Читать книгу Преследуемый. Hounded - Кевин Хирн - Страница 6

– Ты осведомлен, что в Тир на Ног такого напитка получить нельзя? – спросила Флидас, стараясь перекричать вой блендера.

– Предполагал, – ответил я. – У вас с блендерами плоховато. Интересно, как тебе удалось про них узнать?

– Если честно, то совершенно случайно, – ответила Флидас, подув на локон, попавший в глаза и мешающий ей наблюдать за изготовлением клубничного пюре.

Она обладала шикарной растрепанной копной рыжих волос, которые выглядели настолько естественно, что могло показалось, будто в них застряло несколько веточек.

– Я гостила у Херна-Охотника[10] и поймала браконьера, который ломился через лес на своем жутком грузовике, – добавила она. – Он застрелил самку оленя, спрятал ее в кузове и накрыл куском черного пластика. Поскольку в тот момент Херн отлучился, я решила лично отомстить за бедное животное и последовала за убийцей. Я гналась за ним на колеснице до самого города.

Флидас плеснула в стакан немного клубничного смузи. Напиток выглядел весьма соблазнительно, и я понял, что могу рассчитывать на щедрость богини.

А затем я вспомнил, что Флидас разъезжает на колеснице, запряженной быками, и подумал, что даже современные сдержанные британцы запаниковали бы, встретив на шоссе такое средство передвижения – что уж говорить об американцах!

– Надеюсь, во время погони ты оставалась невидимой для смертных?

– Разумеется! – возмутилась она, и ее зеленые глаза вспыхнули яростным огнем под стать пламенеющим волосам. – Ты считаешь, что я – никудышная охотница?

Ой-ой! Кажется, я дал маху. Потупившись, я посмотрел на ее сапожки из мягкой коричневой кожи с крепкими и одновременно гибкими подошвами, как у мокасин. Они доходили Флидас до колен, и она заправила в них коричневые, тоже кожаные и видавшие виды легинсы. Впрочем, Флидас всегда любила облачаться в цветную кожу – ее приводили в восторг яркие краски, и она не очень-то жаловала черный цвет. Поверх ее изумрудного жилета с потрепанной подкладкой шоколадного оттенка красовался зеленый ремень, который также многое пережил на своем веку. Полоска зеленой же сыромятной кожи несколько раз обхватывала левое предплечье богини, защищая его от ударов лука, и я подумал, что она наверняка воспользовалась своим оружием совсем недавно.

– Ты самая лучшая, Флидас, прими мои извинения.

Флидас умела становиться невидимой – что являлось большой редкостью. Признаюсь, что я способен лишь на маскировку, хотя и неплохую!

Богиня коротко кивнула, принимая мои извинения как должное, и продолжала, как будто я не отвлек ее глупым вопросом:

– Забавно, но погоня превратилась в операцию по выслеживанию. Моя колесница не могла соревноваться с грузовиком в скорости. Когда я догнала браконьера, его махина стояла на асфальтовой пустоши, а сам он направлялся в одноэтажное здание. Напомни-ка, как называется такая пустошь?

Туата Де Дананн не испытывают никаких комплексов, выуживая из друидов информацию. В конце концов, ради этого мы и существуем на свете. Но чтобы оставаться живым, а не мертвым друидом, нужно всегда быть начеку и проявлять недюжинную сообразительность.

– Они называются парковка, – ответил я.

– Спасибо. Браконьер вышел из заведения с вывыской «Краш», держа в руке темное снадобье. Ты знаешь про «Краш», друид?

– Думаю, это бар, где продают смузи.

– Точно. После того как я его убила и кинула его труп в кузов, где лежала мертвая самка оленя, я прямо на парковке попробовала зелье-смузи. Оно было потрясающим!

Вот почему я испытываю почти животный страх перед Туата Де Дананн. В принципе человеческая жизнь не имела особого значения даже для моего поколения – иными словами, для тех, кто родился в Железном веке, поэтому я привык ко многому… но вот Флидас и ей подобные явно застряли в моральных рамках Бронзового. А неписаные законы тех стародавних времен звучали приблизительно так: если что-то доставляет мне удовольствие, все хорошо, и я хочу еще, если же мне что-то не по нраву – данный объект должен быть незамедлительно уничтожен. Кстати, желательно, чтобы сам способ расправы благоприятно повлиял на мою репутацию – ведь тогда я обрету бессмертие в песнях бардов.

