Читать книгу Я, ты и шизофрения - Клэр Твин - Страница 5

Я проснулась посреди ночи, захлёбываясь в собственных слезах. Раздался душераздирающий крик, на который немедленно прибежали родители. Им довелось увидеть следующую картину: их дочь сидит на кровати и плачет в подушку, лежащую на её коленях. Я не знаю, как объяснить то, что на тот момент чувствовала. Эмоции били через край.

Мама подбегает ко мне и крепко обнимает. Она гладит мою спину, которая дергается в судорогах и пытается успокоить, поддержать, а главное показать то, что она рядом. Мне так страшно. Сердце чуть не выскочило из груди. Проблема в следующем: меня пытались задушить! Я проснулась из-за нехватки кислорода в своих лёгких. Подушка была на моей голове, и кто-то душил меня, пытался убить! Боже, не верится, сегодня могла быть моя последняя ночь. Я боюсь умереть. Галлюцинации хотят избавиться от меня, но зачем? А точнее, за что? Теперь мне и вправду страшно, ведь я не знала, что такое возможно.

– Тише, дорогая, что случилось? – мама посмотрела прямо в мои глаза и начала вытирать солёные капли.

Её горячая ладонь нежно гладит мои щеки и убаюкивает взбудораженное сознание. Пытаюсь укротить своё учащённое сердцебиение, а позже отрывисто выдыхаю.

– Мне приснился кошмар, – соврала я и крепко обняла маму. – Прошу, не оставляйте меня одну!

– Все хорошо, это всего лишь дурной сон. Мы рядом.

Мама продолжает меня успокаивать, а после вновь поглядела на мое мокрое лицо, убеждаясь, что со мной все в порядке. Но на самом ли деле это так? Я снова легла в постель и укрылась одеялом, растворяясь в круговороте мыслей и вопросов. Как сильно бьется сердце, сотрясая грудь. Нежные руки матери гладят мою голову и поправляют пряди за ухо. Я с детства обожаю это. Папа стоит надо мной и улыбается, украдкой любуясь рамкой с семейной фотографией. На ней изображен отец, с любовью обнимающий маму, а я стою между ними и беззаботно смеюсь. Да так, что на снимке запечатлён даже мой кривой зубик, который через пару дней после этой фотосессии выпал. Эта моя самая любимая фотография – здесь мы по-настоящему счастливы. Как печально, что все хорошие моменты остались только на фотографиях.

– Спи, завтра будет новый день, – прошептала мама мне на ухо и встала с края кровати. Нет, пусть только не покидает меня… Она подошла к ночнику и выключила свет.

Это действие заставляет меня заволноваться.

– Нет! Включи скорее! – панически крикнула я, и родителям пришлось повиноваться.

Из-за психического расстройства теперь у меня фобии. Просто класс.

– Спокойной ночи.

И я осталась одна, когда требовалось чье-то присутствие. Комната находилась в полумраке, все еще насылая страх и недоверие, и казалось, что сейчас кто-то прыгнет на меня и начнёт свою расправу. Этой ночью я могла умереть! По-настоящему и н-а-в-с-е-г-д-а.

* * *

Коридор школы переполнен людьми. Все с интересом обсуждают нашумевшую историю о нашей ученице Беатрис Янг, которая покончила с собой, спрыгнув с двенадцатиэтажного дома. Если верить слухам, то она это сделала из-за парня, который бросил её и ушел к сестре Беатрис. Представляю, как себя чувствует эта сестра. Причина самоубийства Беатрис – она. Я бы на месте этой разлучницы полетела вслед за ней. А что насчёт слухов? Вы думаете, что кому-то жаль Беатрис Янг? Единственные, кто её оплакивает, так это родители девушки. Вот печальная правда: когда ты умрешь, плакать будут только твои родители. Остальные забудут и пройдут дальше, будто ты кусок мусора. Смотрю в сторону газет. На стенде вывешена фоторамка с изображением Беатрис в школьной форме и надпись: «Помним. Любим. Скорбим».

Какая фальшивая игра. В этой школе пропадают великие актеры, серьёзно. Они забыли добавить частицу «не»: Не любим, не помним, не скорбим. Вот вся суть этих фальшивых лицемеров.

