Читать книгу Хирургический роман - Кэтти Спини - Страница 5

Франко вернулся в ординаторскую в компании молодого человека лет двадцати пяти, гладко выбритого, аккуратно причесанного и одетого. Было ясно видно, что он хочет произвести хорошее впечатление с первого взгляда.

В дверях они столкнулись с двумя хирургами, выходящими из ординаторской. Медики торопились, потому на бегу пожали руку студенту и умчались в конец коридора, а Франко с практикантом вошли внутрь.

– Вот и твой будущий коллега, на следующей неделе заступит на дежурство, – сказал Франко, обращаясь к Джанкарло. Тот пожал протянутую руку молодого человека и представился:

– Джанкарло.

– Антонио, – ответил парень.

– Добро пожаловать в священный храм кардиохирургии, – хмыкнул Джанкарло. – Как тебя угораздило сюда попасть? Нравится играться с чужими сердечками?

– Нет, – рассмеялся Антонио. – Друг моего отца работает в этой больнице, только в инфекционном отделении.

– Ясно, – скептически скривил губы Джанкарло и сел за свой стол, будто студент потерял для него всякий интерес. – Надеюсь, ты пошел в медицину не потому, что отец заставил, глядя на успешную карьеру друга? – добавил он с иронией.

– Нет, меня вообще никто не заставлял, а этот друг – дальний друг, – пожал плечами Антонио. – Я про него случайно узнал, а поскольку мне очень хотелось попасть именно в эту больницу, отец и попросил его помочь.

– Почему именно в эту больницу? – с живым интересом осведомился Франко, опередив Джанкарло.

– Ну… Это ведь самая крупная больница города. Мне кажется, тут все по-настоящему, без прикрас, реальная медицинская атмосфера… – с мечтательным выражением в глазах ответил парень. – В маленькой частной клинике, где я проходил прошлую практику, все не так. А мне хочется окунуться в реальную жизнь.

– Хм, – довольно хмыкнул Джанкарло. – Похвально. Только реальная жизнь вряд ли пахнет розами.

– Это я в курсе, – снова засмеялся Антонио. – Но я не упал в обморок, попав впервые в операционную, хотя запах, должен признать… – он на миг замолчал, подбирая слова, – … сильный, в общем, запах. А ты почему пошел в кардиохирургию? – спросил он Джанкарло.

– Случайно, – невозмутимо ответил тот. – Я особо не выбирал.

– Как это – случайно? – не понял Антонио.

– Я прочитал в объявлении, что в кардиохирургии пациентам требуется обезболивание души и резекция памяти, и не смог отказать.

Антонио несколько мгновений хлопал глазами, обмозговывая слова Джанкарло.

– В каком смысле – «резекция памяти»?

– Чтобы пациент ничего не помнил после пробуждения.

– Так ты анестезиолог? – догадался парень.

– Смышленый, – похвалил Джанкарло.

– Рад знакомству, – воодушевленно сказал Антонио. – Я, кстати, подумывал о том, чтобы дальше пойти на специализацию «Анестезия, реанимация и терапия боли»…

– Не советую, – покачал Джанкарло головой.

– Почему это?

– Проведешь бесславную жизнь. Пациенты, скорее всего, вообще не узнают о твоем существовании: они знают имя хирурга, а вот имени анестезиолога никто никогда не слышал, да и лица не видел. А если и видел, то просто с кем-то перепутал. С ангелом, например.

Антонио смотрел на Джанкарло, как на искусственный аппендикс, а тот, зевая, невозмутимо добавил:

– Да и скукота это страшная.

– Скукота?! Разве анестезиология – это скука? – изумился Антонио.

– Да. В нашей профессии 98% работы – это скучнейшая рутина, – кисло произнес Джанкарло.

– Но остаются 2% веселья, – с надеждой посмотрел на него практикант.

– Остаются 2% нервов. Веселиться некогда.

Представления Антонио о мире явно пошатнулись, и он беспомощно переводил взгляд с одного медика на другого. Он уже ранее успел испытать на своей шкуре, что врачам верить на слово нельзя: они над практикантами злостно подшучивают. Но Джанкарло показался ему таким серьезным мужчиной, и в словах его звучала такая искренняя горечь, что бедный студент никак не мог определиться, верить анестезиологу или нет. Тогда он в замешательстве взглянул на хирурга и спросил, пытаясь спастись из моря сомнения:

– А ты, Франко, почему пошел в кардиохирурги?

