Читать книгу Больше чем страсть - Кэролайн Линден - Страница 5

Себастьян понял, что попал в беду, в ту самую минуту, когда девушка показалась из-за деревьев.

И не только потому, что она нарушила его одинокую прогулку по лесу, где он в очередной раз пытался заставить изувеченное колено выносить большую нагрузку. Доктора предупредили его, что эта нога всегда будет слабее здоровой, но Себастьян отказывался мириться с этим даже по прошествии семи лет. Каждый вечер он предпринимал долгие прогулки по своим владениям, скрипя зубами от боли. Вейн заставлял себя идти пусть медленно, но ровно, пытаясь усилием воли исправить ущерб, причиненный французской пулей.

И не потому, что он сразу понял – придется помочь незнакомке. Она была одета для бального зала, а не лесной чащи, заросшей папоротником и колючим кустарником. В лучах заходящего солнца ее бледно-зеленое шелковое платье поблескивало и переливалось, а ленты, украшавшие вырез, трепетали, когда она торопливо шагала между деревьями, спотыкаясь о неровности почвы. Яркая и изящная, она напоминала фею, порхающую в темном лесу, и Себастьян на мгновение замер, завороженный этим прелестным видением.

Но окончательно он понял, что пропал, когда девушка подняла голову и он увидел ее лицо. У нее были розовые, как персик, щеки в обрамлении рыжих локонов, украшавших ее голову, и нежная кожа, отсвечивавшая перламутром. При виде незнакомца розовые губы удивленно приоткрылись, но глаза девушки окончательно добили Себастьяна: прекрасные, серые, с густыми ресницами, широко распахнутые от изумления, без тени тревоги, опаски или осуждения. Вейн приглушенно выругался. Такие глаза способны обратить мужчину в рабство! Его отец сказал однажды нечто подобное, но к тому времени он уже сошел с ума, и Себастьян решил, что это всего лишь бред безумца.

Как теперь выяснилось, нет.

Вейн старался говорить как можно меньше, когда вытаскивал щенка из ежевичного куста, где тот застрял из-за своей густой шерсти. А потом приложил немало усилий, чтобы не смотреть на свою спутницу, когда они возвращались в Харт-Хаус и она пыталась вовлечь его в разговор. Он давно усвоил, что разговоры обычно порождают новые сплетни, всегда нелестные, и сомневался, что мисс Уэстон способна держать язык за зубами.

Но когда он осознал, что она не имеет понятия, кто он такой, и не слышала его ужасную историю, на короткое, яркое мгновение он чуть не поддался искушению… К счастью, появился ее брат и спас его от самого себя, прежде чем он успел выставить себя дураком.

И все же на долгом пути домой Себастьян не мог думать ни о чем, кроме своей новой знакомой. Обычно ему нравилось в лесу. Это была полоска первозданной природы, разделявшая остатки его владений и земли, принадлежавшие Харт-Хаусу. Леди Бертон, прежняя владелица Харт-Хауса, была престарелой вдовой и редко покидала ухоженные лужайки, простиравшиеся до реки. Она фактически уступила Вейну лес и в тех редких случаях, когда они встречались, ограничивалась величественным кивком, не располагавшим к более близкому знакомству. Что ж, ему следует помнить, что теперь Харт-Хаус принадлежит другим людям, и держаться отсюда подальше. Скорее всего, появление мисс Уэстон в лесу было всего лишь вызвано сбежавшим терьером, но нельзя допустить, чтобы эта встреча повторилась.

Сопение Бориса вывело Себастьяна из задумчивости. Пес ткнулся носом в его здоровое колено, словно подталкивая вперед.

– Знаю, – сказал Вейн Борису, оторвав трость от земли. Он брал палку с собой на тот случай, если подведет изувеченное колено. Когда он зашагал дальше, не опираясь на трость, нога заныла, но Себастьян позволил своим мыслям вернуться к мисс Уэстон с ее очаровательной манерой поджимать губки, и боль, казалось, несколько притупилась.

Добравшись до вершины холма, Вейн оглянулся. Отсюда открывался вид на Харт-Хаус, залитый огнями. Похоже, он один из немногих здешних сквайров, кто прислал отказ в ответ на приглашение на бал, который давали ее родители. Интересно, что мисс Уэстон сейчас делает? Танцует со всеми окрестными щеголями? Кокетничает со знатными джентльменами, которые соизволили явиться? Наверняка там есть и такие. И трудно представить, что среди них найдется хоть один, не очарованный рыжеволосой феей с сияющей улыбкой.

