Читать книгу Предание Темных - Кейси Эшли Доуз - Страница 3

-1-

Румыния. Бухарест.

Отель «Прибежище Вампира».

Я рывком сажусь в кровати.

Сердце все еще бешено колотится, и мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Лихорадочно оглядываю пространство вокруг, пока рука со всей возможной скоростью нащупывает выключатель.

За окном уже светлеет небо, значит, скоро рассветет – но пока этого жалкого свечения недостаточно, чтобы оглядеть помещение. Наконец, мои пальцы нащупывают выключатель лампы на прикроватной тумбе, и после короткого, но оглушающего в такой тишине «щелк!» загорается свет.

Стараюсь унять сердцебиение, пока глаза с недоверчивой бдительностью раз за разом просматривают небольшую спальную комнату отеля, в которой я оказалась. Как всякий после ночного кошмара, я не сразу могу признать, что все это мне лишь приснилось. Какие-то первые мгновения все еще ожидаю, что таинственная фигура в капюшоне вернется, чтобы закончить начатое. Но спешно ощупав шею, не обнаруживаю там цепочки, на которой висел бриллиант – ну конечно, ведь у меня никогда не было таких вещей!

Огромный бриллиант, ну как же. Мне бы однажды хотя бы на фианит бы заработать, не говоря уже о таких камнях. А раз нет камня, значит нет и ужасающей фигуры незнакомца. Значит, можно уже признать, что кошмарный сон остался позади, а я вновь в своей кровати в отеле, где и заснула накануне.

Однако, едва мой мозг уже соглашается это принять, как я чувствую пульсирующую боль на правой руке. Поднимаю ее и обнаруживаю три тонких, но глубоких царапины.

От когтей..

Сглатываю и вновь оглядываю все углы помещения.

– Брось – фыркаю я сама себе – просто поцарапалась во сне. Какие еще незнакомцы в капюшонах?

Да уж, я не прочь разжиться бриллиантом такой величины, и даже побороться за него с кем-то вроде того типа (еще бы, он столько стоит), но пора признать, что нет ни того ни другого. А царапины я вполне могла получить, беспокойно ворочаясь во сне и задев угол прикроватной тумбы. Учитывая, что именно мне снилось – подобный расклад событий самый вероятный.

Пусть и не самый приятный – ведь глубокие царапины успели испачкать кровью мою сорочку. Обреченно вздохнув, неохотно скидываю одеяло и встаю с кровати, нащупав подле тапочки. Заправляю волосы за уши, чтобы не падали на лицо, и чуть морщусь. Раны начинают щипать.

На ощупь добираюсь до ванны, не включая света – иначе он разбудит Милли, которая спит в соседней комнате. По своей привычки она никогда не закрывает на ночь дверь, где бы не спала (хоть дома, хоть в отеле), потому если включить свет в коридоре, разделяющем мою комнату и ванну – сестра непременно проснется. И уж тогда я точно могу больше не рассчитывать на продолжение сна.

А вставать так рано в собственный отпуск совсем не хочется.

Но если проснется Милли – вариантов не останется.

Благо, я не создаю кучу грохота и не роняю какую-нибудь ерунду, пока передвигаюсь к ванной комнате. Там закрываю дверь, бросаю сорочку в раковину, а сама забираюсь в душевую кабину. Раз уж возникла необходимость с утра пораньше принять душ – заодно промываю и волосы.

Сполоснутые водой, царапины перестают так сильно щипать, да и кровь больше не идет. Еще раз осторожно провожу пальцами по ним.

Все-таки странно..

Как я так могла поцарапаться о тумбу? Даже если сильно ворочалась? Царапины прямые, расположены параллельно друг другу, на удивительно маленьком расстояние друг от друга. Едва ли я могла трижды царапнуться о тумбу, создав такие ровные глубокие порезы, да еще на таком равном расстоянии друг от друга.

Хмурюсь.

Ладно, неважно как и откуда у меня появились царапины. Я еще не до конца проснулась, но выспавшись и открыв глаза вновь, часа через три – уверена, что найду разумное объяснение своим ранениям.

Выбираюсь из душевой кабины и вытеревшись, обматываюсь этим же полотенцем за неимением другой одежды. Вся прочая осталась в комнате. Встряхиваю мокрыми волосами, заправляю влажные пряди за уши и осторожно открываю дверь.

Но не успеваю я выключить свет в ванной или сделать хотя бы одного шага – как вижу прямо перед собой, во мраке коридора, темную фигуру.

Ту самую фигуру.

В капюшоне.

-2-

Паника захлестывает меня с головой.

Теперь понятно, откуда такие ровные царапины! Это вовсе не был сон – это было все взаправду! А бриллианта не оказалось на шеи – потому что он успел у меня его сдернуть! Но если так – то что он делает здесь до сих пор? Откуда у меня вообще был такой ценный камень? Почему все началось в странном бетонном холле, но перенеслось в наш отель?

– А-А-А!

Я ничего не понимаю, но рефлексы срабатывают быстрее –я что есть дури бью наотмашь по фигуре, загородившей мне проход.

Но заместа шипения, шепота или чего угодно, слышу лишь сдавленное:

– Черт..

Капюшон падает с головы незнакомца, а я в это время успеваю с силой ударить по выключателю в коридоре (прежде дважды промазав и долбанув ладонью по стене около него).

Фигура под лучами искусственного освещения начинает стонать и в моей голове начинают проноситься самые безумные мысли – включая карпатскую нечисть, про которую читала Милли и из-за которой мы и приехали на отдых именно сюда (но которой, конечно же, не существует) – как я замечаю, что лишившись капюшона фигура более совсем не походит на образ из моего сна.

Никаких длинных крючковатых ногтей, никаких сухого шепота, повелевающего моему сознанию.

Парень, что, наконец, отнял руку от своей скулы, едва ли старше меня. Его густые рыжие кудри почти полностью скрывают лоб, а яркие зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, наконец поднимаются на меня.

В них ни капли враждебности, какой следует ожидать от человека, тайно вломившегося в чужой номер – лишь неподдельное изумление:

– Ну и удар у тебя! – восклицает он.

Когда его рука окончательно отнимается от скулы, я вижу красный отпечаток, который оставил там мой кулак. Да уж, адреналин – не шутка. Сейчас, наверное, уже при всем желании я бы не смогла оставить такой след своими костлявыми худющими руками.

Тем более этому парню, который точно вдвое мощнее меня.

– С ума сойти! – продолжает изумляться он, точно мы случайно столкнулись на улице при совершенно обычных обстоятельствах – меня поколотила девчонка!

Конечно, немного успокаивает, что это всего лишь какой-то рыжий парень, но какого черта он ранним утром в капюшоне делает в нашем номере? Какого черта стоял в коридоре?

Мне приходится задрать голову, чтобы смотреть прямо ему в лицо – он точно на полторы, если не на две головы выше меня. Впрочем, с моим-то ростом неудивительно – любому легче быть выше меня, но этот парень и правда высок даже в общих стандартах роста. Наверняка в нем больше 6 футов.

Я уже пытаюсь прикинуть, каковы будут мои шансы поднять тревогу, пока он не успеет меня перехватить, как он вдруг вымучивает некоторое подобие улыбки на лице. Правда, она тут же сменяется гримасой боли, когда он принимается ощупывать ушибленное место.

Можно подумать, я ему скалкой надавала, тоже мне.

Его неуместное дружелюбие чуть сбивает меня с толку, потому он успевает сказать раньше, чем я дернусь с места, точно ошпаренная:

– Сильно напугал тебя, да?

Я молчу, но видимо мой вид говорит красноречивее любых слов, потому что он тут же повинно добавляет:

– Прости, я не хотел. Меня зовут Лео.

И оглядывается куда-то в сторону моей комнаты:

– Я живу в соседнем номере. У меня кот пропал.

Что это? Отвлекающий маневр? Нести какую-то несвязную ахинею, отвлекая жертву, а в это время схватить, ударить, отрубить или что еще. Я настороженно фыркаю, стараясь выглядеть как можно агрессивнее и опаснее.

На деле же, уверена, выглядела не грознее взбешенной чихуахуа, что снизу вверх лает на невозмутимого ротвейлера:

– Какой к черту кот? Какого хрена ты здесь делаешь?!

Я замечаю, как взгляд Лео осторожно спускается куда-то ниже с моего лица. Но не успеваю окончательно выйти из себя, как понимаю, куда именно он смотрит – на мою поцарапанную руку. Мгновение – и даже в моем сонном сознании все быстро встает на свои места, точно в дешевой картине после найденного последнего пазла.

Теперь понятно, откуда у меня эти чертовы, до тошноты правильные и глубокие, царапины. Они и правда от когтей.

Только от когтей не монстра из сна, а обычного идиотского кота этого странного парня.

Меня даже берет досада за собственную глупость и впечатлительность. Ну конечно, этому должно было быть логичное объяснение.

– Кот, значит – раздраженно цежу я.

Теперь, когда становится понятным, что никакие люди в капюшонах мне не угрожают, я начинаю злиться уже совсем по другому поводу:

– А какого черта твой кот делает в моем номере?

Кажется, мой напор совершенно не заставляет Лео почувствовать себя неуютно. Он невозмутимо жмет плечами:

– Думаю, он забрался через балкон. Знал ведь, что стоит его закрыть, но жажда свежести победила здравый смысл.

Парень вновь улыбается, видимо, решив, что теперь все прояснилось.

Для меня же ничего не прояснилось.

– Это все равно не дает тебе право забираться ко мне в номер! Тем более через балкон! – распаляюсь я все больше – тем более в такое время! Да знаешь что, я..

