Читать книгу Я такая случилась, и это твоя беда - Kirena - Страница 4

Я ведь не рабской масти – будь начеку.

Я отвечаю требованиям и ГОСТам.

Просто в твоем присутствии – по щелчку – 

Я становлюсь глупее и ниже ростом.

Даже спасаться бегством, как от врагов

Можно – но компромиссов я не приемлю.

Время спустя при звуке твоих шагов

Я научусь проваливаться сквозь землю.

Я не умею быть с тобой наравне.

Видимо, мне навеки стоять под сценой.

Эта любовь – софитовая, извне – 

Делает жизнь бессмысленной.

И бесценной.

(с) Вера Полозкова

Блэр задумчиво улыбнулся:

– Тебе когда-нибудь говорили, что вот такая ты, уставшая, с распущенными волосами, чем-то похожа на Малефисенту? – он шагнул еще дальше, прислонился к косяку и сложил руки на груди. – Тебе и грим особо сейчас не нужен.

Доктор закатила глаза, усмехнувшись, направилась на кухню:

– Ты так оригинален, Кристиан! – девушка исчезла за углом, и актер, опустив голову, пошел следом. – Мне это говорят в последние полгода даже продавцы кофе. Лицо совсем схуднуло, осунулось… – она обернулась и, не касаясь, обвела пальчиками контур своих скул, неловко, словно извинялась, улыбнулась, помедлив, поставила чайник, мягко ступая босыми ногами по полу, пошла к обеденному столу. – В клинике в Бостоне меня на Новый год вынудили ее косплеить… Кофе будешь?

– Тебе бы пошли рога… – задумчиво улыбнулся Блэр, опираясь спиною о стол, чуть склонив голову, наблюдая за размеренными движениями девушки, – кофе буду.

Сунери вернулась к кухонному столу, дождалась, пока закипит вода, взяла чайник в руку:

– Мой муж рассудил подобным же образом и, решив восстановить справедливость, в ту же ночь приделал мне настоящие рога на пару с медсестрой из реанимации, – врач подошла к обеденному столу, налила кипяток в две чашки, отставила чайник, крепко обхватив тонкими пальцами горячую кружку, шагнула к Кристиану, протянула ему кофе, – добрый и справедливый человек, не отнять.

– Ты замужем?! – поразился мужчина и быстро взглянул на левую руку девушки, где не было кольца. – Ты в разводе? – не замечая протянутого напитка, как-то совсем серьезно спросил Блэр, не сводя внимательного взгляда с бледного лица доктора.

– Зачем? – приподняв брови, улыбнулась Сунери.

– Предательство нельзя прощать, – Кристиан отвернулся к окну, затем вовсе опустил голову, – как у вас говорят? Даже если склеить разбитую вазу, какой бы красивой ни казалась она со стороны, не в силах она будет удержать воду.

– У «нас» говорят, что у нее будет большое преимущество перед другими вазами, – доктор прямо смотрела на актера.

– Какое уж тут может быть преимущество? – усмехнулся Блэр и поднял голову.

– В отличие от своих целых «товарок», у вазы будет бесценный опыт – опыт быть разбитой и собранной заново, – Сунери мягко улыбнулась, разглядывая красивое лицо перед собою. – И потом, кто сказал, что я простила? – девушка улыбнулась еще шире.

– Вообще ничего не понимаю, – мужчина улыбнулся и вернул зеленый взгляд лицу врача.

– Мне не нужен развод, Кристиан. Мне не нужен муж. Мне не нужен Бостон. Я или слишком ленива, чтобы тратить свое время на суд, или… – она опустила взгляд на кофе, – я просто смысла в этом уже не вижу.

– Господи!!! – проследив взгляд Сунери, воскликнул актер, оторвался от стола и двумя руками вынул кружку из побагровевших пальцев девушки. – Ты что?!! Кипяток!!! Ты обожглась!

Доктор, словно очнувшись, поглядела на свою руку, на которой расплывался уже второй кофейный ожог, застыла, осознавая наконец, что именно сейчас произошло.

– Ты что ж, и боли не чувствуешь?!! – Блэр схватил ее руку и начал аккуратно, бережно дуть на нее. – Есть мазь?!