– Она была хорошей девушкой, – проговаривает голос позади меня. Тело ощутило холодок. Я обернулась и застала перед собой Майкла, в руках которого были две зеленые тетради.

– Думаешь, это какого-то волнует? Всем плевать на нее. Это стадное чувство: каждый просто делает то, что делают все, чтобы не выделяться из толпы и не стать изгоями.

Парень неловко кашлянул и протянул мне одну из тетрадей. Мои брови нахмурились.

– Что это? – неуверенно беру в руки тетрадку и начинаю рассматривать записи. Физика…

– Ты думала, что я позволю тебе завалить предмет?

Я улыбнулась. Несмотря на то, что я ему наговорила, он все равно помог мне. И честно говоря, я удивлена. Внутри стало как-то тепло и щекотно. Мысль о том, что кому-то на меня не все равно, заставляет парить над этим темным миром. Туман образовался в глазах, и я бросилась в объятия одноклассника, крича внутри во все горло: «спасибо, спасибо, спасибо». Он ответил мне, отчего ощущаю его тёплую ладонь на своей спине. Обо мне, кроме родителей, некому заботиться и переживать, а тут такой приятный сюрприз. Конечно, он сумел растопить лёд в моем сердце.

– Хилл нашла себе дружка, только посмотрите! – раздался писклявый голос за спиной. В моих глазах загорелся пожар искр, и я резко отодвинулась от Майкла, ощущая жжение на коже. Передо мной стоят никто иные, как Лара с Алисой и их «шестёрка» Маргарет. Лара деловито накручивает свои белокурые волосы на указательный палец, оценивающе хмыкая, а её подружка хихикает подобно крысе. Противные девицы. Видимо, они пришли мстить за мой нехороший поступок в прошлом, но эти безмозглые куклы не знают, что во мне скрывается или, точнее, «кто». Сжимаю кулаки со всей силой, что даже белеют костяшки рук.

– Найдите себе другое увлечение, ладно? – мои нервы расшатаны, но я стараюсь сдерживать свой гнев, ведь мы находимся в школе. А проблемы мне ни к чему.

Девушки высокомерно фыркнули.

– Ты ли будешь нам указывать, Аманда? Сделай одолжение и вернись в дыру, из которой вылезла, – прошипела, как змея Алиса, и я устремила на неё свой безумный взор. Да, и как мы могли быть друзьями? Ума не приложу. Её фиолетовые от помады губы дернулись в усмешке.

– Расслабьтесь, девочки! – вмешался Майкл.

– А ты вообще заткнись, недомерок!

Вокруг нас собралась небольшая толпа таких же людей, как Алиса и её компания. Когда они начали смеяться надо мной и Майклом, я услышала женский голос в своей голове, который твердил: «Сделай это! Они заслужили».

Впервые согласившись с галлюцинациями, мои руки полезли в карман джинсовых брюк и достали мятые зеленые купюры. На это и доллар не жалко потратить.

– Это того стоит, – произнесли мои губы, а ноги повели к автомату с напитками. Все вопросительно смотрят на меня, ожидая продолжение этого триллера. Я купила газировку, открыла её и сделала непродолжительный глоток. Чувствую, как по пищеводу протекает жидкость, чувствую пузырьки, лопающиеся у моего носа. Мне становится хорошо.

Все продолжают глядеть на меня и непонимающее шептаться. Что ж, скоро все поймут. Я подошла к Майклу и одарила его милой улыбкой, а затем внезапно для всех мои руки выливают содержимое банки на трёх девушек. Они начали громко кричать и барахтаться, подобно рыбам на суше. Раздался громкий хоровой смех подростков, окружающих нас как гиены. Возгласы девушек смешались со смехом ребят, в помещении стоял гвалт.

– Освежитесь! – засмеялась я, чувствуя гордость за свой поступок.

Майкл начал громко хохотать и показывать пальцем на мокрых девушек, напоминавших куриц, которым повезло попасть под дождь. Алиса и другие продолжали недовольно восклицать, осматривая испорченные блузки, цены которых превышали месячной зарплаты моих родителей. Тогда, получается, я сорвала джекпот. Скрестив руки на груди, я довольно хмыкаю и сверлю бывших подруг глазами.

– Аманда Хилл, в мой кабинет, живо! – раздался не понятно откуда глухой крик.