– Знаю-знаю, прости – Лео примирительно вскидывает ладони вверх, показывая свою полную капитуляцию – я бы никогда не полез, если бы знал, что ты здесь. Я был уверен, что номер пуст – вот и решил не ждать до утра. Носферату очень чувствительный к окружающему миру – надо было найти его поскорее.

Носферату? Он назвал кота Носферату?

С этим парнем явно не все в порядке, если он дал такое имя домашнему питомцу. Хотя, видимо и с самим котом дела не ладны, если он, забравшись в чужой номер – первым делом набросился на спящего человека в кровати.

Впрочем, зато это с лихвой объясняет его имя.1

Между тем, взгляд Лео падает на букет цветов, что стоит на тумбе по другую сторону кровати. Его брови сходятся к переносице и он недовольно восклицает, будто отчитывая нерадивого ученика:

– Лилии? У Носферату на них аллергия – он весь чешется и очень страдает!

От подобной наглости в контексте сложившийся ситуации я вскидываю брови, но мои глаза тут же сужаются в две щелки:

– Ну извини, что не подготовилась к визиту твоего бешеного кота. Может, стоит лучше следить за своей скотиной?! – я взмахиваю пораненной рукой перед его лицом, еще раз привлекая внимание к своим царапинам – в отличии от вас обоих, я не залезала в чужие номера, а просто спала!

Лео вновь глядит на мои царапины, с неохотой оторвав недовольный взгляд от лилий:

– Это все от лилий! – заявляет он таким тоном, будто я сама виновата в произошедшем – он от них дуреет. Не было бы лилий, этого бы не случилось.

– Это бы не случилось, если бы твой кот не шлялся по моему номеру, а значит, если бы ты просто за ним следил! Какого черта я вообще должна страдать из-за таких любителей, как ты? Выметайся отсюда и забирай с собой своего чертового кота!

Лео недовольно сжимает губы, но тут же закатывает глаза и, не обращая никакого внимания на мое раздражение, падает на колени. Он принимается заглядывать под кровать.

– Что ты делаешь?

– Ищу Носферату – заявляет он – сама же сказала, что я могу его забрать. Или хочешь проснуться с новой порцией меток?

Я лишь фыркаю, поняв, что такого как он не переболтать, даже если он не прав. Я ему слово – он мне два. Он не уследил за котом, тот забрался в мой номер, поцарапал меня, следом сюда же через балкон вломился он – и в итоге виновата я, потому что у меня на тумбе стояли лилии!

Уму непостижимо!

Этому парню надо в политики. Там все работает примерно так же. Он там далеко пойдет со своим талантом.

– Кис-кис-кис – заулюкал Лео – Носферату, кис-кис, иди к папе.

Я закатываю глаза и достаю аптечку. Кладу ее на кровать, вынимаю оттуда ватный диск и йод, после чего принимаюсь обрабатывать раны. Краем глаза недовольно наблюдаю за передвижениями парня. Тот поочередно заглядывает с обоих сторон кровати, потом за шторы, решив, видимо, обшарить под этим предлогом весь мой номер.

Надо глаз да глаз за ним.

Что, если это такая схема? Запустить кота, чтобы под прикрытием «его поисков» обчистить чужой номер? Я бы даже решила, что никакого кота и в помине нет, если бы не свежие царапины, которые теперь щипали из-за обработки.

Но не успеваю я приложить смоченный диск к последней царапине, как из-за под столика выскакивает нечто и несется прямо на меня. Я взвизгиваю, и этот резкий звук, видимо, отпугивает существо. Оно подпрыгивает и принимается теперь метаться по комнате, совсем как тот черт, что выскочил из табакерки.

Лео, заметив Это, тут же подбегает к существу и пытается его словить. Удается это ему не с первой, и даже не с пятой попытки – но в итоге сумасшедшее животное все же оказывается у него на руках. Видимо, учуяв запах хозяина (или так только у собак?), кот заметно успокаивается.

Парень нежно прижимает лысого безобразного кота к себе, любовно бурча под нос:

– Испугался страшной тети, малыш? Не бойся, мой хороший..

– Это я страшная?! – бросив аптечку на кровати, я подхожу к этой счастливой воссоединившейся семейке и толкаю Лео в плечо по направлению к двери (больше никаких балконов).

– Так, всё, а ну убирайтесь оба от страшной тети! – я толкаю его еще сильнее – давайте, выметайтесь!

Но не успеваю я закончить с этим (или вернее даже полноценно начать), как из коридора показывается взлохмаченный силуэт моей младшей сестры. Удивительно, как Милли от этих криков и света не проснулась еще раньше – ведь я даже в коридоре боялась вначале свет включить из-за ее чуткого сна.

Так что не удивительно, что вся эта какофония в итоге подняла ее на ноги. Такое и мертвого бы из могилы достало.

Ее светлые волосы, едва достигающие груди, забавно встали дыбом, точно одуванчик. Милли потирает сонные карие глаза (нам обоим они достались от мамы с разницей в 9 лет), чуть потягивается, опершись на косяк, и наконец смотрит на нас.

На мгновение ее рот вытягивается в удивлении, и я уже собираюсь объяснить ей, кто этот незнакомец с котом (сразу после того, как выпровожу его наконец за дверь), но происходит то, чего я никак не могла ожидать.

Удивление сменяется узнаванием, и Милли, вскинув брови, обращается непосредственно к нашему раннему гостю:

– Лео? А ты что тут делаешь?

-3-

Теперь уже изумленно открываю рот я. Перевожу взгляд с едва проснувшейся сестры на парня, что все еще упивается своим найденным кошачьим демоном, и тут же хмурюсь.

Лео не меньше двадцати пяти, а сестре только летом исполнилось шестнадцать. Откуда она может знать этого парня в принципе? Да и вообще, откуда она может хоть кого-то знать в Румынии, ведь мы только прилетели сюда пару дней назад на мой отпуск, и она не отходила от меня ни на шаг?

– Ты его знаешь? – вскидываю я брови. Пытаюсь придать голосу той материнской строгости, но все эти утренние дела с котами, рыжими парнями и сестрами слишком быстро свалились на мою голову, потому получается лишь какой-то изумленный писк.

– Да!

Милли улыбается. Наконец, заправляет светлый локон за ухо. Милли ростом пошла в отца, потому уже сейчас догнала меня. Стало быть, через пару лет я буду спрашивать у нее, как там погода, а она, как в старых анекдотах – плевать сверху вниз на мою макушку и говорить: «дождливо».

– Это брат Кэти, моей подруги, помнишь ее?

Из подруг младшей сестры я помнила только какую-то девочку в брекетах, с которой они дружили еще в младшей школе. А потом я выпустилась, потом высшее, работа. Строго говоря, Милли могла и знакомить меня даже с Кэти, но я бы этого не вспомнила.

Но сестра не замечает моего замешательства. Зато Лео, наконец, поднимает на нее голову и широко улыбается:

– О, Милли!

Тут его глаза перебегают на меня и он словно что-то понимает:

– Так это ты ее сестра?

Видимо, Лео более хороший брат и знает о друзьях своей младшей сестры намного больше моего.

– А почему ты в полотенце? – скептично изгибает бровь Милли, после чего глядит на царапины, которые я обработала, но не успела заклеить – и что с твоей рукой?

* * *

Нам всем требуется какое-то время, чтобы разобраться с ситуацией. Но она, что не скажи, становится намного проще, когда все-таки оказывается очевидным, что Лео не тайный злоумышленник или извращенец. А действительно всего лишь безобидный дурачок, который не уследил за котом.

По крайней мере, когда Милли выдает почти всю его биографию от начала их дружбы с Кэти, я уже не так скептично к нему настроена. Да, сбежал кот, с кем не бывает. По крайней мере это самая невинная версия из всех, которые были в моей голове касательно этого утреннего инцидента.

Чтобы как-то загладить свою вину касательно того, что он по незнанию все же ворвался в наш номер через балкон и перепугал меня (а так же за пакости Носферату) – Лео предлагает всем нам отзавтракать за его счет. Учитывая, что это путешествие целиком оплачиваю нам я – я решаю, что это вполне приемлемая плата за утренние неудобства.

Когда нам к столу приносят различные вкусности – конфликт уже полностью исчерпан. А когда мы приступает к десерту – совершенно забыт, будто окончание дурного сна, которого вовсе и не было.

– У Лео ведь куча наград по боевым искусствам – не устает потешаться Милли, сколько пончиков ей не принеси – мне Кэти рассказывала. Правда, Лео?

Лео с деланным огорчением кивает, подыгрывая Милли.

– Представляешь, кого ты побила, Дженна? – подводит логичную черту уже в который раз сестра – рехнуться можно! Я живу с терминатором!

– Да, тратиться на охрану вам точно не надо – добродушно улыбается Лео.

Теперь, когда нет необходимости уличать его в чем-то дрянном, я замечаю, какая красивая у него улыбка. А когда он улыбается особенно широко – проступают ямочки на щеках, обрамленные веснушками. В купе с крупными кудрями они придают парню несколько неряшливый вид. Но по хорошему неряшливый.

Уютно-домашний.

– Значит, ты брат ее подруги – подытоживаю я – выходит, тоже из штатов. Какими судьбами тогда здесь?

Милли, словно и забыв об этом, тоже вскидывает брови:

– Кстати, да. Как ты в Румынии оказался? Еще и с котиком – она тянет руку к Носферату. В отличии от меня, ей он спокойно дает себя погладить и даже пару раз урчит.

Противный кот.

