Читать книгу Тася - Кирилл Новоженов - Страница 3

Каждый понедельник повторялась одна и та же картина. Сперва начинал противно звенеть старый, допотопный будильник, поставленный в маленькую кастрюлю, из-под одеяла высовывалась ладонь, которая пробиралась по кровати к тумбочке, ощупывала прохладное дерево, натыкалась на кастрюльку и с садистским остервенением давила на кнопку, прекращая такое отвратительное дребезжание. В небольшой комнате снова воцарялась тишина и ладошка исчезала под одеялом, чтобы через десять минут начать свой путь обратно в поисках мобильника, решившего, что его хозяйке пора вставать под сирену воздушной тревоги.

Тщательное ощупывание тумбочки не приносило никакого результата. Сирена выла с каждым разом всё громче и громче, ладошка заходила на второй круг в надежде обнаружить ненавистный раздражитель, но воющий телефон не находился.

Из кровати раздавался обречённый вздох и обещание уничтожить того, кто придумал понедельники, будильники и работу в несусветную рань.

Одеяло неохотно отпускало из своих объятий рыжеволосое сонное создание, которое на ощупь находило тапочки и с закрытыми глазами плелось на кухню, чтобы щёлкнуть кнопкой чайника.

Душ окончательно смывал остатки сна и наполнял тело теплом и умиротворением, превращая пепельно серые глаза в бесконечно глубокое голубое небо, которое обрамляли длинные пушистые ресницы, похожие на крылья бабочки.

В запотевшем зеркале отражение показывало, что хозяйка таких глаз и рыжей копны кудряшек очень похожа на овечку. Очень симпатичную. Мама каждое утро, заплетая эти непослушные волосы, называла свою дочь кудряшкой Сью, неизменно целовала в затылок и подгоняла собираться. Сперва в детский сад, а потом в школу.

Уже после поступления на журфак и переезда в другой город, девушка поняла на сколько не хватает ей этой утренней традиции.

– Ну, что будем делать, Сью? – спросила она у отражения в зеркале – Пьем кофе и марш на работу?

Отражение согласно кивнуло в ответ и показало язык, а девушка завернулась в махровое полотенце и босыми ногами по холодному полу пошла в комнату. Мама бы непременно за это устроила взбучку.

Быстрый взгляд на часы вызвал негодующее «ой, блин». Из шкафа на кровать полетели любимые джинсы и красная рубашка в клетку – спасибо, что жёстких правил по поводу одежды в редакции не было, а вот опоздания главный редактор очень не любил. Быстро одеться, налить кофе в термокружку, забрать волосы в подобие хвоста и через две ступеньки выскочить на улицу, чтобы сесть в машину и помолиться всем богам трафика о милости в виде отсутствия пробок до редакции.

– Таська, ты совсем ошалела? Главвредыч уже сто раз про тебя спрашивал!

– Маш, я еле нашла где запарковаться.

– Ты ему это объяснить попробуй. Он тебя точно сегодня заклюет!

– Сплюнь, дура. Тебе хорошо – живёшь в соседнем доме, а я у черта на куличках.

– Сама дура! – обиженно сказала девушка и протянула небольшую папку – Вот, тебе на изучение оставили.

– Потом прочитаю. Все на летучке?

– Ага. Уже минут десять как.

– Блин. Может не идти?

– А потом он тебя вообще испепелит своими воплями о «безответственности в поведении и неправильном расходовании временных ресурсов». Лучше уж на летучке пару фразочек отхватишь.

– Тоже верно.

Во время разговора девушки быстрым шагом летели по редакции в сторону зала для совещаний. У самой двери Тася остановилась и прислушалась к происходящему за дверью.

– Лютует? – перешла на шепот Машка.

– Не. Вроде про разворот что-то.

– Тогда, ни пуха.

– К черту, Марусь!

Девушка выдохнула, открыла дверь и проскользнула внутрь.

– И на счёт разворота я ещё раз повторяю – мне нужна сенсация! Чтобы читатели кипятком изошли! Найдите уже что-то. Не может же быть, что бы кто-то с кем-то не женился или не развёлся. – главред как обычно раскачивался в своем кресле и перелистывал страницы с набросками статей.

Тася тихонько пробиралась к своему месту и уже почти поверила, что ее появление останется незамеченным, когда услышала злобную тираду в свой адрес.