Я оглянулась на громкий властный голос и увидела неподалёку нашего директора. Все затихли и разбежались по сторонам, боясь стать следующей жертвой мужчины. Майкл с печалью уставился в мои глаза, а я ему кивнула и сказала идти на урок. Не хочу, чтобы ему досталось из-за моей глупой, но весьма смешной оплошности.

Моя шалость не удалась, и теперь я сижу на стуле перед лицом директора, который раздраженно постукивает пальцами по деревянному столу. Он очень зол, это мне доказывают покрасневшие щеки и нос мужчины. Похоже, неприятностей не миновать.

Тогда я решаю осмотреть его кабинет, лишь бы не пересекаться с ним взглядом. Помещение наполнено грамотами, кубками и медалями за игры в соккер и волейбол. Да, наша команда второй год подряд занимает первое место на городском соревновании, но не суть… Позади самого директора висит его портрет: стальной взгляд, благородное лицо, лёгкая улыбка и лысина… Да, замечательный портрет!

– Твоё сегодняшнее поведение лишено всякого оправдания, Аманда! – начал лысоватый мужчина, нахмурив тоненькие брови.

– Это не так, – возразила я.

– Что?

– Девушки, которых я облила, унижали меня и моего друга. Я должна была впитывать их высказывания?

Директор не ожидал моих слов. Он помнит меня скромной, милой девочкой, которая не способна обидеть и мухи. Это объясняет его удивление.

– Нельзя отвечать на насилие насилием!

– О Боже, простите меня, мистер Гроув, но в наше время только так и общаются. Вы не знаете ничего о своих учениках и о том, что происходит в стенах этого учреждения. Говоря языком учебника истории, здесь творится междоусобная война! Одной рукой люди пожимают вашу ладонь, а другой вонзают нож в спину. Вот она правда, мистер Гроув.

Мужчина внимательно слушал меня, совсем забыв, что тут директор он, а не какая-то левая и вдобавок наглая девчонка. Я закончила свою речь и ожидала момент казни, которую придумывал мне Гроув. Мужчина перестал барабанить пальцами об стол и посмотрел на часы. Ненавижу, когда люди мешкают, но продолжаю терпеливо ждать его слов, потому что ничего другого мне не остаётся делать.

– Это ничего не меняет. Ты поступила неприлично, потому, Аманда, ты отстранена от занятий на два дня!

– Что?! Мистер Гроув…

– Нет, не делай хуже. Собери свои вещи и покинь это место на назначенный срок. Родителям сообщат о твоем проступке!

Я смотрю на директора, пытаясь сдержать слезы обиды и злости. Ненавижу несправедливость. То, что меня не будет два дня в этой колонии, очень даже радует, но когда об этом узнают родители… Двумя словами: мне конец! Как же мне хочется сейчас оказаться в глухом лесу, где есть только я и моя собачка Догги, в своем маленьком домике, сидеть в мягком кресле у камина и пить вкусное какао, перечитывая легкий роман. Но нет, я нахожусь в реальности, где есть только боль, боль и боль.

* * *

Сижу в комнате и смотрю в своё любимое окно. На улице вечер. В домах горит тёплый желтый свет. Он так наполняет душу уютом, что ощущается умиротворение, по которому я давно соскучилась. Все тихо и так спокойно, отчего кажется, будто я не больна, словно я вновь вернулась в детство. Но, как обычно это бывает, идиллию нарушают шаги, а потом и голоса.

В комнату ворвалась злая и нервная мама. Я знала, о чем пойдет речь, и была полностью к этому готова. Тем более мне незачем умалчивать правду, виновной я себя не считаю. Мама присела рядом со мной на подоконник и просто молчала, долго смотря куда-то во двор. Наверное, хотела обдумать свои слова и действия. Скажу в сотый раз, что моя мама очень терпеливая. Я люблю её за то, что она заботливая и понимающая женщина, всегда готовая придти на помощь, подобно супергерою. Жаль, ей лишь не повезло в одном – со мной. Некоторые мамы бы вбежали в комнату и снесли все к чертям, требуя подробных объяснений. Но не она.

– Тебе уже все рассказали? – с какой-то тоской и усталостью произнесла я, не отрывая взгляд с неба, где плавали темно-синие облака.

