Читать книгу Староверы Псковского Поозерья. Себежский уезд - Кирилл Кожурин - Страница 3

* * *

Итак, первый после разорения Ряпиной мызы духовный центр федосеевцев находился, на наш взгляд, именно в себежской Обители. В пользу этого говорит тот факт, что в окрестных деревнях прошли первые значительные федосеевские соборы: в 1721—1722 годах – в деревне Яблонце, в 1728—1729 годах – в деревне Голубово и, наконец, в 1739 году, 11 июня, в деревне Давыдово. Вообще, как отмечает Н. А. Морозова, «только в первой половине XVIII в. в северо-восточной части польско-литовского государства было организовано не менее шести федосеевских соборов»12.

Как явствует из обнаруженного недавно Надеждой Морозовой следственного «Дела по доносу крестьянина Степана Иванова на принадлежащих к расколу крестьян Ряпиной мызы Дерптскаго уезда Михаила Федотова, Емельяна Лукьянова и др., также об учителях их Евстрате Федосееве, Иване Бедре и др.», хранящегося в РГАДА, ф. 7 (Дела Преображенского приказа и Тайной канцелярии), оп. 1, д. 780 (1741 г.), в окрестностях деревни Яблонец (современный Себежский район Псковской области) было два неизвестных ранее федосеевских скита (мужской и женский), которыми руководил известный последователь Феодосия Васильева Иван Бедра13.

Именно в Яблонце состоялся первый известный федосеевский собор в Речи Посполитой в 1721/1722 годов. «Поводом к его проведению стало начатое Евстратом Феодосиевым в Ряпинской обители в 1716/1717 гг. исправление некоторых богослужебных и паралитургических текстов. Конкретно речь шла об исправлении текста Троичного канона из дониконовского издания Октоиха, а также «марании» и правке сочинений первых федосеевских учителей, рукописных Цветников и лицевого Апокалипсиса и последовавшей за этими нововведениями внутренней федосеевской полемике о «лицах и образах» Святой Троицы. Суть спора заключалась в том, что, по мнению Евстрата, определение образ можно употреблять только для обозначения Единого Бога, и его использование по отношению к отдельным ипостасям Божества следует расценивать как отрицание единства Троицы и признание за каждой из ипостасей особой независимой сущности. Иными словами, в дониконовском издании текста Троичного канона отрицается один из главных христианских догматов, а это уже, по мысли федосеевского наставника, арианская ересь. Исходя из этого, он начал править текст канона, заменяя синонимичное использование слов лица и образы для обозначения ипостасей Троицы на единственно возможное, с его точки зрения, слово лица, а тех, кто придерживался традиционного (неисправленного) текста канона, обвинял в арианстве. Одна часть федосеевских наставников приняла сторону Евстрата, другая же, во главе с Савином Михеевым, настаивала на традиционном употреблении и считала действия и доводы Евстрата «гнилым буйством и мудрованием». Споры с различной степенью интенсивности продолжались почти 20 лет и прекратились на соборе в Ступелишках в 1735 г., видимо, не без участия Симеона Денисова, в начале 1730-х гг. написавшего специальное сочинение Показание о речении «образ» и доказавшего возможность синонимического употребления понятий лица и образы.

Федосеевец «книжной»

Дискуссия на Яблонeцком соборе была довольно острой. По свидетельству участника собора Семена Сергеева, Евстрат Феодосиев обращался к участникам собора с одним и тем же вопросом: «Кто образы и лицы заедино не говорит, будет ли еретик?» И хотя проведенный блицопрос показал, что часть наставников дала положительный ответ (т.е. «будет еретик»), на соборе было достигнуто примирение враждующих сторон [см.: РГБ, собр. Е. В. Барсова, №1019, л. 2—3]»14. Как явствует из вновь открытых документов, на Яблонецком соборе также имели место актуальные для того времени дискуссии о Петре I как антихристе, о последних временах и т. д.

