Читать книгу Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли - Кэтрин Уэбб - Страница 3

В первый раз Лия увидела человека, которому предстояло изменить ее жизнь, когда он лежал лицом вниз на металлическом столе, не подозревая о ее присутствии. Одежды на нем почти не осталось, а последние нелепые клочья намокли и были скользкими от грязи. Остались нижняя половина брючины и на одном плече часть куртки. Ей стало зябко и немного неловко из-за его наготы. Он лежал, отвернувшись от Лии и прижавшись щекой к столу, так что ей видны были только темные завитки волос и ухо, идеально очерченное и будто восковое. По коже у нее побежали мурашки, и Лия почувствовала себя вуайеристкой. Казалось, он просто спал и мог в любую минуту зашевелиться, повернуть голову и взглянуть на нее, разбуженный звуком ее шагов и ее дыханием над своим безукоризненным ухом.

– Тебя ведь не стошнит, да?

Голос Райана вывел ее из оцепенения. Она сглотнула и покачала головой. Райан ехидно улыбался.

– Кто это? Кем он был? – спросила она, прокашлявшись и нарочито равнодушно складывая руки на груди.

– Если бы мы знали, я не вызвал бы тебя в Бельгию. – Райан беззаботно пожал плечами. На нем был белый халат, как у врача, но старый и в пятнах; он был не застегнут и открывал глазам драные джинсы и потертый кожаный ремень.

– Первый раз видите мертвое тело? – спросил Питер своим спокойным голосом с галльскими интонациями. Питер был деканом археологического отделения.

– Да, – кивнула Лия.

– Это всегда неприятно. Но этот, по крайней мере, не воняет. То есть не так воняет, как мог бы, – сказал он.

Тут Лия поняла, что старается дышать ртом и сдерживает дыхание, ожидая чего-то ужасного. Осторожно задышала носом. Запах от трупа шел сырой, тяжелый, как от мокрых январских листьев или гниющих водорослей.

Она покопалась в сумке, вынула блокнот и ручку.

– Где, вы говорите, его нашли? – спросила она.

– В саду за домом под Зоннебеке, к северо-востоку от Ипра. Некая миссис Бише решила вырыть там могилу для своей собаки… – Райан замолчал, делая вид, будто сверяется со своими пометками. – По кличке Андрэ, если я правильно записал.

Он улыбнулся своей кривоватой улыбкой на одну сторону, от которой внутри у Лии всегда что-то екало. В ответ она лишь подняла бровь. Под лампами дневного света кожа у него была бледная, но он был по-прежнему прекрасен. По-прежнему прекрасен, беспомощно подумала она.

– Копала одну могилу и наткнулась на другую. Она едва не отхватила ему лопатой правую руку. Вот здесь, смотри.

Он осторожно показал пальцем на предплечье мертвеца. Желтовато-коричневая кожа была рассечена, и виднелась коричневая волокнистая, как почва, как перегной, мышца. Лия подавила спазм в горле, голова у нее закружилась.

– Разве им должна заниматься не Комиссия по воинским захоронениям? Зачем было вызывать меня?

– Слишком много погибших солдат – каждый год находят по пятнадцать, двадцать, двадцать пять человек. Мы делаем все, что можем, но, если нет полкового значка, нет жетона, нет в вещмешке каких-нибудь предметов, по которым можно установить личность, нам просто не за что зацепиться, – пояснил Питер.

– Ему обеспечат красивые похороны с красивым белым крестом, только непонятно, какое имя писать на этом кресте, – сказал Райан.

– Красивые похороны? – эхом отозвалась Лия. – Какой же ты легкомысленный, Райан. И всегда был таким.

– Знаю. Я невыносимый, да? – Он снова бодро улыбнулся, всегда готовый обратить серьезное дело в шутку.

– Но… если не за что зацепиться, что я-то, по-вашему, могу сделать? – Лия повернулась с вопросом к Питеру.

– Ну… – начал Питер, однако Райан перебил его:

– Не хочешь ли заглянуть ему в лицо? Он на удивление хорошо сохранился. В той части сада, судя по всему, всегда сыро – там протекает ручей. Он красавчик по всем статьям. Ну давай, ты ведь не испугалась? Это ведь уже археология, да?

– Райан, зачем ты так… – Лия осеклась, не закончив фразы.

Она заправила волосы за уши, сложила на груди руки, словно пытаясь защититься, и перешла к другому концу стола.

Щека у покойника была немного примята, как будто он просто лег поспать, спокойно устроив голову на мягкой земляной подушке. От глазницы ко рту протянулась складка. Над верхней губой, не потерявшей четкости прекрасного изгиба, темнела нитка щетины. Нижняя челюсть и нижняя губа превратились в бесформенную массу, от которой Лия сразу отвела взгляд. Нос тоже расплылся, расплющился, стал мягким, желеобразным. Казалось, если протянуть руку и коснуться его, он развалится. Зато лоб и глаза были в идеальном состоянии. Лоб, на который легла влажная своевольная прядь, был без морщин, то ли оттого, что погибший был молод, то ли оттого, что кожа набухла, напитавшись водой. При жизни он наверняка был красив. Лия увидела его лицо – сместив фокус, не замечая страшных изменений цвета кожи и запаха мертвого тела. Закрытые глаза обрамляли короткие черные ресницы, и каждая была четко очерчена, разделена, аккуратно загнута, как и должно быть. Как и в тот день, когда он – почти сто лет назад – упал замертво. На веках лежал серебристый налет, как у мяса, пролежавшего слишком долго. Плотно ли они закрыты? Лия склонилась к погибшему, немного нахмурившись. Ей показалось, что глаза у него приоткрыты. Слегка. Самую малость. Так иногда бывает во сне, когда человеку что-то снится. Лия наклонилась ниже, и ее собственное дыхание показалось ей громче жужжания ламп. Вдруг веки дрогнут и глаза откроются? Вдруг на радужке застыло отражение того, что он видел перед смертью? Лия затаила дыхание.