Сунери, словно во сне, медленно подняла блестящие от слез глаза на Кристиана:

– Нет… Боль я чувствую… – она прикрыла веки и стиснула зубы, влажные губы дрогнули, словно в сдерживаемом рыдании.

– Эй!!! – мужчина, не зная, что делать, шагнул еще ближе и, аккуратно коснувшись подбородка девушки, приподнял лицо. – Сунери… Я отвезу тебя в больницу…

– Ага, чтобы над нами весь приемник ржал! – доктор вырвалась из нежного захвата, опустила голову еще ниже, приоткрыв рот, глубоко вздохнула, подняла уже смеющееся лицо на актера. – Пусти, гелькой смажем и нормально будет! – она подошла к холодильнику и стала выискивать лекарство.

– Ожог сильный, давай съездим… – нахмурившийся Блэр шагнул следом.

– Давай-давай! – врач уже намазывала себе руку холодным гелем. – Только нужно тогда еще тебе в ухо ватную палочку засунуть, типа, достать не можем… И приедем два таких красавца в пол-одиннадцатого ночи, им же все равно там делать нечего, чай поди пьют с куличами.

Кристиан отобрал у Сунери гель и стал сам наносить прохладную субстанцию на кисть, девушка вздрогнула и, не мигая, уставилась остекленевшими глазами на склонившегося перед ней мужчину.

– Ты по-нездоровому сердобольна, – Блэр закончил с рукой и сам же забросил лекарство именно в тот отсек холодильника, откуда его достала доктор, – ты жалеешь всех…

– Мне никого не жаль, – прервала его девушка, улыбнувшись, вернулась к столу, правой рукою взяла свой кофе.

– Тогда в чем причина твоих поступков? – актер пошел за нею, коснулся пальцами своей черной кружки.

Он ненавидел ее. Он действительно сейчас ненавидел неодушевленный предмет…

– Во всем должен быть смысл, – пожала плечами Сунери и отпила кофе, – мы совершаем так много необдуманных поступков, принимаем столько скоропалительных решений… Мы тратим так много сил: и физических, и душевных на то, что даже при отдаленном рассмотрении не стоит и ломаного гроша. Сейчас бы мы рванули в госпиталь. Потратили бензин, часа три своего времени, которое я бы провела с Азоркой, ты – с семьей… – она опустила глаза и облизнула пересохшие губы, – мы бы отвлекли доброго человека. Мы бы заставили смертельно уставшего врача делать то же, что смог сделать и ты за минуту. Мы бы отняли его у другого пациента, которому, возможно, это бы стоило жизни. Не важно, нужна ему эта жизнь, плоха ли она или хороша, счастлив он в ней или считает дни до своей смерти…

– Смысл… – медленно повторил Блэр и поднял взгляд на девушку.

– Смысл, – кивнула она и отвела глаза.

– А все ли ты делаешь со смыслом? – он все же взял в руки ненавистную чашку, ставшую ему врагом, и оперся спиной о стол. – Каждый ли твой поступок осмыслен?

– Нет, – тут же ответила Сунери и, повернув голову, посмотрела прямо в глаза мужчине.

Кристиан улыбнулся и отпил кофе:

– А чего так? – шутливым тоном, снижая степень серьезности беседы, уточнил он.

Доктор вздохнула, словно в недоумении поджав губы, развела руками, не выпуская кружки из пальцев.

– Чуть-чу-у-уть бы более развернутый ответ? – еще шире улыбнулся Блэр и приподнял брови.

Ему действительно было интересно. Интересно разговаривать с нею, интересно слушать ее, интересно пытаться «просчитать» ее.

– У меня есть исключение из общего правила, – улыбнулась Сунери и тоже оперлась спиною о столешницу, – я объясняю сама себе это достаточно просто, – она снова сделала глоток из кружки.

– Например, как? – Кристиан повернулся к доктору.

– Я женщина, мне можно тупить, – серьезным тоном высказала очевидную вещь девушка.

– Классно! – восхитился Блэр и даже поставил свою чашку на стол. – А мужикам, значит, тупить, как ты говоришь, не положено?!!

– Совершенно верно! Ты на лету схватываешь! – Сунери рассмеялась.