Следующий собор в себежских пределах прошел в 1724/1725 годах в соседней деревне Голубово. Голубовский собор был посвящен формулировке заключительной строки богослужебного текста Многолетствия. Новая полемика не только не примирила противоборствующие стороны, но и способствовала возобновлению споров о «лицах и образах», о чем, в частности, свидетельствуют найденные Н. Морозовой документы о последующих соборах на мызе Окра. К сожалению, тексты деяний соборов в Яблонце и Голубове не сохранились в полном виде, а подробности их проведения известны нам лишь по более поздним пересказам их участников15.

Два следующих федосеевских собора, на которых споры о «лицах и образах» были продолжены, проводились уже в Курляндии – на мызе Окра в 1729—1730 годах (около одноименного озера Окра, ныне Дагдский край Латвии) и в Ступелишках в 1735 году, однако в 1739 году местом проведения очередного собора снова стал Себежский уезд – деревня Давыдово. На Давыдовском соборе присутствовали и его постановления подписали тринадцать духовных лиц, множество книжных и простолюдинов. Это такие видные федосеевские наставники из Речи Посполитой и России, как Терентий Васильев и Игнатий Трофимов (которые председательствовали на соборе), Евстрат Феодосиев (в документе он подписался как Фаддей Дионисиев, т.е. указал свое крестильное имя), Савин Михеев, Лазарь Захарьев, Василий Симеонов, Феодор Феодоров, Иван Иванов (Бедра), Симеон Сергеев, Игнатий Тимофеев, Георгий Андреев, Герасим Яковлев, Макарий Иванов. (Часть из них впоследствии примет участие в Польском соборе 1751 года.) «Этот собор также практически не упоминается в историографии – его, безусловно, затмил организованный 12 годами позже знаменитый Польский собор 1751 г.»16 Текст деяний Давыдовского собора известен лишь в составе федосеевского сборника «Отеческие завещания». Он опубликован П. С. Смирновым по списку Владимирской духовной семинарии, №75917. Как отдельное сочинение постановления Давыдовского собора в старообрядческой традиции не представлены.

Практически все положения Давыдовского собора 1739 года касались вопроса о браке. «По сути, это было подтверждение установлений Собора 1694 года о запрещении духовным жить в „келиях наединении с зазорными лицы, и с духовными дочерми, и с девицами, и с женами нежить и со старейшими, и с применицами“. Впрочем: „Такоже учинить и простым человеком… А тем житием чтоб заскверну душ своих не погубить“. Собор положил избирать на послужение либо „старейших жен“, либо лиц мужского пола. Людям духовным молодых же „жен и девиц“ в стряпухах и за келейниц не держать. За несоблюдение сего установления положено отлучать. Положил Собор разводить и тех, кто окажется в родстве духовном – один кум у мужа и жены и вместе жить не велеть. Что касается новоженов, венчавшихся в еретической церкви или сошедшихся без венчания, смешанных браков (половинок), когда один из сожителей не принадлежал к федосеевщине, то положено таковых на покаяние не принимать, детей не крестить, на службу не пускать, совместно с ними не пить, не есть. Запрещение распространялось и на окрещенных детей новоженских до тех пор, пока они „отцов своих неотстанут“, исключение по крещению делалось при болезни детей, однако родители при этом давали обещание разойтись, приходящих же „от мира“, которые покинут своих сожителей и вновь вступят в сожительство, положено крестить только после развода и впредь „им вкупе жити невелеть“. Под страхом отлучения духовным отцам в случае нарушения постановлений запрещено принимать на исповедь и крестить детей»18.

Наставник и «суетной»

В 1751 году, 1 октября, польские федосеевцы провели новый собор, на котором из окружных моленных присутствовали 17 наставников и написали 48 правил, относящихся к их религиозной и общественной жизни. Среди участников собора были известные старообрядческие наставники и начетчики. Соборное определение записано так: «Во имя святыя, единосущныя и неразделимыя Троицы, Отца и Сына и Св. Духа, единаго Бога: Всем, иже древнее православие хранящим святыя, восточныя апостольския Церкве благочестно держащим; правило же и уставы и предание от святых апостол и богоносных отец положенныя неизменно с любовию хранящим благоверным и боголюбивым христианом о Господе радоватися, нижеподписавшиеся извествуем осмыя тысящи двесте шестьдесятаго года, месяца октября в 1 день было у нас общее собрание в Польше во обители о церковных вещах и присовещали общим отеческим и братским советом, подтверждение нашея христианския веры, дабы нам последовати прежним страдальцем и учителем. Статей четыредесят осем».

