Читать книгу Ты сделаешь это - Каролина Шторм - Страница 11

Кажется, минуты тянулись бесконечно. Но мужчина, наконец, добился от неё, чего хотел. Лина замолчала и всё то время, пока он работал над своим произведением, сидела молча, не шевелясь. Обоих это устраивало. Девушка устала задавать вопросы, на которые с высокой долей гарантии не могла получить ответы. Ну, а мужчина занялся привычным ему делом. И, как сказал он ранее, картины не должны разговаривать. А Лина была картиной. Той, которую он захотел создать.

Сколько прошло времени, она не знала. В мастерской освещение не менялось, окна были задрапированы тяжёлыми портьерами. И догадаться, который сейчас час, было невозможно. Ясно одно – эта ночь скоро закончится. И тогда…

Тогда что-то должно произойти. Либо он отдаст ей деньги и отпустит, либо обманет её. И тогда она выплеснет на него весь гнев, который накопился за то время, что они знакомы.

Хотя какое, к черту, знакомство? Она не знает его имени. Мастер и всё. Они не в равной позиции, он сказал. Сиди и молчи, делай то, что от тебя требуется.

Краска застыла на её теле, образовав сухую корочку. Это было неприятное липкое ощущение, будто что-то чужеродное облепило её. Как паутина. А мастер – самый настоящий паук. Держит её под прицелом, чтобы в нужный момент умертвить. Ужасные ассоциации!.. Лина поежилась, и мужчина моментально отреагировал на это.

– Замерзла? Температура здесь одна и та же.

– А нам долго ещё? – вместо ответа спросила она.

– Ты хочешь уйти?

– Да. И ещё я хочу спать, – призналась Лина. – Я не привыкла бодрствовать ночью.

– А как же студенческая жизнь? Или ты настолько примерная, что не позволяешь себе ничего лишнего?

– А вы неплохо осведомлены о том, как я живу, – Лина снова поразилась. Этот человек умеет удивлять. Да он сам сплошь состоит из загадок. Кстати, за всю ночь он не снял ни шляпы, ни перчаток, ни плаща. Неужели ему удобно в этом образе рисовать? – Скажите, вам маска не мешает?

– Чтобы видеть тебя – нет.

– А вы всегда в таком виде работаете? – пользуясь тем, что он сам завел с ней разговор, Лина продолжила расспросы.

– Бывает по-разному, – отложив кисть, он позвал её. – Иди сюда.

– Вы закончили? – девушка поднялась с дивана, прикрыв руками грудь, и пошла к нему. Ноги затекли от сидения в одном положении. И спина устала. Ещё болел затылок и это, скорее всего, от напряжения.

– На сегодня этого хватит, – мужчина показал ей своё творение. – Как ты сама себя оцениваешь?

Лина увидела совершенно другую девушку. Так, во всяком случае, ей показалось. Ничего общего с ней, если не считать глаз. Кажется, их оттенок – это единственное, что мастер передал в натуральном виде. Всё остальное было не её. Волосы огненно-красные, губы слишком яркие, грудь, кажется, больше, чем есть. Хотя нарисовал он её весьма точно, не упустив ни одной детали. А вот нижнего белья на девушке с картины не было. Он не стал его рисовать.

– Вы меня всю раздели, – стыдливо произнесла Лина. – Но это же неправда.

– Я приукрасил то, что было. Художник не всегда рисует точь-в-точь с натуры. В каждой картине есть собственное мироощущение. Мастер вдыхает новую жизнь в изображение. Поэтому ты не можешь сразу узнать себя. Ты видишь одно, а я – совсем другое.

– Это очень интересно. Я никогда раньше не задумывалась, как пишутся картины.

– Так же, как и любое другое произведение искусства. А главное – то, что каждый видит в нём прежде всего себя. И только потом – создателя и натурщика.

– Вы много знаете об этом. Наверное, вы давно рисуете?

– Около десяти лет. До этого у меня были другие увлечения.

И впервые за этот вечер (или ночь?) в голосе незнакомца Лина отчетливо уловила грусть. Безумно захотелось пойти с ним дальше и узнать, что же её вызвало. Ностальгия по прошлому, ушедшему безвозвратно? Да нет, это нечто большее. Иначе он бы сдержал свой порыв и не показал ей, что его что-то печалит.

– Ладно, на сегодня достаточно, – к сожалению для Лины незнакомец решил завершить разговор. – Можешь одеваться и спускаться на первый этаж. Там тебя встретит водитель. Он доставит тебя домой.

– А деньги? – она не могла об этом не спросить.

– Деньги… Когда приедешь домой, позвони лечащему врачу своего отца. Он тебе обо всём сообщит.

Широко раскрытыми глазами она уставилась на этого странного человека. Что он такое говорит? Откуда он всё о ней знает? Но незнакомец приложил палец к губам, давая понять, что не станет больше ничего говорить. А потом указал ей на выход. Лина молча, не прощаясь, ушла.

Вещи она надела в холле. Прямо на краску. Этих тряпок ей было не жалко. Они всё равно ей не принадлежат. Когда вернется домой, она просто выбросит их в мусорное ведро и забудет о том, что надевала. Впрочем, они ей и не очень понадобились. Незнакомец раздел её почти сразу. Вспоминая об этом, она снова и снова чувствовала стыд. Но что сделано, то сделано.

Наверху в мастерской была тишина. Если бы она не знала, что он там, то подумала бы, что этот дом пуст. Оглянувшись на прощание, Лина толкнула входную дверь. И вздрогнула, столкнувшись лицом к лицу со знакомым водителем.

