Читать книгу Альманах «Истоки». Выпуск 12 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 13

Солдат

Во время блокады Ленинграда осенью 1942 года я служил в штабе артполка Стрелковой дивизии. Однажды утром, после просмотра почты, первый помощник начальника штаба полка (ПМШ) – капитан Лось – приказал мне немедленно вызвать к нему рядового Иванова Николая Петровича, служившего в одной из батарей полка.

Я позвонил на батарею, вскоре в штаб полка, размещавшийся в комнате первого этажа полуразрушенного здания Академии гражданского воздушного флота, вошёл пожилой солдат с лицом, заросшим щетиной. По дороге с батареи он попал под дождь.

Намокшие поля пилотки были отогнуты, с шинели на пол капала вода.

На ногах у солдата были старые кирзовые сапоги, облепленные грязью. Подошва одного из них была аккуратно подвязана к носку сапога телефонным кабелем. Выражение лица у солдата было встревоженное. Умные глаза настороженно поблескивали. Видно было: солдат, что называется, бывалый. Я ввёл его в кабинет первого ПМШ. В кабинете кроме капитана Лося находился… заместитель командира полка по политической части Федоров.

– Рядовой Иванов по вашему приказанию прибыл, – по форме доложил солдат, приложив руку к пилотке.

– Слушай, Иванов, – начал капитан, – расскажи-ка нам, как ты попал в наш артполк?

– То есть это как понимать товарищ капитан – как попал? Обыкновенно. Был направлен к вам с маршевой ротой из батальона выздоравливающих после поправки от ранения.

– Нет, ты не понял, Иванов, – скажи, почему тебя направили в артиллерию? Ты разве раньше в артиллерии служил?

– Да, служил – в Первую мировую войну, а в эту – в пехоте.

– Но почему тебя направили именно к нам?

– Мое дело солдатское: куда направили – туда и пошёл. А почему направили к вам – это надо бы спросить у тех, кто направлял. А что, разве я плохо служу в артиллерии? Спросите командира орудия товарища старшего сержанта Цыпкина. Он, думаю, подтвердит вам, что никаких замечаний он мне не делал и что свои обязанности в огневом расчете я выполняю как положено. Разрешите вопрос, товарищ капитан?

– Спрашивай, Иванов.

– Товарищ капитан, а вы затем меня, значит, вызвали, чтобы назад в пехоту направить?

– Да нет, Иванов, не в этом дело, – ответил капитан Лось. – Никто тебя назад в пехоту направлять не собирается…

– Простите, товарищ капитан, тогда зачем же вызывали?

– А вот зачем, товарищ Иванов, – вмешался в разговор замполит Фёдоров. – Расскажи-ка нам лучше про свою службу в пехоте. С кем служил, кто командовал дивизией? В каких боях участвовал? Как тебя ранило?

– Фамилию комдива я не знаю, помню хорошо только взводного и политрука. Ещё знаю номер своей полевой почты. Да он есть на письме моей старухи, я его в кармане таскаю. Достать его?

– Конечно, достань, Иванов.

Солдат расстегнул шинель и вытащил из кармана гимнастерки потёртый конверт.

– Товарищ капитан, пойди и проверь, наша это военная часть?

Капитан с письмом вышел…

– Да, Иванов, расскажи-ка ты мне все-таки поподробнее про тот последний бой, в котором тебя ранило.

– Да что тут рассказывать, товарищ заместитель командира полка. Было это в ноябре прошлого года под городом В. Немецкие танки лезли на нас почти со всех сторон, а за ними бежали ихние солдаты, которых было гораздо больше, чем нас. Наш политрук сказал, чтоб не отступать ни при каком случае. Мы и сами понимали, что отступать нельзя…

– Ну а дальше как дело шло? – спросил замполит.

– Ну, после приказа солдатское дело известное, занял позицию – задача ясная: подпускай немцев, жги их танки и стой себе, покуда не убьёт али не ранит тяжело либо покуда немцы не уйдут. Многих поубивало. Ну вот, в разгар боя прилетела граната и ранило меня так, что я потерял сознание, проснулся – уже на койке в медсанбате. А как тот бой закончился, я до сих пор не знаю. Однако помню, что никто позиций не сдал – не такие ребята были.

Вот и всё. Больше рассказывать нечего.

– А как фамилия политрука? – спросил Федоров.

– Конечно, помню – К-н.

– Товарищ командира заместитель полка, – доложил капитан Лось, – я проверил: та самая часть, сомнений нет.

– Ну а мы тут поговорили по душам с товарищем Ивановым. Да ты садись, Николай Петрович, садись – не стесняйся, – обратился замполит к солдату. – Устал, небось, в твои-то годы всё время стоя разговаривать?!

– Хотя я и не очень-то устал, но сяду с удовольствием, – ответил Иванов.

