилась к выходу. Но, проходя мимо спинки кресла, в котором, по словам кардинала, часто сидел папа, она услышала голос, который вкрадчиво спросил:

– Куда ты идешь, Роза?

Девушка замерла на месте. Кардинал никогда так с ней не шутил, и эта шутка ей совсем не понравилась.

– Монсеньор? Где вы? – спросила она. Ее голос немного дрожал, но она не хотела показать, что испугалась.

– Ты сейчас прошла мимо меня. Иди сюда, Роза, не бойся.

Кресло повернулось, и Роза увидела сидящего в нем кардинала; он слегка улыбался.

– Я ничего не боюсь! – ответила она, широкими шагами подошла к кардиналу и остановилась перед ним.

Кардинал приподнял руку и слегка шевельнул ладонью, словно подчеркивая глупость только что сказанных Розой слов. Ему нравилась такая наглость, но при условии, если она не заходила за положенные границы.

– В этот вечер я приготовил, моя девочка, сюрприз, который, мне кажется, понравится тебе, очень понравится.

Взгляд Розы остановился на роскошном золотом кресте у него на шее, и кардинал это заметил.

– Ты что подумала, маленькая нахалка? Что я подарю тебе этот святой образ? Это подарок самого папы, а ты посмела… ох, надо бы отшлепать тебя за это!

Девушка густо покраснела и опустила голову, однако продолжала смотреть на него. Может быть, кардиналы так близки к Богу, что имеют дар читать чужие мысли. Ну и пусть прочтет, что она думает: она больше не будет довольствоваться мелкими подарками ценой в несколько лир.

– Нет, – продолжал говорить кардинал, – сюрприз будет другой. Иди сюда, Густав, покажись!

Рука отодвинула занавеску; из-за нее вышел и в полумраке сделал несколько шагов вперед мужчина, голый, как Адам на множестве картин. Он прикрывал ладонями свое мужское достоинство, ссутулив плечи. Как только взгляд Густава встретился со взглядом Розы, он опустил голову и остановился. А Роза стала отступать назад и пятилась, пока не уперлась спиной в письменный стол. Ее грудь опускалась и снова поднималась при каждом вздохе (сейчас Роза хотела, чтобы эта грудь была не такой пышной). Страх, более сильный, чем изумление, вполз внутрь Розы, как змея, и кольцами обвился вокруг ее сердца. Девушка взглянула на дверь, в которую вошла, и инстинкт подсказал ей: «Беги!»

– Держи ее! – приказал кардинал.

В следующую секунду две крепких руки обхватили Розу сзади, не позволяя ей двигаться, а ладонь закрыла рот, не давая кричать. Кардинал встал с кресла, подошел к ней, сжал пальцами ее подбородок и сказал:

– Роза, маленькая Роза! Ты не должна бояться. Разве я когда-нибудь делал тебе плохо? Нет, я делал только хорошее тебе и твоей семье. Понимаешь, я сегодня вечером устал, очень устал. Я должен был принять дипломатов из двух государств, и один хотел прямо противоположное тому, что хотел другой. Ты понимаешь, какая на мне ответственность? Нет, – он улыбнулся и отошел от девушки, – ты не можешь этого понять. Ты слишком невежественна. Однако, – он поднял руки, – ты, по крайней мере, можешь сообразить, что мужчина, который занимает такое положение, имеет право позволить себе развлечения, которые поднимают его над этой юдолью слез и доставляют ему несколько минут радости. Этот юноша, который мне служит, станет развлечением для тебя и меня. А я, как бы это сказать, не в силах служить мессу и ограничусь тем, что буду вам помогать. Поэтому я решил, что вы соединитесь телесно как два любовника или как две собаки, по вашему желанию. Почувствуй, какой он сильный; я уверен, что ты уже хочешь, чтобы он вошел в тебя. Я буду смотреть на вас благосклонно, как отец на своих детей. – Кардинал перешел на шепот: – Надеюсь, ты не откажешь мне в этом маленьком удовольствии.

