Читать книгу Как сбежать от своего ученика? - Ким - Страница 3

Шажок, ещё один, и ещё… Так приятно идти. Просто идти. В начале это сложно. Даже сложно смотреть на людей, которые проходят мимо. У них замученные лица. Кислые! Губы поджаты. Глаза холодны. Если взять всё вместе, то получится…

–Фу! Полнейшая мерзость.

Походка у людей медленная. Вразвалочку. Иногда срываются с места и идут быстро, но вскоре останавливаются. Нервно дышат. И снова плетутся. Вы можете решить, что я придираюсь. И это так. Если не обращать излишнего внимания, то этого не заметить. Как на всё обыденное и привычное, никто не обращает на это внимания. Но я придрался и увидел, что все люди: от молоденьких девушек до мужичков "в самом рассвете сил" соблюдают особый уличный этикет. Они своим внешним видом говорят:

–Мы никуда не торопимся, мы гуляем, (наслаждаясь внешним видом грязных улиц) дышим воздухом (который напрочь смешался с запахом дерьма и отбросов), радуемся жизни в конце то концов! (за милой улыбкой скрывая отчаяние)

–А почему это лица у вас такие пресные?

–Потому что мы очень серьёзные люди! (Настроение дерьмо.) Мудрые. Самостоятельные… И очень занятые. (Господи, как же я ненавижу свою работу! Лучше бы остался дома, но кушать хочется…) В общем улыбаться нам не пристало, улыбка – это вообще для дураков! (А иногда хочется, но что другие подумают?)

Я больше не могу смотреть на эти нудные рожи. Встаю со скамейки: ноги затекли, задница замёрзла, самое время пройтись. Первый шаг не очень приятный, но второй уже полегче, а третий уже быстрый и лёгкий. Не дожидаясь никого, я двинулся вперёд, не обращая внимания на прохожих. Иду. Обгоняю всех вокруг, и улыбаюсь самой сумасшедшей улыбкой, какую способен из себя выдать.

Почему? Потому что на улице замечательный вечер. Потому что не хочется быть унылым. Ну и самое главное – потому что в конце улицы стоят молодые люди, они курят трубку и ждут. У меня за спиной тащатся ещё двое.

И я улыбаюсь, предчувствуя бойню. Это адреналин в крови, это жажда крови и насилия. А демон внутри ликует от радости и лицо сводит в улыбке.

В своё оправдание хочу заметить:

–Они первые начали! Увидели мужчину в дорогой одёжке. Несчастного, одинокого и беззащитного.

–Идеальная мишень! Какой-то лопух попался, тут мы его и обуем. – Решили они и устроили засаду.

А я не могу противиться искушению, да и не хочу.

И вот. Мы одни в тёмном проулке. Нет прохожих. Я иду на тех красавцев, что курят трубку. Те, что шли за моей спиной, остановились. Страховка, если я вознамерюсь бежать.

Я улыбаюсь, но никто не оценил улыбку – слишком темно. Такт моих шагов очень прост: Шмяк – Обувь в грязи. Бряк – звонко посох стучит. Шмяк – Бряк – Шмяк – Бряк.

Они очень спокойны. Нет повода для паники. Только вот…

–Почему мужик не замедляет шаг? Почему не зовёт на помощь? Почему не пытается убежать?

Стойки меняются. Руки тянутся к скрытым ножам.

А я иду, не замедляя шаг. Шмяк – Бряк – Шмяк – Бряк. Посох в моих руках изменяется. Истончается вверху, и подобно воску на горящей свече, стекает вниз. А там, у самой земли, он распускает лозы. Длинные, тонкие, они прячутся в тени. Звуки моих шагов – маленький обман, чтобы никто не волновался раньше времени. Этот шум должен был успокоить, но теперь я подошёл достаточно близко и пришла пора начинать.

Человек бросается вперёд. Его друг ждёт момента, чтобы вмешаться. У него в руках нож. Он зол, он голоден, и ему нужны мои деньги. Ну а мне нужна его жизнь.

Лозы бросаются вперёд – протыкают глаза, погружаются в мозг, залазят в рот. Ни крика, ни всхлипа, лишь звук рвущейся кожи, ломающихся костей, и бульканье крови из дырявого горла.

Второй ничего не увидел: слишком темно в улочке. Но он заметил заминку и бросился на помощь другу…

Осталось двое. Они стоят позади и видят, как подельники застыли в странных позах, но доносится и до них тошнотворный звук, пахнет кровью, а безжизненные тела свалились в грязь.

