Читать книгу Прежде чем ты уйдешь - Клэр Свотмен - Страница 6

Я проснулась пару секунд назад, и, пока лежу с закрытыми глазами, агония воспоминаний находит выход не в страдальческом стоне, а в привычной ноющей боли, отдающейся надоедливым жужжанием в ушах.

Однако память о вчерашней встрече с Эдом, о его прикосновении до сих пор живет в моем сердце, и мне безумно хочется узнать, повторится ли все это снова, если я окажусь в прошлом. Итак, я делаю глубокий вдох, открываю глаза, сажусь и оглядываюсь по сторонам. И сразу вижу на другом конце кровати юную Джейн: свернувшись в позе эмбриона, она спит беспробудным сном. Джейн полностью одета, спутанные волосы падают на лицо. Я продолжаю осмотр комнаты. Я в своей спальне в мою бытность на втором курсе университета. Да-да, та самая спальня, в которой я распаковала вещи во «вчерашней» реальности, передо мной постеры, что я собственноручно прикрепила к стене: «Pop Will Eat Itself», «Soundgarden», «Red Hot Chili Peppers». На стуле в углу свалена груда одежды, а CD-диски разбросаны по полу рядом с моим стерео. Оставшиеся коробки с дисками аккуратно сложены на подставке.

Я чувствую легкое головокружение.

Это что, другой день? Похоже на то. Но почему?

Тяжело вздохнув, я сижу на кровати и пытаюсь понять, как быть дальше. У меня нет ни малейшего представления ни о том, что происходит, ни о том, какой именно день своей жизни я «проживаю» заново, но я абсолютно уверена, что очень скоро это выясню. Осторожно, чтобы не разбудить Джейн, я спускаю ноги с кровати. Шершавый ковер щекочет ступни, в воздухе, в лучах света, просачивающегося сквозь тонкие занавески, танцуют пылинки. Стараясь не поскользнуться, я перешагиваю через сваленные в кучу CD и распахиваю дверцу платяного шкафа. На внутренней стороне висит зеркало, и я, не оставляя времени на раздумья, гляжусь в него.

Мои волосы, длинные и спутанные, покрашены в темно-темно-каштановый цвет, почти черный. Они падают мне на плечи, спускаясь чуть ли не до лопаток. Глаза густо подведены черным карандашом и серебряными тенями, кожа кажется белой и гладкой, точно фарфоровой. Ни намека на морщинки, несмотря на явно бурную ночь. На мне мешковатая черная футболка, из-под которой торчат стройные белые ноги. На голени синяк – правда, небольшой, – темно-фиолетовый, в желтом окаймлении. Понятия не имею, откуда он взялся. В ноздре серебряное колечко, мочку левого уха украшают четыре серебряные пуссеты. Я улыбаюсь. Мне нравился мой пирсинг. И я всегда вспоминала о нем с некоторой тоской. Так же как и об одежде тех времен. Теперь мне этого немножко не хватает.

Я осторожно спускаюсь вниз и, пробравшись мимо пепельниц и пустых пивных банок на полу в гостиной, включаю телевизор. Нажимаю на кнопку телетекста, который, к моему удивлению, работает; старомодные буквы одна за другой ползут по экрану, совсем как телеграфная лента. И вот наконец, после нескольких минут просмотра еле-еле загружающихся страниц, я нахожу то, что мне нужно.

Дата: 22 июля 1994 года.

Я хмурюсь и, отчаянно прокручивая назад воспоминания, пытаюсь идентифицировать дату. Почему именно этот день? Он чем-либо знаменателен? Он как-то связан с Эдом?

А потом меня осенило. Как я могла забыть?!

Неделю назад мы с Эдом впервые поцеловались. Что могло означать только одну-единственную вещь.

Сегодня он разобьет мне сердце.

У меня подкашиваются ноги. Чтобы не упасть, я поспешно опускаюсь на краешек замурзанного дивана. Я помню произошедшее так ясно, словно все случилось вчера, и мне не верится, что придется снова пройти через это.