– Бу! – сказал Райан ей в ухо.

Лия подскочила, громко вскрикнув.

– Скотина, – бросила она и вышла в тяжелые двери на шарнирах, злясь на себя за то, что ее так легко испугать.

Быстрым шагом она поднялась на два лестничных пролета и пошла на запах чипсов и кофе, доносившийся из университетского кафетерия. Наливая кофе в бумажный стаканчик, она заметила, как дрожат у нее руки. Лия опустилась на пластмассовый стул у окна и окинула взглядом пейзаж. Все плоское, в серых и коричневых тонах – точно как в Англии в тот день, когда она уезжала. Аккуратный рядок ярких крокусов, вытянувшийся вдоль дорожки, лишь подчеркивал окружающую серость. Ее собственное отражение в стекле было бледным: бледная кожа, бледные губы, тусклые светлые волосы. Покойник из подвала и тот выглядел красочнее, печально подумала она. Бельгия. Внезапно ее охватило острое желание оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда. Где-нибудь, где все вокруг залито солнечным светом и жаркое солнце согревает до костей. Какого черта она вообще согласилась приехать? Впрочем, ответ ей был известен. Потому что ее попросил Райан. Он как будто услышал ее мысль, подошел и, хмурясь, сел напротив.

– Послушай, прости меня, ладно? – произнес он покаянно. – Оттого что ты здесь, мне тоже нелегко, ты же понимаешь. Из-за тебя я нервничаю.

– А зачем я здесь, Райан? – спросила Лия.

– Я подумал, у тебя из этого получится отличный материал, честное слово. Пропавший без вести солдат, столько лет пролежавший безымянным и неоплаканным…

– Откуда тебе знать, неоплаканный ли он?

– Тоже верно. Значит, ненайденный. Знаю, ты думаешь, будто я слишком легкомысленно к этому отношусь, но это не так. Погибнуть такой смертью чертовски печально, и я считаю, что этот парень заслуживает того, чтобы его опознали. Разве не так?

Лия посмотрела на него с подозрением, однако он казался искренним. С тех пор как она видела его в последний раз, волосы у него отросли. Они обрамляли лицо вольными рыжеватыми локонами – в тон трех– или четырехдневной щетине на подбородке. Глаза у него были цвета темного меда. Лия старалась в них не всматриваться.

– Почему я? – спросила она.

– А почему нет? – ответил он вопросом на вопрос. – У меня не так уж много знакомых журналистов-фрилансеров. – Он минуту рассматривал свои руки, ковыряя неровный ноготь на большом пальце, кожа вокруг которого и без того была уже ободрана. Рука Лии дрогнула от желания по старой привычке остановить его.

– Это все причины? – твердо спросила она.

Райан нахмурился, коротко, раздраженно вздохнул.

– Нет, не все. Какого ответа ты ждешь от меня, Лия? Что я хотел увидеть тебя? Что ж, вот ты и услышала это, – проговорил он резко.

Лия едва заметно улыбнулась.

– Тебе всегда плохо удавалось выражение чувств на словах. Все равно что пускать кровь камню.

– С тех пор как ты ушла, я не успел исправиться.

– У меня был чертовски весомый повод, чтобы уйти, и ты прекрасно это знаешь, – сказала она.

– Зачем же ты приехала, если я такое чудовище и ты не хочешь меня видеть?

– Я не сказала… – Лия вздохнула. – Сама не знаю, зачем я приехала, – заключила она. – Десять месяцев не могу придумать хорошей темы для статьи. Даже не помню, когда я последний раз писала что-нибудь стоящее. Я подумала, вдруг у тебя действительно есть тема. Но безымянный солдат… Что, по-твоему, я должна тут исследовать? Твою деятельность в Комиссии по воинским захоронениям? Или как выглядят покойники, которых вы выкапываете? Это, конечно, важно, только очень скучно…

– Вообще-то, тут есть одна зацепка, – сказал Райан, потянувшись к ней и снова улыбаясь своей довольной мальчишеской улыбкой.

– Какая? Питер же сказал…

– Я хотел показать внизу, но ты убежала.

– Ну и что же это?

– Поужинай со мной сегодня, и я покажу, – сказал он.

– Почему бы просто не сказать сейчас? – осторожно предложила она.

– За ужином было бы интереснее.

– Нет. Послушай, Райан, я думаю, нам не следует… проводить вместе слишком много времени. Не стоит.

– Да ладно, Лия! Что тут плохого? Мы знакомы достаточно давно…

– Но по-видимому, не так хорошо, как казалось, – ответила она, поднимая глаза. В них было столько гнева, что Райан вздрогнул.

– Давай… давай просто поужинаем сегодня вместе, – проговорил он мягче.

Лия допила остатки остывшего кофе, поморщившись от горького вкуса.

– Пока, Райан. Жаль, но не могу сказать, что рада снова тебя увидеть.

Она поднялась, чтобы уйти.

– Подожди, Лия! Неужели ты не хочешь хотя бы узнать, что` мы при нем нашли? Ладно, скажу сейчас, и решай, уйти тебе или остаться. Лия! У него с собой были письма, которые пролежали в земле девяносто пять лет! Представляешь? И это не какие-нибудь ординарные письма, – проговорил ей вслед Райан.

Лия остановилась. Вот она, крохотная искорка, проблеск любопытства, который она всегда ощущала, приступая к делу. Лия медленно развернулась и направилась к нему.