Каждый из оставшихся подумал о своём. Один резко развернулся и побежал, другой метнул в меня нож.

Лозы попытались защитить, но лезвие просочилось между ними и вонзилось в ногу, по самую рукоять…

–Да-а-а… ААА-ААА-Аааа… Неприятно получилось.

Нога подкосилась, и вот я опираюсь на холодную стену, чудом, избежав досадного конфуза – шмякнуться в грязюку.

Бандюган вновь метает нож.

Я подмечаю, что бросок получился замечательный, летит прямёхонько в моё улыбчивое лицо.

Когда видишь опасность перед собой, когда ждёшь её появления, то можешь увернуться. Это вполне логично и обычно срабатывает. Но не с больной ногой!

Я наклоняю голову в бок и вскоре наслаждаюсь той непередаваемой болью, когда клинок вспарывает щёку и, пролетая дальше, над разрезает ухо.

Бандюга шарит по карманам, и достаёт третий клинок. Жаль, но метнуть не успевает. Одинокая лоза добралась и до него. Слишком длинная, от того не такая быстрая как сёстры, она заползла на ботинок и впилась в икру. Человек кричит, ему больно, лоза внутри него растёт, движется, становится больше и сильнее и да… Она его жрёт.

Я один. В холодной, грязной улице. В полной жо… темноте. Больше не улыбаюсь. Скучно. Хочу свалить из этой дыры, но не могу даже встать.

В руке крошечная лоза. Она блекло светится. Кровь из ран больше не бежит. Кожа и ткани медленно затягиваются в шрамы, они останутся, и я буду немного уродливее чем прежде. (Да куда ещё!?)

На посохе светятся три полосы. Лозы втянулись назад.

Одежду жалко. Грязная, рваная, да ещё и в крови. Проще выбросить, чем подлатать.

Встаю. С огромным трудом и очень неуклюже. Шатаюсь. Делаю шаг, на грани падения, но всё же шаг. А затем ещё один и ещё…

***

Ухожу из города, стараясь внимания не привлечь.

Удалось сократить путь так, что вскоре оказался перед городской стеной. За ней лес и дорога, которая может привести куда угодно, только не туда куда нужно. (Чёртова дорога!)

Подхожу к воротам… Да какие к чёрту ворота? Большая, обитая железом, дверь. (На карте выглядит совершенно другой). Это вам не огромные подвесные врата, но большего и не требуется от НЕ главных городских ворот.

Рядом пристроена покосившаяся халупа: внутри горит очаг, перед окном стоит стол, а за ним замерли две тени. Ждут и не выходят. Видимо надеются, что я –заблудившийся прохожий. Надеются, что не придётся выходить из тёплого дома, на жуткий мороз. Но я жду, стою перед окном и жду. Сомнений быть не может, я к этим ребятам в гости пришёл, мне нужен ключ, иначе из города не выйти.

Тени зашевелились, дверь скрипуче открылась, и два мужика в латах, с уставшими лицами уставились на меня.

–Ну и куда собрался? – Спрашивает мужик с рыжей бородой.

–Заблудились или что? – Говорит второй, явно первого моложе. Говорит и закутывается сильнее в плащ. Замёрз бедолага.

–Нет, не заблудился, мне нужно выйти.

–Странно, что вы не в курсе, но после заката никто не может покинуть город или войти.

–Да, но я выйду.

Молчат. Стражник с рыжей бородой смотрит в упор и ждёт продолжения. А я всё сказал. От беседы ожидал безразличия. Открыли бы дверь и все дела. Какое дело им, до чудака, что ищет смерти? Но они оказались верными служителями порядка, и мне их очень жаль.

Мелькнула лоза. В шее стражника появилась дыра. Бородач повалился на землю, и его молодой напарник вскоре упал следом. Из ран бежит кровь, и я стою в этой луже. Из посоха тянутся лозы, впиваются в тела и жрут.

Уже пять знаков на посохе. Силы прибавилось, и это заметно: тело ощущается легче, на голову ничего не давит, а мысли складываются просто и быстро. Но теперь другие маги могут почувствуют моё присутствие. А значит – Наступила пора убегать.

***

Я смотрю в небо. Там звёзд так много. Дует ветер. Темно. Холодно. И тяжко. Опасения на душе. Странно это, но мне страшно умирать, до сих пор я боюсь этого, хотя иногда желаю обратного.

