Читать книгу Святые и пророки Белой Руси - Кирилл Фролов - Страница 10

Итак, именно верность Православию сделала Москву безальтернативной русской столицей, а измена Православию элиты Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского похоронила Вильну как альтернативную Москве русскую столицу. После изгнания из непокоренной униатами Москвы отступника Исидора, униатский Константинопольский Патриархат создает «альтернативную» Киево-московской православной «альтернативную» униатскую Киевскую русскую митрополию, в которую входили Малороссия, Белоруссия, Смоленск, Брянск… Ее главой становится Григорий (Цамблак). Как утверждает современный церковный историк игумен Виталий (Уткин), ее учреждение в принципе было неканоничным:

«И еще о канонических подлогах. В 1415 году католик литовский князь Витовт предпринял попытку вопреки Константинополю провести выборы особого, отдельного от Москвы православного митрополита для Киева и Литвы. 15 ноября 1415 года по его повелению в Новогрудке был собран церковный собор, на котором митрополитом Киевским и Литовским был выбран Григорий Цамблак. В аргументации использовалось подложное апостольское правило. Вот как звучали решения собора: «Мы, сошедшись в Новом граде Литовском в святой церкви Пречистой Богородицы, по благодати, данной нам от Святого Духа, поставили митрополитом святой нашей Церкви Киевской и всей Руси Григория по преданию святых апостолов, которые в своих правилах пишут: «Два или три епископа рукополагают митрополита». Так прежде нас поступили епископы при великом князе киевском Изяславе, поставив митрополита по правилам. Так же поступили и родственные нам болгаре, прежде нас крестившиеся, и сербы, поставляя себе первосвятителя своими епископами, хотя Сербская земля гораздо менее Русской, находящейся во владениях великого князя Витовта, но что говорить о болгарах и сербах? Так установлено от святых апостолов. Благодать Святого Духа равно действует во всех епископах православных: поставленные от самого Господа, апостолы поставляли других, те – других, и таким образом благодать Святого Духа дошла и до нас, смиренных. И мы, как ученики апостольские, имеем власть после многих испытаний Собором поставлять достойного пастыря своему отечеству…».

На самом деле 1-е апостольское правило звучит так: «Епископа да поставляют два или три епископа». То есть в нем речь идет о епископе, а не митрополите.

Так что это решение основано на подлоге. Как при этом можно говорить о благодати Святого Духа?»[5]

Затем Цамблак после возвращения Константинопольского Патриархата в лоно Православия, разрыва Ферраро-Флорентийской унии, покаялся в униатстве, в западнорусской митрополии, реально в результате запустения Киева расположившейся в Вильне, были святые иерархи, священники и миряне, боровшиеся за Православие, но вышеупомянутая «каноническая червоточина» в ее создании, униатская природа самого проекта отдельной от Киево-московской западно-русской митрополии, политика католических властей Речи Посполитой привели к приятию епископатом Речи Посполитой Брестской унии 1596 года. Православное сопротивление ей в итоге привело к взрыву православных миссии, апологетики, русского самосознания Западной Руси, восстанию против антиправославных властей Речи Посполитой, закончившемуся воссоединением части Западной Руси с Восточной на Переяславской Раде 1654 года. Дальнейшее воссоединение всей Малороссии и Белоруссии с Россией растянулось до 1795 годаю. На подавление Православия и русского самосознания Речь Посполитая и Римо-католическая Церковь тратят всю свою интеллектуальную и политическую мощь. Но воссоединение Руси 1795 года сделало неизбежным воссоединение Русской Церкви 1686 года, когда Константинопольский Патриарх Дионисий воссоединил своей грамотой Киевскую и Малой России митрополию с Московским, Великой, Малой и Белой России Патриаршим Престолом навечно, как указано в его грамоте.

Соответственно, любое противление великому воссоединению Русской Церкви 1686 года носило и носит антиправославный характер.

Отдельного разговора требует рассмотрение истоков идеи отдельной от Москвы западнорусской или украинской церкви. Собственно, идея отдельной от Москвы Западно-Русской митрополии с целью постепенного ее подчинения Ватикану была впервые выдвинута в XV веке отступником от Православия Московским митрополитом Исидором, изгнанным из России и возведенным в Ватикане в кардинальское достоинство.

В XVII веке в католических кругах разрабатывается новая идея, призванная не допустить консолидации русского народа и усиления влияния Русской Православной Церкви, что было бы гибельным для с трудом сколоченной Брестской унии и трещавшей по швам Речи Посполитой.