Думаю, наши с ним чувства взаимны – судя по сверкающим кошачьим глазам, взгляд которых я то и дело замечаю на себе.

– Собственно, из-за него и оказался – отвечает Лео.

Он с улыбкой смотрит на урчащего Носферату, словно на собственного ребенка, после чего чуть сводит брови:

– Носферату уже полгода страдает депрессией.

Прикусываю язык, чтобы не сказать чего-нибудь едкого, что неизменно просится при таком сочетании. Благо, Лео этого не замечает.

– Что с ним такое?

Милли же, кажется, с искренним участием задает этот вопрос, продолжая наглаживать лысого кота.

– Зоопсихолог говорит, это из-за того, что он потерял связь с корнями. Ему нужно побыть с семьей, но вся его родня из Румынии. Поэтому мы и приехали. Носферату происходит из древнего княжеского рода и мы собираемся их навестить.

В этот раз подавить остроту не выходит и я выдаю:

– Их фамилия случайно не Дракула?

Лео сарказма не понимает и озадаченно жмет плечами:

– Нет, а почему спрашиваешь?

– Потому что этот кот дьявол по плоти.

Парень даже не сразу находится, что ответить. Видимо, не всякий день слышит про «свою жемчужину» подобное в лоб и открыто. Даже Милли несколько теряется.

– Я понимаю, тебе от него сегодня досталось.. – озадаченно бормочет он – но скоро ты узнаешь его получше и обязательно влюбишься.

– Конечно узнает! – воодушевленно соглашается Милли – как классно, что мы оказались здесь одновременно. Втроем исследовать все будет теперь гораздо интереснее.

Я уже хочу попросить Милли, чтобы она не торопилась со своими приглашениями всяк и каждого куда только можно, но Лео опережает меня ответным вопросом:

– Исследовать? Собственно, а вы-то здесь по какому поводу?

– По ее – улыбаюсь я и киваю на сестренку. Милли тут же вновь теребит волосы, которые и так уже расчесаны, после чего возбужденно улыбается.

– Она целый год мечтала поехать на родину Дракулы – продолжаю я – она обожает истории про вампиров, и я решила, что нельзя упускать такой идеальный подарок ко дню рождению.

– Правда, был он еще летом – вкрадчиво добавляет Милли.

Но в ее глазах играют довольные огоньки, которые говорят о том, что она просто веселится, а не дуется по-настоящему.

– Да – соглашаюсь я – просто отпуск мне удалось взять только сейчас, но так даже лучше. Не придется плавиться на активном солнце.

– Так значит собираетесь в Бран, замок Дракулы? – уточняет Лео.

– Нет – отмахиваюсь я – это аттракцион для любителей. Настоящий Влад Дракула там никогда даже не жил. Я изучила его биографию и нашла кое-что поинтереснее сказок.

Рассказывая то, на что убила так много времени, я даже забываю продолжать есть:

– Юный Влад был принцем Валахии2 – смелым и добрым, его все любили. Но в 16 лет его увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. Там с ним что-то произошло, какая-та темная история..

Я хмурюсь, едва подавив позыв сунуть что-нибудь в рот. О чем-то думая, я постоянно имею привычку грызть либо кончик ручки, либо карандаша. Либо чего-нибудь еще.

– И вот в 1448 году – тут же подхватывает Милли, которой я еще дома рассказала о найденных сведениях – Влад вернулся домой совершенной другим. Черным, замкнутым, страшным.

Глаза сестры горят, и она с возбуждением наблюдает, какой эффект ее слова производят на старшего брата ее подруги:

–Говорили, что от прежнего принца осталась лишь оболочка, а внутри поселилось нечто совсем иное.

– Ничего себе – только и выдыхает наш собеседник –откуда вы это знаете?

– Дженна всегда откопает что-нибудь эдакое! – с гордостью заявляет Милли и мне даже становится немного неловко.

Я ведь не затонувший корабль на дне океана нашла, и не какие-то старинные руны расшифровала, а лишь немного покопалась в истории. Потому как бы равнодушно жму плечами и объясняю:

– Люблю старые истории, я ведь художник-реставратор.

– Проделанная работа впечатляет – искренне заявляет Лео, не сводя с меня глаз – я этого не знал. Да что там – уверен, многие не знали.

Не могу понять – то ли он впрямь впечатлен, то ли пытается мне нарочно польстить. В любом случае, это всяко приятно, так что отвечаю сдержанной улыбкой.

Однако, Милли тут же как-то вяло принимается ковырять вилкой остаток своей порции, после чего кладет ее в тарелку и с некоторым огорчением заявляет:

– Да, это здорово, если бы не занимало почти все ее время.

– Милли..

– Нет, правда – возмущается она, с завидной скоростью сменив милость на гнев – мы и поехали-то только через несколько месяцев от дня рождения из-за твоей работы.

– Но приехали именно благодаря ей – резонно замечаю я – на какие, думаешь, деньги я все это оплатила? И если бы не она, я бы не смогла найти столько интересной информации. Поехали бы, как прочие, Бран смотреть. А ты же хочешь чего-то стоящего?

Мне удается найти нужные слова и сестра, немного подумав, жмет плечами:

– Мне хочется, чтобы это как-то совмещалось. Ты постоянно в работе. Не помню, когда последний раз проводили с тобой время вместе до поездки.

– Зато обещаю: на эти две недели я вся твоя, идет? –улыбаюсь и протягиваю мизинчик.

Милли скептично глядит на него, и я заверяю:

– Успею еще тебе надоесть – подумав, приходится добавить – если уж у меня не получится, то Лео точно управится.

Услышав, что Лео официально взят в наши ряды, Милли окончательно растаивает и примирительно протягивает мне свой мизинчик. Скрестив их, как в детстве, она смеется и возвращается к своей трапезе.

Лео, все это время с улыбкой наблюдая за нами, вновь обращается ко мне:

– Так и какой у вас маршрут?

– У нас – поправляет его Милли.

Пользуюсь шансом и тут же заявляю:

– Некрасиво заставлять человека нас сопровождать – умело делаю вид, что именно в этом и причина – у Лео могут быть свои планы, и мы можем лишь предложить свою компанию. А не навязываться.

Не дав сестре возразить, отвечаю уже ему:

– Сегодня мы поедем в Холодный лес, к реальному месту захоронения Влада Дракулы.

– Откуда ты знаешь, где оно?

– Оттуда же, откуда и эту небольшую историю – усмехаюсь – не забывай, с кем имеешь дело.

– С опасным человеком – смеется он и глядит на Милли – точнее, с двумя очень опасными людьми. Думаю, мне просто не оставили выбора. Не могу же я пустить вас в Холодный лес одних.

– Нет, правда – тут же отмахиваюсь я – если у тебя были свои планы, то совсем не обязательно все отменять, у нас будут и другие поездки..

– Никаких неудобств – у меня весь день свободный. К тому же, и машина арендована.

Милли улыбается, довольная своей небольшой победой.

Конечно, я не очень хотела кого-то брать с собой – все-таки это путешествие было заранее спланированно мной для нас с сестрой. Но, кажется, Лео довольно простой и добродушный. Немного веселья и шуточек в пути нам не помешает.

Словно прочтя мои мысли, парень добавляет:

–Хоть будет кому вас спасать, если окажется, что тамошние вампиры только и ждут свежатинки.

– Не забывай, что мы опаснее вампиров – улыбаюсь я.

– О, прости – он театрально прикладывает руку к сердцу – тогда я необходим там еще больше. Кто же будет защищать от вас бедное местное население? Им нужен свой герой.

Милли так звонко хохочет, что я даже не слышу звонок мобильника. Понимаю, что он звонит – только по вибрации, которая отдается через карман джинс мне в бедро. Быстро достаю его и вижу на экране имя босса.

Что ему сейчас-то надо?

Я уже хочу скинуть звонок или сделать вид, что не услышала – но в последний момент нажимаю «ответить». Шутки с боссом плохи. В Румынии «не услышу» его звонок, а вернувшись в Штаты – «не обнаружу» свою работу.

Не успеваю я прижать телефон к уху, как уже слышу его картавый, с истерическими нотками, голос:

– Ma belle amie, Дженна, умоляю, ты должна их забрать прямо сейчас!

-4-

Винсент – из тех людей, про кого говорят, что он отменный бизнесмен. Но при этом добавляют, что как человек он полное дерьмо. Впрочем, это логично – сложно преуспеть и в том и в том деле одновременно. Надо чем-то поступиться, чтобы в чем-то добиться вершины.

Мой босс (очевидно, раз он является моим боссом) поступился своим человеческим нутром. Не сказать, что он был мерзкий негодяй, но как выяснилось, вполне может позвонить в первые дни отпуска сотруднице, которая черт знает за сколько лет его впервые взяла, и сходу начать давать ей какие-то распоряжения.

Даже не уточнив, может ли она хотя бы его выслушать, не говоря об остальном.

Думаю, это уже не та черта, что выставляет его в хорошем свете.

– Винсент, подожди – прерываю его я, так как его словесный поток начинает мешаться и я не могу разобрать и слова, одни лишь визги – что случилось? Я в Румынии.

Я не говорила ему, как именно проведу отпуск – потому думаю, сейчас он уже мысленно подсчитывает незапланированные растраты за международный звонок.

Но нет – даже паузы не следует. Кажется, впервые его это не волнует, что уже само по себе странно:

– Quelle chance, картины именно в Румынии!

Я слышу хриплый вздох, которым он очевидно пытается восполнить кислород в своих легких для продолжения тирады:

– Чудесные полотна закрашены гадкой строительной краской, но мы их спасем. Ты спасешь эти chef-d’oeuvres.

