Читать книгу Зеленый луч №3 2018 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

Если б стихами мы все говорили,

Мирно спрягали погоду в катрене, —

Мир, словно курица, не был на гриле…

Иль доморощенным львом на арене.

Если б заботы свои рифмовали,

Сеяли свет в поэтическом поле, —

Каждый бы день, как дитя, обмывали,

Не было страха звериного, боли.

Если бы в ритме едином стучали

Наши миры, что не знают покоя, —

Души, как чайки, в ночи не кричали.

Бог не спросил бы: что это такое?

Если б стихами мы все говорили

И под словами не прятали лица, —

Даже не знаю, что мы б натворили,

Если уж в сердце – такое творится!

Взметнулся к небу чёрный столб.

Огонь! – Вдруг слева голос грубый.

Назад ни шагу!.. Насмерть!.. Стоп!

Чуть слышно – мама – спели губы.

А на зубах скрипел песок.

От взрывов уши заложило.

Туда – бросок, сюда – бросок…

Рубцом на шее вспухла жила.

Боец – ни жив, ни мёртв – худой…

Жизнь снова вытянет ручонки.

Здесь в землю врыт, под Хулхутой,

Бессмертный полк её – девчонки.

Сестрёнка, девочка совсем,

(А горе уж не корка хлеба!),

В кровавой видела росе

Всю степь и взмыленное небо.

В полста шагах лежит овраг.

Там раненых – как лет ей – двадцать.

Пробита брешь в атаке… Враг

Не думал, в общем-то, сдаваться.

Вчера ещё и школьный мел

Всё помнил: звали её Натой.

Чтоб вражий дух окаменел —

Себя подорвала гранатой! —

За двадцать раненых в кольце

Огня и ненависти тёртой,

С последней думой о бойце,

Кто ни живой пока, ни мёртвый.

Наташа… Ната… Натали…

В полях скорбели ковыли.

Бог кулаком внезапно стукнул,

Чтоб там, в недремлющей дали,

Жила бы вечно санинструктор.

Чтоб помнили её в лицо,

С тяжёлой сумкою с бинтами.

И тех, бессмертных, перед нами,

Спасённых девочкой бойцов.

Взметнулся в небо белый столб.

Проговорились медью трубы.

Назад ни шагу!.. Насмерть!.. Стоп!

Чуть слышно – Ната – пели губы.

Всё, что касается меня, семьи, страны,

Это – война.

Всё, что касается других семейств, кланов, государств,

Это – война.

Всё, что пропитано любовью и ненавистью,

Верой и недоверием,

Это – война.

Всё, что даёт нам начало разбега

Для преодоления дистанции

И, придя к финишу, бросает в пропасть,

Это – война.

Всё, что не даёт разумного ответа

В поисках истины,

Это – война.

Как микроб не доверяет микробу,

Как птица сбивает с налёта птицу,

Как зверь питается зверем,

Так человеческие сознание и бытие

Подавляют друг друга.

Весь мир, кроме человека,

Находится в своей клетке,

Мы – в чужой!

Человек пожирает своих детей,

Прискорбнее всего – тех,

Кто ещё не родился.

Скроена ладно твоя форма, солдат.

Пуговки с блеском, фуражка, ремни и погоны…

Подшить бы мечту под воротничок —

В погоне за звёздами.

Сапоги или берцы? Есть ли разница —

Чем давить насекомых?

Накладные карманы, секретки,

Липучки для броника,

Глубокие гнёзда для магазинов…

Плотная материя

Вместе с лицом и руками —

Цвета хаки.

И, конечно же, строевой шаг,

Который —

Или растворится в прахе дорог и песен,

Или, с горным эхом,

Раздвинет горизонт будущего,

Обнажая и обогащая черты прошлого.

И глаза! Чего стоят глаза?!

Живые, по-детски подмигивающие солнцу,

Они ещё надеются и верят,

Они любят и дорожат теплом земли,

Вскормившей их.

Как меняется структура воды на Крещение,

Так меняется восприятие души человека,

Надевшего военную форму

И взявшего в руки оружие.

Душа!

Душа человека и интеллект робота.

Кто кого? – Душа человеко-робота?

Ещё есть маленький шанс

Понять то,

Что касается меня, моей страны, моей вселенной,

Нашего, люди, временного пристанища.

Который час не сплю – явленье,

Что сеет мыслей суету.

Изрядно мучает давленье,

Погоду чувствую – не ту…

Не ту, что радует дорогой,

Не ту, что мне сладит уста.

Охвачен я в ночи тревогой,

С которой до смерти устал.

Со стороны похож на бука…

Не оттого ль душа чиста,

Что правда чья-то – с ноутбука,

Моя же – с чистого листа.

Не сплю пока. Палю дыханье,

Как в сне притворном, летом, степь.

А кто-то, рядом, всё нахальней

Мнёт тяжкой поступью постель.

Шаги из ряда нервных пыток.

