Читать книгу Несерьезная книга об опухоли - Кирилл Волков - Страница 7

В общем, я на себе поставил крест. Один мой знакомый сказал: «Тебя может спасти только один человек. Григорий Львович Кобяков». Веселенькая фраза: «Тебя может спасти»! Никогда так не говорите! Привезли к Кобякову в Бурденко. Очередь. Больные смотрят на него, как на бога, а он нервной энергичной походкой идет в себе в кабинет. Со всей страны люди съезжаются! Ждут по несколько часов. Я думал: «Я же умираю, почему я должен сидеть в очереди и ждать?» Но какая-то надежда забрезжила. Кобяков даже своим видом подкупает – обаятельный, растрепанный такой, с блеском в глазах. Он меня принял. Сказал: «Нужно переделать МРТ». Я переделал прямо в Бурденко. Посмотрел МРТ – сказал, что опухоль есть, операция невозможна. Но есть другие способы лечения! Эта фраза меня вдохновила. Я думал: я жив, я живу, пускай как угодно, пускай еле говорю, но я жив. Я зацепился за это всем существом. Я открыл вокруг себя изумительная мир – грязный, пыльный, солнечный, нежный, разноцветный, потрясающий. Мир живой жизни. И я часть этого мира! Я даже когда брился и резался, думал: «Вот она – живая жизнь! Живая даже на ощупь»… Сейчас я понимаю, что это было бегством от проблемы, а не ее решением. Я так внимательно всматривался в этот мир, лишь бы не замечать себя. Что угодно, только не я… Я впал в какое-то ватно-радостное забытье, смотрел на мир глазами счастливого растения. Но потом маятник качнулся в другую сторону.

Я уехал к моей, вскоре ставшей бывшей, девушке в ее дом в Подмосковье к кошкам и собакам. У нее 5 кошек и 3 собаки. О каждой могу написать эссе. Кошек зовут: Меля, Дыня, Яша, Элвис, Фрида, Кот (в честь «Завтрака у Тиффани»). А собак: Юджи, Клык и Ляля. У каждого свой характер, у каждого десятки имен. Одного Клыка мы звали: Клычуандр, Клыка, Клынуня, Клыкумбрия-скумбрия, Клычик и т. д. Всего и не упомнить. Клык – самый потрясающий пес. У него полностью отсутствует гормон злости. Вообще. Однажды папа моей девушки гулял зимой и увидел очень красивого пса. Тот замерзал. Приманил его едой, согрел. Смотрит, а пес какой-то странный, как-то лапы поднимает нелепо. Повели к врачу. А тот говорит: «Он у вас слепой». И правда, слепой. Зато очень добрый. Всегда у ворот меня встречает, узнает, трется мордой, обнимает лапами, не отпускает. Назвали Клык – за джеклондоновскую масть. Смешной. Наступает на кошек и т. д. Однажды зимой Клык провалил попу в крошечный прудик, бегал, бедняга, с ледяной попой. Я их очень люблю. Провел с ними много времени.

Еще я очень люблю Юджи – более ленивой и замечательной собаки я не встречал. Это риджбек, спит, ест, страшно лает и ей все по фигу. Она лает очень громко, облаивает каждого приходящего с головы до пят, как бы посвящает в «гости», это непременный обряд, может облаять ночью. Она собака-настроение. С каким удовольствием она ест! Когда спит, бегает во сне. Когда в гараж пробрались воры, она дрыхла… Зато как она на друзей лает! В общем, чудо, а не собака. Через месяц, когда депрессия начнет стихать, первое, что я сделаю – напишу пародийный трактат про «юджинианство» от имени Юджи-философа.

Из трактата («Юджинианство», том 1):

Чтобы понять суть юджинианства, нужно сделать несколько упражнений: <…> оглядеться, растянуться на коврике, вытянуть лапы, сладко зевнуть и раствориться в безмятежности и собственном бездумье. Нужно стать костью-в-себе, осознать свое «я», а без лени, без сосредоточения только на себе самом это невозможно. То есть не на материи, а на пустоте, не на вещи, а на ее отсутствии, не на мысли, а на ее знаковом минусе в вашей голове. Это как бы медитация наоборот, никакой мысли, просто образы, просто ветер, воздух, солнце и вечная моя морда с вечно свисающими ушами. В этом и заключено ЮДЖИНИАНСТВО. Просто сядьте, закройте глаза, представьте себя маленьким ребенком, который подошел к рождественской елке, расслабьтесь, поленитесь. Только не спустя рукава, поленитесь во всю силу! Потрудитесь над вашей ленью, поработайте над ней! Сконцентрируйтесь! Вы думаете, что это так легко? Зевнул, потянулся и все? Ха!!! Ничуть не бывало! Стопроцентная лень – это когда вы действительно ничего не хотите, а мир ничего не хочет от вас, когда вы искренне и по-щенячьи освобождены от суетности и бренности всего сущего. Представьте, что вы лист, плавающий в озере лист. Ощутите, как от вас идут эти круги, эти микроволны, станьте листом, падающим в воду (или перышком из «Форреста Гампа»), – и все ваши проблемы погасятся сами собой, отразятся в озере вашей лени, в вашем солнечном самолюбовании собой, в вашей космической наполненности, воздушности, вашей самодостаточности.