Сами униаты признают, что проект создания «Киевского Патриархата» был изобретен в Ватикане. Имеется в виду именно католический Патриархат восточного обряда (Рим создал свои униатские «Патриархата» в противовес Православным патриаршим кафедрам – Антиохийской и Иерусалимской и др.) – в 1996 г. на симпозиуме «400 лет Брестской унии. Критическая переоценка», состоявшемся в г. Нейменген, Голландия, доктор Фрэнсис Томпсон (Антверпенский университет, Бельгия) утверждал, что униатский митрополит В. Рутский направил в 1624 г. в Рим план создания униатского Киевского Патриархата. Согласно этому плану, «после избрания Патриарха он и его епископы-коллеги принесут присягу Святому Престолу, а верующие постепенно приспособятся к новому положению. Эту схему, которую с известной долей справедливости прозвали «благочестивым мошенничеством», Рутский направил в Рим в 1624 г.»[6]. Все это как нельзя более актуально: всем должно окончательно стать ясно, откуда проекты «Украинской Поместной Церкви», «украинской автокефалии», «канонической», или «неканонической», «Киевского Патриархата» и т. д.

Автор идеи «благочестивого мошенничества», т. е. «Киевского Патриархата», униатский митрополит Иосиф Вениамин Рутский

Уникальным документом, также подробно иллюстрирующим, кто стоит за проектом украинской автокефалии, является записка униатского митрополита Андрея Шептицкого, публикуемая ниже.

В 1912 году, в преддверии Первой мировой войны, Шептицкий составил для австрийского императора записку следующего содержания:

«Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию Русской Украины, нам предстоит решить тройную задачу – военной, правовой и церковной организации края… для того, чтобы эти области возможно полнее отторгнуть от России…

Церковная организация:

Эта организация должна бы преследовать ту же цель: возможно полнее отделить украинскую церковь от русской.

Соавтор униатского проекта «Киевского патриархата», идеолог геноцида карпатских русских и проекта «Украины как антиРоссии» Львовский униатский митрополит Андрей Шептицкий

Не касаясь вероучений… следовало бы издать ряд церковных постановлений (например, украинская церковь изъемлется из ведения петербургского синода, запрещается молиться за царя, предписывается молиться за его Величество (австрийского императора. К. Ф.), соответственные (великорусско-московские) святые вычеркиваются из календаря…

Все эти декреты могли бы от имени «митрополита Галицкого и всей Украйны» постановить все то, что было бы соответственным и согласным с основаниями восточной церкви, традициями митрополии и было бы одобрено военной администрацией.

Как митрополит, я мог бы это сделать, так как, согласно постановлениям восточного церковного права и традициям моих предшественников, я имею право, одобренное Римом, осуществлять архипастырскую власть во всех этих областях…

Известную часть епископов, уроженцев Великороссии, а также тех, которые не подчинятся этим распоряжениям, можно будет устранить, заменив их другими, исповедующими украинские и австрийские убеждения.

Рим впоследствии согласился бы с этими постановлениями и назначениями. Одобрят их и восточные патриархи, оплаченные правительством…

Таким путем единство украинской церкви будет сохранено или создано, и отторжение ее от русской будет прочно и основательно установлено. Канонические основы для такого образа действий приемлемы с точки зрения католической, а с точки зрения восточноправославной – законны, логичны и не требуют объяснений (?! – К. Ф.).

Признание всего этого я мог бы провести в Риме, или, вернее, я уже в значительной степени все подготовил…»

В противовес униатским попыткам не допустить воссоединения Русской Церкви 1686-7 годов, Православное Сопротивление Брестской унии носит ярко выраженный русский национальный характер. Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем (во второй половине XVII в.). Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ – един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами.

По «Синопсису», Россия – едина. Ее начальный центр – царственный град Киев, Москва – его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское»[7].

В результате воссоединения 1654 года уроженцы Киева и Львова, начиная с XVIII века, сделались хозяевами положения на церковном, научном и литературном поприще России.

Еще более красноречиво участие северо-, и особенно юго-западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка. Смело можно сказать, что участие это – преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковнославянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова же была языковая ситуация в середине XVII в. в юго-западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra», или «словенороссийский язык» (так именовался церковно-словянский) – высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или «проста мова» – гражданский, светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» – диалектная речь[8]. В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский, или слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просту мову» «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам – «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковнославянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка. «… Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературные языки… Однако, на историю русского литературного языка «проста мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т. е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в XVII в.: во второй половине XVII века это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию»[9].

