Читать книгу Тайна стоимости. Теория стоимости в истории политэкономии - Кирилл Земсков - Страница 17

Каким же образом правильно определить полезность и ценность запаса блага? Как разрешить «парадокс» теории предельной полезности, описанный в предыдущей главе? Происходит ли оценка ценности запаса блага по предельной полезности (ценности последней единицы) или по средней полезности (совокупной полезности, деленной на количество единиц блага) или как-то иначе?

Конечно, никакого «парадокса» здесь нет. Проблема при определении ценности запаса блага возникает только из-за того, что маржиналисты и представители австрийской школы рассматривали очень абстрактную ситуацию, не имеющую особого практического и теоретического смысла. А потому и попытки разрешить этот «парадокс» выливались в довольно бессмысленные схоластические споры.

Прежде всего, нужно понимать, что в теории предельной полезности речь идет только о полезности блага (или товара) – то есть о его потребительской ценности (стоимости). Но для владельца блага (или товара) его потребительская ценность имеет значение только в том случае, если он сам намерен потреблять это благо, и при этом он сам это благо производит. Владелец блага должен оценить полезность каждой единицы блага и всего запаса блага для того, чтобы правильно распределить свой труд и усилия на производство различных благ. Скажем, если бы наш Робинзон сам производил пшеницу для собственного потребления, ему нужно было бы решить, как лучше использовать свой труд. Ведь вместо того, чтобы произвести пять мешков зерна и использовать пятый мешок для кормежки попугая, он мог бы использовать труд и усилия, затраченные на производство этого пятого мешка, на производство какого-то другого блага, имеющего большую полезность. Или же просто использовать это время для дополнительного отдыха.

Проще говоря, оценивать потребительскую ценность блага для его владельца имеет смысл только в том случае, если он ведет свое замкнутое натуральное хозяйство. И здесь, в рамках натурального хозяйства, как ни странно, уже фигурирует величина стоимости, причем стоимость появляется уже в обеих своих формах – и как потребительская стоимость, и как стоимость трудовая. И уже здесь сопоставление этих стоимостей служит главным механизмом для распределения труда и решения о том, как вести свое хозяйство наиболее рациональным и выгодным способом.

Рассмотрим этот процесс подробнее. Допустим, наш Робинзон решил выращивать пшеницу. Сколько ему нужно ее произвести? И какую часть своего времени он должен затратить на производство пшеницы? Как Робинзон, владелец изолированного натурального хозяйства, решает эту проблему?

Примерно точно так же, как это происходит и при товарном обмене – то есть через сопоставление усилий и труда, затраченных на производство каждой единицы блага (каждого мешка зерна), и той полезности (ценности), которую приносит каждая единица блага при потреблении. При этом, как и при обмене, трудовая стоимость блага по мере увеличения единиц блага будет возрастать, а потребительская стоимость блага будет уменьшаться. И при каком-то определенном количестве блага его трудовая стоимость сравняется с его потребительской стоимостью. Производить большее количество блага уже становится невыгодно, так как труд, затраченный на производство следующей единицы блага, уже «не окупается» той пользой и удовольствием, которые получит Робинзон при потреблении этой дополнительной единицы блага. А значит, именно такое количество блага и нужно произвести.

Теперь допустим, что, помимо зерна, у Робинзона появилась возможность выращивать виноград. Каким образом он распределит свои трудовые усилия, как он определит, сколько зерна и винограда ему выгодно выращивать? Понятно, что он будет сопоставлять выгоду, полученную от производства зерна, с выгодой, которую он сможет получить от производства винограда. И станет выращивать зерно и виноград в таких количествах, чтобы общая полезность от хлеба и вина максимально превышала усилия, затраченные на их выращивание. И эта выгода, заметим, также будет зависеть от трудовой стоимости зерна и винограда, а не от одной только их потребительской стоимости.

Таким образом, как мы видим, уже в рамках натурального хозяйство представление о полезности блага, о его потребительской ценности, получает какой-то экономический смысл только при сопоставлении ее с трудовой стоимостью. Потребительская стоимость сама по себе имеет мало смысла. Маржиналисты и представители австрийской школы, устранив из своего рассмотрения трудовую стоимость, как величину, влияющую на экономическую деятельность, допустили серьезную ошибку. И поэтому все дальнейшие их рассуждения о ценности и стоимости благ и товаров приводили либо к абсурдным «парадоксам», либо к довольно бессмысленным спорам.

Но допустим, что какое-то благо достается нашему Робинзону без приложения труда и усилий – то есть абсолютно даром. Сможет ли Робинзон оценить полезность этого блага и будет ли такая оценка иметь какой-то экономический смысл? Конечно, нет. Если у Робинзона есть вода или зерно или виноград в достаточном или неограниченном количестве и для восполнения этого блага ему не нужно прилагать никаких серьезных усилий, то потребительская ценность такого блага будет равна нулю, несмотря на то, что это благо обладает определенной полезностью. Оценивать потребительскую стоимость блага имеет смысл только в том случае, если его можно обменять на какое-то другое благо, или же если для добычи этого блага требуется приложить время, труд и усилия, которые можно использовать как-то иначе. Человек ценит и придает потребительскую ценность только тем вещам, которые он может утратить, или для получения которых ему нужно предложить взамен другое благо, или же нужно применить свой труд. В противном случае понятие потребительской ценности не имеет никакого хозяйственного смысла, – в раю, где все блага доставались бы даром, такое понятие отсутствовало бы полностью.