– Доброе утро. Прошу вас, садитесь в машину, – коротко сказал он.

И, правда, утро. Ещё темно, ещё пасмурно. Зимнее утро такое позднее. Но по факту они провели в мастерской целую ночь. Значит, наступил понедельник. И сегодня ей надо будет дать ответ насчёт операции папы. А у неё нет никаких аргументов. Она сделала всё, как хотел мастер, но денег не получила. Кажется, это была просто ловушка, в которую она по глупости попала.

Водитель открыл ей заднюю дверь, и Лина села на сиденье. На окнах был нарисован узор, и это напомнило ей умелые штрихи мастера, которые он вел на её теле и на теле натурщицы, так мало похожей не Лину. Интересный опыт она получила. Вряд ли такое ещё когда-нибудь повторится. И вряд ли ей захочется сохранить это в памяти.

Дома Лина сняла верхнюю одежду. С облегчением выдохнула, осмотрев пальто и убедившись, что на нем не осталось следов краски. Теперь можно сделать то, что она так хотела – скинуть эти мерзкие шмотки и выбросить. Они ей больше никогда не понадобятся, и слава Богу. Чтоб она ещё раз позволила себя так унизить!..

Настенные часы показывали восемь утра. Иван Сергеевич Петров, врач её папы, в это время заступает на дежурство. Он сказал, что после восьми ему можно звонить. Да и мастер просил её сделать это, когда она окажется дома.

Хорошо.

Лина набрала номер, который давно заучила наизусть. Иван Сергеевич ответил почти сразу.

– Ангелина Михайловна, доброе утро. Сообщаю вам, что перевод я получил этой ночью. Деньги уже поступили на расчетный счёт. И буквально через пару минут я начинаю готовить всё для операции.

– Что-что? – Лине показалось, что она ослышалась. Деньги? Операция? Всё это как в тумане. Она не выспалась и теперь плохо соображает.

Но врач говорил уверенно. И повторил ещё раз свои слова. Деньги получены. В полном объёме. Ровно столько, сколько требуется на операцию.

– Думаю, завтра всё свершится, – радостно сообщил Иван Сергеевич. – Ваш папа будет прооперирован. И я очень надеюсь на благоприятный исход.

Сказав ещё несколько ободряющих фраз, он завершил разговор. Но Лина уже ничего не слышала. В голове крутилось одно: деньги получены в полном объёме.

Она не видела никаких денег. И ничего никому не переводила. Это сделали за неё. Есть варианты, кто именно?

* * *

– Ангелок, ты сегодня какая-то вареная. Ночь не спала? – неизменно пребывающая в хорошем расположении духа Зина толкнула подругу локтем. Лина с трудом разлепила глаза. Она уже почти дремала, и даже видела сон. Смутные образы, смутные голоса. Люди в масках и холодные каменные здания. Всё как в тумане. Видения прошедшей ночи.

– А? Что?

– Лекция почти закончилась, – сообщила Зина. – Ты ни строчки не написала. Дать списать?

– А ты конспектировала?

– Ага. Я сегодня паинька, – и Зина усмехнулась. – Препод новый, симпатичный. А ты так ни разу на него и не взглянула.

– Ещё будет время сделать это. Он у нас до конца семестра?

– Да. И на следующий год, наверное, продолжит. Вроде, не очень строгий.

Лина всё-таки посмотрела в сторону кафедры. Но там уже никого не было. Преподаватель только что вышел из аудитории. Занятие закончилось. Студенты, подхватив рюкзаки, сумки, стали выходить в коридор.

– Ты всю лекцию проспала, – заметила Зина. – Первый раз такое на моей памяти. Чем ночью занималась, колись?

– Чем занималась? – как эхо, повторила Лина. – Думала…

– О-о, это весьма познавательно, – съязвила подруга. И, достав из сумочки помаду, принялась красить губы.

– Зинка, папе сегодня должны провести операцию.

– Уже? – она даже помаду и зеркальце отложила. – Ты не говорила, что так скоро.

– Потому что я не знала. Нужны были деньги. И я не думала, что сумею их достать, – потеряв бдительность от усталости, Лина разоткровенничалась с подругой. А Зина, схватившись за эту новость, решила не упускать возможности поболтать и расспросить подробности.

– Выходит, достала? А как тебе это удалось? – и, не дожидаясь ответа, Зина сама сделала вывод. – Или ты именно поэтому не спала ночь? Неужели зарабатывала?

– Зина! – Лина оттолкнула её и встала из-за стола. Тело ныло, ноги затекли. Да и шею саднило от того, что она уснула в неудобном положении. – О чем ты думаешь?

– Пока ни о чем. Но если ты не скажешь правду, мне в голову может прийти всё, что угодно.

«Лучше бы я молчала», – с опозданием поняла Лина.

Теперь Зина не успокоится. И будет донимать её назойливыми вопросами. А если она не будет отвечать, сделает ещё хуже. Замучает разными предположениями.

Лина устало посмотрела на подругу и… сдалась.

– Ладно, идём в кафе. Всё равно сейчас большой перерыв. Время есть поговорить.

– И ты мне всё расскажешь? – в нетерпении воскликнула Зина.

– Расскажу, – нехотя выдавила Лина. – Только пообещай, что это останется между нами.

– О! Раз ты так говоришь, значит, всё гораздо серьёзнее, чем я думала.

Зина приложила палец к губам, показывая тем самым, что она готова хранить молчание. Вздохнув, Лина поманила её за собой.

«Придётся рассказать. Только надо сделать это аккуратно», – решила она.