Читать книгу Хочу себе чужое - Катарина Бовино - Страница 4

К обеду распогодилось. Тогда как в городе в конце марта было уже тепло и большая часть снега растаяла, то здесь, на природе, казалось, что весна еще и не началась толком. Я стоял у забора и разглядывал лес через сетку-рабицу. Где-то под блестящим снегом скрывалась пожухлая трава, но ее еще не было видно. Дальше же, там, где солнце еще не успело подтопить снег, лес и вовсе казался темным и мрачным.

– Сколько волка ни корми? – хмыкнул Глеб и хлопнул меня по плечу.

Я поежился.

– Напугал тебя?

– Не льсти себе, друг, – подколол я Глеба.

Почему-то сравнение меня с волком неприятно царапало. Но думал я не столько о волке, которого кормили-кормили, а он все в лес смотрел, сколько про волка в овечьей шкуре. Глеб пустил меня в дом, познакомил с Никитой… а я все думал о чем-то не о том. Пора было завязывать с этим. Даже если я вдруг и осознал, что западаю не только на девушек, ни к чему было портить жизнь Глебу и Никите. В мире, что, свободных парней мало? Даже здесь, на территории этого участка, было целых два гея, которые искали отношений. Возможно, мне стоило к ним присмотреться.

При мысли о свободных друзьях Глеба и Никиты к горлу подкатила тошнота. Это было странно. Я нормально общался с ними, даже счел их приятными людьми, но сейчас, когда попытался представить что-то вроде поцелуев с ними, то испытал почти отвращение. На этом я притормозил и решил пока больше мысленных экспериментов не ставить.

– Как ты смотришь на баню? – спросил Глеб.

Я почувствовал, как по спине ползут мурашки.

– Голым с вами сидеть? – уточнил я.

– Денис, блять…

Я рассмеялся.

– Просто шучу. Знаешь, мне кажется, что ты что-то придумал про мою реакцию и теперь во всем ищешь подвох. Серьезно.

– Сдался ты нам, – буркнул он. – И к твоему сведению, существуют трусы.

– С учетом этой инновации в мире одежды, я согласен, – фыркнул я.

Глеб только головой покачал.

Баня была намечена на вечер, но в оставшиеся время тоже надо было чем-то заниматься. Врать самому себе удовольствие ниже среднего, так что я довольно честно признался себе в том, что хочу проводить время с Никитой. Я хотел смотреть, как он готовит еду. Хотел смотреть, как он тусуется с Глебом. Да, смотреть на них было больно, но в то же время все равно интересно. Такой вот приступ мазохизма. Я будто бы хотел знать, как Никита ведет себя со своим парнем и… представить себя на месте Глеба. Еще больше я хотел с ним трепаться о детстве и глупостях, позвать его погулять и показать, где мы тут сходили с ума в студенческие годы, – и мысль о том, что Глеб уже все показал, была до ужаса раздражающей, – и, наконец, научить его пускать дым колечками.

Чтобы не бередить себе душу, а, может быть, даже больше для того, чтобы не выдать себя, я пошел бродить в одиночестве по участку. Не назвал бы такое времяпрепровождение интересным. Единственное слово, что мне казалось подходящим, это “терпимо”.

Я уже почти дошел до границы территории, как у меня за спиной раздались спешные шаги и я услышал чужое сбившееся дыхание. Я обернулся.

– Вот ты где, – улыбнулся Никита.

– Ты меня искал?

– Да, я…

– Тебе не кажется это странным? – спросил я Никиту. – То, как много времени мы проводим наедине.

Он дернулся от моих слов. Знаете, во всяких сериалах иногда герой обижает героиню, потому что общаться с ним – это испортить репутацию и навлечь на себя беду. Такая извращенная форма заботы. Я делал почти то же самое. Только без части про заботу. Я не мог контролировать себя, не мог раз за разом избегать Никиту, поэтому хотел, чтобы это он держался от меня подальше. Похоже, слаба была моя воля.