– Хочу услышать твою версию, что произошло? – она ответила на вопрос вопросом, но мне этого хватило, чтобы все понять.

Протяженно выдыхаю через нос.

– Ничего, просто Алиса и её подружки обозвали меня и Майкла. Я дала сдачу. Драма, – с насмешкой объяснила я и опустила голову в пол.

– Мне кажется, что у тебя сейчас сложный период в жизни. Экзамены, выпускной класс – все это на тебя влияет, надеюсь, что скоро это пройдет, – мама взглянула на меня и улыбнулась так, как только свойственно ей одной: с заботой, любовью и пониманием. Она не стала на меня орать, она постаралась понять меня. Это ли не любовь?

– Спасибо, мам… Я редко это говорю, но спасибо!

Она встала с подоконника и подошла ко мне, поцеловала мою макушку головы и покинула комнату. Снова одиночество. Даже сейчас – вроде все хорошо, но мне очень плохо. Мне не хочется жить, но и умирать нет желания. В голову пробираются мысли сдаться и рассказать все родителям, может, так будет лучше? Возможно, они вовсе не упекут меня в психушку, а просто попытаются исправить сбавившийся механизм в моей голове. Остаётся лишь гадать и ничего больше.

Меня поглотила тоска по детству. Помню, как на мое седьмое Рождество папа сказал, что Санта Клаус – мой дедушка. После этого он сделал меня самым счастливым ребенком на планете. Представьте, что ваш дедушка Санта. Это ведь невероятно круто. Когда мне было интересно, почему я его ни разу не видела, папа отвечал: «Он ведь Санта – занятой человек». Глупышка Аманда верила и хвасталась, что её дед – сам Санта Клаус. Папа любил меня удивлять. Сколько выдуманных историй рассказывал он: где только не бывал мистер Ди – выдуманный супергерой отца. Мистер Ди бывал в Гималаях, в Бермудском треугольнике, где поборол большого сверхъестественного осьминога; на Альпах, на корабле великого пирата. Вспоминаю, как сдерживала смех мама, видя мое счастливое лицо. Сколько воспоминаний, которые теперь всего-то картинки в голове. Родители всегда радовали меня. Не скупались и дарили самые дорогие игрушки, вещи. Почему я такая неблагодарная? Наверное, они меня избаловали, но вины их здесь нет. Я сама все порчу.

Мои воспоминания развеял шум, исходящий из улицы. Отогнав мысли, я с любопытством посмотрела во двор и заметила карабкающегося по стенке Сэма. Сколько счастья испытало мое сердце в то мгновение! Я вновь чувствую жар, а затем холодок по спине – они сменяли друг друга, как достойные партнеры. Мое сознание требовало только его. Этот парень был мне дорог, хоть и совсем не знаком. Странно, не так ли?

Я быстро открыла окно и впустила юношу в тёплую комнату. Он засмеялся. Его смех… такой живой и жизнерадостный. Приставив к своим губам палец и прошипев «тс-с-с», я заперла оконную раму и подошла к новому другу. Парень снял с себя куртку и бросил её на пол, а потом проникновенно посмотрел на меня.

– Здравствуй, Аманда, – улыбается Сэм и вновь, как в первый день нашего знакомства, садится на кровать.

Убедившись, что родители не слышат нас, запираю дверь на замок и со спокойной душой сажусь рядом с брюнетом. От него пахнет корицей, моя любимая!

– Я тебя ждала, – улыбнулась я, совсем не понимая, зачем это говорю.

– На чем мы остановились в прошлый раз?

Улыбка на губах стала шире.

– Ты называл мне свою фамилию, – обманула я, и парень понял мой прозрачный намёк. Сейчас я стала вести себя гораздо уверенней.

– Сэм Гилмор к вашим услугам! – приложил руку к голове и произнес парень с офицерским акцентом. Мы засмеялись.

Я пялюсь на него уже несколько секунд, и он это замечает, однако мне не удаётся убрать взгляд с его бархатного лица. Словно гипноз играет со мной шутки. Его тёмные густые пряди небрежно уложены в разные стороны, глаза большие и глубокие, а также у него пышные и длинные ресницы, что аж можно позавидовать; губы бордово-красные, как сладкая вишня или сочная клубника. Думаю, это из-за холода.