Мое терпение заполняется до краев.

Как раз в этот момент я ловлю на себе озадаченный взгляд сестры. Она не знает, как зовут моего босса, но кажется все равно поняла, с кем именно я разговариваю. Ее брови медленно, но верно, начинают сходиться к переносице в хмурой гримасе.

Впервые я разделяю чувства сестры. Я не для того брала отпуск и везла ее в Румынию, чтобы и здесь бегать на побегушках у Винсента. При том, теперь даже не оплачиваемых, ведь это мой отпуск!

– Простите, но я не поеду спасать никакие шедевры – отрезаю сухо, и Милли чуть дергает уголком рта – у меня отпуск, Винсент. Решайте эти проблемы сами или я могу этим заняться после его окончания.

– XV век, двор османского султана, и там изображены люди!

Недовольство тут же сменяется профессиональным азартом:

– Но тогда в Турции был религиозный запрет на изображение людей!

– Именно! 1448 год! Уникальные образцы, но их хотят перехватить эти бандиты из Блум Галереи!

– 1448 год? Османы?

В моей голове словно щелкает.

Я забываю и про отпуск, и про недовольство, и про тот факт, что меня буквально сдергивают с места даже на расстоянии тысячи километров. Потому что теперь это уже не просто работа – теперь я уже сама в этом заинтересована.

– Скидывайте адрес, Винсент, я выезжаю!

Милли вскакивает из-за стола так резко, что едва не переворачивает остатки еды и всю посуду. Лео в последний момент успевает удержать стол на месте.

– Я даже не удивлена! – фыркает она, и хлопает ладошкой по столу.

В такие моменты я вспоминаю, что ей уже действительно шестнадцать. В остальное время, несмотря на проглядывающиеся взрослые черты ее лица, я все равно воспринимаю ее 10-летней девчонкой, с которой проводила так много времени.

До того, как поступила в университет, и до того, как перестала разбираться в ее друзьях и ее интересах.

– Милли..

Но она не дает вставить мне и слова. Даже Лео не успевает открыть рот, как она сверкает глазами и буквально выплевывает обвинения:

– Ты обещала! Только что обещала – что эти две недели мы отдыхаем! И что? Боже мой, да даже часа не прошло и ты уже куда-то едешь, как только твой начальник щелкнул пальцами! Зачем вообще тогда надо было меня сюда привозить?!

– Милли, подожди – я кладу свою ладонь на нее, и силой удерживаю на столе, не давая ей вырваться – эти картины написаны в то время и в том месте, где нечто превратило принца Влада в монстра!

-5-

Я стою возле парадного входа в отель и жду такси. Прошло уже слишком много времени с того момента, как я его вызвала – а машины даже на горизонте нет. Как глупо будет потерять такие картины из-за нерасторопных румынских таксистов!

Благо, хоть с Милли удалось все утрясти. Конечно, потребовалось объясняться перед ней все время, что я скидывала вещи в сумочку и переодевалась (Лео тактично остался ждать в холле), но в итоге сестра тоже согласилась, что такую возможность упускать нельзя. Более того, в конце концов она заявила, что даже рада этому.

Ее тяготение к вампирской теме перевесило желание отправиться со мной в Холодный Лес.

Но не перевесило желание в принципе туда поехать сегодня.

– У нас каждый день распланирован – заявила она – не могу же я просто сидеть все это время в номере! К тому же Лео сказал, что у него день свободен и есть машина. Мы поедем туда сами, а ты заберешь картины и потом присоединишься. Мы за это время как раз успеем сориентироваться на местности.

– Не уверена, что это хорошая идея – отозвалась я, быстро сцепляя волосы резинкой – все-таки Лео..

– Лео последние годы я видела чаще, чем тебя – отмахнулась сестра – он очень классный и часто делал нам с Кэти попкорн, когда я ходила к ним в гости. Это все лучше, чем в номере сидеть. Скука.

В итоге нам обоим пришлось пойти на уступку. Милли в том, чтобы отпустить меня за картинами наперекор нашему плану. А мне в том, чтобы отпустить ее в Холодный Лес с Лео. Впрочем, наверное, это было даже к лучшему – сестра и правда не обязана это время просиживать в номере.

А то такой себе подарочек получается.

В итоге пришлось признать, что утреннее нечаянное знакомство с Лео по итогу очень сильно меня выручило. Парень оказался только рад отправиться с Милли, а я пообещала присоединиться сразу же, как справляюсь с картинами.

Но вот чтобы с ними справиться – надо было сначала до них доехать раньше людей Блума, а пока это никак не вязалось с пустой дорогой.

Но вот из-за угла появляется такси и подъезжает прямо ко мне. Через приоткрытое водительское окно слышу мужской голос:

– Мисс Александра? Куда едем?

И тут я вижу женский силуэт, который вышел из магазина по ту сторону дороги. Девушка, уверено направилась прямо к нам – очевидно, именно она и заказала это такси. Я неуверенно перевела взгляд с нее на машину.

Черт, но если мне придется ждать еще дольше, картины точно уплывут у меня из рук!

Мысленно извинившись перед девушкой, я прыгаю в машину, на ходу тараторя:

– Да-да, я Александра, едем в Брашов, только скорее.

Очевидно, дама оказалась не телепатом, и мои мысленные извинения так и не достигли адресата. Потому что увидев, что я усаживаюсь в ее машину, она перешла на бег, точно какой-то спортсмен на забеге. Между нами остается каких-то пару ярдов, когда я рывком захлопываю дверцу.

– Эй – кричит она, подбегая – какого черта?! А ну вылезай!

Я истерично усмехаюсь водителю:

– Какая-та сумасшедшая! Злится, что я купила у нее перед носом последнюю блузку, езжайте быстрее!

Видимо, таксисты не особо принципиальный народ. По глазам мужчины я вижу, что он все прекрасно понял про сложившуюся ситуацию, но лишь хмыкает и вдавливает педаль газа в пол. Очевидно, ему совершенно без разницы, кто оплатит заказ, а тратить время на разборку он не горит никаким желанием.

Девушка остается позади, а я облегчено перевожу дыхание.

* * *

Зайдя в музей, я почувствовала себя крайне некомфортно. Вроде совершенно обычный – старый – музей. Но такое чувство, будто бы это какое-то строение, доживающее последние дни. Двери скрипят, штукатурка облупилась. Какие-то картины хаотично расставлены прямо на полу.

Такое чувство, будто это чья-та старая квартира, из которой собрались переезжать. Уже собрали все вещи, увезли всю мебель – и теперь осталась лишь мелочевка, которую ожидает последняя грузовая машина во дворе.

Эдакое опустевшее место.

Такое можно почувствовать, забредя в какие-нибудь заброшенные сооружения. Не из тех, где все уже мхом поросло и основание утонуло в земле, а те, которым не больше 5-10 лет, как забросили. Где еще покоятся стулья с тремя, а иногда и со всеми ножками.

Такое гнетущее мрачное опустение.

Пытаясь найти хоть кого-нибудь их людей, я в итоге пропустила того, кто был мне нужен. Его голос скрипучим карканьем раздается за моей спиной как раз тогда, когда я вглядываюсь в очередную из картин, что покоятся на полу.

Вздрагиваю и оборачиваюсь.

– О, кто это тут у нас? От господина Блума?

Передо мной стоит старик, как никто другой подходящий этому месту. Он опирается на трость, очевидно в силу возраста уже не могущий полностью доверяться своим конечностям. Его дряблое лицо покрыто бородавками, словно у ужасной няни из известного фильма про шкодливых детей. Поверх старой рубашки натянут типичный старческий вязаный жилет в каких-то пятнах.

Если бы не пара скудных седых волосин, то он, можно сказать, лысый. Ему бы отлично подошла роль какого-нибудь отвратительного лесного злодея в современных ужастиках. Эдакого каннибала или может старого психопата.

Его вид невольно вызывает во мне отвращение – хоть я и понимаю, что в старости нет ничего плохого и однажды это ждет всех нас.

Я быстро беру себя в руки, надеясь, что старик не уловил моего мимолетного замешательства.

– Я от мистера Винсента – отвечаю – меня зовут Дженна Бёрнелл.

Он равнодушно жмет плечами:

– Что ж, я предупредил обоих господ, кто первым приедет – тому и картины.

Значит, успела. Мысленно ликую, но стараюсь не подать вида и не показать свою излишнюю фанатичную заинтересованность.

– Видите ли, мисс, картины продаются срочно, поэтому и цена смешная за такую редкость.

Старик уходит и спустя пару минут из соседней комнаты приносит круглую тубу с тремя свернутыми полотнами. Разворачивает одно из них на мольберте.

Заворожено глядя, подхожу и аккуратно трогаю пальцем белый слой, закрывающий изображение от внешнего мира, подобно невесту свадебной фатой. Однако, несмотря на мои опасения – он оказывается податлив.

Озадаченно хмурюсь и гляжу на старика:

– Мне сказали, картины закрашены токсичной строительной краской, но здесь просто известь.

Неужели, увидев меня, старик решил пихнуть мне какой-то совершенно ненужный, наскоро закрашенным им самим накануне, лист? Мол, раз я девушка, то ни черта и не разберусь во всем этом? Как бы не так.

Но на его лице не пробегает и единой тени, говорящей о разоблачении:

–Увы, лишь здесь. Реставрировать другие два полотна будет крайне сложно.