Девушка попыталась укусить руку, зажимавшую ей рот, но только задохнулась еще сильнее, однако почувствовала, что державший ее мужчина дрожал, как и она – может быть, даже сильнее. Поэтому она попыталась повернуть голову и взглядом попросить его о помощи, но он продолжал стоять, как раньше, – нагнув голову и опустив веки. Роза попыталась заплакать – ей нетрудно было это сделать. Кардинал подошел к ней. Роза почувствовала, как его дыхание проникает ей в ноздри, и еще сильнее стало то удушье, которое пугало ее больше, чем все остальное.

– Если ты пообещаешь мне, что не будешь кричать, я скажу ему, чтобы он дал тебе дышать.

Роза кивнула, и мужчина отнял ладонь от ее рта.

– Прошу вас, монсеньор, позвольте мне уйти, мама ждет меня.

– Я высокопреосвященство, а не монсеньор, дочь моя. Это епископы – монсеньоры. Видишь подкладку моей одежды? Она не просто красная, как у епископов. Ее цвет ярко-красный и называется пунцовый. Смешное название для цвета, верно?

– Да, ваше высокопреосвященство, но я прошу вас…

– Какая же ты невежда! Просто невероятно! Просят не кардинала, просят Бога и получают милость от него через Деву Марию. Но ты ведь уже не дева, верно? Так что берись за дело, ты начинаешь меня злить.

Кричать было бесполезно. Роза была уверена, что тогда ей заткнут рот и возьмут ее силой. Но о том, чтобы уступить, она даже не думала. Она не доставит такого удовольствия этой свинье! Роза притворилась, что согласна, но была начеку. Когда молодой швейцарский гвардеец разжал руки и стал почти бережно снимать с ее плеча платье, девушка ударила его локтем в живот и побежала прочь.

– Густав! – взревел кардинал.

Роза услышала за спиной его шаги, но уже была у двери. Но она не смогла спастись: пришлось потратить время, чтобы открыть дверь. Сила инерции вытолкнула обоих в коридор, и они упали на пол. Он мгновенно заломил ей руку за спину и снова обездвижил, вдавив Розу щекой в пол. Она увидела, как блестящие ботинки кардинала приблизились к ней и остановились в нескольких сантиметрах от ее носа. От запаха тюленьего жира ее едва не стошнило.

– Лижи! И проси прощения! – приказал кардинал.

Вместо этого Роза плюнула ему на башмак и заплакала от гнева и страха. В следующую секунду она получила удар ногой в бок. Такой боли она еще никогда в жизни не испытывала. Боль была так сильна, что сознание отказывалось бороться с ней, и Роза стала терять сознание.

– Ваше преосвященство, пожалуйста, не надо так. Вы рискуете ее убить.

– Молчать, болван, или я отправлю тебя назад доить коров!

– Ей плохо; может быть, лучше я отнесу ее в больницу?

– Ты никуда ее не понесешь. Тащи ее обратно и сделай то, что должен сделать. Я уверен, что теперь она не будет противиться.

– Но ей плохо, она может задохнуться.

– Кто может сказать, когда придет наш час! – ответил кардинал и улыбнулся. – Вспомни про Марию Горетти, которую в прошлом году убил сумасшедший, желавший ее изнасиловать. Рано или поздно мы сделаем ее святой; может быть, и Розу тоже. А теперь хватит! Подчиняйся, или я вызову охрану и скажу, что застал вас во время блуда и ты напал на меня!

Густав смотрел на кардинала. Лицо швейцарца ничего не выражало. Он понимал, что положение безвыходное. «Тупик», – подумал он. Мать говорила ему: когда медведь выбирает овцу в стаде, бесполезно сопротивляться; оставь ее и спасай остальных овец. Но когда хозяин стада приказывает своему псу кусать овец – это значит, что он сошел с ума и рано или поздно убьет даже самое верное животное. Густав взял на руки девушку, которая, казалось, уже не дышала, и зашагал к кабинету. Но, войдя, он вместо того, чтобы подчиниться, разбил окно, мысленно попросил прощения у матери и прыгнул вниз.

Вскоре кардинал, встревоженный звоном разбитого стекла, вкрадчиво подошел к окну и выглянул наружу – осторожно, лишь настолько, чтобы убедиться. Под двумя телами растекалась лужа крови. Упав с этой высоты на мостовую, они не могли выжить. А если бы выжили, он не пощадил бы их.