– Почему ты так смотришь на меня? – засмущался Сэм.

– У меня складывается впечатление, что мы знакомы сто лет.

– Правда? И у меня также, – согласился тот и улыбнулся в тридцать два зуба. – Ты любишь фильмы? Потому что я – очень.

Я развеяла ненужные мысли и встрепенулась. Парень схватил коробки из-под дисков, лежащие около кровати, а точнее почти под ней, и начал с интересом рассматривать их, считывая названия и корча рожу, если ему что-то не нравилось. А он смешной.

– В основном мелодрамы, так что…

– Великолепно, давай посмотрим? – вскочил с места Сэм и бегом подошёл к компьютеру.

Заявление парня меня удивило. Впервые вижу человека, тем более мальчика, который любит романтические фильмы, как и я. Это что-то новенькое.

– Эм, ладно, что будем смотреть? – я подошла к высокому брюнету очень близко.

Сэм продолжал рассматривать диски, а потом остановился и залился довольной ухмылкой. Его рука показала мне коробку с надписью: «Привидение».

На лице появилась тупая улыбка, а в горле застрял радостный визг.

– Черт возьми, это мой любимый фильм!!! – ликую я.

– Знаешь, не удивлён. Все девушки обожают его.

Я натянула лисью улыбку и прищурила глаза, продолжая изучать лицо Сэма.

– С девочками все ясно, а вот то, что ты его смотришь, немного ошеломляет, – призналась я.

Парень открыл коробку и достал диск.

– А что, по-вашему, мы не люди? Может нам тоже иногда хочется посмотреть что-то без кишков и дурацких шуток, – вскинул брови тот, и я задумалась.

Меня поражает поведение Сэма. Не может быть такого, чтобы парень любил этакую мелодраму. Многие называют её «сопливой игрой». Но мне так не кажется. Этот шедевр способен заставить реветь навзрыд даже самого чёрствого человека. Спустя минуту Сэм закончил возиться с компьютером и наконец-то включил мелодраму, поудобнее усевшись на кровать.

– Что-нибудь принести поесть? – поинтересовалась я.

Парень отрицательно покачал головой и продолжил смотреть в монитор. Я плюхнулась рядом с ним. Расстояние между нашими руками не больше десяти сантиметров. Мы принялись за просмотр фильма и изредка комментировали волнующие нас моменты. Брюнет успел подметить, что главного героя зовут тоже Сэм, после чего мы обменялись улыбкой и продолжили любоваться величайшим фильмом. Поражаюсь игрой актёров. Как надо уметь играть, чтобы заставить человека плакать. Мой любимый актёр, не считая Брэда Питта, Джонни Деппа и других красавчиков, это – Патрик Суэйзи. Как и должно было быть, в конце фильма я разревелась. Сэм позволил себе приобнять меня за плечи и даже протереть мою слезу со щеки. И почему я ничего ему не сказала, не возразила?..

Прошло больше двух часов, уже было десять вечера. Достаточно поздно. Я выключила компьютер и неловко уставилась на Сэма. Тишина. Неловкое молчание.

– Самая сильная мелодрама, – поделился мнением Гилмор, грустно улыбаясь.

Моя голова машинально кивнула.

– Не забывай о «Титанике», – напомнила я, протерев мокрые глаза.

– Ты в порядке?

– А почему ты спрашиваешь?

Мне так часто задают этот вопрос, что на кончике языка всегда есть ответ, но сейчас, когда рядом со мной Сэм, мне было хотелось узнать, что думает именно этот человек.

– Выглядишь не очень…

Последовал глубокий вдох.

– Тебе можно доверять?

– Да, – коротко и ясно ответил он.

Его ответ внушал огромное доверие, и мне не терпелось открыться ему. Возможно, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но скрывать правду ото всех я очень устала. Прошло, наверное, много времени, и все же я не была готова к этому.

– Я больна… шизофренией, я сильно боюсь, Сэм! И я сегодня ночью чуть не умерла, меня хотели задушить, представляешь?! – от своих слов на глазах появилась новая пелена слез.

Каждое мною выговоренное слово, как кинжал в сердце.

– Кто? Кто это хотел сделать? – мне мерещится или он вправду переживает?..