Кристиан снова взял кружку и, улыбаясь, продолжил пить свой кофе, разглядывая в высокое окно ночной дворик. Деревянные часы на стене пробили одиннадцать ночи. Сунери вздрогнула и обернулась к Блэру, распахнула от неожиданности губы – он пристально, внимательно смотрел на нее.

Сколько он смотрел?..

– Ты солгала мне, – он улыбнулся и, не разрывая зрительного контакта, ухватил сброшенную на стол кожаную куртку, выпрямился, стал медленно надевать ее.

– В чем? – девушка тоже оттолкнулась от стола, поставив на него пустую кружку, снова повернулась к мужчине. – Госпиталь? Муж? Лечение легкого ожога? Смысл?

– Нет… – Кристиан скользил по напряженному лицу мягким, даже нежным взглядом, – ты солгала только об одном: о причине твоего исключительного, единственного в своей природе бессмысленного поступка.

– А если я в блондинку покрашусь? – бросила последний весомый аргумент Сунери.

Блэр неодобрительно причмокнул:

– Да хоть рога себе приклей, – он улыбнулся. – Видишь в чем штука, – он шагнул как-то слишком близко и навис над девушкой, – сколько ни убегай, а от себя оторваться не получится, сколько ни переезжай, ты всегда и всюду берешь с собою себя. Есть вариант – либо позволять выжирать тупым и пустым людям свои мозги серебряной ложечкой, но это очень неприятно и больно, либо самому е*ать этих самых людей, не подпуская их на пушечный выстрел к своему мозгу, и трахать его самостоятельно тем способом, какой тебе больше нравится, рассчитывая перестроить его на нужный лад…

– Ты выбрал последний вариант? – непонятно откуда набравшись смелости, не успев подумать, спросила Сунери и подняла испуганное лицо к Кристиану.

– Ты скажешь мне правду? – вопросом на вопрос ответил Блэр и медленно улыбнулся, обнажая белоснежные клыки.

В столовую зашел невыспавшийся, взлохмаченный, недовольный Азор и встал в дверях, исподлобья разглядывая обернувшихся на него людей. Вся морда мудрого пса выражала сейчас крайнюю степень отчаяния и только одну мысль: «Х*ли вы не спите, философы недобитые?!»

– Он из-за меня не спит? – улыбнулся Блэр и сделал полшага назад от Сунери.

– Угу… – девушка тоже улыбнулась и с нежностью поглядела на пса, – охраняет…

– То есть, если я, скажем, попытаюсь тебя изнасиловать, – высказал неожиданную мысль актер, – он откусит мне…

– Откусит! – прервала Кристиана доктор и, пряча улыбку, отвела взгляд от смеющегося лица мужчины.

– Предсказуемо и справедливо, – согласился Блэр и шагнул к засыпающему прямо на ногах, прислонившемуся для пущей опоры к стене псу, – а если ты на меня наскочишь и подло захочешь лишить чести? – актер обернулся и озадаченно посмотрел на собеседницу. – Он меня спасать будет?

Девушка приоткрыла от удивления рот и, вытаращив глаза, несколько секунд просто смотрела на мужчину, прервав наконец затянувшееся молчание, она облизнула губы и задала встречный, совершенно резонный вопрос:

– А хочется, чтоб спасал?

С секунд десять они снова глядели друг на друга, ни разу не моргнув, симметрично расплываясь в каких-то идиотских улыбках, не выдержав, Сунери отвела взгляд и закрыла рот рукой.

– Так, – услышала она мягкий голос от двери, – Хьюстон, у нас проблема.

Девушка поглядела на мужчину и рассмеялась окончательно: Кристиан, видимо, решив обхитрить сонного пса и проползти аккуратно мимо него, оказался прижатым его большим телом к стене, собака, не отвлекаясь ото сна, мало того, что не растеряла свой заложенный природой защитный функционал, она еще и умудрялась выполнять свои охранные обязанности, вполне удобно прислонившись боком к ногам Блэра, и самозабвенно пускала слюни на его потертые джинсы.

– То впускать не хотел, теперь отпускать не желает! – растерянно улыбался Кристиан.

– Моя же собака, – Сунери, помедлив, отняла тонкую ладонь от лица и уставилась на Азорку.