– Не понимаю, чем заслужил все эти грязные намеки, – пожал он плечами. – В доме все уснули. Упахались за неделю… Один ты бодрый. И я. Так что… Мне уйти? Я правильно понял, что ты до черта увлечен разглядыванием скамейки, которую мы купили в прошлом сезоне?

Ясное дело, что я должен был сказать “да, свали”. Но вместо этого я покачал головой.

– Нет, прости. Хочешь я покажу тебе дом, где мы надеялись увидеть привидений на первом курсе?

– Привидений? – рассмеялся он. – Вы верили в такое?

Я хмыкнул и повел плечом.

– Скажем так. Мы допускали всякое.

– Обалдеть, – протянул он. – Хорошо, показывай.

Идти до усадьбы, о которой я говорил, было летом минут двадцать. По снегу, пожалуй, должно было занять все полчаса.

***

Нет, сорок минут. Мы с Никитой шли через лес, а там снег был буквально по колено. От тропинки остался только намек, и мы были вынуждены передвигаться гуськом. Я по понятным причинам шел первым, а Никита за мной. Сначала мы перебрасывались короткими фразами, но в итоге оба замолчали. Дорога была в гору, и мы оба начали пыхтеть. Если бы это был любой другой человек я бы даже внимания не обратил. Дышит тяжело и дышит. Но прошлой ночью произошло кое-что. Одна вещь, которую до текущего момента я изо всех сил старался игнорировать. Прошлой ночью я лежал в своей кровати, которая стояла вплотную к стене, что была общей со спальней Глеба и Никиты. Сначала до меня доносились обрывки их приглушенного разговора, потом возня, а потом я слышал Никиту. В первое мгновение я даже не смог поверить в то, что действительно это слышу. Я сказал себе, что у меня слуховые галлюцинации. Потом, что они смотрят какой-то фильм. Потом, что не фильм, а порнографию. В конце концов, кто бы отказался посмотреть порнуху на ноуте, когда дом полон гостей? Но как бы я не отрицал очевидное, очень скоро мне пришлось смириться с тем, что Глеб и Никита трахаются, и слышу я всхлипы и стоны не актеров, а очаровательного парня, про которого я уже знал, как он выглядит сразу после отсоса.

Моя рука в тот момент невольно оказалась в пижамных штанах, и я с каким-то почти безумным упоением отдрочил себе, подумав напоследок, что эти стоны никогда, – буквально никогда в этой жизни, – не будут звучать для меня.

И вот сейчас, когда Никита тяжело дышал у меня за спиной, я думал вовсе не о том, что у нас тут дикий крутой подъем, еще и скользкий. Я представлял, как краснеют его щеки, как он дышит ртом и облизывает губы, как нежная кожа чуть трескается и… я резко обернулся. Никита почти врезался в меня, но все-таки успел затормозить. Он был именно такой, каким я его представлял. Нет, в сто раз хуже. Расхлябанный, расхристанный, облизывающий губы, а его золотые волосы блестели на холодном солнце.

– Я подумал, – хрипло сказал я, – что можем отдохнуть, если тебе тяжело подниматься. Ты, вообще, не пробовал такую вещь, как спорт?

Он покраснел так, что я смутился в ответ.

– Все нормально, – сказал он и облизал губы.

Может, хватит уже, а? Что за проверка на прочность?

– Мне не тяжело подниматься. Просто…

– Просто что? – буркнул я.

– Не заставляй меня говорить, – буркнул Никита, а потом грубо отпихнул меня и обогнал.

Теперь я шел позади Никиты и передо мной разверзся новый ад. Никита шел впереди. Его куртка была короткой. Ровно до задницы, которую крепко обтягивали явно старые голубые джинсы. Они были потерты во всех возможных местах, и, наверное, именно так заслужили свое место на даче. Вот же. Можно перестроить дачу из сарая в роскошный дом, но нельзя перестать носить стремные шмотки за городом. Так вот. Никита шагал, и его задница виляла. Я пялился на нее, и в моих штанах, не таких уж старых, становилось тесно. Когда мы дошли до вершины холма, я тоже дышал тяжело. Так, стоп. Никита же не мог хотеть мне сказать, что именно это с ним и произошло? Он пялился на мою жопу и возбудился? Я потряс головой. Будем верить, что я все неправильно понял.

