Оглавление
Коллектив авторов. Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве
От редактора
Стрела и шар: введение в метагеографию Зауралья
Сибиряки на службе империи: служба и самосознание (случаи П.А. Словцова и И.Т. Калашникова)56
Специфика бытования «сибирского текста» в литературной ситуации последней трети XIX века
Сибирский текст в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского167
Ментальное пространство сибиряков в очерковом цикле А.П. Чехова «Из Сибири»
Жанровое своеобразие путевых заметок о переселении в Сибирь («Переселенцы и новые места. Путевые заметки» В.Л. Дедлова и «В далекие края. Путевые наброски и картины» К.М. Станюковича)
Этнографически-колониальный субтекст в составе сибирского текста: по произведениям К. Носилова и П. Инфантьева204
Идея «земного рая» в повести А.Е. Новоселова «Беловодье»
Сибирь в художественном сознании А.Т. Твардовского
Образ Сибири в советских романах эпопейного типа
История с географией: сибирский миф в прозе В.М. Шукшина
«Сибирский текст» в прозе В.П. Астафьева (к постановке проблемы)
<Начало романа «Тайжане»>
Сокращения
Сведения об авторах
Отрывок из книги
Метагеография – междисциплинарная область знания, находящаяся на стыке науки, философии и искусства (в широком смысле) и изучающая различные возможности, условия, способы и дискурсы географического мышления и воображения. Возможные синонимы понятия метагеографии – философия ландшафта (пейзажа), геофилософия, философия пространства (места), экзистенциальная география, геософия, в отдельных случаях – география воображения, имажинальная (образная) география, геопоэтика, поэтика пространства. Терминологический смысл метагеографии аналогичен аристотелевскому пониманию физики и метафизики.
Рационалистические и сциентистские подходы к этому понятию фиксируют предмет метагеографии на изучении общих (генерализированных) географических законов. Такие подходы первоначально развивались на базе общего землеведения и общей физической географии в первой половине XX в., хотя первоначальные фундаментальные положения, которые в современной интерпретации можно назвать метагеографическими, были высказаны уже в первой половине XIX в. немецким географом Карлом Риттером15. Существенная роль в становлении основ метагеографии принадлежит классической геополитике (конец XIX – начало XX вв.), в которой традиционная географическая карта стала осмысляться как предмет метафизических и геософских спекуляций16. Усиление интереса к метагеографии в рамках географической науки в 1950-1970-х гг. было вызвано внедрением математических методов, системного подхода и применением различных логико-математических моделей, призванных объяснять наиболее общие географические законы17. В дальнейшем, к концу XX – началу XXI вв., понятие метагеографии было подвергнуто критике с точки зрения традиционной сциентистской парадигмы, ориентированной на доминирование исследований в духе case-study, и практически вытеснено на дискурсивную периферию18. Вместе с тем неявные (латентные) метагеографические постановки проблем постоянно присутствуют в современных исследованиях ландшафтных образов, географического воображения, символических ландшафтов, соотношения ландшафтов и памяти19.
.....
Попытаемся описать сложившуюся ситуацию более подробно. По существу, можно говорить об образе-кентавре, двойном образе, «двойной Сибири» с точки зрения метагеографии. Налицо две очевидные ментальные дистанции, с помощью которых этот двойной образ существует и функционирует, однако подобная амбивалентность затрудняет развитие, переориентацию метагеографии России в целом, тормозит формирование новых, необходимых России как самостоятельной жизнеспособной цивилизации целенаправленных метагеографических структур. Для лучшего понимания такой когнитивной ситуации стоит обратиться, по аналогии, к теории шизофрении, разрабатывавшейся известным американским антропологом и психологом Грегори Бейтсоном36. Центральное понятие его теории – это «двойное послание» (double bind). Смысл введения и использования понятия «двойное послание» – в попытке фиксации и анализа мощной психологической «вилки», расхождения, ощущаемого шизофреником между собственными мыслями и желаниями, с одной стороны, и практическим отсутствием способов их адекватной репрезентации во внешнем мире, в контакте с окружающими людьми. Фактически шизофреник работает с двумя не сочетающимися ментальными дистанциями – огромной по отношению к собственным мыслям и образам и ничтожной, почти исчезающей по отношению к внешнему миру. Постоянное несоответствие, диссонанс двух ментальных дистанций ведут постепенно к распаду индивидуальной психической целостности. По аналогии можно представить образ-кентавр Сибири («Сибирь-Китоврас») как своего рода метагеографическое «двойное послание», которое со временем может привести к разложению, распаду России как метагеографического целого, метагеографической системы. Сибирь уже может восприниматься как в известном смысле «шизофренический образ» в рамках российской цивилизации. Использование подобной психологической аналогии позволяет более остро почувствовать и более четко осмыслить суть данной проблемы.
Воспользуемся предложенной нами несколько ранее моделью пространственных представлений37. В ее основе лежит психологическое представление об уровнях психического – от бессознательного до высокой степени рефлексии, характеризующей сознание. Наряду с этим, предполагается восхождение, или движение от преобладания в пространственных представлениях умозрительных схем до преобладания непосредственных визуальных впечатлений, оформляемых соответствующими знаково-символическими конструкциями.
.....
