Читать книгу Тайна на улице Чаек - Кирстен Бойе - Страница 4

Домой я пришла в самом паршивом настроении. Мама приготовила капусту кольраби, которую я терпеть не могу. Лучше бы она пожарила рыбные палочки с картофелем фри! И Тинеке бы их не досталось, что было бы вполне справедливо. А остаться без кольраби не так уж и плохо.

Поэтому я не доела, и мама заметила: если я злюсь на Тинеке, это ещё не повод отказываться от еды. Если я проголодаюсь, то никакого мороженого или печенья сегодня всё равно не получу. И моя кислая мина за обедом ей тоже не нравится. Нельзя же питаться только спагетти или пиццей, нужно есть и полезную кольраби.

Теперь я разозлилась и на маму.

– А почему нам нельзя есть спагетти каждый день, мам? – спросил Мышонок. – Мы можем обойтись и без соуса!

– Потому что это не полезно, – отрезала мама. – Там нет витаминов, и вы не станете большими и сильными.

– От спагетти становишься толстым, как колбаса! – воскликнул Петя. – У-у-у-а-а-а, борец сумо! – И он заколотил кулаками по груди.

– У-у-у-а-а-а, борец сумо! – подхватил Мышонок. Вечно он подражает старшему брату. – Петя, это же супер? Борцы сумо суперские, правда?

Свою кольраби он тоже не съел.

Петя заявил, что это дело вкуса. Если кто-то считает, что ему непременно нужно сидеть на пяти стульях, то пусть себе спокойно пожирает спагетти и становится борцом сумо. Мама сказала, что это ничуть не суперски, и слово «пожирать» неприличное, и она вообще не понимает, зачем часами суетится на кухне и готовит для нас овощи, если их никто не ест.

– Зато Ремби уж точно порадуется остаткам кольраби, – вздохнула она.

И тут я вспомнила, что не совсем одинока в этом мире, даже если Тинеке меня бросила и теперь играет со своими новыми подругами. У меня же есть Ремби! Заслышав мои шаги, он ужасно радуется. А вот на Тинеке совершенно нельзя положиться, если её так легко переманить.

Поэтому я быстро сложила в посудомоечную машину тарелку и столовые приборы и помчалась в сад бабушки и дедушки Клеефельд. Ремби спокойно сидел в своей клетке и жевал очистки от кольраби, но едва услышал мой голос, сразу оторвался от еды и принялся посвистывать.

– Ну что, Ремби? – прошептала я и открыла замочек. – Как ты, малыш?

Я вытащила его из соломы, где он устроил себе уютную норку, и взяла на руки. Ремби прижался ко мне, такой мягкий и тёплый, и я поняла, что я его самый любимый человек и мне всё равно, на что заканчивается его имя – на «ке» или на «би»: он любит меня больше всех на свете!

– И я тебя люблю, Ремби, – прошептала я и погладила его по спинке. Мех морской свинки на ощупь всегда такой мягкий и пушистый! – Ты мой лучший друг навеки! Когда противная Хайке вернётся в свой дурацкий Альтенбург, а глупая Тинеке снова придёт ко мне и захочет опять быть моей лучшей подругой, она сильно пожалеет! Я не возьму её обратно, эту глупую редиску!

– Что ещё за глупая редиска? – неожиданно спросил дедушка Клеефельд.

Я даже не заметила, что он вышел на террасу! Он частенько так делает, когда я прихожу покормить Ремби. Как говорит дедушка Клеефельд, никогда не следует упускать возможности немного поболтать. По-моему, это очень правильно.

Поэтому я рассказала ему про Хайке с её бандой и про то, что больше никогда-никогда в жизни не буду дружить с Тинеке.

– Хм, – удивился дедушка Клеефельд. – Конечно, решать тебе. Только вот настоящей дружбы без ссор не бывает, поверь старику. И каждый раз, когда вы миритесь, дружба становится ещё крепче.

Я сказала, что это не мой случай, ведь Тинеке повела себя очень дурно. И тогда дедушка Клеефельд спросил, хочу ли я отведать свежего мраморного кекса, который бабушка Клеефельд испекла сегодня утром.

Мне очень захотелось кекса! Всё, что готовит бабушка Клеефельд, – всегда самое лучшее во всей Германии. Она делает самый лучший в Германии картофельный салат (Фритци говорит: лучший в мире) и лучший шоколадный пудинг по старинному рецепту, и, безусловно, печёт самый лучший мраморный кекс.

Кроме того, сидеть зимой на террасе и есть мраморный кекс просто замечательно! Наверное, Тинеке никогда так не делала.

– Хм-м, – протянула я и посадила Ремби обратно в клетку. – Спасибо, дедушка Клеефельд! Ваш кекс намного вкуснее, чем мамин!

Дедушка Клеефельд сказал, что такого и представить нельзя, но он всё равно передаст комплимент своему шефу.

Его шеф – бабушка Клеефельд!

Как хорошо, что я не стала есть за обедом скучную кольраби, иначе в моём желудке не хватило бы места для лучшего в Германии мраморного кекса. И только я спросила, можно ли мне ещё один кусочек (знаю, это невежливо, но у бабушка и дедушка Клеефельд на такое не обижаются), мама окликнула меня через забор:

– Тара! К тебе пришли!

– Кто? – спросила я, хотя на самом деле догадывалась.

– Тинеке! – ответила мама. – И ещё две девочки, только я их не знаю.

Я посмотрела на тарелку с кексом и подумала: хорошо бы дедушка Клеефельд вернулся к себе в дом, потому что мне вдруг очень захотелось увидеть Тинеке снова. Разве это не странно? Я и сама удивилась.

Эх, зря я сказала дедушке Клеефельду, что больше никогда-никогда в жизни не буду дружить с Тинеке! Теперь я не смогу пойти к ней так просто! Иначе дедушка Клеефельд подумает, что я его обманула или что я ветреная. Ветреный – это тот, кто часто меняет своё мнение, и это не очень хорошо.

А по-моему, это прекрасное слово, потому что звучит оно забавно.

– Ну, иди же! – прошептал дедушка Клеефельд. – Иди скорее к ним! И помни, что я говорил тебе о настоящей дружбе и о том, что нужно уметь мириться! Верь старику!

Я посмотрела на него, воскликнула «Ладно!» и помчалась к нам на террасу.

Если дедушка Клеефельд считает, что я смогу помириться с Тинеке, потому что он так сказал, тогда всё в порядке – тогда это не ветреность!

Увы, второй кусок мраморного кекса мне так и не достался.