Читать книгу Я тебя вижу - Клер Макинтош - Страница 5

Келли стянула с запястья резинку и собрала волосы в хвост. Тот вышел совсем коротеньким – печальные последствия двухнедельной жары в августе. Тогда идея избавиться от тяжелой копны казалась вполне разумной. А ведь у Келли со студенческих лет волосы были до пояса. Две темные прядки немедленно выбились из-под резинки.

На оформление Карла Бейлиса ушло в конечном итоге два часа – выяснилось, что его разыскивают не только за неявку в суд, но и за несколько обвинений в кражах.

Келли зевнула. Голода она почти уже не ощущала, но на всякий случай заглянула на кухню. Пусто. Как ни крути, стоило заскочить за тем кебабом. Келли поджарила несколько тостов и понесла их на первый этаж, в свою спальню – просторную квадратную комнату с высокими потолками и выкрашенными белой краской карнизами. Остальную часть стен Келли покрасила в бледно-серый цвет, а видавший виды ковролин прикрыла двумя огромными коврами, которые купила на аукционе. Прочая обстановка – кровать, письменный стол, красное кресло, в котором сейчас сидела хозяйка комнаты, – была сплошь из «Икеи». Современные линии контрастировали с изгибом эркера, в котором располагалась кровать.

Келли пролистала номер «Метро», прихваченный по пути домой. Многие ее коллеги никогда не заглядывали в местную прессу – «Этих подонков и на работе хватает», «Не хочу тащить их домой», – но любопытство Келли было просто ненасытным. На экране ее айфона без конца крутились сводки последних новостей, а когда она навещала родителей, которые, выйдя на пенсию, перебрались из Лондона в Кент, с удовольствием просматривала сельский вестник с его обращениями к членам попечительского совета и жалобами на мусор и собак. Она нашла то, что искала, на пятой странице. Статья занимала целый разворот и шла под заголовком «Взлет преступности в метро»:

«Рекордный рост числа сообщений о преступлениях сексуального характера, нападениях и кражах в транспорте вынудил городские власти приступить к расследованию подобных случаев».

В первом абзаце приводилась пугающая статистика. «После такого вообще перестанешь в метро ездить», – подумала Келли. Дальше авторы статьи переходили к примерам, которые иллюстрировали наиболее распространенные виды преступлений в оживленной транспортной сети Лондона. Келли скользнула взглядом по разделу о нападениях, где была фотография молодого парня с довольно приметным символом, выбритым на виске. Правый глаз подростка едва виднелся из-под черно-фиолетового синяка, обезобразившего его лицо.

«Нападение на Кайла Мэтьюза было жестоким и ничем не мотивированным», – гласила подпись. «Очень сомневаюсь», – подумала Келли. Она, разумеется, не была знакома с Кайлом, но узнала выбритый символ, а «немотивированное нападение» – не тот термин, который обычно ассоциируется с теми, кто его носит. И все же она считала, что и для этого парня существует презумпция невиновности.

Снимок в разделе о сексуальных домогательствах был затемнен, профиль женщины на нем едва угадывался. Подпись предупреждала, что фото стоковое, а все имена изменены.

Неожиданно у Келли в памяти всплыла другая статья: иной город, иная женщина и такой же заголовок.

С трудом сглотнув, она перешла к последнему разделу и заулыбалась, глядя на вытянувшееся лицо женщины на снимке.

Кейт Тэннинг спросила тогда у фотографа: «Вы ведь не заставите меня изображать грусть в стиле “Дейли Мейл”?»

«Нет, конечно, – весело ответил тот. – Я заставлю вас изобразить грусть в стиле “Метро”. С легким оттенком гнева. Положите сумочку на колени и постарайтесь выглядеть так, будто пришли домой и застали мужа в постели с мойщиком окон».

Сотрудник пресс-службы Британской транспортной полиции не смог присутствовать, поэтому Келли вызвалась остаться с Кейт на интервью, на которое та охотно согласилась.

«Вы так мне помогли, – сказала она Келли. – И это меньшее, чем я могу вас отблагодарить».

«Приберегите похвалы до того момента, когда мы поймаем типа, укравшего ваши ключи», – ответила Келли, думая про себя, что шансы на такой исход очень невелики. Ее прикомандировали к транспортной полиции на месяц, и срок уже подходил к концу, когда подвернулось это дело. Келли немедленно за него ухватилась.

«Я сама виновата, – произнесла Кейт Тэннинг, едва Келли представилась. – Много работаю, а до дома ехать так долго, что слишком заманчиво вздремнуть по дороге. В голову не приходило, что кто-то этим воспользуется».

Келли подумала, что Кейт еще легко отделалась. Пока она спала, прислонившись к стенке вагона, преступник рылся в ее сумке, но не нашел ни кошелька, который был в застегнутом на молнию кармашке, ни телефона, засунутого в другой кармашек. И ограничился тем, что вытащил ключи.

«Это не ваша вина, – успокоила ее Келли. – Вы имеете полное право немного поспать по пути домой».