Поцелуй был неожиданным, но потрясающим. За прошедший год мои чувства к Эду окончательно сформировались. Я поймала себя на том, что постоянно за ним наблюдаю: за тем, как он общается с людьми, как завтракает, как дремлет на диване. И постепенно стала понимать, что он для меня больше, чем просто друг. Я буквально помешалась на нем. И хотя я не знала, испытывает ли он ко мне такие же чувства, я лелеяла надежду еще до конца учебного года поцеловаться с ним. Однако по мере приближения домашней вечеринки, которую мы решили устроить за неделю до отъезда на летние каникулы домой, где нас ждала скучная работа, мои надежды на то, что между мной и Эдом возникнут хоть какие-нибудь отношения, постепенно таяли.

– Когда ты начинаешь? – поинтересовался у меня Саймон.

Ему предстояло пройти краткосрочную практику в юридической фирме его отца, и он хотел удостовериться, что остальные тоже будут при деле.

– В первую неделю после приезда домой. – На лето я устроилась работать в паб неподалеку от родительского дома.

– Ну а ты? – задала я встречный вопрос. – Тоже приступаешь прямо сейчас?

– Угу, – ответил он. – Придется надеть костюм.

Я громко расхохоталась. Саймон носил исключительно засаленные карго, потертые ботинки и линялые футболки.

– Что? – напустил на себя обиженный вид Саймон. – А мне казалось, я классно выгляжу.

Выпятив подбородок и затянув на шее воображаемый галстук, Саймон передал мне косячок.

– Не сомневаюсь, так оно и будет. – Я сделала затяжку и выпустила изо рта облачко дыма. – Однако тогда тебе точно будет не до работы. Ведь к твоему письменному столу мгновенно выстроится очередь из влюбленных женщин.

– Очень на это надеюсь. – Он подмигнул, и я снова рассмеялась.

– Эдди, а ты чем займешься?

Эд пожал плечами:

– Еще не знаю. Пока поеду к маме, а там что-нибудь придумаю. Мечтаю покопаться в саду, погреться на солнышке, поработать руками. Если получится, попробую дать пару концертов в местных пабах. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – А может, и нет.

– Везет же некоторым, – сказал Саймон. – Я бы тоже не прочь все лето бренчать на гитаре у мамочки под крылышком.

– Кому сейчас легко? – рассмеялся Эд, но я заметила плохо скрытую боль в его глазах.

Наши парни считали его маменькиным сынком, однако я с этим была категорически не согласна. Ведь Эда сблизили с матерью долгие годы вдвоем после смерти его отца.

– Ты обязательно что-нибудь найдешь, – заверила я Эда, протянув ему косячок.

Наши пальцы встретились, я вздрогнула, отдернула руку и, заметив краем глаза, что Эд наблюдает за мной, жутко смутилась. Тогда я встала, нетвердыми шагами прошла на кухню и, чтобы немного протрезветь, оперлась на раковину, чувствуя, как пол содрогается от басов «Insane in the Brain» в исполнении рэпкор-группы «Cypress Hill».

– Эй!

Я резко обернулась и, увидев у себя за спиной Эда, почувствовала, как екнуло сердце. Эд взгромоздился на кухонный прилавок и испытующе на меня посмотрел:

– Ну и как тебе перспектива провести все лето дома?

Я пожала плечами:

– Нормально. Сам знаешь. – Мне было неуютно под его пристальным взглядом, и я принялась передвигать предметы, лежавшие на прилавке. – А тебе?

Эд не ответил. Вместо этого он сказал:

– А ты будешь по мне скучать?

Я услышала в его голосе провокационные нотки, но толком не поняла, то ли он со мной заигрывает, то ли это его обычная манера поведения.

– Не-а. – Красная как рак, я посмотрела Эду в глаза и выдержала его взгляд, победив в этой игре в гляделки.

Эд соскочил с прилавка и укоризненно покачал головой:

– Ой, как не стыдно!

– Да неужели?

Он кивнул, на его губах играла озорная улыбка.