Актер медленно перевел взгляд с пса у своих ног на девушку.

– Ко мне! – громко, жестоко приказала врач.

И пес, и мужчина вздрогнули, через мгновение зверь уже был подле хозяйки и виновато лизал ей руки.

– Мы отпускаем тебя! – доктор подняла голову и смеющимся взглядом смотрела на Кристиана. – Ты свободен!

Следующим утром невыспавшаяся и уже уставшая Сунери возвращалась домой после прогулки с Азором. Обычно этот моцион бодрил и давал девушке энергию на целый день, но в последнее время ничего кроме ощущений загнанной антилопы доктор не испытывала.

Удерживаясь пальцами за густую шерсть на холке верного друга, доктор доковыляла до лужайки и рухнула прямо на траву, подперев руками голову:

– Укатала ты меня, паскуда шерстяная… – девушка взглянула на усевшегося напротив нее пса, который отчаянно делал виноватый вид, – не стыдно?

«Стыдно», – моргнул длинными ресницами Азор и потупил взгляд.

Сунери вздохнула и, откинув руки назад, легла на траву, прикрыла глаза. А надо было вставать… Надо было уже собираться…

Последний съемочный день. Последний день.

– Знаешь, у меня иногда появляется странное желание… – низкий, мягкий мужской голос выдернул девушку из состояния полузабытья, она распахнула глаза и приподнялась, упираясь одной рукою о траву, с удивлением и каким-то страхом разглядывая стоящего перед нею, невесть откуда взявшегося актера, – взять тебя, положить себе в карман и периодически, при необходимости доставать оттуда, – Кристиан улыбался, перебирая пальцами длинную шерсть сидящего у его ног волкодава.

– Зачем?! – опешившая Сунери уставилась на часы, которые показывали семь утра.

– Не все в этой жизни можно объяснить… – Блэр сделал философское выражение лица и свободной рукой неопределенно повел в воздухе, – иррациональная шняга, понимаешь…

– Ты спал? – задала глупее прежнего вопрос доктор, разглядывая взлохмаченного, изрядно помятого, но по-прежнему до смерти красивого мужчину.

– Нет, – актер шмыгнул носом. – А ты спала?

– Нет, – Сунери оглянулась на пустую еще улицу, изо всех сил стараясь не фиксироваться и без того последней полуживой мыслью на расстегнутых пуговицах его рубашки.

– Здорово! – обрадовался Блэр. – Надо еще, чтоб Гранту сон отбило, точно офигенное кино снимем! – внезапно мужчина нагнулся, ухватил разомлевшего от ласки Азора на руки и, слегка подбросив вверх, поймал пса, крепко, до хруста прижал к себе и тут же швырнул на землю.

Ополоумевший от восторга волкодав, позабыв о своих размерах, возрасте и воспитании, начал вертеться по лужайке, силясь отловить купированный в далекой юности хвост.

Сплавив конкурента за внимание девушки, Кристиан протянул коллеге руку:

– Вставай, костоправ мой карманный, отвезу тебя на работу нашу любимую!

Доктор осторожно вложила тонкую ладонь в теплую руку мужчины и поднялась на ноги:

– Почему ты решил заехать? – она только сейчас вспомнила, что забыла расчесаться с утра, а беготня с собакой по побережью вряд ли добавила прическе изящества. Покраснев, врач опустила глаза и попыталась собрать взлохмаченные волосы в подобие хвоста.

– Как вчера выяснилось, живу я через четыре дома, – Блэр внимательно рассматривал попытки Сунери разобраться с волосами, – это гарантия того, что ты не прогуляешь последний съемочный день… Оставь!!! – он сделал шаг вперед и убрал руку девушки от волос.

Доктор замерла и, пока мужчина не выпустил ее запястье, не могла поднять на него глаз.

– Я помню, что последний, – она резко развернулась и пошла в дом, – кофе предлагать не буду. Я опаздываю, – девушка отперла дверь и вошла первой, – ты зря потратил время, я на площадку только к десяти… Мне нужно сейчас в госпиталь ваш.

– Зачем? – Блэр неслышно вошел следом и по привычке облокотился плечом о стену.