– Галлюцинация! Боже, Сэм, мне невообразимо страшно! Сегодня я действительно могла умереть!

Парень взял мою руку и крепко сжал её, и я почувствовала ток по всей нервной системе. Его ладонь в моей руке. От прикосновения Гилмора мое сердце начало биться быстрее, вырабатывая адреналин в крови. Не знаю отчего, либо из-за болезни, либо я… Неважно… Сэм смотрит в мои глаза, а я в его. Время застыло. Ощущаю дикое желание обнять молодого парня и раствориться в чувствах, что сейчас щекочут меня изнутри, как пузырьки шампанского.

– Твои родители знают? – спросил тот, но я промолчала. – Почему не расскажешь им об этом? Это ведь не шутки!

– Не хочу пугать их, – я убрала руку, чувствуя, что вновь раздражаюсь.

А меньше всего на свете мне хотелось навредить ему. Трепет потихоньку исчезал, и на замену пришла тоска.

– Хочешь знать, что я об этом думаю? Ты обязана сказать все своим родителям, какая бы реакция после этого бы не последовала. Аманда, ты погубишь себя молчанием.

Осознавая его правоту, мне хотелось разреветься. Но мне удалось сдержаться.

– Я скажу, но только не сейчас…

Сэм хотел было протестовать, но ему помешали голоса родителей. Я слышу, как они становятся ближе. В груди что-то кольнуло, скорее всего страх, и я схватила руку парня, ведя его к окну. Слава Богу, Гилмор не сопротивляется.

– Опять прогоняешь меня? – ухмыльнулся тот. Я бросила в его руки куртку и открыла окно, не обращая внимания на слова.

– Это для твоего же блага, верь мне!

Сэм карабкается по стенке вниз и одновременно негромко смеётся. Он не может перестать хохотать и от этого срывается, падая прямо на землю. Последовал ужасный грохот, отчего я со всей силой зажмурила глаза. Сердце попятилась в пятки.

– Сэм! Ты жив?! – с испугом кричу я, разглядывая парня в темноте. Несколько секунд молчания были длиною в вечность.

– Жив… – послышался севший голос парня, и я облегченно вздохнула. Думаю, с ним все будет в порядке.

Стук в дверь. Родители пытаются открыть её, но у них не получается. Я закрыла окно и мигом подбежала к двери. Привела себя в порядок, и мои руки впускают в комнату недоуменных маму с папой, после чего отхожу назад, спрятав волосы за плечи. Шоу начинается.

– В чем дело? Почему ты заперлась? – спрашивает папа, осматривая комнату, словно разыскивая что-то или кого-то. Но он опоздал лишь на шестьдесят секунд.

– Уже ничего, что не так? Зачем вы пришли? Что-то случилось?

Мама грустно смотрит на меня, а папа как-то озлобленно. Мое шестое чувство подсказывает мне, что сейчас я заработаю новые проблемы. Может, папа узнал о моем отстранении от уроков?

– Нам нужно поговорить с тобой, Аманда, – отец сел на край кровати.

– Мы хотим отправить тебя к тёте Эмме, – проговорила мама, перебив отца.

Я замираю в ступоре.

– Зачем? Мне и здесь хорошо!

– Так будет лучше для тебя, дорогая…

– Лучше для меня или для вас?! Если я вам надоела, то просто скажите мне это прямо в лицо, а не высылайте к тете, как ненужную мебель!

– Что ты такое говоришь? Мы тебя любим и всегда будем любить! – обиделась мама.

Она печалит брови и пытается своим взглядом доказать свою правду. Я знаю об этом, просто делаю всем всегда больно. Папа напрягся ещё больше. Мне просто так обидно, что они хотят отправить меня в другой город. Просто зачем? Эти родственники не смогут вытерпеть меня, они спятят. Я всем только мешаю!

– Вы сможете меня отправить только через мой труп!

Я выбежала из комнаты, стирая слезы с глаз. Моя голова горит адским пламенем. Мысли все смешались в одну кучу. Все перевернулось с ног на голову. Резкая, глухая боль в затылке. Я чувствую, как ноги подкашиваются, а в глазах потемнело.

– Аманда! – эхом донеслось до моих ушей.

Последнее, что я вижу, это подбегающих ко мне родителей. А затем удар. Падение. Темнота.