– Да-да. А вот мне, Зои, почему-то кажется, что я буду скучать по тебе.

Опасаясь, что под действием вина выдам желаемое за действительное, я продолжала выжидающе молчать. Его ярко-синие глаза мерцали в полутьме, дразнили.

– Ну ладно. Хорошо, – смутилась я.

– Вот значит как? Хорошо? – Эд направился ко мне, но по дороге споткнулся. – Упс! Похоже, я слегка перебрал. – Остановившись буквально в дюйме от меня, он добавил: – Хотя я говорю это вовсе не потому. Пиво здесь ни при чем. Я реально буду по тебе скучать.

А затем он медленно, очень медленно наклонился и осторожно поцеловал меня. Чувствуя, что буквально пылаю от страсти, я жадно ответила на поцелуй. Эд обнял меня, притянул мою голову к себе и еще сильнее впился в мой рот. Наконец он меня отпустил и слегка отстранился:

– Ну как? Я так понимаю, у нас все хорошо?

– Хорошо. Даже более чем, – кивнула я.

Он придвинулся поближе с явным намерением поцеловать меня снова.

И тут в самый ответственный момент послышался чей-то голос:

– Эй-эй-эй! Интересное кино. Ну и что это значит?

На пороге, слегка покачиваясь, стоял Роб, страшно довольный, что сумел поймать нас с поличным. Я расплылась в счастливой улыбке.

Однако Эд, в отличие от Роба, не слишком обрадовался.

– Ничего особенного, – промямлил он, потихоньку пятясь. – Я всего-навсего говорил «до свидания».

– Угу, похоже на то, – ухмыльнулся Роб. – Я пришел лишь затем, чтобы взять пивка. Как насчет того, чтобы пропустить еще по одной?

– Легко, – сказал Эд.

Достав из холодильника пиво, они повернулись ко мне.

– Зои? – Роб протянул мне банку.

– Нет, спасибо.

У меня голова шла кругом, я судорожно старалась понять, что именно сейчас произошло. Как к этому относиться? Эд демонстративно меня отвергает или просто стыдится, что нас застукали? Я попыталась поймать его взгляд, но Эд упорно отводил глаза, и меня бросило в жар. Каковы бы ни были его скрытые мотивы, я не собиралась это терпеть. Я резко вышла из кухни и, присоединившись к участникам вечеринки, налила себе очередной стакан теплого вина из стоявшей на полу бутылки.

Эд очень хотел меня развеселить, при этом вел себя как ни в чем не бывало, и я решила спустить все на тормозах. Не знаю, в чем была его проблема, но спрашивать я определенно не собиралась. Если бы хотел, сказал бы сам.

И вот теперь, когда я вернулась в тот проклятый день, через неделю после злополучной вечеринки, меня мучает вопрос: какой смысл вновь оживлять эти события? Хотя какая-то причина наверняка имеется, а иначе зачем я здесь? А вдруг мне дали второй шанс именно для того, чтобы я применила другой тактический ход?

При этой мысли мне становится не по себе, я жадно ловлю ртом воздух.

Вот оно! Сегодня я должна попробовать скорректировать прошлое и проверить, будет ли разница. А что, если мне суждено испытать на себе эффект бабочки, когда одно крошечное изменение в начале пути может повлечь за собой кардинальные перемены в чей-то жизни за много миль – или лет – отсюда? Тогда даже одно крошечное изменение сегодня способно повлиять на дальнейший ход событий, в результате чего Эд может остаться со мной.

Я понятия не имею, сработает ли мой план, но попытаться определенно стоит.

Сейчас пять часов вечера. Солнце стоит высоко. Я подставляю лицо жарким лучам и, радуясь теплу, потягиваю кока-колу из банки.

Рядом со мной сидит Джейн. Нетерпеливо дрыгая ногами, она пыхтит сигаретой.

– Ну давай же, мне нужно срочно домой, принять душ, от меня уже разит.

– Ой, ну еще секундочку, – прошу я.

– Ну ладно, валяй, – говорит она, и, даже не глядя на нее, я чувствую, как она закатывает глаза.