Старик уходит за бумагами для оформления сделки, а я скептично смотрю на полотно. Может, попавшись, теперь те два он и даст настоящие – но что если это в самом деле окажется туфтой? Решив не накручивать себя и проверить раньше, чем поставлю подпись и отдам деньги, я быстро оглядываю комнату в поисках чего-то, что может послужить мне сподручным средством для моей непосредственной работы.

Не требуется много времени, чтобы найти кусок какой-то ткани. Подойдя к полотну, я принимаюсь осторожно стирать известь, надеясь открыть хотя бы небольшой кусочек картины, который подтвердит, что там изображено что-то, имеющее хотя бы отношение к обещанному XV веку или османам.

А не какие-нибудь персики или кривой закат над морем, выполненным любителем, которому хватило денег купить краски в магазине.

Я стараюсь работать аккуратно, но при этом торопясь – старик может вернуться в любую минуту, и до этого момента необходимо разобраться с этим полотном. И мои усилия вознаграждаются – вскоре на полотне показывается лицо.

Красивый юноша с горящими серыми глазами и утонченным носом. Портрет, прорвавшись, наконец, из-под слоя извести наружу, словно принимается гипнотизировать меня. Я не в силах оторвать от него взгляда.

Голова вдруг резко начинает пульсировать, уши закладывает, и все звуки отдаляются, начинают звучать словно из-под толщи воды. Изображение становится все более расплывчатым, становится трудно дышать и я слишком поздно понимаю, что теряю сознание..

-6-

1444 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Дышать все еще очень трудно. Воздуху категорически сложно поступать внутрь, потому что его что-то стопорит чуть выше талии. Втягивая воздух ртом, Лале будто физически не может протолкнуть его дальше.

– Ну же, Лале, деточка, вдохни, еще немного.. – приговаривает Шахи-хатун.

Наставница Лале выглядит чуть старше пятидесяти лет, но ее лицо уже все испещрено морщинами.

– Осталось застегнуть последнюю пуговку – увещевает она.

Лале не представляет, как можно еще вдохнуть, и, кажется, эту пуговку застегнуть уж никак не получится. Перед глазами начинает темнеть, и Лале в итоге выдыхает:

– Дорогая Шахи-хатун3, я больше не могу! Кажется, я выросла из этой одежды..

Однако, умелые руки наставницы все же успевают справиться с противной пуговкой раньше, чем юная Лале окончательно сдастся и выдохнет. Однако, женщина так же видит, что одеяние ее воспитаннице давно не в пору:

– Грудь так точно выросла.. – соглашается она.

Лале хмурится и понимает, что именно из-за этого ей теперь так тяжело дышать. Именно в груди стало мало одеяние:

– Еще и ужасно неудобная штука, эта грудь – она капризно выпячивает губу – кому она нужна?

Шахи-хатун пропускает эти речи мимо ушей, и вкрадчиво, но довольно серьезным тоном, замечает:

– Послушай, милая, тебе уже четырнадцать, нельзя больше носиться, как угорелая, со своим дружком Асланом. Ты больше не дитя, и Аслан – взрослый юноша. Знаешь, какие у них мысли в голове?

Лале беззаботно улыбается, привыкнув к постоянным подозрениям совей наставницы. Ее темные волосы опускаются чуть ниже груди, когда она перекидывает их со спины:

– Если бы юноши были так опасны, разве нам позволили бы обучаться с ними в одной школе?

Шахи-хатун хмурится еще сильнее:

– А я б и не позволяла! Ишь чего выдумал учитель ваш, моду новую привез невесть откуда! Никогда такого не было, чтобы девицы и юноши да принцы с пленными в одном классе!

Лале равнодушно дергает плечиками, обращая больше внимания на платье, ежели на слова наставницы:

– Сам султан Мурад так велел, а шехзаде4 Хасану нравится с нами учиться.

– Дяде твоему, султану, конечно виднее, а что до шехзаде Хасана.. – наконец, на лице Шахи-хатун проступает какая-та загадочная улыбка – я видела, он приветлив с тобой более, нежели пристало кузенам..

Лале не оборачивается на Шахи-хатун и воспринимает ее слова иначе, потому лишь закатывает глаза:

– Ох, всё тебе посягательства на мою честь мерещатся – Хасан со всеми мил, не только со мной.

– Честь девичью следует беречь, да не переберечь – вкрадчиво замечает наставница – срок у нее быстро выходит.. А выбирать, кому она достанется, с умом надо. Вот Хасану так и стоило бы..

Лале изумленно оборачивается и смеется:

– Не могу поверить, что слышу от тебя такое, Шахи-хатун!

Но женщина совершенно не смущается. Напротив, вскидывает бровь и добавляет уже более уверенным, но чуть пониженным голосом, будто вещая какой-то страшный секрет:

– Уж послушай старуху, слухи ходят, что султан Мурад престол оставить хочет. Тягостна ему власть.. Хасан на престол взойдет, а ты можешь стать женой султана! Это тебе не пленный сирота Аслан..

Упоминание Аслана в подобном контексте сразу же заставляет Лале разозлиться. Она знает Аслана с детства и во всем дворце нет у нее более лучшего и надежного друга, чем он. Сверкнув глазами, она грозно топает ножкой и заявляет:

– Аслан хоть и пленный, но сын царя!

Шахи-хатун не успевает открыть рот, как Лале добавляет, сжав кулачки:

– А я, между прочим, тоже сирота! – она фыркает и нарочито резко отворачивается от Шахи-хатун, якобы для того, чтобы лучше расправить и без того идеально севшее платье – а Хасану есть из кого жену выбирать, целый гарем их у него..

– Милая..

Но Лале не собирается слушать наставницу – раздражение за Аслана все еще не может утихнуть в ее юной душе. Порывисто махнув рукой, она бросает:

– Я пойду, Шахи-хатун, сегодня нельзя опаздывать! – после чего уносится на улицу.

* * *

Внутри Лале все так бурлит, что она решает – чем поскорее поспеть до конюшни, тем лучше. Ей не хочется оставаться со своими мыслями наедине, потому она решает срезать путь через чащу сада. Но проходя мимо зарослей цветущего олеандра, что покоится на несколько шагов вправо от тропинки, Лале слышит голоса.

Голоса эти приглушенные, но явно различимые мужской и женский. Любопытство Лале берет верх – кто может в это время и в этом месте здесь находится? Она осторожно проходит вперед и, едва касаясь тоненькими бледными пальцами, отодвигает ветки, увешанные пахучими цветами.

Ей хватает и мгновения, чтобы увидеть ту целующуюся парочку, чьи приглушенные голоса она слышала парой мгновений назад. Мужчину Лале узнать никак не может, зато знает девушку – это Сафие, дочь великого визиря5 Халиль-паши.

Однако, этого мгновения хватает и Сафие, чтобы увидеть непрошенную свидетельницу. Громко вскрикнув, точно заприметив под ногами ядовитую змею, она заскакивает за спину своего спутника и сквозь моментально навернувшиеся слезы начинает причитать:

– Отец теперь все узнает, он сошлет меня, а с тобой что сделает..

Очевидно, мужчина был такого же мнения. Потому что мгновение он растерянно стоял, после чего с отрешенным лицом принялся обнимать и утешать свою спутницу, однако малоубедительно.

Конечно, ведь Лале любимая племянница султана, и сразу же доложит о том, что только что видела.

Так они думают. И, наверное, так Лале и сделала бы, возымей в ней вверх взглядов ее наставницы Шахи-хатун. Но девушка, чей лучший друг является пленным сыном царя, спешит прервать их стенания горячим заверением:

– Успокойтесь, пожалуйста, Сафие-хатун, я не собиралась ничего говорить вашему отцу!

– Правда? – раскрасневшиеся глаза Сафие недоверчиво поднимаются на Лале, но уже в следующее мгновение она утирает слезы и ее лицо светлеет – о, я так вам благодарна!

– Но место для встреч вы, конечно, неудачно выбрали. Ведь в следующий раз вас могу заметить и не я..

Лале задумчиво смотрит на них, после чего, озаренная догадкой, заявляет:

– Я знаю место получше, покажу вам потом! А сейчас, извините, я спешу..

Однако, несмотря на всю спешку, Лале все-таки опаздывает. И когда подбегает к конюшне – Ходжам Мустафа6 уже обращается к вовремя подоспевшим:

– … как вам известно, сегодня урок верховой езды состоится не на школьной площадке, а на большом ипподроме. Мы поедем туда узкой лесной тропой, так что прошу разбиться на пары и ехать строго по двое!

Однако, незамеченной племяннице султана появится не удается. К тому же, опоздавшая, она единственная оказывается не при коне.

– Лале-хатун! Смотрю, у вас были дела поважнее нашего урока!

Но Ходжам Мустафа слишком благосклонен к своей любимой ученице, потому не дожидаясь, пока Лале раскраснеется, добавляет:

– Что ж, ну из свободных коней остался теперь только Бардуш.

Собственно, езда на Бардуше само по себе уже худшее наказание за опоздание. Но выбора не остается, к тому же даже по разумениям юной Лале это вполне справедливо. Кто пришел раньше – тому и достались лучшие лошади. Да что там лошади – просто нормальные кони. Глядя же на Бардуша, у Лале складывалось всякий раз впечатление, что он является плодом незапланированной любви породистой лошади и помеси верблюда.

Но едва Лале управляется с тем, чтобы вывести Бардуша, как рядом с ними останавливается, будто в насмешку, шикарная черная лошадь. Запрокинув голову, Лале тут же узнает счастливо обладателя красавицы на этот урок.

– Аслан! – тут же теплеет девушка.