– Чтобы на законном основании иметь возможность смотреть на обнаженных женщин и беспрепятственно щупать их за грудь, – с самым серьезным видом ответил Франко.

– Хахаха, – прыснул со смеху Антонио. – О такой причине я даже не догадывался.

– Ты много о чем не догадываешься, поверь мне, – назидательно изрек Франко.

– Люди идут в медицинский университет, не имея ни малейшего представления о реалиях жизни медиков, – согласился Джанкарло. – А потом разочаровываются.

– Почему это? У меня родители медики.

– Неужели? – удивился Джанкарло. – И что, это они посоветовали тебе пойти в медицину?

– Нет. Они отговаривали, – хмыкнул Антонио.

– Вот видишь.

Именно в тот самый момент дверь в ординаторскую отворилась, и на пороге материализовалась Аннунциата.

– О! А вот и наш без пяти минут хирург, чудесный специалист, – подошел к девушке Джанкарло и обнял ее за плечи, подводя к Антонио.

– Нунция, – протянула девушка руку для пожатия.

– Антонио, – несколько растеряно произнес парень, во все глаза разглядывая Аннунциату.

– Ты так на нее смотришь, будто никак не ожидал увидеть здесь представительницу слабого пола, – усмехнулся анестезиолог.

– Признаться честно, да. Немногие женщины идут в такую суровую область.

– Факт, – подтвердил Джанкарло. – Любой нормальный человек, тем более женщина, упал бы в обморок или сошел бы с ума от ужаса при одной только мысли о том, чтобы кому-то вскрыть грудную клетку, остановить сердечко, поковыряться в нем, ткнуть пальчиком, чтобы оно запустилось заново, и как ни в чем не бывало зашить грудину и пойти пить кофе. А Нунция делает это, не моргнув глазом. Так что никогда не связывайся с женщиной-хирургом. Это страшные люди.

– Страшнее женщин-хирургов только мужчины-анестезиологи, – невинно улыбнулась Нунция и, высвободившись из объятия Джанкарло, прошествовала к своему столу.

– Я вижу, у вас тут царит взаимная любовь, – хмыкнул Антонио.

– Точно! – подтвердил Джанкарло. – Хирург без анестезиолога, как шприц без иглы.

– Хорошему хирургу анестезиолог не нужен. Потому что пациент, крепко закрепленный на столе, не нуждается в наркозе, – с непроницаемым видом сказал Франко.

Антонио аж рот раскрыл и глаза распахнул.

– Запомни, дорогой коллега, – взял Джанкарло под локоть практиканта и перешел на разговор вполголоса, словно для того, чтобы друзья его не слышали. – Хирург – это садист, это кровь, а анестезиолог – это невидимый добрый ангел, который пытается скрыть от пациента весь этот садизм. Но прежде всего, анестезиолог – это мозг. Потому в команде с хорошим анестезиологом даже хирург может стать хорошим врачом.

– Ну, ясно, – послышался суровый голос Франко, но Джанкарло с Аннунциатой видели смешинки в его глазах, – мы чернорабочие, а вы люди искусства, маги и волшебники… – сделал он характерный жест рукой.

– Только без нас, простых работяг, вы, маги, остались бы без работы, никому в принципе ненужные, – ехидно подхватила Нунция. – Подумай, какие великие дела мы творим независимо от вашего существования: пересаживаем сердце, мозги…

– Независимо от нашего существования? – саркастично уточнил Джанкарло. – Кому нужна ваша пересадка сердца или мозгов, если мы не сможем разбудить после этой пересадки пациента?

– То есть как «не сможете разбудить пациента»? – пробормотал Антонио. – Разве это анестезиологи будят?

– Ты в операционной на прошлой практике что делал? – спросил Франко.

– Крючки держал…

– Аааа… В этот раз будешь резать. А потом, может, Джанкарло покажет тебе, как пациент просыпается после твоего вмешательства в его организм. Если, конечно, просыпается… – добавил он с обезоруживающей улыбкой.

****

– Поужинаем вместе, а потом ко мне? – бодро произнес Франко в трубку, выходя из ординаторской. Сегодня у него наконец-то намечался своевременный уход домой. Конечно, на 100% ни в чем нельзя быть уверенным, но шансы высоки.

– Прости, Франко, но сегодня я не могу… – послышался извиняющийся голос Мариэллы.

