Читать книгу Дневник школьника уездного города N - Кирилл Чаадаев - Страница 19

Сегодня случилось чудо! Боги, кем бы они ни были, вняли моим отчаянным молитвам. Видимо, не в силах больше смотреть на мои мучения, проведенные за одной партой с Корниловой, они сжалились – они пересадили меня.

Конечно, на самом деле меня пересадил классный руководитель, и не просто так, а после неприятного инцидента, который случился сегодня днем. Шел урок английского языка – разбирали сраную грамматику – все эти do, did, done, презент перфект и прочая херь – надо было исправить ошибки в тексте. Я, как обычно в таких случаях, бессмысленным тупым взглядом пялился в незнакомый чужой текст. Я размышлял о том, что пока не могу прочесть его, пока зашифрованный за маленькими латинскими буквами смысл скрывается от меня, это все равно, что неразборчивые уличные каракули на стенах домов – просто изображение. То есть не текст, а обыкновенная картинка…

Мои высокоинтеллектуальные размышления прервал произнесший мою фамилию голос учительницы. Она хотела, чтобы я рассказал всему классу, как исправил грамматические ошибки в тексте, а заодно и перевел его. Ее желания и мои возможности, к сожалению, не совпадали. Я почувствовал, как голова налилась свинцом, кожу на лбу стянуло от напряжения, будто я пытался не текст перевести, а выдавить из себя недельный запор. В наступившей тишине – а все как назло заткнулись, повтягивали головы в плечи и про себя молились, чтобы учительница промучила меня как можно дольше – я мычал что-то нечленораздельно. Мычал как умственно отсталый, как Паша Рулевой – есть у нас в городе такой парень: он всегда ходит с рулем от машины, и, если ему сказать, что у него лопнула шина, он задирает одну ногу, хлопает по ботинку и едет на своем невидимом автомобиле дальше…

– Ну переводи, чего же ты, – сказала учительница.

К мычанию добавилось кряхтение, кудахтанье, как в курятнике, и какие-то шипяще-свистящие звуки, будто я внезапно заговорил на парсултанге. Незаметно я толкнул локтем Корнилову. Она никак не отреагировала. Я знал – она все уже сделала: и текст перевела, и ошибки исправила, и ей ничего не стоило подсказать мне – она же видит, как я мучаюсь. Я толкнул еще раз. Она с громким скрипом отодвинулась на стуле. Тогда я попытался заглянуть в ее рабочую тетрадь, чтобы подсмотреть, где в тексте допущены ошибки, и как их исправить. И тут она прикрыла тетрадь ладонью.

Меня чуть не разорвало – такая злость взяла. Казалось, глаза выскочат из орбит – хотелось вскочить и разгромить весь класс к херам собачьим. Больших трудов мне стоило сохранить спокойствие. Ну разве так сложно просто подсказать?! Что ей от этого сделается? Как будто за маленькую помощь мне ее отправят в ад!

Изо всех сил стараясь не сорваться, удержать голос в нормальном диапазоне – не дать петуха и не завизжать, как маленькая девочка – я сказал учительнице, что не могу перевести текст.

– Ничего, я помогу, – добродушно прощебетала она.

Кое-как, кряхтя и рыча на каждом слове, совместными с учительницей силами мы перевели абзац, разобрали грамматические ошибки, и карающий перст учительницы отвернулся от меня в поиске следующей жертвы. Я до конца урока сидел как на углях, как закипающий чайник. В голове крутилась только одна мысль: «Вот же сука!»

Я молчал, но, когда урок закончился, я ей выложил все, что думал. Точнее, я уже ничего не думал – меня прорвало грязным потоком оскорблений, как канализационную трубу в школьном туалете. Из горла лились упреки и ругательства. Корнилова сначала огрызалась в ответ, но меня было не перекричать. Тогда она заперлась в туалете и проплакала там всю перемену. Другие девочки из класса – ее подруги Арина Агабян, Лена Кулик и Ира Ермакова – ходили успокаивать ее. Теперь они все вчетвером смотрят на меня, как на чудовище. Даже Саша написала в Вотсап: «С Аней ты, конечно, зежестил сегодня».

Наверное, я действительно перегнул палку, но ведь и она не права. Или я чего-то не понимаю? Теперь вот буду сидеть за второй партой на третьем ряду вместе с Димой Родиным.