Себастьян был не чужд слухов, хотя ему и не нравилось быть их героем. Харт-Хаус купил нувориш Томас Уэстон. Хотя насчет происхождения его состояния говорили разное – от спекуляций на бирже до удачного пари с графом Гастингсом, – никто не сомневался, что оно весьма значительное. У него были две дочери и сын, все трое прекрасно обеспеченные. Одного этого было достаточно, чтобы не глядя объявить его дочерей красавицами. Впрочем, в данном конкретном случае слухи подтвердились. Мисс Абигайль Уэстон оказалась самым прелестным созданием из всех, кого когда-либо видел Себастьян.

К тому же она была молода, невинна и богата. Красоте и невинности не было места в его жизни, и, хотя богатство внесло бы в нее приятное разнообразие, Себастьян знал, что это не более вероятно, чем визит короля в его скромное жилище. Ему придется просто отводить глаза, когда Абигайль будет проходить мимо, и напоминать себе о тысяче причин, почему эта девушка не для него.

Войдя в дом, Себастьян нащупал на полке за дверью свечу и кремень. Когда свеча загорелась, он направился по темному коридору в гостиную. Поставив свечу на стол, он снял куртку и шляпу и опустился в старое кожаное кресло, не сдержав стон облегчения. Дорога в Харт-Хаус и обратно была длиннее, чем его обычная прогулка, и покалеченная нога мучительно пульсировала.

– Наконец-то! – воскликнула миссис Джонс, экономка, влетев в комнату. – Я уже начала беспокоиться за вас, молодой человек!

Себастьян усмехнулся, не открывая глаз.

– Напрасно. Борис притащил бы меня домой, живым или мертвым.

– Как будто это может служить утешением! Снимите сапоги и позвольте мне принести ваш ужин. – Миссис Джонс щелкнула пальцами псу, который сидел у двери, навострив уши. – Твоя еда на кухне, Борис. – При слове «еда» огромная собака вскочила с проворством щенка и галопом понеслась на кухню, стуча лапами по деревянному полу.

– Думаю, сегодня вечером вам понадобится лекарство, – сказала миссис Джонс с укором.

Себастьян снова представил себе Абигайль Уэстон с юбками, натянутыми на бедрах и открывающими до колен ее стройные ноги.

– Да нет, пожалуй.

– Незачем терпеть эту пытку всю ночь, – возразила экономка, взяв шляпу и куртку Вейна. – Не валяйте дурака. Я скажу мистеру Джонсу, чтобы приготовил вам горячую ванну и отнес ужин наверх. – Она вышла в коридор, окликая своего мужа.

Это была повседневная картина. Себастьян доводил себя до изнеможения долгими прогулками, а миссис Джонс хлопотала над ним, как мать над младенцем. Иногда он всего лишь терпел ее суету, иногда радовался, что хоть кто-то заботится о нем. Порой Вейну хотелось, чтобы все просто исчезли, оставив его в покое, а порой он мечтал пожить чужой жизнью и убедиться, что в мире существует счастье. Будь он другим человеком, он веселился бы сейчас в Харт-Хаусе. Он видел бы улыбку мисс Уэстон, блеск ее волос в сиянии свечей, мог даже касаться ее руки и сжимать в объятиях в танце. На мгновение мысли Себастьяна устремились…

Но он одернул себя. Надо быть сумасшедшим, как отец, чтобы воображать такое. Он тот, кто он есть, сын помешавшегося Майкла Вейна, неудачник, с изувеченной ногой и разоренным поместьем. Тот, кому нечего предложить женщине, и Себастьян это хорошо усвоил за последние годы. Тот, кто не смог бы танцевать, даже если бы захотел. У него даже нет приличного вечернего костюма. Мисс Уэстон была бы рада краткости их знакомства, если бы слышала хоть малую толику разговоров, ходивших в городе о нем.

Поморщившись от боли, Себастьян поднялся с кресла и, хромая, поднялся по лестнице в свою комнату, где миссис Джонс уже подтащила к огню старую медную лохань, пока ее муж грел воду на кухне внизу. Если он не полежит в ванне, то утром будет чувствовать себя инвалидом. Через час экономка принесет наверх холодного цыпленка с вареным картофелем и кружкой эля. Вино теперь Вейну не по карману. Он расслабится в горячей воде, съест свой ужин в одиночестве, не считая Бориса, похрапывающего на половике, а потом ляжет в постель.

Один. И скорее всего, так будет всегда.

– Где ты была? – требовательно спросил отец, как только Абигайль вошла в гостиную.

– Гонялась за Майло. Этого озорника надо держать в клетке!

– О нет! Он такой милый! – запротестовала Пенелопа. – У него просто чудесная, как шелковая, шерстка.