Туата Дананн не в состоянии думать как современные люди, поэтому именно из-за них у фэйри развилось извращенное чувство того, что правильно, а что – нет.

Флидас отхлебнула смузи, и ее лицо озарилось довольной улыбкой.

– Я считаю, что смертные кое-чего добились, – вымолвила богиня. – В любом случае, друид… как тебя сейчас зовут? – нахмурилась Флидас.

– Аттикус.

– Аттикус? – переспросила она. – Неужели кто-то верит, что ты грек?

– Здесь никто не обращает внимания на имена.

– А на что они обращают внимание?

– На грубую демонстрацию личного богатства. – Я не сводил взгляда со смузи в кувшине, рассчитывая, что Флидас поймет намек. – Блестящие машины, сверкающие перстни и прочее.

Флидас быстро смекнула, что к чему.

– И ты… ой, хочешь мой смузи? Угощайся, Аттикус.

– Как мило с твоей стороны.

Я улыбнулся, потянувшись за чистым стаканом, и вдруг подумал про бедолаг, которые забрели в мой магазин и, наверное, уже умерли стараниями Морриган.

Но, увидев Флидас, они бы тоже не избежали своей печальной участи. Они сказали бы что-нибудь вроде: «Эй, детка, чего ты творишь с клубничкой?» – и эта фраза стала бы последней в их жизни. К сожалению, этикет Бронзового века недоступен пониманию человека из двадцать первого столетия, хотя тут нет ничего сложного. Главное правило гласит: с гостем следует обращаться как с богом, потому что он может действительно оказаться божеством, принявшим облик смертного.

Когда речь заходила о Флидас, я ни секунды не сомневался в том, что такое происходит сплошь и рядом.

– Не стоит благодарности, – ответила она. – Ты прекрасный хозяин. Но я отвечу на твой вопрос. Я вошла в «Краш» и посмотрела, как смертные управляются с чудесными машинами, которые делают смузи. – Она прищурилась, рассматривая густой клубничный напиток, и у нее на лбу снова появилась морщинка. – А ты не находишь этот век странным – в нем столько великолепных вещей, но и немало отвратительных?

– Нахожу, – согласился я, наливая красную кашицу в стакан. – Хорошо, что мы живем и можем хранить традиции лучших времен.

– Поэтому я к тебе и пришла, Аттикус, – заявила она.

– Из-за сохранения традиций?

– Нет. Из-за «живем».

Проклятье, меня немного насторожили интонации, прозвучавшие в ее голосе.

– Я с радостью тебя выслушаю. Но могу я сперва предложить тебе перекусить?

– Нет, мне достаточно этого, – ответила она и поболтала смузи в стакане.

– Тогда давай побеседуем на свежем воздухе?

– Замечательно.

Я повел ее за собой, Оберон затрусил следом и уселся между нами на крыльце. Он размышлял про охоту в парке Папаго и надеялся, что день не пройдет зря. Я с облегчением обнаружил, что мой велосипед еще не угнали, и расслабился, но затем меня посетила мысль, что Флидас наверняка не пришла сюда пешком.

– Ты надежно спрятала колесницу? – поинтересовался я.

– Неподалеку есть парк, и я оставила там быков – пусть отдохнут и погуляют на природе. Не беспокойся, – добавила она, увидев, что мои брови поползли вверх. – Они невидимые.

– Конечно. Итак, расскажи, что заставило тебя навестить старого друида, давно покинувшего большой мир?

– Энгус Ог осведомлен о твоем новом убежище.

– Морриган уже меня просветила, – спокойно произнес я.

– Значит, она побывала у тебя в гостях? Фир болги тоже сюда направляются.

– Про них мне тоже известно.

Флидас задумчиво склонила голову набок: она как будто оценивала мое психическое состояние.

– А ты в курсе, что за ними следует Брес?

Я подавился клубничным смузи, который фонтаном пролился на клумбу. Оберон с тревогой покосился на меня и тихо заворчал.

– Ему-то что в Аризоне понадобилось?

Брес – самый злобный из всех ныне живущих представителей племени Туата Де Дананн. Он никогда не отличался особым умом, но возглавлял Туата Де Дананн в течение несколько десятилетий – в конце концов его сместили за то, что он гораздо лучше относился к чудовищным фоморам,[11] чем к собственным соплеменникам. Он был богом сельского хозяйства и сумел избежать смерти от рук Луга, пообещав поделиться с ним своими скудными знаниями. Единственная причина, по которой его до сих пор не прикончили, заключалась в том, что он являлся мужем Бригиты, и никто не хотел рисковать и вызывать ее гнев. Магическая сила Бригиты безгранична, и потягаться с ней может разве что Морриган.

