Читать книгу Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 14

Вернувшись домой, Амерса улеглась подле младшей сестры, но не могла сомкнуть глаз, вспоминая своего брата, несчастного злодея. С тех пор как Мурос сбежал, она его больше не видела. Жандармы разыскивали его, но никак не могли найти.

Тогда после допроса, во время которого Амерса ничего не рассказала сыщикам, ее мать, вернувшись домой, нашла свою дочь закутанной в одеяло. Голова Амерсы поникла, она была очень бледна. Казалось, девочка вот-вот лишится сознания от потери крови.

Когда один из жандармов, тот самый, которого Мурос уронил на бегу, спросил старуху, где ее сыночек, Франгоянну ничего не ответила. Второй же, казавшийся более человечным, сказал ей спокойным тоном:

– Глянь-ка, тетя, что там с твоей дочкой. Она говорит, что ей дурно.

– Знамо дело! Тут любому худо станет, – с готовностью ответила Франгоянну. – Ее напугали выкрутасы моего умника-сына… Парни, прошу вас, когда вы его поймаете, не мучьте его сильно…

– Ты его видела? Знаешь, куда он побежал?

– Я видела его издалеча! Он побежал через Луга, а дальше к Току.

Франгоянну солгала дважды. Она не видела Муроса, но была уверена, что он побежит не к Току, а в противоположную сторону, к Камням на восток, туда, где он с детских лет охотился на сов.

Двое мужчин поторопились уйти. Один из них, выйдя из дома, в последний раз недоверчиво заглянул в полуоткрытую дверь.

Хадула заперла дверь. И тут же открыла окно.

– Маменька, он ударил меня ножом! – простонала Амерса, приходя в себя от ворвавшейся в открытое окно струи ветра.

Она распахнула одеяло, и показалась залитая кровью фуфайка, которую девушка носила поверх сорочки.

– Боже ты мой! – заохала ее мать. – Убийца! Чтоб Бог покарал его, чтоб земля его не носила! – Хадула, увидев кровь, начала проклинать сына.

Затем она ощупала дочь, пытаясь остановить кровь и перевязать рану. Когда она сняла с дочери фуфайку и стянула рукав сорочки, показалось правое плечо Амерсы, худое и бледное, но при этом мускулистое и крепкое.

Хотя рана была не очень глубокой, кровь текла обильно. Ха-дула попыталась остановить ее всеми известными ей способами, в том числе с помощью камня-кровавика, и затем перевязала рану. Вскоре кровь остановилась.

Амерса немного ослабла, но она была сильной, храброй и ничего не боялась. И действительно, через несколько дней благодаря заботе матери рана зажила.

Франгоянну никогда бы не позвала врача. Она не хотела, чтобы вся округа узнала о том, что ее сын порезал сестру ножом. И всем соседкам, спрашивающим «из добрых побуждений», она, то изображая гнев, то натянуто смеясь, лгала и говорила, что Мурос не трогал сестру. Больше всего ей хотелось узнать, удалось ли ее сыну ускользнуть от жандармов, а там – пусть идет на все четыре стороны.

Через несколько дней она и вправду узнала, что ночью ее сын тайно поступил матросом на судно и покинул остров. Помощник начальника порта был человеком сговорчивым, доброжелательным и, не раздумывая, принял его на работу. Муросу тогда было почти двадцать, а Амерсе только исполнилось семнадцать.

Много месяцев спустя семья получила новости о беглеце. Через год с лишним прошел слух, что Мурос во время плавания убил кого-то на своем корабле. Его сестры, услышав об этом, говорили, что ничего не знают и всей душой надеются на его невиновность. Но их мать нутром чуяла, что слухи правдивы.

Через несколько дней она получила письмо с почтовым штампом Халкиды. Мурос писал из каземата этого города. Сначала он во всех красках описал ей свои мучения и страдания в казематах венецианской крепости. Затем, сокрушаясь всем сердцем, сознался (не напрямую, но как бы между строк), что, возможно, он в самом деле убил человека, старика Портаитиса, боцмана корабля, но он не очень понимал, что делает, и не желал этого (и в самом деле, он не хотел его убивать). Тот вынудил его, он сам ни в чем не виноват, убийство произошло в пылу ссоры. Муроса охватила ярость. К тому же, как выяснилось, нож принадлежал жертве. Возможно, он достал его (хотя и не помнил как) из-за пояса боцмана. Сам он считал, что выхватил нож из его рук.

Затем Мурос вновь стал рассказывать о своих мучениях, которые он претерпевает в тюрьме последние два месяца. Он воззвал к материнской любви и стал заклинать старуху пойти и непременно найти Портаитену, вдову Портаитиса, и его дочь Хариклию и умолять их со слезами на глазах, совершить чудо – уговорить их, чтобы те потребовали оправдания убийцы!