Как мне этого юджинианства тогда не хватало.

Я был антиюджи, полная ей противоположность, я не был этим самым листом: страх сковал меня, парализовал, зомбировал. Я не спал 3 недели. Моя чертова нервная система вопила, организм считал, что его убьют, и сколько бы я его не успокаивал, ничего не мог сделать. Он схватил меня за подсознание. Все семейство моей девушки очень боялось за меня. Все подсовывали книжки, но никто не успокаивал, потому что не знали, что сказать. А если со мной говорили, то не так и не о том. Только животные приходили, приходила Юджи и смотрела на меня своими удивительно глупыми, удивительно умными глазами, ничего не понимала и уходила по своим юджинианским делам.

Опухоль прогрессировала, я стал хуже говорить. Я гулял, смотрел телевизор и занимался, занимался, занимался… В инете мои друзья слали мне книжки по православию со словами «Все в руках Господа нашего» и «Мы будем за тебя молиться» (еще две ужасные фразы; молитесь, конечно, молитесь! Но не говорите мне об этом, не намекайте, что от меня ничего не зависит!). Я увлекся буддизмом, читал запоем Далай-ламу – колоссально умный дядька. Самое интересное, что я читал за последние годы.

Из моего письма к Варе Леоновой:

Буддизм открыл мне великую взаимосвязь наших намерений и деяний, помыслов и поступков, вообще взаимосвязь как таковую. Все, что в нас, что вокруг нас – все не просто так. Конечно, нельзя примитивно, поверхностно думать о карме. Но, как подчеркивает Далай-лама, собственный идиотизм не является кармой. То, что ваша энергия, ваша помощь и помощь сотен людей мне помогает, вселяет веру, силу, любовь и жизнь – это так. Я это чувствую. Еще буддизм мне открыл простое и вместе с тем очень сложное понятие – наше счастье. Ведь мы постоянно пребываем – как стакан с кипящей водой – в ложных проблемах, нервах, волнениях, которые не стоят выеденного яйца. Все идет от нашего «я», так нас воспитали, такова европейская культура. Гимназия, РГГУ, семья, работа, круг общения – все воспитывали одну мысль: наше эго стоит в центре мира, от него не отречься, не убежать. Но возможно ли по-другому? Возможно ли, чтобы наше счастье не было связано с нашим «я»? Возможно ли так управлять сознанием, чтобы раствориться в других? Ведь мы счастливы, когда реализуемся в нашей доброте, в любви, все остальное счастье, к сожалению, быстротечно, все наши восторги заканчиваются, переходят в страдания, в волнения. Они прекрасны, но преходящи. Возможно другое счастье, нужно только воспитать в себе Будду, Бога, Иисуса… Какие счастливые и ясные лица у буддистов. Открытые и добрые. Ощущение безоблачного счастья. Значит, возможно счастье, не связанное с нашим любимым эго. Более долговечное и мудрое. Когда растворяешься в других, принимаешь их страдания как свои, излучаешь теплоту. Этому учил нас Христос. Уметь стать счастливым, вобрав все грехи и страдания земных существ. Этому учит нас буддизм. Стать желудем из дуба. Реализоваться абсолютно. Ведь сознание – это не набор хромосом, оно не создано нашими родителями, оно безначально. Искусство тому подтверждения. Жизнь – это невероятный сгусток иррационального, прекрасного, ясного. Сознание больше мозга. Мозг – лишь удобная форма, наша физиология. Но нельзя предположить, что мозг – каким бы совершенным он не был – давал бы нам великие произведения искусства, любовь, подвиги. Все прекрасное иррационально! И мозг, видимо, лишь пучок нейронов, не больше. Главное – это тренировка сознания. Подумай о чем-то пять минут – ты собьешься, запутаешься в паутине своих мыслей; мы не умеем управлять собственным сознанием, думать о чем-то больше нескольких секунд. А это гигантский ресурс. Мы его растрачиваем. Кроме нашего сознания ничего нет. Вся реальность проходит сквозь него и отпечатывается в нем. Свет и волна, и луч в зависимости от рецептора. Квантовая механика доказывает то же – все лишь сгустки пустоты, на которых мы сидим, которые мы видим, осязаем, которые мы воспринимаем, и которые находятся во взаимосвязи. О том же говорил Эйнштейн (я не очень в этом силен, но так говорят ученые). Буддизм и наука идут, взявшись за руки. Все должно слиться в едином синтезе: все религии, науки, запад, восток, ислам, христианство, буддизм. Потому что говорят они на разных языках, но схожие вещи. <…> Далай-лама потрясающий ученый. Я его слушаю, и свет какой-то разливается внутри, такая мудрость, такая любовь, такая доброта.

