Читать книгу Чумной доктор - Кевин Сэндс - Страница 12

Том попятился и врезался в меня с такой силой, что едва не свалил с ног. Генри застыл в дверях; его очки почти соскользнули с носа. Лицо секретаря стало почти таким же бледным, как у мёртвой девочки.

Магистрат Олдборн, похоже, его не заметил:

– Кто-нибудь поможет мне? Моя дочь… – Он нежно баюкал её. – Она не просыпается.

Доктор Парретт бесстрашно шагнул вперёд.

– Так почему бы не дать ей отдохнуть, сэр? – тихо сказал он.

Магистрат Олдборн моргнул.

– О. Да. Конечно.

Он опустился на колени и положил тело девочки на пол. Убрал волосы с её лица, сдвигая белокурые пряди, которые от кровавой пены на щеке окрасились клубнично-розовым цветом.

Кабинет Генри находился рядом с главным входом. В отличие от тех, кто попал в ловушку в задней части зала, мы могли спокойно выйти на свежий воздух. От двери на улицу нас отделяли лишь несколько раненых, лежавших на полу. Я почувствовал, что меня охватывает желание убежать следом за толпой. Том думал так же. Он потянулся к моей руке, словно намереваясь утащить меня за собой. Человек, пойманный в ловушку в задней части зала, смотрел на нас так, будто очень хотел бы поменяться с нами местами.

– Этот дурак угробит нас всех, – простонал он.

Доктор Парретт протянул к нему руку.

– Успокойтесь, пожалуйста. Диагноз ещё не поставлен.

– Это чума, ясное дело! – крикнула какая-то женщина.

Мне тоже всё казалось очевидным. Но тут от входа в ратушу донёсся голос. Он прогремел по всему залу, эхом отразившись от стен.

– Значит, вы можете говорить за нас?

Все обернулись. В дверном проёме стояла человеческая фигура, тёмная на фоне ясного летнего неба. Затем человек – кем бы он ни был – вышел вперёд. Он был одет в вишнёво-красный плащ из плотной кожи, доходивший ему до лодыжек. Перчатки у него тоже были кожаные, тёмно-коричневые, а пальцы на них – такие длинные, что кончики загибались, как когти. Голову покрывала чёрная широкополая шляпа. Но самое поразительное – кожаная маска, закрывающая лицо. Из её центра тянулся длинный слегка изогнутый клюв. От кончика клюва поднимались тонкие клубы дыма, словно пришелец дышал огнём.

«Человек-птица», – подумал я.

Маска охватывала всю голову, полностью закрывая её. В кожу была вшита пара толстых стёкол, словно гигантские очки. Сквозь них виднелись глаза – пылавшие такой яростной силой, какую я видел прежде лишь раз – у лорда Эшкомба.

Мужчина вышел вперёд. В руке он держал трёхфутовый серебряный посох толщиной в дюйм. Посох венчала миниатюрная горгулья с чёрными, как сажа, головой, и телом, и раскинутыми серебристыми крыльями. Пришелец воздел посох над головой. Толпа замерла.

Том едва слышно спросил:

– Что это такое?

– «Это», – ответил доктор Парретт, – Мельхиор.

Следом за чумным доктором – и пророком – в зал вошли восемь человек с неподвижными, точно каменными, лицами. На них была неброская простая одежда из шерсти и льна, и все носили один и тот же символ – на груди, на их куртках, прямо над сердцем, виднелись бронзовые медальоны.

Те самые люди, которых я хотел найти! И всё же сейчас я едва взглянул на них. Как и Том, я с разинутым ртом смотрел на человека в птичьей маске. Он вышел вперёд, стуча каблуками по каменному полу.

Его люди двинулись следом. Они стояли рядом с ним, словно телохранители. На поясах висело оружие: палаши, топоры, дубинки, кремневые пистолеты, точно как у тех мужчин, которые приходили в мою аптеку. Сам Мельхиор оружие не носил, как и бронзовый медальон. Но на кожаном плаще был нарисован чёрно-белый символ.

То же изображение, что и на медальонах – круг с направленным вверх треугольником по центру. Меж тем символ Мельхиора был достаточно большим, чтобы я разглядел его как следует и понял, что ошибся: в треугольнике не крест, а меч. И ещё я сумел наконец прочитать идущую по кругу надпись. Она была на латыни и гласила: Contra malignitatem protege nos – «Защити нас от зла».

Пророк кивнул доктору Парретту. Дым, поднимавшийся от маски, заклубился, окружив голову Мельхиора сероватым облаком.

– Приветствую вас, сэр.

Доктор Парретт почтительно поклонился.

– Это честь для меня, Мельхиор, как и всегда.

Сквозь стёкла в маске пророк уставился на тело девочки.

– Ещё одна?

– Я пока не осмотрел её, – сказал доктор Парретт.

– Тогда приступим.

Мельхиор протянул руку с серебряным посохом. Подцепив горгульей подбородок мёртвой девочки, он поворачивал ей голову то вправо, то влево, разглядывая шею. Не найдя чёрных пустул, Мельхиор запустил серебряное крыло под платье и распустил шнуровку, обнажив кожу под ключицей. Он замер. Кожа девочки была ярко-красной. Толпа застонала. Доктор Парретт тихо подтвердил:

– У неё есть знак. Это чума.

Генри перекрестился – так поспешно, что чуть не сбил с носа очки. Том скрестил пальцы на обеих руках и прижался ко мне. Я подался назад.

– Мы должны вынести тело из зала, – сказал доктор Парретт, по-прежнему тихо. – Том, будь добр, помоги.

Том вжался в меня с такой силой, что едва не раздавил о стену.

– Я?..