– Спасибо. Только не надо так делать!

– Делать – что?

– Закатывать глаза.

– Ха, прости!

Я знаю Джейн даже лучше, чем саму себя, а она, в свою очередь, знает меня. И ничего удивительного: мы видимся каждый день и у нас нет друг от друга секретов. Мне вдруг становится совестно. В моем настоящем, а именно в 2013 году, я по-прежнему обожаю Джейн, хотя и пустила нашу дружбу на самотек, но теперь, вернувшись в 1994-й, никак не могу понять, почему со временем отдалилась от Джейн.

Отхлебнув колы, я поворачиваюсь к Джейн:

– Черт, а мне нравится!

– Что именно?

– Все. Что мы с тобой можем сидеть, молчать, и нам хорошо.

Она улыбается:

– Мне тоже. Хотя мне уже давно пора уходить, а ты меня насильно удерживаешь.

– Ладно, сдаюсь.

Я вскакиваю на ноги, у меня слегка кружится голова. Я стараюсь оттянуть возвращение домой, ведь Эд наверняка еще там, а я пока не готова к встрече. И вообще, я на грани нервного срыва, мне необходимо собраться.

Мы с Джейн сегодня весь день веселились и, прогуляв лекции, наливались дешевым выдохшимся сидром в студенческом союзе. А вот теперь вышли подышать свежим воздухом, отчего меня еще больше развозит. Чтобы не упасть, я непроизвольно хватаю Джейн за плечо.

– Осторожнее! – Она помогает мне выпрямиться и кидает окурок на тротуар. И с ухмылкой говорит: – Упс! Похоже, мы слегка перебрали сидра. – И деликатно рыгает.

– Ну ты и свинья! – Я буквально захлебываюсь от смеха.

Взявшись за руки, мы потихоньку направляемся в сторону дома. Провести вместе с лучшей подругой целый день было здорово, но чем больше я пьянела, тем сильнее мне хотелось ей во всем признаться. То, что сейчас со мной происходило, было настолько странно и необъяснимо, настолько грандиозно, что мне определенно не следовало скрывать это от Джейн.

Но когда мы рука об руку бредем домой, я даже рада, что промолчала. Мы идеально провели время, и я не хотела все портить. Джейн помогла мне справиться с душевной болью последних нескольких лет, но я, не в силах терпеть ее доброту, постепенно отгородилась. Однако сегодняшний день оказал на меня благотворное воздействие, наша дружба словно получила новый импульс, и, хотя я точно знала, что это никак не отразится на нашем будущем, мне было чертовски хорошо.

Я иду, глотая слезы. И не замечаю, что мы уже успели преодолеть две мили, отделявшие нас от дома, и даже немного протрезветь. Но когда Джейн открывает входную дверь, я непроизвольно напрягаюсь.

Что, естественно, не ускользает от внимания Джейн.

– Послушай, ты должна с ним поговорить.

– Знаю. Но что, если он не пожелает со мной разговаривать? Что, если я все неправильно поняла и этот поцелуй – ошибка, совершенная по пьяному делу, и теперь он хочет все забыть?

– Ну а как тебе другой вариант? Что, если ему просто неловко? Ведь романы между соседями принято считать чем-то банальным, и он, так же как и ты, не знает, что с этим делать. Может, вам просто стоит поговорить друг с другом.

– Нет, это исключено. Он первый поцеловал меня и сказал, что будет по мне скучать. Я его за язык не тянула. Сейчас его очередь. Он должен прийти и объяснить, почему меня избегает.

Джейн испытующе смотрит на меня и пожимает плечами:

– Ладно, я свое дело сделала. И теперь умываю руки. Но ты мое мнение знаешь. Мой тебе совет: прислушайся к своему внутреннему голосу.

Я киваю, мое лицо каменеет. Джейн молча открывает дверь, включает свет. Из гостиной доносятся голоса, громкий смех, тихое бормотание телевизора. Мы идем по коридору, который кажется мне бесконечным. Подходим к гостиной, распахиваем дверь. Я с трудом сдерживаю крик.