Она заполнила рапорт, изъяла записи с камер видеонаблюдения, а чуть позже, отвечая на звонок из пресс-службы, предложила Кейт в качестве «лица с обложки» для статьи о преступлениях в подземке. Келли отыскала там и собственный комментарий и заметила, что ее назвали не констеблем, а детективом-констеблем. Кое-кого на работе это разозлило бы.

«Кейт – всего лишь одна из сотен жителей пригородов и туристов, которые ежегодно становятся жертвами карманных краж. Мы настоятельно призываем пассажиров быть крайне бдительными и в любой подозрительной ситуации обращаться к сотрудникам транспортной полиции».

Келли аккуратно вырезала статью для Кейт и отправила ей смс с благодарностью за помощь. Служебный телефон остался в шкафчике на работе, но она дала Кейт номер личного мобильника, на случай, если той понадобится с ней связаться.

Наполовину переодевшись в гражданское – флисовая толстовка поверх форменной рубашки, но без галстука и погон, – Келли нагнулась, чтобы расшнуровать ботинки. Старые школьные приятели собирались пойти выпить и звали ее с собой, но она встала сегодня в пять утра, да и оставаться трезвой в пятницу вечером – удовольствия мало. «Тосты, “Нетфликс”, чай и постель, – подумала Келли. – Рок-н-ролл».

Зазвонил телефон, и она просияла, увидев на экране имя сестры.

– Привет! Как дела? Не разговаривала с тобой целую вечность!

– Извини, ты же знаешь, как бывает. Слушай, я нашла для мамы идеальный рождественский подарок, но он стоит чуть дороже, чем мы обычно тратим. Не хочешь к нам присоединиться?

– Конечно, хочу. А что там?

Келли сбросила один ботинок, затем второй, вполуха слушая описание вазы, которую ее сестра-близняшка увидела на ярмарке ремесел. Стояла середина ноября, до Рождества было еще несколько недель. Келли подозревала, что родилась без гена шопоголика. Она постоянно тянула до последней минуты и втайне наслаждалась лихорадочной атмосферой торговых центров в канун праздников, когда измученные мужчины принимались в панике скупать дорогие духи и нижнее белье.

– Как мальчишки? – перебила она, когда стало ясно, что Лекси уже собралась намекать на подарки остальным членам семьи.

– Замечательно. Конечно, половину времени сплошная головная боль, но вообще – замечательно. Альфи великолепно освоился в школе, а Фергюс неплохо проводит время в детском саду, судя по тому, в каком виде оттуда приходит.

Келли рассмеялась:

– Скучаю по ним.

Лекси и ее муж, Стюарт, жили совсем недалеко – в Сент-Олбансе, но видеться с ними так часто, как хотелось бы, не получалось.

– Так приезжай!

– Приеду, обещаю. Как только появится свободное время. Проверю свое расписание и сброшу тебе несколько дат. Может, в одно из воскресений заскочу на обед? – Лекси готовила выдающееся жаркое. – Думаю, в начале декабря выпадут сдвоенные выходные. Если ты, конечно, не против приютить меня на своем диване.

– Прекрасно. Мальчики любят, когда ты остаешься с ночевкой. Только не первого числа – мне нужно на встречу выпускников.

Едва заметное колебание и нарочито небрежный тон Лекси подсказали Келли, что за встреча и где она состоится.

– В Дарем?

На другом конце воцарилась тишина, и Келли представила, как сестра кивает, выпятив подбородок в предчувствии ссоры.

– Выпуск две тысячи пятого, – весело произнесла Лекси. – Сомневаюсь, что хотя бы половину узнаю. Правда, я по-прежнему поддерживаю связь с Эбби и Дэном и время от времени вижу Моши. Поверить не могу, что уже десять лет прошло, по ощущениям не больше десяти минут. Заметь…

– Лекси!

Сестра замолчала, а Келли попыталась подобрать нужные слова.

– Ты уверена, что затея хорошая? Разве это… – Она прищурилась, жалея, что не разговаривает с сестрой лицом к лицу. – …Не всколыхнет всё?

В ожидании ответа Келли подалась вперед, прикоснулась к кулону – половинке сердца – на серебряной цепочке. Интересно, носит ли Лекси свой? Они купили подвески перед осенним отъездом в университеты. Келли – в Брайтонский, а Лекси – в Даремский. Впервые с рождения им предстояло расстаться больше чем на одну-две ночи.

Лекси наконец ответила, и тон ее голоса был таким же сдержанным, каким она обычно разговаривала с сестрой:

– Ничего это не всколыхнет, Келли. Что случилось, то случилось. Я не могу изменить прошлого, но оно не должно меня определять.

Лекси всегда была спокойней и разумней. Внешне сестры были одинаковыми, но никто никогда их не путал. Решительные подбородки, тонкие носы и темно-карие глаза близняшек действительно были очень похожи, но Лекси при этом выглядела расслабленной и добродушной, а Келли казалась напряженной и вспыльчивой. В детстве они много раз пытались поменяться местами, но так и не сумели одурачить тех, кто их знал.