– Вот из-за этой шерстки он и застрял в кусте ежевики, – отозвалась Абигайль, пробираясь через гостиную. Все двери были распахнуты настежь, чтобы создать для гостей единое пространство, где они могли бы свободно перемещаться. Абигайль огляделась в поисках матери, собираясь сообщить ей, что Майло дома, в целости и сохранности, начисто отмытый Джеймсом в конюшне. Мистер Вейн отверг их приглашение, но, судя по столпотворению, царившему вокруг, немногие последовали его примеру.

– Как тебе удалось извлечь его оттуда? – не отставала Пенелопа.

Наверное, она что-то видела в окно, предположила Абигайль.

– Мне помог наш сосед, который прогуливался в лесу. Он был настолько любезен, что вытащил Майло из кустарника. Противная собачонка так вывозилась, что пришлось просить Джеймса, чтобы тот привел ее в порядок.

– Что за сосед?

Абигайль сузила глаза:

– Мистер Вейн из Монтроуз-Хилла.

Пенелопа восторженно ахнула:

– Мистер Вейн! Самый загадочный из всех соседей! И каков он в общении?

Ну, конечно! Пенелопа слышала о мистере Вейне, всегда осведомленная обо всем и обо всех.

– Сдержанный. Настолько, что отказался войти и выслушать мамину благодарность за спасение Майло.

Пенелопа презрительно фыркнула:

– Это говорит о здравом смысле, если тебя интересует мое мнение. Я определенно избегала бы маму, будь у меня такая возможность… Но как мистер Вейн выглядит? Почему он не пришел на бал? Он что, страшный, как дьявол? Пугающий?

– Ради бога, Пенелопа, – вздохнула Абигайль. – Он был очень добр, забравшись в заросли кустарника и вытащив оттуда нашу глупую собаку. Я испортила бы платье, но мистер Вейн не только поймал Майло, но настоял на том, чтобы проводить меня до дома, чтобы мне не пришлось нести этого маленького грязнулю.

– Значит, любезный и галантный? – Пенелопа разочарованно нахмурилась. – Мрачный и устрашающий было бы гораздо интересней…

– Что еще ты слышала о нем? – Абигайль не видела причины скрывать свое любопытство. Пенелопа всегда была только рада поделиться тем, что знает, а Абигайль не могла отрицать, что заинтригована.

– Немного. Он настоящий отшельник, который редко выбирается из своей берлоги. Чтобы узнать больше, нужно расспросить леди Саманту. – Подхватив Абигайль под руку, сестра потащила ее в переднюю часть комнаты. – Тебе она понравится. Папа был вне себя от восторга, когда они сюда прибыли. Дочери лорда Стрэтфорда, слышала о нем?

– Но я хотела сказать маме, что Майло благополучно доставлен домой, – попыталась возразить Абигайль, следуя за сестрой.

– Думаю, она уже догадалась, – буркнула Пенелопа. – В конце концов, за ним отправилась ты, а ты хорошая дочь, которая всегда оправдывает надежды родителей.

– По-моему, ты принимаешь это слишком близко к сердцу.

– Ты бы тоже принимала, если бы тебя отстраняли от всего интересного в жизни.

Сестры Уэстон приблизились к двум очень элегантным дамам, одна из которых казалась ровесницей Абигайль, а другая на несколько лет старше.

– Леди Терли, леди Саманта, – сказала Пенелопа, изобразив широкую улыбку, – позвольте представить вам мою сестру, мисс Абигайль Уэстон. Абигайль, это виконтесса Терли и леди Саманта Леннокс. Их отец – граф Стрэтфорд, который владеет великолепным домом на той стороне реки.

– Приятно познакомиться. – Саманта присела в реверансе, как и обе гостьи.

– Добро пожаловать в Ричмонд, – улыбнулась леди Терли. Высокая и стройная, она выглядела аристократкой до мозга костей, как и следовало ожидать от виконтессы. – Наши родители просили передать, что не могут присутствовать сегодня на балу и надеются посетить ваших родителей в самом ближайшем будущем.

Это было более теплое знакомство, чем ожидала Абигайль. Исходя из ее лондонского опыта, графы и другие титулованные особы вовсе не горели желанием снизойти до дружеских отношений с ними. Но, так или иначе, начало оказалось дружелюбным, и она улыбнулась.

– Спасибо. Мы счастливы, что вы смогли оказать нам честь.

Леди Саманта непринужденно рассмеялась. Это была очаровательная девушка с темно-русыми волосами и мягким взглядом зеленых глаз.

– О, наоборот, это мы должны благодарить вас. Ричмонд – такой тихий городок, что мы всегда рады новым членам общества.

Абигайль проигнорировала мрачный взгляд сестры при упоминании о том, как тихо в Ричмонде.

– Немного тишины и покоя не помешает. Летом в Лондоне слишком жарко и пыльно. Мы очень довольны Харт-Хаусом, не так ли, Пенелопа?