Франко опешил. За год, что они были вместе, Мариэлла ни разу ему не отказывала! Она хорошо знала о его напряженном и непредсказуемом графике работы и своими глазами видела истинное положение вещей. И она понимала и принимала эту ситуацию. По крайней мере, Франко так казалось.

– Что-то случилось? – напряженно спросил он.

– Нет-нет! – поспешно заверила девушка, но потом резко замолчала, будто пожалела о том, что эти слова сорвались с ее уст.

– Ты ведь знаешь, что потом можно ждать долго благосклонности бога хирургии, – с горьким упреком усмехнулся он.

– Франко, я не могу всю мою жизнь подстраивать под твою работу! – вдруг с раздражением произнесла Мариэлла. Или это только попытка найти себе оправдание. Что бы там ни было, а Франко это решительно не понравилось, ибо он нутром чувствовал в ее интонации какой-то подвох. Да, время от времени она выражала свое недовольство или досаду, но никогда слова не были такими резкими, а тон – таким раздраженным.

– Мариэлла, ты ведь знаешь, что я кардиохирург, а не пиццайоло⁷. Хотя даже у пиццайоло бывают наплывы клиентов и сверхурочная работа! А у меня – пациенты, жизнь которых под угрозой! Я не могу бросить больного на операционном столе с разодранной грудной клеткой, если операция пошла не так, как хотелось бы, только потому, что в семь вечера у меня свидание! И не могу бросить пациента, если у него прихватило сердце, и надо спасать его жизнь, понимаешь?!

– Да, я понимаю, Франко, – послышались виноватые нотки в голосе девушки. – Но я думала, что скоро все изменится…

– С чего это ты так думала?

– У заведующего отделением нет подобных непредвиденностей. По крайней мере, не каждый день! – пылко заявила она. – Я работала с синьором Ди Белли и знаю, о чем говорю!

– Да, но это не моя вина, что вместо меня на эту должность поставили этого… – со злостью начал Франко, но резко замолчал. Несмотря на любовь с Мариэллой, он полностью доверял только Аннунциате и Джанкарло.

– Вот именно, Франко, что теперь нет никакой надежды на то, что жизнь скоро нормализуется!

– Я не понимаю: ты решила расстаться со мной?! – ошеломленно спросил Франко.

Короткая заминка – но этого было достаточно, чтобы сердце его потяжелело.

– Франко, не драматизируй! Я всего лишь сказала, что мы не можем встретиться сегодня!

– Понятно, – сквозь зубы проговорил Франко. – Buonanotte⁸, – добавил он, хотя солнце за окном еще даже не думало отправляться спать.

Отключив телефон, он на миг застыл неподвижно, уставившись в одну точку. Потом вздохнул и направился, мрачно сдвинув брови, в корпус кардиологии.

Как и обещал, Франко уже связался с коллегами и навел справки о пациентке по фамилии Фоссини. Пациентка была молодой, ей недавно исполнилось только 32, а проблемы она имела весьма серьезные: ей действительно нужно было делать операцию. Но не это являлось проблемой. Настоящей проблемой стала ее беременность.

Франко пока имел только общее представление о ситуации, но с профессиональной точки зрения случай для него обещал быть интересным. Он в последние годы занимался проблемами с сердцем у беременных, провел несколько успешных операций и защитил на эту тему диссертацию. Взять на себя этот случай было мечтой для Франко. Правда, услышав заключение коллеги из кардиологии, он озадачился и пообещал при первой же возможности заглянуть в соседний корпус.

Вердикт кардиолога был суровым: делать аборт и спасать мать. И нельзя его обвинять в бесчеловечности, ибо существует принцип, которым руководствуются все медики: спасают в первую очередь мать, а не еще не родившегося ребенка. Тем более на таком сроке: 22-я неделя.

– Ты уверен, что она не протянет хотя бы еще 6 недель? – задумчиво спросил Франко, изучая анализы.

– 6? А, до того момента, когда можно будет достать ребенка, готового к жизни, – понял кардиолог ход мысли Франко. – Как видишь, она уже оказалась в реанимации, – развел руками медик. – Давление поднялось до угрожающего максимума. Еще чуть-чуть – и у нее бы случился отек легких. Полагаю, что в ближайшее время это и произойдет, если не заменить клапан аорты.