– Почему бы мне не отметить то хорошее, что было в университете? – продолжала Лекси. – Почему я не могу пройтись по кампусу, как другие, вспомнить вечеринки, лекции, глупые розыгрыши, которые устраивали мы с друзьями?

– Но…

– Нет, Келли. Если бы после произошедшего я ушла – сменила университет, как хотели вы с мамой, – то он бы победил. А если, боясь воспоминаний, я не поеду на встречу выпускников, что ж, значит, он все-таки победит.

В этот момент Келли осознала, что ее трясет. Она опустила ноги на пол, наклонилась вперед и прижалась предплечьями к коленям, стараясь унять дрожь.

– По-моему, ты сошла с ума. Я бы к этому месту и близко не подошла.

– Но ведь ты – не я. – Лекси резко выдохнула, даже не пытаясь скрыть досаду. – Можно подумать, все это случилось не со мной, а с тобой.

Келли промолчала. Как она могла объяснить Лекси, что именно так себя и ощущала, и не дать понять, что в некотором смысле их травмы равны? Келли вспомнила лекцию в полицейской академии, которую читал кто-то из Охраны труда. Они тогда изучали столкновение на М25: десятки раненых, шестеро погибших. И кто же получил ПТР? Инструктор хотел, чтобы курсанты сами догадались кто. Патрульные, первыми прибывшие на место аварии? Сержант дорожной полиции, которому пришлось утешать мать двоих погибших детей? Водитель грузовика, чья рассеянность привела катастрофе?

Нет.

Посттравматическое расстройство заработал офицер полиции, который даже не был на службе. В выходной он отправился на пробежку, оказался на мосту над автострадой, стал свидетелем происшествия, позвонил в диспетчерскую и передал важную информацию, но все же был бессилен остановить трагедию, которая разворачивалась внизу. Вот у кого развилось ПТР. Вот кто винил себя за то, что не мог сделать большего. Вот кто в конце концов потерял здоровье, ушел в отставку и стал затворником. Свидетель.

– Прости, – произнесла Келли вместо всего этого и услышала вздох Лекси.

– Всё в порядке.

Они обе понимали, что ничего не в порядке, но не хотели ссориться. В следующем разговоре Лекси поделится планами на Рождество, а Келли расскажет, какая у нее замечательная работа.

И обе станут делать вид, что всё замечательно.

Как и последние десять лет.

– Как дела на службе? – спросила Лекси, словно прочитав мысли Келли.

– Нормально. Всё по-старому, знаешь. – Она старалась говорить бодро, но Лекси это не обмануло.

– Ох, Кел, тебе нужна новая высота. Ты не думала снова подать заявление в спецподразделение? Не могут же там вечно на тебя злиться.

Келли была не так в этом уверена. Ее уход четыре года назад из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями стал стремительным и неприглядным. Она провела девять месяцев на больничном, а когда вернулась, ей предложили начать с «чистого листа», хотя на самом деле новое назначение было наказанием. Келли с головой ушла в работу, быстро стала одной из самых уважаемых в местном отделении офицеров, перед самой собой притворялась патрульной до мозга костей, но каждый день мечтала снова заняться серьезными расследованиями.

– Нынешнее назначение должно помочь, – не унималась Лекси. – Теперь начальство, конечно, поймет, что ты больше не… – Она резко умолкла, явно не зная, как обозначить время, проведенное Келли на больничном, когда у той не хватало сил выйти из дома и не покрыться потом.

– Мне и так хорошо, – коротко ответила Келли. – Нужно идти – кто-то у двери стоит.

– Обещаешь приехать к нам поскорее?

– Обещаю. Люблю тебя, сестренка.

– И я тебя люблю.

Положив трубку, Келли вздохнула.

Ее так обрадовало это трехмесячное направление в отдел по борьбе с карманными кражами, который разбирался с бесчисленными ворами лондонской подземки. И дело было даже не в том, что она могла ходить в штатском, – хотя после четырех лет ношения формы это было приятно, – а в ощущении реальности перемен. Она чувствовала, что волна преступности, затронувшая многих в городе, пошла на спад. С тех пор как Келли приступила к работе в БТП, появлялись все новые и новые спецподразделения. Они и расследовали серьезные преступления. Патрульным оставались лишь нарушения порядка и антиобщественное поведение. Келли всего неделю назад вновь надела форму, а хватать за шиворот ей приходилось, если не считать Карла Бейлиса, лишь подростков, залезавших с ногами на сиденья, и обычных пятничных выпивох, которые рвались через турникеты, наполняя воздух парами алкоголя.

Готова ли она вернуться в спецотряд? Келли считала, что да, но когда обсудила эту идею со своим инспектором, то ответ получила короткий и по существу: «У людей на этой работе долгая память. Твое возвращение считают слишком рискованным».

В качестве утешительного приза он прикрепил ее к отделу по борьбе с карманниками: уже не патрулирование, но еще не такая сильная эмоциональная вовлеченность. Рассчитывал этим ее успокоить, но только лишний раз напомнил о том, что Келли потеряла.

Лекси права: нужно двигаться дальше.