На диване свернулся калачиком Эд. Рядом с ним, в кольце его рук, лежит с самодовольным выражением лица – как, бишь, ее? Как я могла забыть?! Ведь в тот день она изменила мою жизнь, и все же ее имя выскочило из головы. За неимением лучшего варианта, я называю ее Большие Сиськи.

Роб сидит развалившись на другом диване с открытой банкой пива в руках и болтает с Эдом.

А я не могу отвести глаз от Эда. Мой Эд обнимает другую, не меня, а другую девушку, буквально через несколько дней после того памятного поцелуя. С тех пор я ни о чем другом не могла думать, а ему все до лампочки! Мне словно дали под дых, я хватаюсь за спинку дивана, чтобы не упасть. Реакция, конечно, не слишком адекватная, так как я все знала заранее. Но разве от этого легче?

Тогда, в 1994 году, я провела с ними вечер, сделав вид, будто ничего не заметила, а потом рано ушла к себе, чтобы всласть поплакать в постели.

Но на сей раз все будет по-другому. Я попробую кое-что предпринять, а там поживем – увидим. Конечно, мысль о том, что какая-то мелкая деталь из прошлого, возможно, способна предотвратить смерть человека в 2013 году, кажется дикой, но, если это не так, тогда почему я здесь?

Я сажусь и начинаю ждать подходящего момента. Эд по-прежнему отказывается на меня смотреть. Джейн ловит мой взгляд и вопросительно кивает, но я, покачав головой, небрежной походкой покидаю комнату. А потом, как последняя идиотка, меряю шагами кухню и прислушиваюсь к звукам сливного бачка. И когда кто-то сливает воду в туалете, выхожу в коридор и оказываюсь возле двери в туалет как раз в тот момент, когда оттуда выходит Эд. Он буквально сбивает меня с ног, наши плечи соприкасаются.

– Ой, прости! – Он опускает глаза и поворачивается, чтобы уйти.

– Эд… – настойчиво говорю я.

Эд вопросительно поднимает брови:

– Зои?

Сердце колотится так сильно, что звук этот отдается в кончиках пальцев. Я перевожу дыхание:

– Эд, ты не можешь вечно игнорировать меня. Ты сам это прекрасно знаешь. И у меня вопрос. Почему ты упорно делаешь вид, будто между нами ничего не было и того поцелуя тоже?

Мои слова подействовали на Эда как пощечина. Впрочем, так ему и надо. Пусть теперь тоже помучается. Но я в любом случае от него не отстану. От волнения слегка кружится голова, ведь брать быка за рога вовсе не в моих правилах.

– Я вовсе не делаю вид, я… – Он стоит, смущенно потупившись, затем поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. – Извини, Зои. Я сам не понимаю, что делаю. Ты мне действительно очень нравишься, но это только… – Он снова замолкает; у него такой виноватый вид, что я начинаю потихоньку оттаивать.

– Боже мой, Эд! Я только хотела узнать, почему ты меня избегаешь после… ну, после того, как поцеловал меня.

– Извини. Мне действительно очень жаль. Я знаю, что вел себя как форменный придурок. Но я не хотел, чтобы остальные заметили. Не хотел, чтобы они догадались, что между нами что-то есть.

– Да неужели? Я, собственно, о том, что между нами что-то есть. – Мой голос звучит уже гораздо мягче, и Эд улыбается:

– Ничего нет. Полагаю, что нет. Хотя я предпочел бы обратное.

– Ты серьезно? – Мне становится трудно дышать.

– Вполне, – кивает Эд. – Просто я не уверен, что сейчас самое подходящее время.

У меня больно сжимается сердце, голос предательски дрожит.

– Из-за нее? – Я тыкаю пальцем в сторону гостиной.

– Эми? – У Эда хватает такта сделать виноватое лицо.

– Да. Эми.