Доктор Парретт указал на людей, лежавших на полу.

– Помоги раненым выбраться на улицу, хорошо? А я возьму девочку.

Мой друг чуть не рухнул в обморок от облегчения. Он отступил от тела и почти бегом ринулся к ближайшему человеку, которого чуть не растоптала удирающая толпа, – пожилой женщине. Она держалась за повреждённую лодыжку, но, похоже, не чувствовала боли. Как и большинство других, она с благоговением смотрела на Мельхиора.

Я вознамерился помочь Тому, но доктор Парретт остановил меня.

– Останься с магистратом, – сказал он негромко. – Только не прикасайся к нему.

Мне не нужно было повторять это дважды.

Доктор Парретт взял девочку на руки и вынес из зала. Олдборн стоял на месте, уставившись в пол.

– Всё так, как и было предсказано, – сказал Мельхиор, не обращаясь ни к кому конкретно.

Я вспомнил, что говорил нам доктор Парретт: Мельхиор недавно сделал предсказания относительно некоторых чиновников магистрата. Ещё одно пророчество сбылось.

Генри осторожно шагнул вперёд.

– Э… Прошу прощения. Сэр?

Люди Мельхиора зашевелились, когда Генри приблизился. Они внимательно следили за ним, руки незаметно скользнули к оружию на поясах. Генри остановился и нервно перевёл взгляд с людей Мельхиора на самого пророка, возвышавшегося над маленьким человечком. Мельхиор этого не заметил. Он разглядывал потолок, словно что-то искал.

Генри прочистил горло и попытался снова:

– Сэр?

Мельхиор наконец опустил взгляд и посмотрел на Генри сквозь стёкла в маске.

– Кто ты?

Человечек отпрянул.

– Генри Коул, сэр. Я секретарь магистрата Олдборна. Помогаю управлять делами благотворительности.

Мельхиор ничего не ответил. Генри дёрнул себя за воротник.

– Джон Парретт сказал мне, что вы… э… в последнее время сделали новые предсказания.

Мельхиор склонил голову набок. Дым, поднимавшийся от его клюва, переливался в солнечных лучах. Теперь я испугался, что Генри может хлопнуться в обморок.

– Он сказал… Я слышал, что одно из них… касалось магистрата Денча. Что он заболеет. Кто-нибудь… э… обследовал его?

Толпа молча ждала. Мельхиор продолжал смотреть на Генри. Наконец пророк заговорил:

– Я был в доме Денча сегодня утром. Он заражён.

Люди застонали. Взгляд Мельхиора вновь обратился к потолку.

– Я закрыл его дом на карантин.

Напряжение от присутствия Мельхиора стало чрезмерным для Генри. Он отступил ко мне и бессильно опёрся о стену, стаскивая парик. Провёл кудрями парика по лицу, утирая пот, капавший со лба.

– Дом магистрата Олдборна тоже надо закрыть, – прошептал он мне. – Люди будут в ярости. И я был там. Как я мог это пропустить?

На самом деле не трудно было понять, как он это пропустил. Хотя закон требовал от хозяев домов позвать врача в течение двух часов после появления любых симптомов, многие пытались скрыть их. Согласно городским правилам, каждый чумной дом следовало опечатать, а всех жильцов поместить в карантин – не важно, больны они или нет. Те, кто оказывался внутри такого дома, попадал в ловушку, и это могло стать смертным приговором. Некоторые семьи подкупали врачей, чтобы те объявили болезнь родственника не чумой, а чем-нибудь другим. Иные просто никому ничего не говорили. Как выяснилось, именно так и поступил магистрат Олдборн. Тревога Генри была понятна.

Двадцать человек, оставшиеся в задней части главного зала, злобно уставились на скорбящего магистрата. И дело было не только в том, что он подверг их опасности, принеся сюда тело дочери. Им не нравились чиновники, которые не следовали правилам, обязательным для всех остальных. Уж конечно, любой простолюдин, сделавший нечто подобное, понёс бы жестокое наказание. Если б только эти люди могли – они бы вздёрнули магистрата прямо на улице.

Я оглянулся на Мельхиора и его охрану. Живот сжался в тугой комок, когда я увидел, что Мельхиор смотрит прямо на меня.

– Я вижу тебя, – сказал он. – Вижу тебя сейчас.

Он раскачивался взад-вперёд, словно его подталкивал невидимый ветер. Пророк снова склонил голову набок, будто бы к чему-то прислушиваясь. Я же не слышал ничего, кроме ударов собственного сердца.

Генри сделал шаг назад.

– Что-то не так? – спросил он.

– Он здесь, – сказал Мельхиор.

– Кто? – мой голос прозвучал хрипло.

Мельхиор подошёл ближе.

– Где ты?

Ворчание людей прекратилось. Даже магистрат Олдборн уставился на Мельхиора в замешательстве. Пророк поднял свой посох.

Его последователи упали на колени. Пророк медленно повернул голову и уставился на горгулью.

– Он коснулся тебя, – сказал Мельхиор, по-прежнему глядя на горгулью. Но разговаривал он отнюдь не с ней.

– К-кто к-коснулся? – запинаясь спросил я.

– Ангел, – сказал Мельхиор. Посох медленно опустился. Чёрная голова горгульи приблизилась ко мне. Я попятился. Я растворился бы в камне, если бы мог.

– Ты ходил за ангелом, – сказал он.

У меня отвисла челюсть.

– Как… как вы…

– Теперь же ангел ходит за тобой. Он зовёт тебя. Ты и всё твоё сейчас в его власти. Ты принадлежишь ангелу смерти. – Глаза Мельхиора вспыхнули. – Человек, которого ты любишь, умрёт.