Одно дело хотеть парня своего лучшего друга и понимать, что тот никогда не ответит взаимностью. Другое дело подозревать, что тот тоже был бы не против… я даже не знаю, что именно не против. Переспать со мной, назовем это так. Плотские желания могут быть очень сильными. Но они никогда не будут такими важными, как чувства.

– Я говорил вон про тот дом, – сказал я, указывая рукой на усадьбу, которую пока что было видно максимально паршиво.

Мне требовалось как бы сменить тему разговора, но только с учетом того, что мы ни о чем не говорили и шли молча.

– Еще довольно прилично, – отозвался Никита.

Я кивнул, а потом достал сигареты и закурил.

– Дай?

Я вспомнил про колечки из дыма. Вот еще этого только не хватало. Я отдал Никите свою пачку, где было еще две сигареты и зажигалка. Он неумело закурил и то ли чуть не закашлялся, то ли просто скривился. Он выдержал где-то до середины, а потом все-таки затушил сигарету и отдал мне пачку.

– Гадость.

– Угу. А что тебя заставило думать иначе?

– Когда ты куришь, то кажется, что это что-то приятное.

Я убрал пачку в карман и вздохнул.

– И пахнешь ты приятно… – добавил Никита и осекся. – Я имею в виду, что обычно сигаретный дым воняет так себе, но от тебя пахнет нормально, однако с нотками табака.

– С нотками табака… – передразнил я его. – Заканчивай маяться дурью, Ник.

– О чем ты?

– Мне кажется, ты знаешь.

– Я без понятия. Хочешь что-то сказать мне – скажи прямо.

Я отказался. Никита на это издал возмущенный звук, опять обогнал меня и чуть ли не бегом направился к злосчастной усадьбе.

***

– Ходили слухи, что тут жили три сестры: Настя, Глафира и Соня, младшенькая. Их отец ушел в лес и пропал там, когда Соне едва исполнился годик. Мать так тосковала по нему, что ударилась в темную магию. Сначала просила у духов его вернуть, потом проводила темные ритуалы и, наконец, сгинула сама. Версии о том, куда именно она делась, разнились. Кто-то говорил, что отец семейства услышал ее и забрал к себе. Другие же говорили, что женщина была красавицей и кто-то из нечисти притворился ее покойным супругом и украл ее. Так или иначе девочки остались жить здесь. Старшая, Настя, была уже невестой. Сирота, да еще и со своей усадьбой… в общем, желающих было много. Только вот с каждым женихом случались какие-то беды. Один ногу сломал, у другого все куры передохли… В общем, свататься к Насте перестали. Потом подросла Глафира и история повторилась. После этого сестер и вовсе стали за километр обходить и не было им жития в поселке.

– И чем дело кончилось? – поинтересовался Никита, аккуратно устраиваясь на пыльный и, кажется, уже слегка подгнивший сундук.

– Говорили, что нашли они книгу своей матушки и решили провести обряд для снятия проклятия, но, конечно, что-то напутали и пропали. Но не до конца, а только из нашего физического мира. А так-то они в этом доме остались и появляются каждый месяц на одну ночь, на ту самую, когда проводили ритуал. Поэтому никто после них жить здесь и не смог. А ты сам попробуй поживи в доме, который каждый месяц три призрака оккупируют.

Никита рассмеялся, а потом поезжился.

– Вот вроде чушь, а так сидишь тут среди этой старой мебели и не понимаешь, почему все не вынесли? Почему здесь никто жить не стал?

– Не знаю. Мы тоже все обсуждали это. А когда приезжали на дачу, то пытались как можно больше ночей здесь провести, потому что вдруг бы краем глаза увидели бы призраков? Но, конечно, никого мы не видели.

