Читать книгу На разных языках - Катерина Кеннеди - Страница 7

Мой датский хозяин Нильс долго и внимательно рассматривает мордовскую куклу с красными помпонами по бокам и плодородно вздымающимся над национальным платьем бюстом, переданную в подарок моей мамой. Затем он спрашивает, встанет ли завтра утром, если они с Клаусом выпьют всю бутылку водки, также привезенной мной.

Нильс являл из себя двухметрового гиганта (…возможно, легенда о богатырской силе норманнов не пустое предание) с огромными очками на переносице, отчего его глаза казались в четыре раза больше (…а возможно, и да). Но если начистоту, я не уверена на сто процентов в его датских корнях – Нильс отчаянно напоминал мне Шурика из «Иван Васильевич меняет профессию», я ничего не могла с этим поделать и все время хихикала при его появлении. Только вот был он не изобретателем и даже инженером, а, по словам его помощника Клауса, «очень крутым бизнесменом» – то есть фермером. И если у нас профессия так прозаично звучит, то в Дании это весьма уважаемая прослойка общества. На фермерах держится основная часть экспорта государства, отчего оно им всячески помогает и субсидирует. Все знают, что аграрии считаются здесь людьми весьма зажиточными, хотя вслух об этом никто не говорит. Фермеры традиционно жалуются на высокие налоги, трудные времена и нехватку урожая.

Огромный двухэтажный особняк соответствовал статусу жилья «очень крутого бизнесмена» только снаружи. Внутри – минимум мебели, много ламп и небольшие цветастые коврики на полу. Все из чистого дерева без каких-либо украшений. Как и в датском характере, в их жилище нет цветочков и узоров, главное – материал и его функциональность. Цвет и орнамент – никому не нужные и бессмысленные излишки. Что объяснимо: в лютеранстве, которое проповедует большинство страны, злоупотребления – смертный грех. Именно из их церквей, как я догадалась впоследствии, и вышел на свет знаменитый скандинавский минимализм.

Запах деревянной мебели и паркета в доме всегда. По утрам он смешивается с горчащим ароматом невкусного кофе из машинки. Вскоре я поняла, что именно с этим запахом Дания будет связана у меня навсегда. Может, это и есть легендарное датское «хюге» – ощущение уюта, которое должно пронизывать тебя с головы до пят. Почему ему придается в Дании такое огромное значение, я тоже, наконец, поняла – попробуйте-ка совместить в своем жилище тот самый лютеранский минимализм и ощущение «хюге». Поэтому датчане решают эту задачу за счет экстерьера – с утра до ночи выбеливают свои сказочные домики, косят газоны и рассаживают цветы. Из Дании в мир пришел и стиль интерьера, где уют создается сочетанием простоты и комфорта: мебель только из натуральных материалов, свечи, напольные лампы, геометрическая организация пространства…

У нашей виллы, однако, аскетизм спартанский – и внутри, и снаружи. Перед домом широкая площадка из серого щебня, а сзади просто газон размером с футбольное поле. Моя комната – самая приятная во всем жилище, даже несмотря на то, что она находится в чулане на втором этаже. Вместе с этой берлогой я приняла «в попечение» троих скандинавских детей: Анне-Беллу, Луизу и Питера – с пшеничного цвета волосами и ямочками на щеках, похожих на эльфов из диснеевского мультфильма.

После нашего знакомства хозяин Нильс аккуратно сложил куклу и водку в датский шкафчик в гостиной и отправился проверять своих поросят. Хэлена – моя приемная мама – гремела на кухне тарелками и покрикивает на детей. Она допечет свой кекс, сложит в походную корзинку какао и молоко, и семья отправится на полдничный пикник. Я вспомнила, как, забрав меня с аэропорта, Хэлена поговорила со мной 20 минут, и другие полтора часа мы проехали молча. Когда же прибыли, хозяйка гостеприимно не предложила мне даже бутерброд. «Подъем завтра в семь часов утра», – любезно улыбнулась она и захлопнула за собой дверь. Утром Хэлена привела меня на кухню и пояснила, что сегодня надо вымыть все шкафы, раковину и холодильник, выдраить пол, а потом, как Дед Мороз – конфетку ребенку – вручила мне cleaning plan (график уборки): расписание комнат, которые я должна мыть каждый день, и моего распорядка дня. До обеда – уборка, после обеда – утюжка и расфасовка одежды ее, Нильса и троих детей… Я же теряла дар речи и последнюю веру в цивилизованный мир: разве это называется «легкая домашняя работа», как обозначалось в контракте?