Голова ее лучшего друга, как всегда, покрыта непокорными рыжими кудрями, скрывающими половину лба. Яркие зеленые глаза горят, точно два драгоценных камня – обрамленные длинными рыжими ресницами. Веснушчатое лицо становится еще более лучезарным, когда на щеках появляются ямочки при улыбке.

Вот и сейчас, добродушно рассмеявшись, Аслан замечает:

– Ну и скакун тебе достался!

– Ну.. грива слегка ободрана..

Лале скептично смотрит на Бардуша, после чего переводит взгляд на шикарную лошадь Аслана и мрачно добавляет:

– Хотя кого я обманываю, он ужасен! Особенно рядом с твоей Гедже.

Голос Аслана становится мягче:

– Да брось, неважно какой у тебя конь, когда ты самая такая красавица!

Аслан говорит совершенно искренне, потому ему удается поднять настроение подруге. Лале тут же светлеет и, несмотря на своего сегодняшнего смешанного напарника, ее настроение все же поднимается.

– Ой, посмотри – указывает она Аслану – у Гедже подпруга совсем протерлась. Еще немного и порвется.

– И правда, как я не заметил.. Схожу за другой. Подождешь?

– Конечно!

Лале наблюдает за удаляющейся фигурой друга, верхом на черной красавице, покуда они не пропадают из вида. Для видимости она то и дело поглаживает Бардуша, дожидаясь Аслана, когда к ней подъезжает статный красавец. Он на пару лет ее старше, потому в отличии от Аслана, его мужские черты лица уже почти окончательно оформились. Яркие серые глаза выгодно оттеняются скулами, утонченный нос завершает образ.

Остановив лошадь подле Лале, он учтиво кланяется.

– Шехзаде Хасан, мое почтение – отвечает она.

– Приветствую, кузина – его изумленный взгляд скользит по Бардушу – какой конь у вас, однако..

Только ленивый не сказал еще об этом Лале, будто она сама не знает. Увидев смущение, смешанные с неким недовольством, на лице Лале –Хасан тут же меняет тему разговора:

– Я вижу, вы без пары.. смею надеяться, что вы не откажетесь ехать со мной?

Лале озадаченно жмет плечами.

Вот-вот должен появится Аслан, которому она уже пообещала свою компанию, но как бы то ни было, отказать наследному принцу она просто не имеет права:

– Да, разумеется.. это честь для меня, шехзаде.

Когда Аслан возвращается к месту встречу, то может лишь изумленно наблюдать за тем, как его лучшая подруга уезжает с шехзаде Хасаном. Обреченно вздохнув и понурив голову, он отказывается от продолжения лицезрения этой неприятной ему картины.

-7-

Благодаря тому, что Хасан и Лале выехали первыми – она добираются до места раньше всех остальных. Кажется, именно эту цель и преследовал шехзаде.

Класс она решают подождать в тени леса, возле ипподрома, чтобы не томиться под палящими лучами солнца.

Помимо лошадей, компанию им составляет любимая гончая Хасана, которую он всегда и везде берет с собой. Собака радостно прыгает и вертится под ногами своих четвероногих друзей, отчего лошади лишь недовольно фыркают, чем забавляют Лале.

Заметив ее дружелюбный настрой, гончая подбегает к девушке и тыкается своим влажным носом ей в ладони.

Видя это, Хасан вскидывает брови и удовлетворенно замечает:

–Вы ей нравитесь! А ведь она мало кого признает..

Лале сложно в это поверить, учитывая все дружелюбие собаки к ней, но она так же склонна считать, что у кузина нет никаких причин лгать ей на этот или любой другой счет. Пускай она не имеет с ним таких теплых и близких отношений, как с Асланом, но мнение о нем у нее крайне высокое.

Хасан, несмотря на свое положение, такой же добрый и открытый, как она, потому просто не может в ней вызывать каких-либо негативных чувств.

– Ты красавица – улыбается Лале, продолжая гладить собаку.

– Она мой лучший друг – заявляет Хасан – одна из немногих, кому я действительно могу доверять.

Вздохнув, он неохотно признается:

– Когда ты наследник престола, все хотят выгода от тебя. А она просто любит. Вы, наверное, уже слышали, что отец собирается передать мне престол?

Лале отстраняется от собаки и поднимает взгляд на шехзаде:

– Да, уход дяди Мурада многих огорчит – ведь он мудрый и честный правитель. Но я уверена, вы станете его достойным преемником.

– Отец настаивает, чтобы я женился и.. Лале, я уверен, что жены лучше вас мне не найти.

Нельзя сказать, что признание Хасана удивило Лале, но уж точно немало ее смутило своей неожиданностью. Она полагала, что рано или поздно, вероятнее всего, она услышит это – но никак не рассчитывала на такую скорость развития событий.

Еще утром Шахи-хатун говорила ей о Хасане, а уже спустя пару часов он сам затевает этот разговор.

Хасан берет руку Лале и прижимает ее податливую ладонь к своей груди. Она чувствует, как быстро бьется его сердце, подтверждающее, что он совершенно не кривит душой и говорит от чистого сердца:

– Вы не знаете, но вы стали главной причиной, по которой я спешу в школу. Часто я не слышу, что говорит Ходжам Мустафа на уроке, потому что любуюсь вами..

Лале молчаливо тупит глаза в пол. Ей одновременно приятно и неловко впервые слышать подобные слова от мужчины. Заметив это, Хасан поспешно добавляет:

– Понимаю, это неожиданно, и я не жду ответа сейчас.. но каким бы он по итогу ни был, и чтобы ни случалось с нами дальше – знай, Лале, ты для меня дороже всех сокровищ на свете.

* * *

Занятие длится уже почти час – время близится к полудню. Самое ужасное время дня, учитывая, что на ипподроме нет ни деревца, где можно было бы скрыться от изнуряющей жары, расточаемой палящими лучами солнца.

Волосы Лале неприятно нагревают ей шею и плечи, и лишь Ходжам Мустафа чувствует себя вполне комфортно, сидя в тени большого палантина, который держат двое его слуг.

– Что за постные лица! – неуместно жизнерадостно восклицает он – вы ученики дворцовой школы Великого султана Мурада II. Гордость и будущее блистательной Османской империи!

Заметив молчаливые укорительные взгляды учеников, добродушный Мустафа сдается и отмахивается:

– Ладно, десять минут перерыв, а потом снова на коней.

Это воодушевляет учеников намного больше его пламенных речей.

Получив небольшое перерыв, Лале тут же принимается налаживать уздечку своего скакуна. У нее это получается скверно – почти всегда ей в этом помогал Аслан. И сейчас он тоже стоит неподалеку – но, лишь кратко глянув на мучения подруги, тут же отвернулся, делая вид, что невероятно занят.

Лале сразу же понимает, на чем основано его поведение, и подойдя ближе, сокрушено говорит:

– Аслан, прости, что так вышло на конюшне. Я правда ждала тебя..

Аслан скептично поднимает свои ярко-зеленые глаза и Лале тушуется:

– Да, знаю.. но не могла же я отказать шехзаде, ты же понимаешь, есть этикет.

– Я не умею на тебя обижаться, ты ведь знаешь – заявляет он – хотя, может и следовало бы.

– Спасибо, Аслан – но Лале тут же умолкает, поняв, что друг не договорил.

– Но ответь, если бы ты не чувствовала, что должна ждать меня.. как друга. И если бы не было этикета и этих дурацких условностей – он жмет плечами, но голос его серьезен – а был бы просто я, просто Хасан и просто ты – никому и ничего не должная. Трое обычных людей. С кем бы ты тогда поехала?

– Конечно, с тобой! – не думая и мгновения, заявляет Лале – внимание наследного принца, конечно, мне приятно, и я уважаю его, но ведь мой лучший друг это ты, Аслан! Ты всегда рядом со мной в любую минуту, так было всегда.

На лице Аслана тут же появляется привычная улыбка:

– И так будет всегда, Лале-хатун! – он смеется и, неожиданно для нее самой, в порыве радости подхватывает ее за талию и закруживает вокруг себя.

Когда же, наконец, он опускает ее обратно на землю и Лале поправляет подол платья, то замечает в паре ярдах от них знакомые серые глаза. Только сейчас они, наблюдая за происходящим со стороны (и, наверняка, все услышав), словно покрылись коркой льда.

– Шехзаде.. – растерянно бормочет Лале – вы что-то желали?

– Ничего, Лале-хатун – мрачно отвечает он, будто и не было того разговора в лесу – я просто хотел спросить, не видели ли вы мою гончую.

–Я..

Но он не дает ей даже ответить:

– Но, кажется, нет, ведь вы были так заняты.

* * *

С тех пор, как Хасан молча ушел прочь, оставив Лале наедине с Асланом и ее тягостными мыслями, прошло не больше четверти часа. Однако, небо, словно по мановению волшебной палочки, успело резко потемнеть и воздух вокруг стал спертым и удушливым, как обычно бывает перед началом сильного ливня.

И все бы ничего, но с каждой минутой небо становилось все чернее, пока, наконец, его не рассекла острая полоса света.

– Гроза! – восклицает Ходжам Мустафа – все на коней, скачите в сторону леса!

Но половину из его указаний Лале угадывает лишь по смыслу, потому что раскаты грома поглощают голос учителя.

– Лале, уходим! – торопит ее Аслан, заметив, что она замешкалась –ипподром самое опасное место в грозу!

Лале знает это и без него, но как же сложно собраться, когда в мгновение око становится темно, точно ночью, начинает хлестать ливень, намека на который пару минут назад и не было в удушливой жаре.