Франко прекрасно понимал, что оперировать аортальный клапан у беременной женщины – очень сложное и рискованное занятие. Но он уже провел несколько успешных операций на сердце беременным, потому полагал, что в этом случае тоже стоит собрать консилиум и попробовать найти выход. Конечно, куда проще прервать беременность и прооперировать больную. Но, как догадывался Франко, она вряд ли захочет расстаться с ребенком.

– Как кардиолог, я выхода, кроме аборта, не вижу, – сказал коллега. – Но ты, Франко, кардиохирург, возможно, ты его увидишь. Во всяком случае, я тебе этого искренне желаю.

– Сколько у нас времени? – спросил Франко, рассматривая снимки.

– Не знаю, Франко… Думаю, две-три недели… Не получится дотянуть до 28-ой недели, – обреченно вздохнул кардиолог.

– Это я уже понял. Но чтобы принять оптимальное решение, надо провести еще обследования, обсудить вопрос с коллегами… Я для этого спрашиваю: есть ли время или хирургическое вмешательство нужно буквально на днях.

– Пара-тройка недель, Франко. И то, если пациентка будет находиться в состоянии покоя. Любые нагрузки только ухудшат ее состояние и приведут к отеку легких. Действительно слишком опасно для нее оставаться беременной. Впрочем, и, не будучи таковой, она долго не протянет, если не провести операцию.

Стремительной походкой Франко вошел в палату, где находилась синьора Фоссини. Пасмурный свет проникал сквозь стекло, мягко освещая помещение. Одна койка была свободной, а на второй лежала бледная и изможденная девушка. Если бы Франко не знал о ее возрасте, то подумал бы, что ей лет двадцать. Худоба и бледность лица делали ее значительно моложе своих лет. Каштановые волосы были заплетены в короткую косичку, а большие темные глаза впились в вошедшего медика напряженным взглядом. Любопытство смешалось в них с испугом.

– Salve⁹, я кардиохирург, Франко Боско, – дружелюбно представился он, приближаясь к койке.

Девушка тут же оживилась, и в глазах ее зажглась надежда. Такая надежда часто зажигалась в глазах его пациентов, Франко был привычен к этому.

– Buongiorno¹⁰! Спасибо, что пришли, – искренне улыбнулась девушка. – Вчера я звонила в секретариат, и мне пообещали, что вы свяжетесь со мной. Правда, я уже потеряла надежду…

– Зачем вы хотели меня видеть? – полюбопытствовал Франко. Хотя об ответе он догадывался: наверняка кто-то посоветовал больной именно его, или она сама навела справки. Но это был хороший повод наладить с пациенткой контакт: спросить о чем-то отвлеченном, а не говорить только о болезни.

– Вы оперировали отца моей подруги с тем же диагнозом, какой поставили мне. Подруга сказала, что вы ангел, который спас жизнь умирающему человеку. Я хотела попросить вас, чтобы вы спасли меня… – умоляюще посмотрела она на хирурга, и глаза ее наполнились слезами.

Франко видел немало таких слез и немало мольбы слышал в разных голосах, но он всегда старался дать пациенту ощущение, что каждый больной значит для него много, и подарить уверенность, что сделает все ради спасения жизни больного.

– Отрадно слышать, что я совершил чудо. Как нынче поживает отец вашей подруги? – с улыбкой спросил Франко. Он понятия не имел, о ком речь, но ему было достаточно, что пациент живет и радуется жизни, а как его зовут – не столь важно.

– Хорошо, – улыбнулась девушка и с восхищением посмотрела на Франко. – Неужели вы помните его?

– Кардиохирурги помнят всех своих пациентов, – заверил Франко. И это было правдой, потому что кардиохирург не просто режет грудную клетку и колдует над сердцем или сосудами, зашивает и уходит из операционного зала, даже не взглянув на неподвижно лежащего человека, а кардиохирург еще и ведет своего пациента до и после операции. А даже если операция случается с экстренно поступившим больным, то послеоперационное общение так или иначе оставляет хоть какое-то воспоминание о пациенте.

– Синьор Боско, помогите мне… Мне сказали, что я должна сделать аборт… Для меня лучше умереть… – всхлипнула девушка. – Я так люблю этого кроху! Он уже шевелится внутри меня, понимаете?! Я не могу его убить!

Франко за свою практику видел много слез и боли, но для любого настоящего врача судьба каждого пациента становится частичкой его судьбы. Он упрямо посмотрел на девушку – и улыбнулся. Солнечно и беззаботно. Ему было жизненно необходимо вселить в нее веру, что солнце будет для нее всходить еще очень много раз.