Эти статьи, или правила, были составлены «по повелению всех духовных человек и книжных, того же общаго совету более других ученых Михайлом Дмитриевым», и подписаны нижеследующими лицами: «К сему приговорному письму Терентий Васильев руку приложил, Савин Михеев, Павел Иванов, Матвей Федосеев, Стефан Афанасьев, вместо Артамона Осипова, Матвей Федосеев руку приложил; Михайло Дмитриев, Никита Григорьев, Петр Герасимов, Иван Егоров, Петр Федоров, Афанасий Симеонов, Иван Федоров, Федор Никифоров, Андрей Гаврилов, иконописец Федул Дмитриев, Сергей Иванов руку приложил; конец приговорному списку».

До сих пор среди исследователей нет единого мнения по поводу места и времени проведения знаменитого Польского собора, хотя дата проведения собора указана в соборных деяниях точно – 1 октября 7260 года, что при пересчете на современное летоисчисление означает 1 октября (по старому стилю) 1751 года. Одни исследователи полагают, что Польский собор 1751 года (или 1752 года) проходил предположительно недалеко от деревни Колпино Себежского уезда, в местности, называемой Обитель (Волков, Сементовский, Иустинов, Никонов, Кожурин). Другая группа ученых считает, что собор проходил на территории Литвы в деревне Гудишки (ныне Игналинский район) (Ярошевич-Переславец, Горбацкий, Поташенко).

В сборнике, составленном в 1785 году известным витебским купцом-старовером, писателем, краеведом и собирателем древностей Иваном Ивановичем Собольщиковым (1763—1836), говорится о «Колпинском собрании» – собрании 17 наставников старообрядцев-беспоповцев, состоявшемся 1 октября 1751 года в окрестностях деревни Колпино (впоследствии в составе Себежского уезда Витебской губернии). В заключительном документе говорилось: «…было у нас общее собрание в Польше, во обители, о церковных вещах. Присовещали общим отеческим и братским советом подтверждение нашея христианския веры, дабы нам последовати прежним страдальцам и чтителям». По мнению единоверческого священника и одного из первых историков старообрядчества Витебской губернии Василия Волкова (Волковича), «указание в предисловии на обитель, как на место, где 1-го октября 1752 года был собор Федосеевцев, дает нам полное право заключать, что собор тот был действительно в Витебской губернии, в Себежском уезде, внутри нынешнего Колпинского православного прихода, в 10-ти верстах от самой церкви, во обители, которая по разным политическим и местным обстоятельствам, с того времени, в течении ста слишком лет, потеряла свой характер и сделалась почти деревнею, но и до ныне носит имя обители и населена Федосеевцами обоего пола более 60-ти душ. Обитель эту в настоящее время окружают деревни: Стайки, Жолобно, Анишково, Поддача, Голубово, Сеньково, Давидово и Островно. Во всех этих деревнях Федосеевцев, относящихся к обительскому наставнику, как духовнику на всю окружность, обоего пола до 400 душ, кроме жителей самой обители»19.

О том, что данный собор проходил именно в Себежском уезде, говорит и рукопись Покрово-Норского монастыря 1834 года: «Егда бысть собор за Рубежем, в Польше, в Себежском уезде во обители в лето 7260-е октября 1-го дня»20. В деревне Обитель (Себежская, или Заполоцкая Обитель) на протяжении XVIII—XIX веков существовал крупный духовный центр старообрядчества с общественной моленной, построенной до 1826 года и потому избежавшей закрытия в самые мрачные гонительные времена царствования Николая I.