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он, просто-напросто, заимствовал ее у галичан и у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в XVI в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в XVI в. – очевидный прототип нашей скорописи и нашей прописки елисоветинских и екатерининских времен»[10].

Что касается диалектов – «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лучше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М.А. Максимовичу: «… Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения – откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились… Что касается до наречий русского языка, то их бесчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислению г-на Шмидель (Litterarisce Anreiger 1882 г.) есть 114 наречий немецких столь одно от другого расстоящих, что немец друг друга никогда не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались…»[11].

Пропагандисты униатского проекта «белорусской автокефалии» сслаются еще на проект отдельной от общерусской «Новогрудской митрополии» князя Гедимина, «Эльдимана», но подобные местечкое проекты удельных русских князей не носили этнический характер и в итоге русские князья во имя единства Руси смирялись перед единой Русской Церковью. Так, например, святой благоверный князь Андрей Боголюбский отказался от подобной затеи и прислушался к своему духовному наставнику епископу Кириллу Туровскому, от аналогичной идеи отказался и святой московский князь Дмитрий Донской, послушавшийся при. Сергия Радонежского и Киевско-московского митрополита Киприана. Соответственно, и современные попытки оторвать малороссийские и белорусские епархии от Русской Церкви являются шагом к новой унии, а попытки заставить малороссов и белорусов путем фальсификаций истории и создания новых «негативных идентичностей» – «бандероукраинцев» и «литвинов» (как этнонимы) являются «политическим униатством» и отречением от православного русского выбора святого благоверного равноапостольного князя Владимира. В Малороссии с целью отрыва Киевской и Малороссийской митрополии от Русской Церкви сначала путем «перестроечного шантажа» тогдашний Киевский митрополит Филарет (Денисенко) добился для нее автономии от Москвы. Автономия – шаг к автокефалии и Филарет совместно с тогдашним главой малороссийских униатствующих сепаратистов Кравчуком создает криминально-террористический раскол «Киевского Патриархата», адепты которого занимаются массовыми захватами православных храмов, убийствами и избиениями священников и мирян, вербовками необандеровских боевиков к Басаеву и во все «горячие точки» СНГ против России. Но главная цель раскола – служить инструментом шантажа Русской Церкви, чтобы любой ценой выбить из нее «каноническую автокефалию» – ключевой шаг к унии. Собственно, лидеры второй ветви раскола «УАПЦ», созданной Петлюрой, поддержанной ленинскими большевиками, затем нацистами, а потом ЦРУ, и не скрывают своего криптоуниатства, а один из лидеров «УАПЦ» «харьковский архиепископ» Игорь Исиченко прямо принял унию.

В Белоруссии под давлением большевиков в 1923 году была предпринята попытка сделать белорусские епархии автономными, но святой Патриарх Тихон умело отразил ее. Затем оторвать малороссийские и белорусские епархии при поддержке признавшего обновленческий раскол в СССР Константинопольского Патриархата пытались власти межвоеннной Польши. Потом – нацисты.

В 2014-м году победивший путем переворота «бандеронацистский» режим Порошенко с помощью зависимого от США криптоуниатского Константинопольского Патриархата объявил Русской Церкви новую войну и заявил о намерении летом 2018 года (1030-летия Крещения с помощью Константинопольского Патриархата) победить Русскую Церковь.

Воодушевленная победой «бандеронацистов» в Киеве часть белорусской элиты в 2014-м году попытались навязать Белорусскому Экзархату Русской Церкви самоубийственную идею автономии Белорусской Православной Церкви, но как и святой Патриарх Тихон в 1923-м, так и Святейший Патриарх Кирилл в 2014 г. грамотно пресек этот униатский проект.

В 2018 году война с единой Святой Церковью Великой, Малой и Белой Руси разгорелась с новой силой.