«Мама, пойди да сядь на корабль, доплыви до Платаны37 и упроси Портаитену и Хариклию, чтобы они замолвили за меня словечко и меня признали невиновным, а я стану им семьей, возьму Хариклию в жены без всякого приданого, и мы будем жить долго и счастливо… Они увидят, как я буду любить Хариклию и уважать свою тещу, буду трудиться словно проклятый, чтобы их обеспечить, потому что я способный и умею зарабатывать…» В конце письма убийца, рассказав в третий раз о своих мучениях, пообещал, что если он выйдет из тюрьмы, то привезет им много хороших вещей и украшений, чтобы обеспечить приданым обеих сестер, а также куклы и игрушки для детей его старшей сестры, Дельхаро.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Франгоянну ни минуты не колебалась. Она выручила немного денег, заложив серебро, села на корабль и, приплыв на противоположный остров, в деревню Платана, разыскала там вдову Портаитиса. Однако поистине удивительно то, что ей удалось осуществить намеченное. Используя все свое страстное красноречие, свою женскую многоречивость, наврав с три короба – ей шел пятьдесят шестой год, но она была в самом расцвете и полна сил – Янну сумела убедить старуху, вдову убитого (стоит отметить, что, помимо всего прочего, мать с дочерью приютили мать убийцы), повторюсь, она сумела убедить ее взять на себя дорожные расходы и вместе поехать в Халкиду и молить прокурора, суд и присяжных освободить от вины или даже оправдать подсудимого. Что касается дочери, Хариклии, то она заявила, что не жаждет мести, так как это не вернет ее отца, но и женой убийце не станет, уж лучше навсегда останется в девках.

Итак, две старухи отправились в Халкиду и жили там три месяца в полуразваленном турецком домике, рядом с еврейским кварталом, у верхних ворот крепости. И каждое утро, когда заключенных выводили на улицу, Хадула приходила к тюрьме; Портаитена в это время ждала ее рядом с тюрьмой, не желая видеть убийцу в лицо. Проходя мимо громоздкой старой церкви Святой Параскевы, они крестились, и мать относила осужденному крендельки, сардины, инжир и табак для трубки. И в глубоком кармане, тайно, она проносила маленькую чекушку рома или ракии, чтобы утешить заключенного.

Два-три раза в неделю они выходили за Верхние ворота крепости и видели там подвешенные голень и царухи «греческого гиганта». Они с нетерпением ждали своего возвращения домой, чтобы рассказать об этой невидали внукам. Затем они направлялись в квартал Сувала, или Святой Димитрий, и посещали там прокурора, секретарь которого каждый раз прогонял их, и судей, что иногда снисходили и точили с ними лясы.

Наконец, когда был назначен день суда, они попытались приблизиться к присяжным, прибывшим кто из горных деревень, в фустанеллах38, кто с островов и прибрежных городов, в шароварах. Франгоянну посулила им всем разнообразные подарки, и она действительно сдержала бы свое обещание, если бы у нее были мускатные вина, хорошее масло янтарного цвета, мясо омаров, вяленая кефаль, боттарга39, вяленые осьминоги, отборный инжир и все такое прочее, что производилось на ее острове.

Одного из присяжных, что был бледным и чахоточным, она пообещала вылечить с помощью чудодейственной мази, которую знала. Но все было напрасно, и убийцу приговорили к двадцати годам заключения. Франгоянну потерпела неудачу, и все ее планы провалились, в том числе и план породниться с семьей убитого.

Теперь обе старухи должны были вернуться домой, но они потратили все свои деньги: и те, что взяли с собой, и те, что присылала Амерса, подрабатывая ткачихой. У Франгоянну не получилось упросить ни один отплывающий в Малийский залив или в Истиею40 корабль взять на борт хотя бы Портаитену, так как та была старше и слабее ее: все капитаны требовали не только заплатить денег, но и иметь при себе еду, и когда Франгоянну поняла, что если вдову высадят в Стилиде41 или в Ореи, то ей придется искать еще один корабль до дома, она поведала свой план:

– Мы можем пойти по суше, на своих двоих; говорят, что отсюда до Айа Анна два дня ходу. Там найдем почтовый катер, и капитан Пецерелос, наш знакомый почтарь, подберет нас. Расходы я беру на себя – буду собирать по дороге всякие лечебные травки, растения да молочник, и каждой, что мне встретится на пути с больным ребенком или мужем, я сварганю лекарство, чтобы она помогла своим и дала нам денег… Ты как, сдюжишь? По силам тебе эта дорога?

– А что мне остается делать? Могу, не могу, – ответила Портаитена. – Уж лучше нам вместе возвращаться, так же как и пришли.

И они двинулись в путь. Они все сделали так, как сказала Хадула, разве только задержались немного в пути из-за того, что Портаитена медленно ходила. И надежды Хадулы оправдались. Спустя неделю она вернулась домой не с пустыми руками: благодаря тому, что по дороге она оказывала разные услуги и получала за это вознаграждение, старуха принесла в дом мешок пшеницы, примерно одну оку42 сыра, двух птиц, шерстяное покрывало, которое ей подарили, и еще горсть драхм. Благодаря этой прибыли она щедро заплатила за Портаитену, чтобы та смогла добраться домой.

Амерса хорошо помнила эту историю, так как мать постоянно ее пересказывала. С тех пор прошло двенадцать лет, ее брат все еще в тюрьме, отец недавно умер, Стафис и Ялис так и не вернулись из Америки, младшенький Георгакис43 тоже ушел в море, Криньо подросла, Дельхаро родила еще одну дочку, а она, Амерса, до сих пор так и не вышла замуж.