Палило солнце, а теперь дождь буквально превратился в какую-то ливневую стену, точно Лале стоит по ту сторону водопада. И как же не вовремя он решил разразиться!

Поверхность ипподрома с завидной скоростью превратилась в скользкую жижу, которая стала для людей и лошадей ничем не лучше топи, в которой увязают конечности. И чем больше усилий делаешь, чтобы выбраться – тем прочнее оседаешь в этом влажном месиве, порожденным за считанные минуты буйством стихии.

На деле до кромки леса не больше трехсот аршин – но в подобных условий Лале показалось, что они с Асланом добирались до него целую вечность. Однако, едва они скрываются вместе с остальными учениками под густыми кронами деревьев – сердцебиение Лале начинает понемногу успокаивается.

Деревья создают иллюзию некоторой безопасности от того, от чего никому нигде нельзя спрятаться – а именно от самой природы.

Но оглядев всех учеников, Лале вдруг замирает, а ее сердце пропускает один удар. Она подбегает к учителю:

– Хасан! Где Хасан?

Ходжам Мустафа тут же беспокойно оглядывает учеников и, убедившись, что среди них и правда нет сероглазого юноши, кричит:

– Кто-то видел шехзаде?!

Ученики, точно улий пчел, тут же начинает беспокойно оглядываться, пытаясь всмотреться в темноту под очередными вспышками молний, что единственные освещают нагрянувшую тьму. Лале вокруг только и слышит один и тот же вопрос из разных уст, на который никто не может дать ответа: «Где Хасан?».

Пока не становится, наконец, очевидным – Хасана с ними нет.

Лале вспоминает последний раз, при каких обстоятельствах видела кузина, и ее осеняет:

– Ходжам Мустафа, он пошел искать свою гончую! – с жаром восклицает она, стараясь перекричать гром – не мог оставить ее одну в грозу!

В этом весь Хасан – даже о своей собаке он переживает больше, чем многие могли бы переживать о собственных родственниках. При начавшейся грозе он в первую очередь испугался за нее, а не за себя. Благородный, добрый, с чистый сердцем.

Лале просто не может стоять и ждать непонятно чего, когда Хасан где-то там, во власти стихии.

– Я иду с ним! – но не успевает сделать и шага, как Аслан крепко хватает ее за руку, никак не позволяя сорваться с места.

– Пусти!

– Сейчас ты не сможешь ему ничем помочь, никто не сможет! – пытается образумить он ее.

– Я хотя бы попытаюсь! Или предлагаешь стоять и просто ждать?!

Аслан мгновение молчит, после чего отпускает ее руку и твердо заявляет:

– Я с тобой.

Лале благодарно кивает другу, а испуганный и побледневший учитель в это время о чем-то торопливо принимается переговариваться с бостанджи7, сопровождавшими класс. После чего оборачивается к Лале с Асланом и говорит:

– Солдаты пойдут с вами!

Вместе с солдатами они тут же покидают сомнительно безопасную кромку леса и ныряют в непроглядную стену воды, где ничего не видно даже на расстояние собственного носа. А даже если бы ливень был не таким сильным, они бы все равно не смогли бы ничего разглядеть из-за мрака.

Не пасть духом и окончательно не испугаться Лале помогает лишь Аслан, что неотступно идет рядом и поддерживает ее своей твердой рукой. Солдаты же бредут позади, словно не защищая племянницу султана, а лишь сопровождая ее на какое-то мероприятие.

Лале не знает, сколько они безрезультатно бродят по вязкой поверхности ипподрома прежде, чем буйство природы утихает, и дождь заканчивается так же быстро, как и начался. Солнце не выглядывает, подобно необходимой этому часу яркости, но и того немного света, который проникает сквозь серое небо хватает, чтобы уже различать пространство перед собой.

Едва шурующая вода перестает закладывать уши, как Лале слышит громкий знакомый лай и спешит в его сторону. Пара шагов – и откуда-то справа едва ли ей не под ноги выскакивает гончая Хасана.

Она скалится на солдат, но тут же подбегает к Лале, которая беспокойно протягивает ей руку:

– Красавица, покажи нам, где твой хозяин! – просит она.

Собака еще пару раз жалобно воет, тыкаясь ей в руку, точно крошечный щенок, после чего все-таки бросается куда-то в последождевой туман.

Пробежав за ней, Лале самой первой видит, куда привела их собака. Лишь после эту же картину обнаруживают Аслан, а после и солдаты, от который проку меньше, чем от гончей.

– Шехзаде… – вскрикивает Лале и прижимает ладонь ко рту.

Хасан лежит на земле без признаков жизни.

Его голова безвольно откинута, руки распластаны, а серые глаза прикрыты.

Не в силах пошевелиться, Лале так и продолжает молча смотреть на кузина в то время, как Аслан и бостанджи бросаются к наследному принцу. Они тот час склоняются над ними, что-то делают, тревожно шепчась..

Проходит какое-то время прежде, чем Аслан встает, медленно подходит к ней, точно боясь спугнуть резкими движениями, и осторожно берет за плечи. Он молчит еще пару мгновений, после чего говорит едва слышно:

– Хасан погиб от удара молнии.

Лале будто не слышит его слова. Они словно идут из-под воды, и наверняка, она неверно их толкует. Ведь Хасан просто не мог погибнуть – совсем недавно он с ней разговаривал. Наверняка, его лошадь просто испугалась грома, встала на дыбы и опрокинула его. И сейчас он просто без сознания, и надо просто оказать ему необходимую помощь..

Но гончая, что бегает вокруг его тела и жалобно скулит убеждает Лале даже больше Аслана.

– Этого не может быть.. – сокрушенно говорит она, но не слышит собственных слов.

Ей не хватает сил вымолвить и звука.

Лале чувствует, как ее ноги слабеют, все вокруг плывет и уносится вдаль. Все звуки становятся еще более глухими, ее уши будто бы закладывает вода, и нечто будто бы уносит ее в пучину невидимого океана все дальше и дальше, глубже и глубже. Все перед глазами начинает плыть и последнее, что она слышит, это обрывки фраз солдат, которыми они едва слышно переговариваются между собой:

– …третий погибший сын султана..

– …проклятие… злой рок..

– …империя осталась без наследника.. без наследника, без..

-8-

Наше время.

Румыния, город Брашов.

Меня что-то сильно трясет – и открыв глаза, я уже почти знаю наверняка, что это Аслан. Я, или вернее Лале, упала в обморок, и теперь он пытается привести меня в чувства. Я настолько в этом увериваюсь, что когда распахиваю глаза и вижу перед собой старое сморщенное лицо старика – сильно удивляюсь.

На мгновение мне даже кажется, что – он, а не то, что я только что наблюдала – мне мерещится, но едва он подает голос, как я понемногу начинаю приходить в себя.

Возвращаться в свое тело.

Пару раз трясу головой, выгоняя всякий бред из головы, подобно хозяину, что гонит поганой метлой крыс из укромных уголков.

Видя это, старик как бы извиняясь объясняет:

– Милая, я не против, что ты тут прикорнула, но уже вечер..

Теперь я распахиваю глаза и уже окончательно оказываюсь в том месте, где нахожусь. Мои руки быстро находят под собой подлокотники старого кресла, куда, очевидно, я упала – так как вряд ли бы старик оказался в состоянии меня сюда перенести, сам едва опираясь на трость.

Пальцы вцепляются в обивку и я обвожу взглядом комнату музея, будто бы впервые тут оказалась, после чего вновь останавливаюсь на лице старика:

– Вечер?! – быстро поднимаюсь с кресла – я не могла столько проспать! Мне просто стало немного нехорошо и я..

Но замолкаю, заметив в единственное грязное окно, что на улице действительно смеркается. Но как? Я приехала сюда утром, не могла же я просто проспать тут все это время!

И почему, если это так, старик не разбудил меня раньше?

Что здесь происходит?

Видя мою озадаченность, пожилой мужчина жмет плечами:

– Ну у нас воздух тут такой.. кхм-кхм.. горный.

Горный..

Холодный лес!

Черт, я ведь сказала Лео с Милли, что едва разберусь с картинами и сразу же их догоню. Наверняка, они меня уже потеряли! Конечно, уже вечер, а от меня не звонка, ничего. Надеюсь, они еще не обратились в местную полицию и не написали заявление о пропажи человека.

Голова начинает разламываться от множество вопросов, что в ней пытаются отобрать друг у друга права за первенство. Но побеждает, конечно, ответственность перед сестрой и я несколько отрешенно киваю старику:

– Простите, мне нужно позвонить. Я сейчас.

– Конечно.

Удивительно, как он спокоен! Девица, приехавшая за картинами, засыпает у него на целый день, а он ведет себя так, будто это совершенно обыкновенное явление! И где люди Блума, если у нас было соревнование на скорость? Или они приезжали, пока я спала, а он их спровадил?

Черт знает что.

Я выхожу в коридорчик и набираю номер Милли.

Один гудок, второй.. Возвращается старая привычка при активных думах грызть что-нибудь, что не попади. Но поскольку ни карандаша, ни ручки под рукой нет – в ход идут ногти. Обрываю себя, лишь когда два безвозвратно изуродованы.

– Проклятье..

Между тем, на том конце телефона мне сообщают, что абонент не отвечает и я могу оставить голосовое сообщение. Чертыхаюсь, прошу Милли мне перезвонить, как только она его прослушает, и уже собираюсь набирать номер Лео.

Как вдруг понимаю, что даже не узнала его телефона.

Вот же проклятье! Я не узнала его телефона, и даже не знаю телефона подруги Милли, чтобы спросить у нее номер брата.