Как сообщает Союз православных журналистов Украины, Патриарх Варфоломей заявил в своей проповеди 1 июля, что «Константинопольский Патриархат никому не передавал территорию Украины и Литвы», намерен «решительно действовать на этой территории», и в качестве прецедента он привел раскольнический Томос Патриарха Мелетия (Метаксакиса) об автокефалии Польской Церкви. Анализ проповеди Патриарха Варфоломея от 1 июля 2018 г. свидетельствует о том, что безграмотные и легко опровергаемые ее тезисы написаны «союзом писателей» в лице скандально известного архимандрита Кирилла (Говоруна), который до сих пор числится заштатным клириком Московской епархии Русской Православной Церкви, раскольника В. Лурье и пропагандиста из Киева К. Ветошникова, как говорят, трудоустроенного Говоруном в Фессалоникийский Университет и ставшего там и в Сорбонне профессором не благодаря своим знаниям, а благодаря политической воле могильщиков Русской Церкви и вероучительного Догмата о Церкви. Константин Ветошников отрицает на антицерковных сайтах РИСУ и «Кредо» общеизвестные бесспорные факты – перенос Киевской митрополии в Москву, передача Константинопольским Патриархом Дионисием Киевской митрополии Московскому Патриархату в 1686-м году безоговорочно, называемая Ветошниковным «концессией» (ничего подобного, никакой «концессионное™» в Грамоте Патриарха Дионисия нет, есть безусловная передача Киевской и Малой России митрополии Московскому Патриархату), акт о даровании Иоанну IV царского титула он называет «подделкой». Метод в стиле «мазепствующих» фальсификаторов истории – отрицание фактов.

Чтобы убедиться в этом, нужно сравнить проповедь 1 июля и. Варфоломея и интервью Ветошникова[12].

Повторим еще раз общеизвестные аргументы. Возможное вторжение Константинопольского Патриархата на Киевскую Русь является попранием св. канонов и Догмата о Церкви, это еще в 1920-е годы, когда Константинопольский Патриархат признал обновленческий раскол в СССР и захватывал епархии Русской Православной Церкви в Финляндии, Прибалтике, Западной Европе и США, показали ведущие церковные канонисты, такие, как проф. С.В. Троицкий. Недавно переиздан его сборник «Единство Церкви», как раз об этом[13].

Книга проф. С.В. Троицкого «Единство Церкви»

Сборник работ крупнейшего русского канониста XX века, профессора Сергея Викторовича Троицкого (1878–1972) посвящен осмыслению взаимоотношений православных поместных церквей, актуальным проблемам сравнительного богословия и канонического права.

«Церковь едина и потому, – писал профессор С.В. Троицкий, – что Она соборна, кафолична, то есть всеобъемлющая, обнимающая весь мир… И святость Церкви не связана с каким-либо местом (Ии. 4:21)… А если постановления всякой поместной Церкви вдохновляются Св. Духом, то как же она может быть подчинена какой-либо перманентной высшей инстанции? Посему «фактическое первенство Константинопольского Патриарха в Православной Церкви, никак нельзя считать ни канонически твердым, ни тем более неизменным». Проф. Троицкий ясно опровергает фантазии п. Варфоломея, Говоруна и Ветошникова о том, что «решение проблем украинского раскола является общецерковным делом». Нет, это является внутренним делом Московского Патриархата, чьей канонической территорией Киевская и Белая Русь являются с 1686 года.

Прот. Александр Мазырин – соавтор книги о поддержке Константинопольским патриархатом обновленческого раскола в СССР

В статье 1936 года «Папистические стремления у греков» писал:

«Сколь великие блага Константинопольская Церковь получала от Русской Церкви, и не только за время ее зависимости от Константинополя, но и позже? Однако все это не помешало Константинопольской Церкви, как только Русская Церковь попала в рабство большевикам, начать отнимать без всякого права ее епархии в Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии и Западной Европе. А патриарх Григорий VII в 1924 году сделал даже попытку с помощью большевиков подчинить себе и всю Православную Церковь путем признания «Живой церкви» и отставки Патриарха Тихона…»

А. Кострюков, соавтор книги о поддержке Константинопольским патриархатом обновленческого раскола в СССР

То, что поддержка Константинопольским Патриархатом обновленческого раскола не легитимировала последний, а делегитимировала Константинопольский Патриархат, подробно показано в сборнике «К истории взаимоотношений Московского и Константинопольского Патриархов в XX веке» (Авторы: священник А. Мазырин, А.А. Кострюков[14]).

«В предлагаемой читателю книге рассматриваются проблемные стороны взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в XX в., в частности, поддержка Вселенской Патриархией обновленческого раскола в России в 1920-1930-е гг., простиравшаяся вплоть до евхаристического общения ее официального представителя в Москве с безблагодатным псевдоцерковным сообществом. Канонические нарушения Константинополя, совершенные из соображений политической конъюнктуры, привели к фактическому разрыву с ним Московской Патриархии и оттолкнули от него Русскую Зарубежную Церковь несмотря на то, что ее тогда возглавлял большой почитатель Вселенского Престола митрополит Антоний (Храповицкий). В дальнейшем в связи с ликвидацией обновленческого раскола каноническое общение Москвы и Фанара восстановилось, но былой авторитет греческих Патриархов в России оказался основательно подорванным».