– Синьора…

– Аделе, – протянула девушка худенькую руку.

– Франко, – горячо сжал он ее ладонь.

– Нет, я не могу звать вас по имени, Signore¹¹, – возразила она.

– Почему? – приподнял Франко бровь.

– Вы для меня бог. Так вас охарактеризовала моя подруга: бог-хирург.

Франко искренне рассмеялся. Похвала приятным теплом отозвалась в душе и немного смутила.

– Как максимум, я его представитель на земле, – подмигнул он. – А значит, я обычный человек. Потому поговорим, как обычные люди, – предложил Франко. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– А что с вами случилось до этого?

– Жжение и боль в левой груди, одышка… Потом я потеряла сознание. К счастью, это произошло на работе, и коллега вызывала врачей, – рассказала Аделе.

– У вас врожденный аортальный стеноз. Неужели вы ничего об этом не знали?

– Нет, – мотнула Аделе головой. – Слабые шумы обнаружили только месяц назад. Но я уезжала на три недели и лишь в ближайшие дни собиралась наведаться к кардиологу.

– Весьма экстремальным способом решили наведаться, – хмыкнул Франко.

– Увы… – печально вздохнула Аделе. – Неужели у меня нет шансов сохранить ребенка? – умоляюще посмотрела она на Франко, непроизвольно прикладывая руку к животу, которого даже не было видно под одеялом.

– Конечно, шансы есть. Надо только придумать, как это сделать.

– Вы действительно волшебник и бог… – прошептала Аделе, и почти счастливая улыбка озарила лицо девушки, а глаза засияли. В них читались облегчение и надежда.

– Я разговаривал с кардиологом, вас курирующим, видел ваши снимки. Положение, прямо скажем, рискованное, и мне предстоит посоветоваться с коллегами: с анестезиологом, акушером-гинекологом и прочими. Я уже несколько лет работаю с беременными пациентками, а за последние четыре года провел некоторым из них успешные операции. Поэтому смею вас заверить, что сделаю все возможное, чтобы починить ваше сердце и спасти вас и вашего малыша. Но вы должны мне помочь.

– Конечно! – порывисто села Аделе на кровати.

– Прежде всего, вы не должны вот так порывисто реагировать на внешние раздражители, – улыбнулся Франко, но тем не менее взгляд его был суров и давал понять, что сейчас не время для шуток. – Вам нужен полный покой. Любая, даже самая маленькая нагрузка приведет к серьезным последствиям.

– Понимаю, – кивнула Аделе, осторожно откидываясь назад.

– Мы проведем дополнительные обследования, после чего я проконсультируюсь со своим коллегой из Рима, который тоже проводит операции на сердце беременным. Потом, если анестезиолог даст добро на вмешательство, которое мы решим предпринять, мы сделаем вам операцию.

– Но почему… анестезиолог?

– Без анестезии мы вряд ли справимся. Тем более в вашем случае. Он должен найти способ обезболивания, приемлемый для вас.

– Я просто думала, что хирург говорит свое слово, а остальные подстраиваются, – смущенно улыбаясь, пояснила Аделе.

– Это заблуждение, – заиграла на губах Франко снисходительная улыбка. «Хорошо, Джанкарло не слышит моих слов, иначе стал бы смотреть на меня как бог на грешника», – подумал Франко и пояснил свою мысль: – Разрешение на оперативное вмешательство дает анестезиолог: ведь если пациенту нельзя сделать анестезию, о какой операции может идти речь?

– А если он скажет, что нельзя? – со страхом спросила Аделе.

– Не волнуйтесь, он у нас маг и волшебник, – хмыкнул Франко, вспомнив недавний разговор с Джанкарло, – он непременно изобретет какое-нибудь зелье, чтобы я смог поколдовать над вашим сердцем.

Аделе растерянно смотрела на врача. Франко прекрасно знал, что пациенты плохо понимают роль анестезиолога в операции. Больной полагает, что анестезиолог вкалывает наркоз и уходит пить кофе. И Франко этот миф развенчивать не собирался: незачем пугать пациента подробностями о туманной деятельности коллеги-невидимки. Потому он всегда пытался говорить непринужденно, не вдаваясь в подробности.

Когда хирург собрался уходить, Аделе улыбалась уже почти счастливо.