Пенелопа иронически рассмеялась, а затем вступила в разговор:

– Конечно! Но, надеюсь, вы простите мое постыдное любопытство. Один из наших соседей не смог прийти, и, признаюсь, мне отчаянно хочется узнать почему. Мистер Вейн из Монтроуз-Хилл. Вы знакомы с ним?

Прежде чем ответить, леди Терли помедлила в нерешительности, бросив странный взгляд на сестру.

– Не близко. Уверена, рано или поздно вы столкнетесь с ним, мисс Уэстон.

– Да, ведь его владения граничат с нашими, не так ли? – продолжила свои расспросы Пенелопа без всякого стеснения. Если бы Абигайль не сгорала от любопытства, она сменила бы тему, а так всего лишь изобразила вежливое внимание. – Думаю, есть даже общий лес. Собственно, моя сестра встретила его там сегодня вечером.

– Совершенно случайно, – уточнила Абигайль. – Мистер Вейн спас собачку моей матери, вытащив ее из колючего кустарника.

На лице леди Саманты мелькнуло удивление. Леди Терли снова бросила взгляд на сестру, на этот раз почти встревоженный.

– Как любезно, – сказала она после короткой заминки.

– Он довольно замкнутый человек, – промолвила леди Саманта. – Это действительно… очень галантно.

Последовало неловкое молчание. Очевидно, расспрашивать сестер Стрэтфорд о мистере Вейне было не лучшей идеей. Даже Пенелопа сообразила, что задела неприятную тему, и не знала, что сказать дальше.

Леди Терли прервала затянувшуюся паузу:

– Вы уже обнаружили благоуханную аллею? Это одно из мест, которым славится Харт-Хаус.

– Да, – отозвалась Абигайль с благодарностью. – Не знала, что у этой аллеи есть название, но «благоуханная» прекрасно подходит.

– Говорят, изначально она вела к гроту, но леди Бертон засыпала его много лет назад.

– О да! – подхватила леди Саманта с явным облегчением. – Разыскивать остатки грота было любимым развлечением моего брата в детстве. Он даже выпросил у леди Бертон, прежней владелицы Харт-Хауса, разрешение обследовать лес в поисках грота.

Девушки поболтали еще несколько минут, обсуждая местные достопримечательности, а дальше к ним присоединилась миссис Уэстон, лишив дочерей последнего шанса посплетничать о мистере Вейне. В конечном итоге им пришлось оставить своих новых знакомых и заняться другими гостями, но Абигайль надеялась, что они подружатся, особенно с леди Самантой. Девушка не производила впечатления гордячки и, не считая очевидного шока при упоминании мистера Вейна, казалась душевной и приветливой.

Остаток вечера прошел довольно приятно. Абигайль танцевала с тремя молодыми джентльменами и познакомилась еще с несколькими дамами. Когда прием закончился, мистер Уэстон выглядел довольным, насколько это возможно.

– Я знал, что нам будет хорошо в Ричмонде, – заявил он с ликованием. – Клара, любовь моя, уверен, в этом городе никогда не было более прекрасного бала.

– Рада, что ты доволен, дорогой. – Супруга позволила ему поцеловать ее в щеку. – Но сейчас я иду спать, и вы не увидите меня до полудня. Мои ноги просто гудят!

– Подожди, пока я сделаю тебе массаж с миндальным маслом, – пообещал мистер Уэстон. – Спокойной ночи, мои красавицы. – Он одарил Абигайль и Пенелопу отеческими поцелуями в лоб. – Ну, разве я был не прав насчет бала?

– Прав, как всегда, – заверила его Абигайль. Пенелопа закатила глаза, но Абигайль видела, что она тоже довольна балом.

Они последовали за родителями наверх, но Пенелопа, вместо того чтобы направиться к себе, потащилась за Абигайль в ее спальню.

– Как ты теперь относишься к Ричмонду? – поинтересовалась та, усевшись за туалетный столик, чтобы снять украшения. – По-прежнему уверена, что мы приговорены к скуке?

– Интересно, что заставило леди Саманту так перемениться в лице, когда мы спросили о мистере Вейне? – задумчиво произнесла Пенелопа.

Пальцы Абигайль застыли на застежке ожерелья.

– Не имею понятия.

– Спорим, у него есть какой-то восхитительно порочный секрет. – Пенелопа прислонилась к столбику кровати, глаза ее блестели. – Интересно, почему он держится особняком?

– Иди спать, Пенелопа. – Абигайль испытала облегчение, когда ее горничная, Бетси, проскользнула в комнату. – Я не знаю, что собой представляет мистер Вейн.

Но на этот раз Абигайль была даже более заинтересована в ответе на этот вопрос, чем сестра.