– Господи, ну конечно же нет! Не из-за нее. Я хочу сказать, что она классная и вообще, но… она всего лишь друг. Честное слово. Девушка из универа. Дело вовсе не в ней, нет. Это… – (Я терпеливо жду продолжения.) – Зои, сейчас не самое подходящее время. Извини, если можешь. Мне очень жаль.

Я опускаю глаза, глотая слезы. На душе непонятная тяжесть, хотя я отлично знаю, что в конце концов мы будем вместе. Но невыносимо больно слышать эти слова из его уст. Я хочу сказать Эду, что время никогда не бывает подходящим и жизнь слишком коротка, чтобы оставлять наши отношения на потом. Хочу, но не могу, да и вообще, стоящий передо мной восемнадцатилетний юноша вряд ли станет меня слушать. Зачем ему это? Поэтому я тяжело вздыхаю и говорю:

– Мне тоже, Эд. Мне тоже очень жаль. Но я понимаю.

– Неужели?

Я киваю, и мы неуверенно переминаемся с ноги на ногу. Воздух между нами настолько наэлектризован от непроизнесенных слов, что это ощущается буквально на физическом уровне.

И тут Эд делает шаг мне навстречу. Я чувствую жар его тела. Кладу руки ему на грудь и слышу биение сердца под тонкой футболкой.

Эд обвивает руками мою талию, целует в губы. У меня стучит в висках, ноги становятся ватными. Я с жаром отвечаю на его поцелуй, толком не понимая, что за этим последует. Затем Эд неохотно отстраняется:

– Но сейчас мне, пожалуй, следует избавиться от Эми, а то некрасиво получается. – (Я молча киваю.) – Дай мне полчаса, и я вернусь. Обещаю.

Он поспешно уходит, оставив меня в коридоре. А я будто приросла к месту, не в силах справиться с дрожью.

– Какого черта здесь происходит? Что у тебя на уме, маленькая шлюшка? – Ко мне, подбоченившись, направляется Джейн. – Пока Эд пытается избавиться от бедной старушки Эми, ты стоишь тут с довольным видом, точно кошка, добравшаяся до сметаны. Неужели вы двое… ну, ты понимаешь?

Я рассказываю ей о том, что случилось, и она награждает меня одобрительным взглядом:

– Так-так-так! Вот уж не ожидала.

– Я тоже. И теперь понятия не имею, куда это нас может завести.

Джейн пристально смотрит на меня:

– Ну и что в данный момент происходит?

– Пока точно не знаю. Что мне теперь делать?

– Делать? Тебе надо пойти в его комнату и дожидаться его там, балда. – Джейн проказливо ухмыляется. – А уж я позабочусь о том, чтобы он знал, где тебя искать.

– Неужели? А ты не находишь, что мы немного торопим события? Тем более если учесть то, что он мне сказал.

– Возможно, но кому какое дело? Он любит тебя, ты любишь его. Никто не требует, чтобы вы с ходу поженились. Просто иди и получи удовольствие.

– Хорошо, – неуверенно соглашаюсь я, продолжая стоять.

– Тогда иди. – Джейн ласково подталкивает меня в сторону лестницы. – Иди и жди его там. И, Зои?.. Удачи тебе!

Улыбнувшись подруге, я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице. Кровь стучит у меня в висках. Поверить не могу, что я решилась на это. Что ж, изменит ли мой поступок хоть что-нибудь или нет, по крайней мере, я получила возможность побыть с Эдом. Кто его знает, будет ли у меня второй шанс! Значит, надо хвататься за этот обеими руками.

Застыв на пороге комнаты Эда, я чувствую себя провинившейся школьницей. Я и раньше бывала здесь, но всегда с кем-то, никогда в одиночестве, а теперь вот явилась непрошеной гостьей. Я и есть непрошеная гостья. Закрыв за собой дверь, я обвожу глазами комнату. Кровать застелена кое-как, покрывало скомкано и измято. В углу стоит гитара в чехле, она будит во мне невольные воспоминания. Ведь я поняла, что он мне нравится, именно тот день, когда он впервые сыграл для нас. Впрочем, какой девушке не понравится парень, играющий на гитаре?! Жаль, что потом жизнь взяла свое и Эд совсем забросил музыку. У окна несколько растений в горшках и лейка с водой.