– Мне скоро… Уезжать… – Сунери уже взяла расческу и у зеркала в коридоре разбирала свои волосы, – у вас мощный томограф, я должна заехать, хоть поглядеть одним глазом, где еще увижу?

– Ну и поглядишь одним, – Кристиан пожал плечами, – не два же часа. Я тебя умоляю, неужели ты что-то не видела?

– Часа, думаю, хватит, – доктор собрала волосы в высокий хвост, улыбнувшись, обернулась к мужчине.

– Ну и договорились: тебе мега-томограф, мне кофе. Я как раз за час выпью четыре порции и частично приду в себя, – Блэр подарил девушке ответную улыбку.

– Ты много пьешь кофе, – Сунери подошла к актеру, обулась и сняла с вешалки легкий плащ.

– Ты много куришь, – Кристиан забрал из ее рук одежду и, намереваясь помочь, развернул врача к себе спиной. – Так. Погоди. А вот это вот задумано так: спортивный костюм, шпильки и классический плащ? Не то, чтоб меня это…

– Твою мать!!! – взвыла девушка, сбросив туфли, кинулась в комнату. – Заболтал!!!

– Зря сказал… – себе под нос улыбнулся Блэр, – вот же совестливый!  Такой цирк себе сорвал…

– Я все слышу!!! – зарычали из спальни.

– А я не все вижу! – парировал довольный мужчина. – Милая, ты срываешь утренний стриптиз! Неужели наши отношения дали трещину?! – тут актер заломил руки и дурным голосом взвыл:

Или твоя надежда Была пьяна и вот теперь, проспавшись, Зеленая и бледная, глядит На прежний пыл? Твоя любовь, я вижу, Во всем подобна ей!

На секунду в дверном проеме мелькнуло покрасневшее девичье лицо, и тонкая рука метко швырнула в голову актера спортивную майку:

– Замолчи-замолчи-замолчи!!! Знаешь же, не выношу его! Господи, дай сил!!! Один день пережить!

Блэр легко увернулся и поймал одежду одной рукой, помедлил, удерживая еще хранящую тепло ткань в ладонях, затем аккуратно повесил ее на вешалку рядом с собою, усталым движением коснулся тылом кисти горячего лба. С красивого лица медленно сходила улыбка.

– Тебе плохо? – девушка уже стояла поблизости и обеспокоенно глядела на мужчину.

Актер поднял голову и внимательным, чересчур серьезным взглядом посмотрел на Сунери:

– Сегодня последний день, – он на секунду опустил глаза и тут же вернул их побледневшему лицу девушки.

– Сегодня последний день… – эхом повторила врач и отвела блестящий взгляд.

– Иди ко мне… – так тихо, чувственно позвал Блэр, что девушка вздрогнула, в груди что-то оборвалось и ухнуло к ногам, в мгновение ставшим ватными, кровь хлынула к скулам…

Сунери вскинула голову и облегченно, неуверенно  улыбнулась – мужчина держал в руках ее плащ, приглашая одеться. Доктор неслышно перевела дыхание, шагнула ближе и, повернувшись к нему спиной, нашла рукава… Помедлив, Кристиан слишком мягко, слишком медленно, даже интимно начал поднимать плащ выше, накрывая хрупкие плечи своими ладонями, мужские пальцы легли на ворот, нежно, но уверенно потянули, принуждая девушку податься назад, коснуться его большого тела, затем скользнули на отвороты и с нажимом прошлись по краям плаща до груди, оправляя, разглаживая ткань. Мягко, невесомо, едва касаясь одежды, ладони вновь вернулись к ключицам, шее, аккуратно вызволили из-под плаща затянутые в высокий хвост волосы и медленно, словно нарочно неспешно, стали с нажимом опускаться вниз: к плечам, к предплечьям, оставляя за собою опаленную их незримыми следами нежную кожу, сотни послушно бегущих за мужскими пальцами мурашек. Чужое горячее, сбившееся дыхание обожгло висок, ухо, тонкую шею, заставив позабытую у лица каштановую прядь взвиться в воздух, мягко лечь на распахнутые девичьи губы.

Сунери задохнулась и прикрыла глаза.

– Идем, – глухо, почти в самое ухо шепнул Блэр и, резко отстранившись, быстро облизнув губы, распахнул дверь, – томограф ждет.