А что, если – жилища босс?!

Эх, хорошо бы не копытом

Мне по затылку или в нос.

Как рожь купаясь под луною,

Когда закрыт созвездий рот,

Меня вдруг хлад накрыл волною

И на ладонях выбил пот.

А вслед за варварским набегом

Лукавой полночи волны,

Мурашек стаи – оберегом —

Вскипали, дерзостью полны.

Утрачена и тела гибкость…

В глазах и ужас, и огонь,

И страха ледяная липкость

Сковала сердце сквозь ладонь.

Не чувствуя ни расстоянья,

Ни ног, стремлюсь задать бросок.

Какое противостоянье

Бросает кровь мою в висок?!

Мне воевать или мириться,

Иль скорчить рожу, как дитя?

Вот лица чёрные, как птицы,

В сиянье каменном летят.

Ничто под звёздами не вечно…

Волна с волною множат риск.

Ну, где ты, сказочное нечто?

Не слышу твой ни рёв, ни писк.

Закончим наше выступленье,

Оцепенение и всплеск…

Какое глупое плененье!

Какой животный, жуткий блеск!

Не сплю, а в некой параллели

Стекает кровь моя с кола,

И в засеребряных аллеях

Поют по мне колокола.

Но вот уж звон всё тише, тише…

Звук скрипки дикого стыда

Вдруг на полтона тянет выше.

Прощай, бессонная страда!

Не проронив слезы ни разу,

Как завсегдатай, как игрок,

Мой остаётся в силе разум

Пред чёрным скопищем тревог.

Случаются такие вещи…

Иль может мыслей суета.

Жива душа, жива…трепещет,

Хотя погода впрямь – не та.

Мечтает девочка о нём —

О принце датском, светлооком.

Мечта её летит конём,

Ещё не спутанная роком.

Находит девушка лишь в нём

Черты отца, родного брата.

Здесь даже дьявол опьянён

Грозой сердечного набата.

Грустит и женщина о нём,

Окинув скудное жилище.

Слетается вдруг вороньё

На прошлой жизни пепелище.

И с бабкой дед скулят о нём —

О дне уж призрачном, туманном,

Как две дворняги под огнём —

Чужого века – негуманном.

И я поведаю о нём…

Он не живёт по чьей-то моде,

Он на диване дремлет днём,

А ночью бьёт котов по морде.

Мысли, как вёдра на коромысле,

Водрузил на плечи и – айда.

В слове – тайна равновесья, в смысле —

Как устоять мне на кромке льда…

Как сбалансировать на канате,

Когда тебя вдруг пытает дрожь.

Что примечательно то – в Канаде

Такие же берёзы и рожь

Плетёт по биржам свою интригу,

Заносчиво так и высоко…

Поверить трудно, что даже в Ригу

Не впускают русских рысаков.

В слове есть фортуна и для пули,

В слове ветхом теплится весь смысл.

Разметают наши камни бури,

Если вдруг упустим божью мысль.

Как вёдра на коромысле мысли,

От того, что протёр я плечо,

От того, что до сердца прогрызли

И от боли словам горячо.

За что немилость испокон веку?

Слово соболя, каракульча,

Путь от обезьяны к человеку —

Видно, не шубейку снять с плеча.

Опять немчина упёрлась рогом,

Строкою строгой красней падёж…

Уж коль неравны вы перед Богом —

Днём с огнём в вас Бога не найдёшь.

Необычный круг друзей,

Разный вкус стиха и хлеба…

Это место – Дом-музей,

С лестницей, ведущей в небо.

Это – точка с запятой,

Даже если стих отточен.

Пребыванье под пятой

Неземного многоточья.

Это – поле без границ,

Где шаманит дух творенья,

Где, предвидя озаренье,

Припадает солнце ниц.

Пирамиды лиц и слов,

Мысли-ягоды броженье.

Выезд одарённых снов

В Колизей стихосраженья.

Велимирова гряда…

Гумус прошлых поколений.

Череда ЧП, явлений

Без ущерба, без вреда.

Если, правда, год – не гад,

Платит золотыми другу.

Время мчится наугад

По проторенному кругу.

Велимирова стезя…

Эхо звёзд сквозь лес дремучий.

Речи мечет, очи мучит

До последнего – нельзя.

Здесь особый колорит

И пронять его несложно.

Если эхо говорит,

Значит, это слово – МОЖНО.

Можно мне, тебе и вам…

Недоумевают боги,

Что по нашим головам

Ходят чьи-то, сверху, ноги.

Пьют мирские голоса,

Давят в кровь колосья хлеба.

За чугунной кромкой неба —

Синей лентой полоса.

То – его скользящий взгляд,

То – святая сила смеха.

Если с чёрным словом – яд,

С белым – звёзд родное эхо.

Белым сном напоят Русь,

В белом слове мир и мера.

Твой, поэт, родник – как вера,

С родника и я напьюсь.