– Спасибо вам, Франко! Вы действительно потрясающий врач! – с восхищением поблагодарила Аделе, не в силах красноречивее выразить свою признательность.

– Потрясающий я или нет, вы сможете оценить, только выйдя из этой больницы здоровой, – заметил Франко, поднимаясь.

– Знаете, я всегда с ужасом думала о том, что мне придется лечь под нож хирурга. Они все представлялись мне жестокими и брутальными мужчинами, потому что только такие могут, не моргнув глазом, резать живого человека, будто это бифштекс какой-то. А теперь вижу, что хирурги – душевные люди.

– Ни один хирург, уверяю вас, не воспринимает пациента, как бифштекс. Иначе мы все были бы вегетарианцами. И кстати, вы полагаете, что хирургами становятся только мужчины?

– Нет… – неуверенно пожала плечами Аделе. – Хотя я в основном слышала рассказы именно о хирургах-мужчинах…

– Мне будет ассистировать женщина. Даже скорее девушка, – подмигнул Франко. – Может, это успокоит вас немного.

– Я всегда недоумевала, откуда девушки находят столько смелости, чтобы пойти в хирурги. Она, наверное, особенная?

Франко на миг отвел глаза от лица Аделе и устремил задумчивый взгляд в окно. Честно признаться, он никогда не размышлял над этим вопросом.

– Да, она особенная, – подтвердил Франко. – Женщина-хирург – это особая субстанция, – теплая улыбка озарила его лицо. – И смею вас заверить, что она отличный специалист, потому вы должны быть вдвойне спокойны: ведь два хороших хирурга – это еще надежней, чем один, – наконец, рассмеялся Франко, и Аделе ответила ему солнечной улыбкой. – Берегите себя. И мужа попросите вас беречь, – подмигнул он своей пациентке.

Улыбка вдруг сползла с ее уст, и Франко даже испугался, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Я не замужем, – призналась Аделе.

Франко молча смотрел на нее, опасаясь задавать вопросы. Он понятия не имел, почему Аделе одинока, и боялся эмоционально нагрузить ее без того перегруженное сердце.

– Десять лет назад я вышла замуж, но не могла забеременеть, и муж подал на развод. Целый год я провела в депрессии, а потом встретила отца моего малыша. Мне казалось, что он искренне любит меня, ведь он с пониманием отнесся к известию, что я, возможно, никогда не смогу иметь детей. Оказывается, это было просто удобно для него… – печально опустила Аделе голову. – Когда тест показал две полоски, я едва не сошла с ума от радости. Я столько лет мечтала о малыше! Я не хотела сообщать эту новость своему мужчине по телефону, а решила поехать к нему в офис. При нашем первом знакомстве он дал мне свою визитку, как возможному клиенту, и она лежала у меня в кошельке. Но я впервые отправилась туда, потому что офис находится не в Тренто, а в получасе езды. Когда секретарь спросила мою фамилию, я почему-то решила назвать вымышленную. Она проводила меня до кабинета… Когда я вошла, он побледнел… В кабинете стояли два стола, и за соседним сидела женщина его лет. Он, к слову, на 15 лет меня старше. Она поднялась и представилась. Оказалось, она его жена… – сообщила Аделе ровным тоном.

Франко остолбенел. Когда женщина борется за жизнь не родившегося ребенка от любимого мужчины – это понятно. Но часто женщины, которых обманули, ненавидят и отца, и ребенка. По логике вещей, она должна была бы счесть за благо такую причину прерывания беременности, как аортальный стеноз! А она готова рискнуть своей жизнью ради спасения жизни ребенка от мужчины, который ее обманул.

– Вы удивительная… – медленно сказал он. – Другая бы ненавидела этого ребенка…

– Причем тут ребенок, если я сама была идиоткой? – пылко возразила она. – Ведь это я не видела очевидные вещи! И потом, знаете, я очень хочу ребенка… Подарите мне радость материнства, пожалуйста, – умоляюще сложила Аделе руки.

– Я постараюсь, Аделе. Обещаю вам.

– У меня правда есть шансы?

– Разумеется. Нам с коллегами нужно только выявить самый оптимальный из них, – беззаботно сказал Франко.

Простившись, Франко вышел в коридор. Лицо его тут же стало серьезным и сосредоточенным. Случай Аделе едва ли можно было назвать простым: и она, и ребенок были под большим риском. Но и без того испуганному пациенту об этом знать вовсе не обязательно. Никому не станет легче, если больной будет паниковать.