Хлюпает грязь под лапами огромного волка, сплетённого из лоз. В нём сплелись пять человеческих душ. Так много сил делают его почти реальным, он, кажется, дышит, лёгкое тепло идёт от его влажной шкуры. Хочется верить, что он живой, но рассудок вновь обманывает меня.

Погони нет. Никто не преследует, но всё равно не могу успокоиться. Неясное волнение. Оно закралось в душу и не хочет уходить.

Я только и желаю, что выжить. В этом есть что-то от животного. И, казалось бы, зачем? Только тем и занимаюсь, что убиваю, бегу, прячусь и снова убиваю.

Волк бежит по древней дороге. Бежать по ней легче чем по грязи. И у них есть странное свойство – менять своё направление. Появляются, где угодно, в любом месте, которое приглянется и ведут они так же в неизвестность. Одно лишь знаю точно – они безопасны, не приведут в яму, ловушку или пропасть. (Только бы не вернуться обратно!)

–Что сейчас происходит в городе?

Я убил стражу, пост меняется каждое утро, а значит до рассвета у меня есть время, и его нет. Я привлёк слишком много внимания, слишком большой силой стал обладать. Маги могли почувствовать.

Но меня сейчас другое волнует – совсем рядом кто-то есть, от него веет пустотой, на мою силу он никак не ответил, не принял, не отверг, она просто обтекла его, словно преграду, но при этом почувствовав в нём родство. Это волшебник, и он близко, но не нападает, не пытается убить, а я, почувствовав его лишь сейчас, не знаю, что предпринять.

–Я выдумал тебя, или ты реален?

Повсюду туман. Неба не видно, не видно и звёзд. Я почти слеп. Волк замедляется, едва бежит, и скрипит. Полоска на посохе тускнеет. Я использую человеческие души чтобы жить. Жаль, что они вот-вот закончатся. И остался полудохлый с незнакомцем наедине.

***

Я чувствую чужое присутствие. Кто бы это ни был, он следит за мной от самого города. Убивая стражу, выходя за ворота, призывая древесного волка, всё это время я чувствовал чужой взгляд, он смотрел на меня без угрозы. Он лишь смотрел. Желая лишь наблюдать.

Так было всё то долгое время, что мой конь бежал по дорогам, ведущим в любое место, куда им заблагорассудится. Очень непредсказуемые дороги, на которые так часто сетовали путешественники, но в тайне любили их, ведь в человеке, когда-то вышедшему из дома на встречу приключениям живёт капелька безумия и отваги. Когда-то и я так же вышел из дома, совсем ребёнок, с безумной жаждой приключений, и я люблю эти дороги, они для меня что-то родное. Не будь их, то я бы стал совсем другим.

Так вот, этот взгляд преследовал меня всё время, что я бежал, но в тот момент, когда магия в призванном животном подошла к концу, когда оно замедлилось и упало наземь древесной трухой, в этот самый момент всё переменилось. И взгляд перестал просто наблюдать.

–Привет!

Маленькая девочка за моей спиной.

–Зачем следишь за мной?

Милое личико выдало гневную рожицу.

–Какой ты не воспитанный!

Я лишь пожал плечами в ответ.

–Не правильно это: следить за незнакомцами, крошка.

Девочка улыбнулась и исчезла.

–А с чего ты взял, что мы не знакомы, Грим?

Она появилась на моих плечах. Невесомая и тёплая.

–Кто ты?

Пытаюсь сбросить вредного ребёнка с плеч, но её там уже нет.

–Я одна из мирных духов, одна из тех, кто оберегает бродяг.

Она сидит на корточках возле кучки трухи, и тыкает туда пальцем.

–Значит ты мой хранитель?

Она обернулась, посмотрела снизу вверх, улыбнулась и кивнула.

–Можешь положиться на меня, Грим!

Пропала. Я смотрю вокруг, нигде её нет.

–А зовут то тебя как, хранитель?

–Ника…

Она стоит далеко впереди. Туман сгущается вокруг маленькой силуэта. Она машет мне рукой.

Это чувство вернулось. Чувство словно кто-то наблюдает за мной, но на этот раз я уже знаю кто. Ника. Маленькая девочка, которой я не верю.

***

У меня осталась лишь одна человеческая душа. И та вот-вот закончится. Я вновь умираю. Помочь мне может лишь чудо. И оно произошло. Туман рассеялся. Впереди военный лагерь. И два стражника защищают вход.

–Кто идёт?

Молчу и иду, ускорив шаг.

–Стой! Кто идёт?