Печать тревоги исчезла с его лица, и он начал понимать, что его вызвали не затем, чтобы наказать… Ну а зачем всё-таки?

– Товарищ Иванов, расскажи, а жене-то своей ты давно не писал?

– Как давно? Две недели назад. Как на новом месте осмотрелся – так и написал.

– Погоди, – сказал капитан, – а из госпиталя и батальона выздоравливающих ты разве домой не писал?

– Да что тут было писать, когда неизвестно сколько в этом месте пробудешь? – ответил солдат. – Вот когда по-настоящему определился, тогда и написал.

– Вот чудак человек! Ведь жена-то твоя тебя мёртвым считала. Ей похоронку прислали на тебя. А недавно она вдруг от тебя письмо получила да и снесла его в военкомат.

– Значит, вот в чём дело, – воскликнул солдат. – Понимаю. Я ей напишу, что в этой ошибке никто не виноват. Ведь в той кутерьме легко было ошибиться: кто убит, а кто валяется без сознания. Санитары же, когда раненых собирают, документов не спрашивают. Пусть старуха больше не шумит – на войне бывают всякие случаи.

Разрешите идти?

– Нет, постой ещё, – ответил капитан. – Прочти-ка эту бумагу.

Солдат с осторожностью взял протянутый лист и прочел: «В вашем полку служит рядовой Иванов Николай Петрович, которому за геройское поведение в бою в числе ряда других бойцов присвоено звание Героя Советского Союза. Предписываем вам обмундировать Героя Советского Союза товарища Иванова Николая Петровича в командирское обмундирование и в течение суток направить его в Москву для вручения награды…» Солдат остолбенел.

– А тут нет ли какой промашки? Это, выходит, что я – герой? Как это так? Я ничего такого особенного не делал. Я только выполнял приказ, как положено тому, кто присягу дал. Приказ был не отступать – стоять на смерть. Ну и стояли все. Как все, так и я. Я так понимаю, что я, конечно, честно нёс свою солдатскую службу – а как же иначе-то, а ничего особенного героического в этом не было…

– Верно говоришь, солдат, – в том и состоит истинное геройство, что человек совершает подвиг по велению сердца, вовсе не думая, что он совершает что-то героическое!

– Ну, теперь, Иванов, иди в батарею да и собирайся в дорогу. Старшине отдадим приказ – он тебя обмундирует. Да побрейся получше и постригись, чтобы иметь подобающий воинский вид, – сказал капитан Лось.

– Да, вот тебе брошюрочка, – сказал замполит. – В ней подробно написано о твоём и твоих товарищей подвиге. Почитай её.

А то герой, а рассказать обо всем, как следует, не можешь.

– Нет, товарищ замполит, – возразил капитан Лось. – Он всё правильно понимает и рассказал верно: он честно и до конца выполнял свой солдатский долг. В этом и есть геройство.

На следующий день рядовой Иванов явился в штаб уже совсем в другом виде. Он был побрит. Новенькая командирская шинель и фуражка ладно сидели на нем. Капитан Лось вышел к нему, дружески похлопал его по плечу и сказал:

– Ну, вот теперь, Иванов, у тебя настоящий воинский вид. Наш старшина – молодец, хорошо выполнил приказ… Ты доволен, товарищ Иванов?

– Нет, товарищ капитан, не совсем доволен.

– Это почему же? – удивился капитан.

– Скажите, товарищ капитан, какие у вас, к примеру, сапоги? Хромовые? Как положено командиру?

– Ну, да, – ответил капитан Лось, – хромовые.

– А мне старшина выдал кирзовые, нешто в таких сапогах командиры по Москве ходят?!

– Понял, товарищ Иванов. Действительно старшина оплошал. Будут у тебя хромовые сапоги – ты их действительно заслужил.

Я сейчас прикажу старшине, чтобы он бежал сюда с хромовыми сапогами! А ты, Иванов, посиди пока: здесь, видишь, собрались бойцы и командиры – тебя поздравлять. Хотят послушать, в каких боях ты участвовал и как заслужил звание героя.

– Ну, это мы теперь можем, товарищ капитан, – ответил Иванов.

Когда через час капитан Лось со старшиной принесли для Иванова хромовые сапоги, то увидели, что он сидит на стуле, окружённый бойцами и командирами, смотрящими ему в рот, и по-своему, очень толково, красочно и доходчиво, излагает им содержание брошюрки, вручённой ему накануне.

На другой день Иванова отправили в Москву. В наш артполк он уже не вернулся. Ему присвоили звание старшины и направили в школу младших командиров. Доходили слухи, что у него оказались прекрасные педагогические способности и он стал отличным воспитателем молодых бойцов.

Основой рассказа является подлинное происшествие, разыгравшееся на глазах автора. Имена и фамилии действующих лиц умышленно изменены. Подлинное имя героя рассказа вписано золотыми буквами в историю Великой Отечественной войны.