– Лазарева! Твою мать за ногу! Ты совсем охренела? Или у тебя отдельный график, о котором меня не уведомили? Давно у нас для твоей персоны летучки стали необязательны? Что на этот раз задержало такую маститую журналистку? Ты мне сенсацию привезла, наверное?

– Пал Сергеич… пробки просто. – девушка потупила взгляд, старательно изучая пол под ногами.

– Пробки у неё. У других значит все двигается, а для Лазаревой – пробки? Я тебя уволю! К чертям собачьим вышвырну с твоими опозданиями! Садись уже, а то как школьница у директора! После летучки задержишься, поняла?

– Хорошо, Пал Сергеич. – Тася быстро юркнула к свободному месту за столом и достала маленький блокнотик из сумочки, изображая полное раболепие и смирение.

Главред чертыхнулся сквозь зубы и продолжил дальше свою стандартную речь об отсутствии нормальных статей и абсолютной расхлябанности современных журналистов, а потом резко перешёл на «дележку» новостей. Судя по тому, что даже именитым доставалась откровенная чепуха, Тасе светила полная фигня в виде какой-нибудь пропажи книги из библиотеки или ремонта ларька под окнами редакции.

Вот только предвкушение одной и возможности другого в этот раз различались кардинально. Вместо привычного «пойдешь туда-то и напишешь о том-то» главред плотно закрыл дверь кабинета за последним вышедшим и закурил. Будто целенаправленно нагонял на Тасю ощущение полнейшей безысходности. И когда он наконец заговорил, тон обещал все что угодно.

– Значит так, Лазарева. Ты же у нас в прошлом году ездила в лагерь журналистов?

– Ездила, Пал Сергеич. – кивнула девушка.

– Ну вот и славно. Значит особых проблем с этим у тебя не будет.

– В смысле проблем? – Тася мысленно перекрестилась.

– Для тебя там все знакомо уже, привыкать не нужно будет. Будешь в этом году представлять наше издательство. Снова.

– Пал Сергеич, родненький, только не это! Я лучше в архиве сдохну от аллергии, чем ещё раз поеду в этот лагерь! Вы же сами говорили, что все туда ездят по разу! Все что угодно, но только не это!

– Лазарева, хватит стонать. Решение руководства оспаривать явно не твоя прерогатива. А там тебе и воздух свежий, и дисциплину опять же подтянешь. Может даже в голове мысли правильные появятся. Все-таки природа вокруг будет и никаких отвлекающих факторов. Ну и пробок тем более. – последнее предложение редактор произнес с особым садизмом.

– Пал Сергеич… – заискивающе начала Тася

– Лазарева, тебе ЦУ выдали? Будь добра исполняй! Оставь свое нытье для бухгалтерии и профсоюза. А теперь – сгинь с глаз моих! Это мое последнее китайское предупреждение. Завтра с самого утра оформляешься и с горящими глазами поедешь юные умы наставлять на путь истинного журналиста. Поняла?

– Поняла… – обречённо кивнула девушка. – В самую жопу, как обычно…

– Чего ты там бормочешь? – Сергеич недовольно сверкнул глазами.

– Ничего. Так, о своем… думаю какие вещи брать.

– После работы об это думать будешь! А сейчас с чувством полнейшего энтузиазма шуруй отсюда, пока не добавил от щедрот.

– Спасибо, Пал Сергеич… за доброту вашу. Прям не знаю, как и благодарить за такое доверие.

– Лазарева! Сгинь уже! Без тебя головняка хватает.

Тася убрала блокнот в сумочку и поплелась к дверям. Толкнула ее и услышала жалобное «ой» с другой стороны – Машка опять подслушивала и получила дверью по голове.

Закрыв за собой дверь, девушка посмотрела на потирающую ухо коллегу.

– Маська, курить есть?

– Ты же бросила.

– Как бросила, так и начала.

– Архив?

– Хуже.

– Куда хуже? – Маша потерла нос и наморщила лобик, перебирая в голове возможные варианты. – Уволил что ли?

– Не. Лучше бы уволил.

– Тася, ну давай колись уже!

– «Пегас»…

– Ты же…

– Ага. И в этот год снова я.

– Сволочь! Надо на него жаловаться!

– А толку? Они могут отправить кого хотят.

– Таська, но это же не честно!

– Иди, скажи это Главвредычу и поедем туда вдвоём.

– Не-не-не. Я туда больше ни ногой! Лучше на год в архив.

– Пошли уже в курилку…