Ну, и все такое…

Но освоить буддизм в действии у меня не получалось. Тезис «измени свое виденье и изменится весь мир» – страшно важный. Я его понимал, но не мог прочувствовать. Я не умел медитировать. Я сидел часами в позе полулотоса, полностью расслабленный, очищал сознание, но не умел владеть энергией, пользоваться правильно чакрами. И главное – у меня не было покоя. Я был смятен. А какой буддист в смятении?

Я бежал от себя, от реальности, от людей. Тяжело вспоминать. Видимо, человеческая память так устроена, что самые тяжелые моменты немного ретушируются, что ли. Вру. Я все помню. Но не хочу вспоминать. Не хочу писать об этом. И вот однажды мы гуляли по лесу и встретили Альбину Акритас с мужем, они жили по соседству с домом моей бывшей (ну как по соседству? Километрах в пяти). Их семьи дружили. Альбина Георгиевна – изумительный художник (погуглите ее картины, не пожалеете!), может быть, самый лучший из современных, мне известных по крайне мере. Но дело не в этом. Она еще прекрасный человек. Она и ее муж. Они, конечно, знали о моей беде. И рассказали мне, как правильно медитировать, как что представлять, дали мне великую книжку Луизы Хей. И вера, очень постепенно, зажглась во мне. Я по инерции еще боялся, не спал ночью, но что-то изменилось.

ЧИТАЙТЕ КНИГУ ЛУИЗЫ ХЕЙ. ОНА ПРЕКРАСНА И главное – Акритас с мужем вселили надежду, сказали, что надо бороться, что это вовсе не приговор, что все зависит от нас самих… И я начал бороться…

Комментарии мамы

Когда Кирилл заболел, я все дни проводила в клинике Бурденко. В основном сидела в очередях к врачу, иногда по 5–6 часов. И смотрела на лица людей, на их потухшие мертвые глаза. Они уже мысленно похоронили себя или своих близких. Когда в коридоре появлялся Врач, возвращающийся после операции, очередь облегченно вздыхала: «Вот он, наш спаситель!» Многие произносили вслух. Эти люди доверяли только врачам и ничуть не верили в себя, в свои силы, в до конца не изученные, но безграничные возможности своего организма.

Мы с Кириллом почти сразу договорились: половину делают врачи, половину – мы сами. О том, как работал Кирилл, он напишет сам. Я расскажу о помощи родных в подобной ситуации.

Сначала было страшно, очень страшно! Но я быстро поняла, что слезами и бессонными ночами сыну не поможешь. А помогать нужно. И сбором средств на лечение, и консультациями с зарубежными клиниками, и многим, многим другим. Кстати, это еще и помощь себе: когда человек занят делом, нет времени на истерики и грустные мысли. Да и слезы отнимают много сил, а силы, ой, как нужны!

Но главное – поддержать морально, и это самое трудное. Врачи с самого начала сказали мне о неблагоприятном прогнозе. Я знала правду и должна была скрыть ее от Кирилла. Практически невозможно! И тогда я поверила, что врачи не правы и болезнь излечима. Просто для этого нужно сделать все возможное и невозможное. Моя вера постепенно передавалась Кириллу. Я была одним из немногих людей, кто искренне верил: он будет жить! Кирилл часто просил положить руку ему на голову – и ему становилось спокойнее.

Очень важно, когда родные искренне верят в твое выздоровление, всегда рядом, всегда готовы помочь. Значит, ты не один – вы вместе. Маленькая, но очень мужественная Команда. Со временем мы с Кириллом стали как бы «два в одном»: вместе делали одно дело.

Вера в выздоровление не была постоянной. Бывало, она сменялась страхом и отчаяньем. И тогда на место веры приходила Любовь. К этому времени я уже знала: моя любовь может все, честно. Иногда и у Кирилла опускались руки. Но я, уже будучи сильнее, говорила ему, что все получится, что он просто устал от болезни, но скоро придет второе-третъе-десятое дыхание. Снова клала руку на его голову, пытаясь передать через нее все чувства, всю свою энергетику.

Кстати, заряд, энергетика мамы очень важны! Когда Кирилл лежал в Боткинской, я приезжала к нему с утра и сидела до вечера. Кирилл «болтал» по интернету с друзьями. Но как только я говорила, что поеду домой, у него тут же тускнели глаза и портилось настроение. На вопрос: «Что случилось?» – честно отвечал: «Ты уезжаешь!». Ему было важно мое присутствие. Просто мама рядом, и становилось легче и спокойнее.