На стене возле кровати несколько хаотично развешенных фотографий. Движимая любопытством, я подхожу поближе. На одном из снимков он со Сьюзан, они радостно улыбаются в объектив, Эд покровительственно обнимает мать за плечи. Похоже, фото сделано у них дома, хотя деталей разобрать невозможно. На следующем снимке Эд с четырьмя другими мальчиками; раздетые по пояс, они поднимают бокалы, салютуя фотокамере. Должно быть, снято на каникулах накануне начала учебы в университете, но я что-то не видела эту фотографию раньше. Я узнаю только одного парня: его друга Джейка, которого видела несколько раз в деревне, когда мы приезжали навестить Сьюзан. Все остальные мне незнакомы. А еще я вижу черно-белый снимок – драгоценное фото бабушки и дедушки Эда. Он отчаянно по ним скучал и всегда хранил в доме их фотографию. Еще несколько фотографий лежат на письменном столе возле кровати, и я, не удержавшись, беру одну. На фото Эд и какая-то незнакомая девочка; широко улыбаясь, они обнимают друг друга. Она очень хорошенькая, но еще совсем ребенок, Эду тут на вид лет пятнадцать. В течение многих лет мы часто говорили о наших бывших, и теперь я гадаю, кто из них эта девочка. Я чувствую укол ревности, что просто нелепо. Ведь сейчас, в 1994 году, это можно считать делом прошлого, не говоря уж о далеком 2013 годе. Эд снял со стены все ее фото, на стене до сих пор следы скотча, и небрежно кинул на стол, заваленный бумагами, ластиками и шариковыми ручками. Ну тогда какие у меня основания ревновать?!

Я подхожу к книжной полке и вижу там несколько знакомых книг – книг, которые до сих пор хранятся в моем доме. Их не так много, не больше десятка: «Над пропастью во ржи», «Автостопом по Галактике», парочка детективов, книга по садоводству и еще одна – по истории Второй мировой войны. Несколько самоучителей игры на гитаре с песнями, которые он разучивал.

Мне стыдно, что я обшариваю его комнату, хотя, в принципе, знаю о нем больше, чем кто бы то ни было, поэтому беру с полки детективный роман, сажусь, поджав ноги, на кровать и начинаю ждать.

Но не могу сосредоточиться на чтении. Меня мучает мысль: а правильно ли я поступаю? Может, не стоит вмешиваться в ход событий и пытаться его изменить? Ведь я и сама не совсем хорошо понимаю, чего, собственно, собираюсь добиться. Мои возможности довольно ограниченны. Похоже, способность оказываться в прошлом – это все, что у меня есть, правда, я собираюсь воспользоваться ею по максимуму.

Я внимательно прислушиваюсь к тому, что происходит внизу. Интересно, заметили ли остальные мое исчезновение? Минуты тянутся мучительно долго, а Эда все нет и нет. Я уже начинаю бояться, что он вообще не придет. Но вот наконец я слышу голоса, звук хлопнувшей входной двери, тихие шаги вверх по лестнице. От волнения к горлу подкатывает тошнота. А что, если это не Эд? А что, если он передумал и теперь будет сердиться?

Однако, когда Эд видит меня, его лицо тотчас же расплывается в широкой ухмылке, а в глазах загораются озорные искорки. Он плотно закрывает за собой дверь и прыгает ко мне, повалив на кровать.

– А я все гадал, ты придешь или не придешь. Ну как, удалось осмотреться?

– Да так, чуть-чуть. – Покраснев как рак, я показываю на стену. – Симпатичные фото.

Эд поднимает глаза, рассеянно кивает и говорит:

– Немного музыки?

Он вскакивает с кровати, поднимает с пола диск, вставляет в CD-плеер. Из динамиков доносится «Under My Thumb» группы «Роллинг стоунз». Мне кажется, будто я попала под поезд.