– Вы небось пили так, что и сто призраков бы пропустили, – поддел меня Никита.

– Все-то ты знаешь.

Я закурил последнюю сигарету сам, а Никите, конечно, уже предлагать не стал.

– А ты бы тоже сбежал от своей невесты, если бы ногу сломал или у тебя куры бы подохли? – спросил Никита.

– Ну, не знаю. Я же живу сейчас. Мы теперь все умные. Понимаем, что это сказки. Поэтому, конечно, я бы никак не связал новую девушку и свои беды. Но тогда люди верили.

– Это не ответ, – хмыкнул Никита. – Вот представь… начинаешь ты с кем-то встречаться.

Я, конечно, тут же представил Никиту. В конце концов, этот мысленный эксперимент включал в себя переломы и смерть, а я до жути хотел избавиться от своей странной и нелогичной влюбленности, так что почему бы и нет.

– Хорошо, представил.

– И вот как только вы сходитесь – на тебя сразу все несчастья мира обрушиваются. Ломаешь что-нибудь, деньги теряешь, квартиру ограбили. Потом вы расходитесь.

– А расходимся мы почему? – возмутился я. – Это… нехорошая женщина, бросила меня что ли сразу, как я ногу сломал и меня ограбили?

Никита рассмеялся.

– Ох, положим, вы ругаетесь из-за чего-то другого и расстаетесь. Твоя жизнь налаживается. А потом вы миритесь…

– Не хочу я с ней мириться, – буркнул я.

– Ты ее очень любишь, и вы миритесь. Но все начинается сначала.

Я какое-то время сидел молча. Опять представлял Никиту. И как мы встречаемся… не встречаемся даже, а липнем друг к другу в тайне от Глеба. Да и причины, по котором мы могли бы разбежаться, тоже были как на ладони. Конечно, нам бы стало стыдно и мы бы захотели прекратить. Но потом не справились бы со своими чувствами и сошлись опять.

– Если бы мне был дорог человек, – сказал я, глядя Никите в глаза, – я бы ни за что его не бросил, если бы отношения с ним навлекали на партнеров несчастья. Никто не хочет страдать, но я бы не хотел, чтобы кто-то, кто настолько мне дорог, жил и умирал в одиночестве. Думаю, мы занялись бы тем, что стали бы искать способ снять проклятие.

Никита смотрел на меня почему-то удивленно. Время будто остановилось. Мы смотрели друг другу в глаза и… Никита рассмеялся вдруг.

– Я думал, что ты ветреный ловелас.

– Да с чего бы? – буркнул я, но все-таки стараясь сохранить лицо и пытаясь сделать вид, что мне весело.

– Так показалось по твоим историям.

– Может быть, я часто в отношениях с теми, с кем мне бы не стоило.

– Ты не любишь тех, с кем встречаешься?

Я покачал головой, чувствуя какую-то внезапную пустоту в солнечном сплетение. Это было почти больно.

– А ты? – спросил я почти на автомате.

Не знаю, как объяснить это чувство. Мы были тут вдвоем, и я разом помнил и не помнил про Глеба. Просто Никита больше не был чьим-то парнем, он был личностью, самим собой, и мы с ним были плохо знакомы. Я спрашивал, чтобы узнать про него, без оглядки на других. Однако Никита почти вздрогнул от моего вопроса.

– Думай, что спрашиваешь, – почти огрызнулся он.

Я был уверен, что он возвращал мне мое наигранное удивление “нотками табака”.

– Я не…

– Может, еще ответы на диктофон будешь писать?

– Да черт, – закатил я глаза, – идиот. Невозможно с тобой разговаривать.

– Так и не разговаривай.

– Больше не буду.

Мы какое-то время зло смотрели друг на друга, сидя в полуразрушенной усадьбе. А затем, не сговариваясь, пришли к выводу, что пора возвращаться к остальным. Честно говоря, давно пора.