Не отвечаю.

–Оглох что ли?!

Я дошёл. Они всё поняли. Обнажили мечи. Напали. И умерли. Из моего посоха вылезли лозы. Они впились в прорези для глаз на шлемах. Я пытаюсь забрать их души. Впитать жизненные силы. Но душ нет. Тела распадаются облачком тумана.

–Неплохо!

Чуть позади фигура в плаще.

–Я бы даже сказал, что очень неплохо!

Я бреду к нему. Силы на исходе. Смерть уже близка.

–Ох, я смотрю ты не здоров, какая жалость!

Из-под плаща прояснилось лицо. Старик. Ехидная улыбка. Нет, ему совсем не жаль.

–Сдохни! – Кричу я.

Лозы впиваются в тело. Рвут мышцы и внутренние органы. Впитывают жизнь. А старик говорит, словно ничего и не произошло:

–Не так быстро паренёк! Ты забываешь про прелюдии…

Старик распадается на туман. Очередная иллюзия, чёрт бы его побрал! Я больше не могу. Ноги не держат. Падаю на холодные камни дороги.

–Как же так? Ты больше не будешь со мной играть? – Мерзкий тип нависает надо мной. Очередная иллюзии. Он так близко… Глаза закрываются. Нет сил смотреть.

–Ничтожество!

Резкая боль. Он пнул меня в живот. Нет сил ответить. Лишь стон боли вырывается из рта. Я сам себе противен.

–Оставь его, Вир. – Голос недавней знакомой… Хранитель решил прийти на помощь?

–Ника, дорогая, какими судьбами в наши края?

Такой радостный голос… Старик счастлив встрече… Они старые знакомые. И всё-таки никакой она не хранитель! Она лишь маленькая лгунья. А ведь я так и знал… но это уже не важно. Ведь я умираю. Их голоса становятся всё тише. Уже ничего не важно…

***

–Ты многим рискуешь, отдавая силы такому как он, Ника.

Я лежу на чём-то мягком. Снег? Слишком тепло для снега.

–Это моё дело, Вир.

Маленькая девочка и старик с извращённой улыбкой о чём-то спорят друг с другом.

–Да, но я за тебя волнуюсь, дорогая…

Я лежу с закрытыми глазами, боясь, что, если их открою – они поймут, что я в сознании.

–С каких это пор я стала для тебя дорога, старый извращенец?

Столько злобы в голосе, даже мне страшно стало, похоже старикан влип.

–Ну не сердись, мы же работаем в одной команде, будет тебе…

Оправдывается…Тряпка!

–Вот именно: мы в одной команде. Где же твой хвалённый профессионализм?

Не знаю про кого она, но точно не про этого старика!

–Успокойся милочка. – Его голос изменился, больше нет игривости. – И скажи мне, сколько твой друг ещё будет притворяться спящим, ДОРОГАЯ?

Всё, меня раскрыли. Пора активных действий наступила. Для начала открыть глаза. Света немного, лишь масленая лампа стоит рядом. Глаза привыкают к потёмкам, пока лозы медленно вылазят из посоха.

–Да успокойся ты, чудик! – Старик сидит на деревянном сундуке и смотрит на меня как на полного идиота. Я лежу на шкурах, посреди просторной палатки. Между мной и стариком стоит Ника. Стоит в пол-оборота ко мне, так словно пытается защитить.

–Если бы она разрешила, я бы тебя прикончил. – Из уст старика это звучит никак угроза. А скорее нечто очевидное.

–Как ты? – Столько заботы слышится в голосе Ники, что мне даже стыдно… Помимо этого я больше не умираю, пусть и немного, но жизненные силы откуда-то появились во мне.

–Это ты спасла меня?

Старик резко засмеялся.

–Спасла? Да она для тебя часть души отдала, чудик.

Он поднялся на ноги. Раздался хруст.

–Чёртовы колени… Ладно голубки, оставляю вас вдвоём, скучать вы без меня конечно же не будете. Не насилуй его слишком жестко, Ника, оставь чуток и для меня!

Старик многозначительно посмотрел на меня. Одними глазами словно говоря:

–Мы ещё встретимся дружок.

–Проваливай уже! – Кричит Ника.

–Какая ты злая…

Старик приподнял полог палатки и выбрался наружу. Но вскоре вновь раздался его голос:

–И ещё, Ника, главный будет рад поговорить с новеньким как можно скорее. –Слышны звуки уходящих шагов (наверняка специально так ногами шаркает…).