Читать книгу Иероглúфы. Сборник стихов - Кирилл Люков - Страница 4

Один был юн и безмятежен

И по-мальчишески жесток.

Он не любил тех, кто изнежен

И презирал суровый рок.

Не чтил ни чёрта он, ни Бога,

И помочиться в церкви мог.

В своей ничтожности убогой

Себе был сам и чёрт, и бог.

Он наплевал на все морали,

И думал гордо, что поэт,

Пройдя лишь все ады и раи,

Стихи напишет, а не бред.

Другой был старше и… старее,

И скован был в своих стихах.

Увяз он в жизненном елее,

И исписался в пух и прах.

Искал в вине он вдохновенья,

Но трудно там его найти.

Был жив ещё поэта гений,

Лишь только не было пути.

Они столкнулись, как кометы,

Перевернув себя и мир.

Друзья, любовники, поэты,

Чьих прост и жёсток голос лир.

Один был младше – умер первым,

Стихи забросил он совсем.

Задиристый, упрямый, нервный —

Артюр Рембо известен всем.

Другой ещё добился славы,

Весь мир стихами взял он в плен.

Поэт, Великий среди равных,

И правдолюбец – Поль Верлен.

Чародей, проследи сочетания звёзд,

Загляни в свой хрустальный шар, —

Пусть говорят, что всё не всерьёз,

Но ты-то видишь грядущий пожар.

Чародей, чернокнижник, колдун —

Так привычны тебе оскорбленья толпы,

Нострадамус, великий вещун,

Сквозь столетия видел ты.

Все смеялись ещё над тобой,

Когда Генрих копьё обломил,

И пронзил им свой шлем золотой:

Лев погиб так, как ты говорил.

Ты провидел, как дом Валуа

Потеряет и жизнь, и власть,

Но не верил никто в твои слова,

Обрекая династию пасть.

Через сотню лет и сотни жизней

Ты увидел, как толпа сметёт

Трон королей в твоей отчизне,

И к чему это всё приведёт.

Монархия, Республика, Империя,

Маленький, но сильный тиран,

И остров Святой Елены,

И будущего туман.

Туман, сквозь который проникнуть

Было дано лишь тебе,

И могилы своей оскверненье увидеть

В кровавой за власть борьбе.

А потом ещё сотни и сотни

Жизней, границ и лет,

Падений замков песочных,

И войн, и жертв, и бед.

Сотни и сотни строчек,

Тайных знаний шифрованный текст,

Упреждающих букв цепочек,

И избра́нности тяжкий крест.

Чародей, чернокнижник, колдун —

Не взирая на гнев толпы,

Нострадамус, великий вещун,

Сквозь столетия видел ты!

Светает. Розовые тени

Ползут неслышно по стене.

Дневной свет льётся на ступени

И подбирается ко мне.

И этот свет могуч и страшен,

И от него спасенья нет:

Он мне напомнит день вчерашний,

В душе оставив тяжкий след.

Я помню – посох опустился,

Я помню – кровь на рукаве…

Куда-то сын запропастился,

Ивашка, слышь, приди ко мне!

Я помню… Или снова брежу?

То явь была, иль, может, сон?

Ивашка был мне сыном нежным…

Ивашка был… А был ли он?

«Дорогой Сальвадор», – «Ах, ах!»

«Напишите портрет». – «Нет, нет!»

И в глазах сразу страх, страх,

В голове снова бред, бред.

Непослушной рукой кисть

К полотну он подносит вновь.

Красной краской на холст ложись

Из искусанных губ кровь!

Под тяжёлою ношей креста,

Выше, чем солнечный свет, —

Обнажённое тело Христа

Сквозь две тысячи долгих лет.

Доставая до самых звёзд,

Крест громадой по-над миром парит,

За крестом, где распят Христос,

С высоты наблюдает Дали…

«Дорогой Сальвадор», – «Ах, ах!»

«Вы художник большой».

Отчего же в глазах страх, страх,

А в душе снова боль, боль?

Я возьму Верлена с полки

Почитать его верлибры,

Что так зыбки и так ко́лки,

Проникают прямо в фибры.

Этот стих сродни цунами, —

Милый Поль, открой секреты:

Оперируя словами,

Как ты делаешь сонеты?

Ах, Верлен, Поэт поэтов!

Ты король меж всеми нами;

Из цветов и из рассветов

Ты сплетаешь оригами.

Пред твоим великим слогом

Преклоняю я колени.

Перечту Верлена снова

И застыну в восхищении.

Он был гений. Провидец.

Он из жизни сплетал свои строки.

Он как будто был очевидец,

Когда писал про другие эпохи.

«Мучительный дар», дарованный Богом,

Не жалел, раздавая людям.

И всю жизнь был одиноким,

И всю жизнь был нелю́дим.

Слов волшебных властелин,

Он сплетал их в чудесный сонет,

Почитая святое Искусство,

Так он жил и творил.

Он был гений? Нет – просто Поэт, —

Валерий Яковлевич Брюсов.

Я сорвал бы красивый цветок,

Только все уже сорваны Вами.

Волшебно-звенящих, пленительных строк

Владеете Вы цветами.

В своём укромном саду денно и нощно

Взращивали любовно Вы каждый из них,

Чтобы торжественно, чтобы мощно

Звучал потом Ваш великий стих.

Каждому семечку – время своё,

Каждому лепесточку – свой собственный цвет,

Чтобы потом кто-то сказал: «Вот, ё-моё,

Вот – настоящий поэт!»

Вы – настоящий Поэт, Брюсов,

Вы – просто гений двадцатого века, —

Математик, литератор, историк, философ, —

Вы – универсал, – образец человека.

Я тоже пишу стихи – жалкий недомерок,

В своих потугах дотянуться до Вас,

Но что в сравнении с Вашими криптомериями

Моя словесная лебеда?

Я сорвал бы красивый цветок,

Только все уже сорваны Вами.

Волшебно-звенящих, пленительных строк

Владеете Вы цветами.