Читать книгу Города монет и пряностей - Кэтрин М. Валенте - Страница 26

Единорог глядела на меня с вызовом, словно вынуждая сказать, как глупо она поступила, приблизившись к нему, или что теперь она не монстр, раз потеряла свой рог. Вероятно, взрослая женщина так и сделала бы, но я не могла.

– Невинность, мне жаль, что он так поступил. Однажды мальчишка забрал у меня кое-что, и взамен мне дали золотой мяч. Ты видишь, что из этого вышло. Я как ты…

Её взгляд смягчился:

– Я не единорог, если у меня нет рога. Всего лишь мул с бородой и странным хвостом. Ты же просто ребёнок, и мне тебя жаль. Золотой мяч – не та вещь, которую стоит давать ребёнку.

– Пожалуйста, помоги мне. А я помогу тебе, если ты меня выпустишь. Не стану звать охотников и ужасного ежа, который меня заточил. Если я непорочна, ты в безопасности.

– Все существа непорочны до поры до времени, – ответила единорог, фыркнув. Затем согнула свои тёмные ноги и принялась рыть землю вокруг игл, торчавших из моих пришпиленных волос в немыслимых количествах.

Она копала мягкую почву, кусала скользкие металлические иглы, но её зубы не могли их ухватить – слишком много и воткнуты слишком глубоко, чтобы можно было дотянуться. Наконец Непорочность встала передо мной, её коричневые бока блестели от пота. Ночное небо начало светлеть на востоке – длинная зазубренная полоса холодной синевы в холодной тьме. Я знала, что Чириако скоро вернётся.

– Мои волосы, – прошептала я. – Перегрызи их. Если я непорочна, таковы и все мои части. Ты сможешь ощутить в моих волосах то, что маленький предатель тебе так и не дал. Забери мою непорочность и освободи меня!

Невинность колебалась: то рвалась ко мне, то отскакивала как при первом приближении, издавая тихое ржание и протягивая свою длинную окровавленную голову, но в конце концов отворачиваясь. И всё же единорог начала жевать чёрные пряди, будто траву, и в морозном тумане утра отгрызла мне волосы под корень – тихо ворча не то от удовольствия, не то от боли. В каком-то смысле она перестаралась, отжевала их до самой кожи. Но я не возражала. Уже обретя способность двигаться, я ещё долго позволяла ей питаться и наклонялась, если она не могла до меня дотянуться.

– По вкусу ты как луна, такая же холодная и чистая, – прошептала Невинность мне на ухо и начала пинать кирпичи из дёрна, от мороза превратившиеся в железные пластины. Я выкатилась из дома, который построил мой золотой шар – и тогда, и сейчас я думаю о еже как о моём золотом шаре, – к ногам единорога.

– Ты обещала помочь мне, – сказала она, всё ещё находясь в полуобмороке.

Я повернулась и начала рыть жесткую землю, в которую были воткнуты бесчисленные иглы: золотые, серебряные, медные, железные, кварцевые, алмазные, изумрудные, сапфировые. Я копала и плакала, тяжело дышала и кричала. Месяцы заточения в башне из дёрна лились из меня, как лягушки изо рта хорошей дочери Дожа. Мои пальцы скрючились и запачкались, но наконец я протянула Невинности букет колючек из всевозможных металлов с прилипшими комьями земли.

– Этого хватит, – сказала я голосом, охрипшим от рыданий, – на новый рог.

Единорог опустила голову и слегка меня понюхала.

– Мой рог – цветная чаша на столе далеко-далеко отсюда. Я не приму другого, пока старый жив… Что он скажет? Но, если он сломается в тех краях, что мне никогда не увидеть, вероятно, я опять стану целой.

Невинность очень медленно опустилась на землю и положила свою раненую голову мне на колени. Кровь снова начала сочиться, капля за каплей, с основания отсеченного рога. Она закрыла глаза и глубоко засопела.

Мы лежали рядом, и я чувствовала, какая она тяжёлая, – будто чувство вины.