– Энгус Ог чем-то его соблазнил, – отмахнулась от меня Флидас. – Брес никогда и пальцем не пошевельнет, если не почует выгоду для своей персоны.

– Угу. Но зачем посылать Бреса? Он должен меня убить?

– Понятия не имею. Уж точно не сразиться с тобой в интеллектуальном поединке. По правде говоря, друид, я рассчитываю, что вы сойдетесь в схватке и ты станешь победителем. Он не оказывает лесу должного уважения.

Я промолчал, и Флидас, судя по всему, решила дать мне возможность осмыслить эту новость. Пригубив смузи, богиня принялась почесывать Оберона за ухом. Хвост волкодава ожил и громко застучал по деревянному крыльцу, и Оберон начал рассказывать богине о том, как хорошо бегать в парке Папаго. Я усмехнулся, подумав, что пес никогда не забывает о своих целях. Оберон был и впрямь отличным охотником.

‹А в горах водятся снежные бараны. Ты когда-нибудь их выслеживала?›

Флидас ответила, что такого с ней еще не случалось, и добавила, что вообще не охотится на овец, поскольку они стадные животные и ей это не интересно.

‹Овцам до них далеко! Снежные бараны – крупные, коричневые и невероятно быстрые. Они прячутся среди скал. Нам пока не удалось поймать ни одного барана, хотя мы несколько раз пытались. Мне очень нравится за ними гоняться›.

– Твой пес надо мной потешается, Аттикус? – обратилась ко мне Флидас. – Ты не смог догнать овцу? – с плохо скрываемым презрением спросила она.

– Оберон никогда не шутит по поводу охоты, – парировал я. – Снежные бараны не имеют ничего общего с овцами, к которым ты привыкла. Это серьезные зверюги, особенно в парке Папаго, где, кстати, полно коварных и ненадежных мест.

– А почему я никогда про них не слышала?

– Они отсюда родом, – пожал плечами я. – В Аризоне встречается несколько видов пустынных животных, ловля которых могла бы доставить тебе удовольствие.

Флидас насупилась и сделала добрый глоток смузи, как будто он являлся эликсиром от когнитивного диссонанса. Она несколько мгновений смотрела на нижние ветви мескитового дерева – они тихонько покачивались на ветру, который дул прямо из пустыни. Неожиданно она просияла и рассмеялась – я бы даже сказал, захихикала, если бы такое поведение не было ниже достоинства богини.

– Потрясающе! – вскричала Флидас. – Наверное, я выслеживала неизвестную мне дичь лет тысячу тому назад – никак не меньше!

Я поднял стакан.

– За новизну! – провозгласил я.

Долгожители ценят свежатину в любом виде. Флидас чокнулась со мной, мы с удовольствием выпили, а потом она поинтересовалась, когда мы сможем отправиться в парк.

– Не раньше чем через несколько часов после заката, – ответил я. – Надо подождать, когда Папаго закроют. Вечером смертные разойдутся по домам спать, и Папаго-Хиллс будет в нашем распоряжении, Флидас.

– А что мы будем делать сейчас, Аттикус? – недовольно спросила она.

– Ты моя гостья, и мы будем делать все, что ты захочешь.

Она окинула меня оценивающим взглядом, но я притворился, что ничего не заметил, и уставился на велосипед, до сих пор лежавший на улице.

– Ты выглядишь так, словно находишься в самом расцвете юности, – произнесла она.

– Спасибо, Флидас. Ты прекрасна, как всегда.

– Мне хочется проверить, сохранил ли ты выносливость воина-фианна или скрываешь под внешностью юноши мягкотелость и старческую дряблость, столь не подобающую истинному кельту.

Я встал и протянул Флидас свою здоровую руку.

– Сегодня днем меня ранили в другую руку, которая еще не зажила. Но если ты последуешь за мной и поможешь мне исцелить ее, я выполню любой твой приказ и постараюсь удовлетворить твое любопытство, богиня.

Уголок ее губ дрогнул, в глазах загорелся огонь. Флидас вложила свою ладонь в мою и поднялась на ноги. Я посмотрел ей в глаза, легонько сжал пальцы, и мы направились в спальню.

Плевать на велосипед. Утром я полечу на работу, как на крыльях, подумал я.