Я не сестра, а настоящий ночной кошмар! Кто еще отпустит младшую сестру (пусть ей и 16) с парнем, которого видит первый раз в жизни куда-то, даже не взяв номер телефона? И плевать, что Милли его хорошо знает.

Я его совсем не знаю!

Так ли это?

Я замираю. Будто бы само подсознание вдруг властной рукой смело всех со своего пути и задало мне этот вопрос.

Так ли я его не знаю?

Ведь тот парень, из прошлого – Аслан. Он был один в один, как Лео. Но как Лео мог оказаться там, в видении шестисотлетней давности? А если, разумеется, это не он, то кто тогда? Ведь даже близнецы не бывают настолько похожи!

И это точно не сон. Все происходило слишком реально. А Лале, его лучшая подруга.. она ведь была в точности как я, когда была подростком! У нее даже маленькая родинка там же, где у меня – чуть ниже ключицы..

Но если это не сон, не совпадение.. то как мы теперешние могли оказаться там, столько веков назад? И как, лишь глянув на картину, я в принципе могла увидеть прошлое, в котором она изображалась?

Это очень похоже на то, что я увидела наши прошлые жизни.. как это объяснилось бы в кино или книге из тех, что любит читать Милли. Но в реальной жизни этого совершенно не может быть, как невозможен Ад и Рай, поскольку любая жизнь – всего лишь биологический, легко и давно объяснимый процесс. Нет души, и прочей этой бредятины – есть лишь набор клеток, генов и так далее. Они превращаются в эмбрион, тот вырастает в человека. А когда биологические процессы подходят в своему логическому завершению – мы умираем, наши останки благополучно разлагаются под землей (или сжигаются при помощи кремации) и на том все кончается.

Ничего иного.

Простая биология за шестой класс.

Но почему тогда она не объясняет мне, что это только что было?

Я на ватных ногах возвращаюсь обратно в комнату, и тут же ловлю на себя взгляд старика. В его глазах мелькают хитрые, заговорщицкие огоньки, будто бы он знает что-то, о чем сильно хочет мне рассказать.

Но в итоге лишь спрашивает:

– Все в порядке?

Я вспоминаю, зачем отходила, и быстро сунув телефон в карман, бормочу что-то несвязное. Мой взгляд вновь падает на картину и ту ее часть, которую я успела освободить от извести.

Этот юноша, что на ней изображен – в том видении его звали Хасаном и он сын султана. Вернее, был им. Его убила молния.

Я хмурюсь:

– Откуда у вас эти картины?

– О, один прекрасный молодой человек передал их музею из своей частной коллекции. Знаете, это удивительно.. музей существует здесь многие годы, но теперь власти решили забрать здание. Дали нам право выкупа, но средств у музея нет, не на что выкупать..

Значит, они переезжают. Точнее, их вынуждают. Тогда это объясняет видок музея.

– ..а тут появляется этот чудесный юноша, словно добрый ангел – уголки губ старика трогает улыбка – говорит, финансами помочь не могу, но вот вам картины, продайте, и деньги ваши. Да, мол, они испорчены, но покупатели все равно найдутся. Ведь писать людей при дворе султана означало верную смерть. Кем бы ни был автор этих картин, он ходил по лезвию ножа и, кажется, стал единственным таким смельчаков за несколько веков.

И кажется, написал эту картину до тех событий, что я увидела, потому что для изображения этого юноши, как минимум, нужно было его присутствие в мире живых.

Но что-то в рассказе старика явно не вяжется.

Не говоря уже о его странно-спокойной реакции на все происходящее, не клеится множество очевидного. Надо же, именно в час нужды, точно по Библии, в его жизни появляется спаситель с редчайшими картинами. И вместо того, чтобы продать их подороже кому-нибудь, он забесплатно на кой-то черт отдает их незнакомому старику в богом забытом месте. И этот старик, вместо того, чтобы продать их за бешеные деньги и обогатиться до конца жизни, предлагает такую редкость за сущие копейки американским владельцам галерей?!

– Почему вы решили искать покупателя именно в США? – щурюсь я – на другом конце света?

– Это тоже он посоветовал – невозмутимо объясняет старик – вот, говорит, галереи, которые не постоят за ценой.. И правда, господа Блум и Винсент даже не торговались.

Конечно, потому что ты сам назначил копеечную цену, объяснив это срочностью. Когда дают задаром – отпадает смысл в торге.

Я смотрю на старика, но больше он ничего не говорит.

Незнакомец, притащивший картины румынскому деду и давший телефоны американских галерей, которым посоветовал их продать?

– Но имя чудесного благотворителя, конечно же – не скрывая сарказма, протягиваю я – осталось тайной?

– Разумеется – отвечает он.

Мне кажется, или на мгновение он чуть дернул уголком рта? Словно веселясь оттого, как легко меня оказалось одурачить?

Вряд ли.

Скорее всего, у меня уже шалят нервы. И если на то пошло – какая разница кто именно дал ему эти картины и номер галерей? Мое дело просто их забрать и все тут. Я не следователь, а обычный реставратор.

Вот и буду делать, что полагается по работе. Тем более, что у меня сейчас есть дела и поважнее – Милли все еще не перезванивает.

Мы завершаем сделку очень быстро, потому что, оказывается, Винсент еще с утра перевел на счет музея означенную сумму. Наверное, таким образом пытался подстраховаться на тот счет, если ребята из Блум подоспеют раньше меня.

Когда, забрав полотна, я уже разворачиваюсь, чтобы уйти, старик меня окликает:

– Дженна! Вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? Или.. искусство – это машина времени..

Теперь на его губах уже точно скользит улыбка:

– Знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем.

Я оборачиваюсь обратно к нему и подозрительно уточняю, не спуская глаз:

– Что вы хотите этим сказать?

Перед глазами вновь встают образы Лале, Аслана, Хасана.. события, которые если когда-то и были, то точно родом из того времени, что уже прошло.

Но он вновь лишь невинно дергает плечами, подводя этим черту под нашим разговором, сделкой и встречей в целом:

– Просто мысли вслух.. Удачи вам, Дженна Бёрнелл.

-9-

Весь путь обратно, едва я только села в такси – я раз за разом набираю номер сестры, пока у меня в конец не разряжается телефон. И с того момента томительное ожидание становится еще более невыносимым.

Почему она не отвечает?

Уж совсем потемнело. Они давно должны были вернуться обратно. Почему не перезванивала, пока мой телефон еще был в состоянии принимать чьи-то звонки?

Гложущее ощущение внутри начинает все больше разрастаться.

Это была ошибка.

Ее нельзя было отпускать с Лео.

Перед глазами непрошено всплывают образы из различных ток-шоу про маньяков и тому подобное. О чем я вообще думала, когда отпустила ее с ним в лес? Одну? Милли права – я слишком помешана на работе. Одурманенная возможностью заполучить редкие картины, я даже толком не вдумалась, что именно разрешаю сестре.

Да, Лео брат ее хорошей подруги. Но ведь сколько уже было случаев, что убийцами оказываются именно хорошие знакомые, добрые соседи и те, на кого «и подумать было нельзя»? Один Тед Банди чего только стоит?!

Когда мое такси останавливается у отеля, я уже взведена до предела.

Никогда прежде я еще так быстро не передвигалась. Но когда я добираюсь до дверцы нашего номера и дергаю ее на себя- та не поддается. Заперта. Я открываю ее ключом, но внутри, конечно же, никого не обнаруживаю.

Все верно, они не приезжали.

Я боялась, что это они меня потеряют и поднимут на ноги копов, но теперь уже я сама лихорадочно ищу зарядку, чтобы воткнуть ее в телефон и объявить о пропаже человека. Может, даже о похищении?

Но треклятый айфон, черт бы его подрал, не включается сразу, едва получает питание. Противная красная батарейка красуется на дисплее, словно издеваясь. Пройдет не меньше десяти минут, прежде чем он включится.

Так всегда, если доводить его до полной разрядки.

Чертов металлолом!

– Черт.. черт, черт, ЧЕРТ!

Я швыряю его на кровать и подскакиваю, решив попросить телефон на ресепшене и набрать оттуда, но едва выбегаю из номера, как в холле напарываюсь на Милли и Лео.

Первое чувство – облегчение.

Второе – злость.

– Где вы были?! – накидываюсь я преимущественно на Лео, как на взрослого – вы должны были давно объявиться! Да я думала.. а вы..

Но замечаю, что мои слова будто бы совершенно до них не доходят. И тут опускаю глаза на сестру, вглядевшись внимательнее.

Светлые волосы Милли растрепаны, на ее худеньких ручках тут и здесь виднеются царапины и ссадины. Тушь, которой она уже год неизменно красится, даже если идет выбрасывать мусор, подтеками размазалась по заплаканному лицу.

– Милли! Что с тобой случилось?!

Вновь набрасываюсь на Лео, схватив его за руку, будто он собирается бежать. Но парень такой же бледный, что заставляет меня задуматься – что же такое произошло с ними обоими?

– Отвечай! – требую у него – что с ней случилось?! Где вы были?! Черт возьми, говори немедленно!

– Я.. она.. – Лео озадаченно переводит взгляд с меня на нее, словно не до конца понимая, что именно от него хотят.

– Он не причем – наконец, севшим голосом отвечает Милли и заставляет меня отпустить руку Лео, которую я уже сжала так крепко, что собственные пальцы побелели.

– Тогда кто причем?! Что случилось?! Тебя будто пожевало и выплюнуло!

– Я.. – Милли хмурится, и вновь бессильно начинает плакать – меня в лесу пытался убить вампир!