Он сидел на капоте своей машины напротив госпиталя и пил мерзкий кофе.

«Ну почему, почему в таком огромном, богатом мире так издевательски мало нормального, хотя бы просто нормального кофе?!» – страдал актер свою извечную мысль.

Сунери не было уже пятьдесят минут, и Кристиан потихоньку приходил к идее просто зайти в больницу, найти кабинет МРТ, вытащить оттуда вредного травматолога и силой потащить ее на съемки.

Она крадет время. Бесстыже, внаглую…

Блэр одним глотком допил кофе и отставил стаканчик на капот рядом с собою.

Она крадет их время.

И вот тут он замер и напрягся.

Злился на ее появление, злился на ее железный характер, злился на ее силу. А теперь мы злимся на то, что она уходит?!

Кристиан медленно поднял руку и закрыл рот ладонью, с силой вцепился пальцами в скулы.

Дожились… Что ты здесь вообще делаешь? «По дороге – по дороге»…

«И давно Вы, Кристиан Лиам Блэр, начали себе подвирать?» – совсем противным блеющим тоном уточнил у мужчины внутренний голос.

Блэр оглянулся на свое авто, спрыгнул с капота и медленно обошел вокруг джипа.

«Машина – говно», – резюмировал он, встав напротив нее и сложив руки на груди.

«Так-таки что с враньем делать будем?» – заинтересованно спросил развеселившийся голос.

«Поменяю к чертовой матери… – Кристиан склонил голову набок и пнул ногой решетку радиатора, – затрахала, рухлядь!»

«А мы сейчас о чем?!» – заржал уже голос.

Актер схватился за голову руками и обернулся ко входу в больницу.

Тянет… Как тянет! Как не хочется отпускать, как страшно отпускать понимающего тебя человека, как больно это… Она ведь с полуслова, с полувзгляда ловит настроение, она, едва зайдя в павильон, понимает, когда молчать, когда уколоть, когда просто, проходя мимо, коснуться рукою плеча… Это не приятельский жест, не подбадривание коллеги, не мотивация. Она же этим касанием словно отдает частичку своего тепла, красивой души своей.

Несмотря на изнуряющий график, он начал спать ночами, он снова видел нормальные, теплые, человеческие сны. Сны, в которых она улыбалась, убирала волосы с лица, скалила свои белоснежные клыки… Сны, в которых она просто сидела напротив и, разглядывая свой кофе, молча курила… Сны, в которых они тихо разговаривали до утра или спорили обо всем подряд: от политики до религии и моды. Сны, в которых они не успевали наговориться, и он, встречая ее днем, сразу кидал ей незаконченную тему… А она ловила, словно ждала, словно готовилась, словно читала мысли. Или видела те же сны?..

Сны, в которых она часто рисовала на своих стопах знакомый цветок.

Лотос…

Он снова начал спать ночами.

И видел такие простые, спокойные, человеческие сны.

Он стал умиротвореннее, сдержаннее. Она будто бы знала какую-то сказочную, позабытую всеми песенку и неслышно пела ее ему. И сердце сразу билось ровнее, и дышать становилось тут же легче. Почти пропало привычное желание и впрямь пробежаться с бензопилой по знакомым и родным…

А что она? Холодная, продуманная, сдержанная стерва.

Какое там тепло… Как он мог так проникнуться подобным человеком? Выдумал себе идеал, а исходником – лишь тонкий психолог и знаток человеческих душ. И он – ее очередная работа. Которую она с самого начала хотела побыстрее закончить… Что ж… Значит, он примитивно устроен. И тянет лишь к подобной силе. Забавно.

В любом случае, это все и впрямь нужно сворачивать, потому что… Далеко зашло.

Блэр усмехнулся, собрал с капота стаканчики и направился к госпиталю, к урне, но тут же замедлил шаг: за стеклянными дверями издали он безошибочно узнал знакомую хрупкую фигурку, которая быстро шла к выходу.

Кристиан сделал еще пару шагов и замер: сзади девушку догнал мужчина в медицинской одежде и, тронув за плечо, остановил, с силой развернул к себе, интимно склонился ближе.

«Так…» – актер закусил слизистую щеки и быстро пошел вперед.