– Обожаю эту песню, – говорит Эд.

– Я тоже, – помертвевшими губами шепчу я.

Сейчас я могу думать лишь о том, как вокруг его гроба задергивается шторка. Меня снова начинает подташнивать. Я отворачиваюсь. Надеюсь, Эд не заметил, что мое лицо исказилось от боли.

Эд садится на кровать, а затем вытягивается, заложив руки за голову, и смотрит в потолок. Я ложусь рядом с ним и тоже устремляю глаза к потолку. Песня кончается, ее сменяет другая, теперь я могу думать о чем-то еще.

– Итак, что здесь происходит? – нарушает молчание Эд.

Я пожимаю плечами:

– Без понятия.

Эд приподнимается на локте и поворачивается, его лицо оказывается совсем близко.

– Эд, послушай, когда ты поцеловал меня на прошлой неделе…

– Насколько я помню, ты меня тоже поцеловала.

– Тсс! Ты знаешь, о чем я. Ты поцеловал меня, и это было здорово.

– Только и всего? Здорово? А может, потрясающе? Грандиозно?

– Эд, как не стыдно перебивать?!

– Извини.

– Ну ладно, сдаюсь. Больше, чем просто здорово. Но не в этом дело. Дело в том, что ты вел себя отвратительно…

– Согласен, я вел себя не слишком вежливо.

– Вот именно. Ты практически со мной не разговаривал, ты даже на меня не смотрел. Да, ты говорил, что не готов к серьезным отношениям, но сейчас мы уезжаем домой на шесть недель, и мне хотелось бы понять, на каком я свете. Жизнь слишком коротка, чтобы играть в подобные игры.

Господи, до чего обидно, что Эду не дано понять глубокого смысла моих слов!

Эд внимательно смотрит на меня, лицо его становится серьезным.

– Ты права, и мне очень жаль. Я избегал тебя, решив, что так будет проще.

– Проще?

– Понимаешь, в будущем году мы снова вернемся в этот дом, где вся наша жизнь как на ладони, а если мы с тобой начнем отношения и у нас не заладится, это станет настоящим кошмаром, – с виноватым видом говорит Эд.

– Значит, ты отказываешься со мной встречаться из боязни, что у нас не заладится? Ты всегда такой оптимист, да?

– Согласен, это звучит странно, но да. Зои, нам сейчас только по девятнадцать лет, и, пожалуй, стоит немного сбавить обороты, ну а там будет видно.

Я отчаянно пытаюсь переварить его слова.

– Выходит, я тебе нравлюсь, но ты не хочешь быть со мной, так?

Эд явно чувствует себя не в своей тарелке.

– Угу, полагаю, что так. Мне жаль, Зои, реально жаль. Я просто хотел немного развлечься. Ты знаешь…

Я с несчастным видом киваю.

Эд переворачивается на спину, мы несколько минут лежим рядом, голос Мика Джаггера наполняет комнату. Я обдумываю заявление Эда и понимаю, что должна прислушаться к голосу разума. Ничего страшного, если у нас прямо сейчас ничего не получится. Первые два года я восхищалась им лишь издалека, стараясь не обращать внимания на других девушек, которых он время от времени сюда приводил. Похоже, дело идет к тому, чтобы все повторилось сначала. Я должна с этим смириться, уповая на то, что мы в любом случае будем вместе. Ведь в конце концов так оно и случилось. А иначе кто знает, что может произойти? Нет, я слишком напугана, чтобы форсировать события.

Я спускаю ноги на пол, собираясь встать. Эд вопросительно щурится на меня:

– Уже уходишь? – (Я качаю головой.) – Ладно. Послушай, Зои. Мне жаль, ты сама знаешь. Очень-очень.

– Знаю. Мне тоже.

Я осторожно целую его в кончик носа, выхожу из комнаты и оттуда – прямо к себе, ложусь на кровать и смотрю теперь уже в свой потолок. А затем даю волю слезам. Безудержные рыдания сотрясают мое тело, но слезы постепенно высыхают, и я забываюсь глубоким сном.