Читать книгу «Восстанет цесарь в опустевшей земле»: люди, время и пространство русской истории. К 70-летию профессора Н.С. Борисова. Сборник научных статей - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 11

Cyril Belozersky in the Simonov Monastery: Touches to the Biography of the Saint

Annotation. The article attempts to clarify some episodes of the biography of Cyril Belozersky during his stay in the Simonov monastery. The work explores questions about the time of the coming of the ven. Cyril to Simonov monastery, about the period of his abbacy, about his conflict with the new Archimandrite Sergei Kazakov, as well about the reasons for his leaving to Beloozero. Thus the article demonstrates the possibilities of Hagiography as a historical source.

Key words: Cyril of Beloozero, Simonov monastery, hagiography, obedience, archimandrites, 14^thcentury.

Создание Симонова монастыря было связано с волей великого князя Московского Дмитрия Ивановича. Он повелел преподобному Сергию Радонежскому основать близ Москвы новую общежитийную обитель в духе тех, что возникали во второй половине XIV в. вследствие «монастырской реформы» митрополита Алексия и личного стремления благочестивых иноков. В те годы появление новых обителей имело не только духовное, но и политическое значение. По словам Н. С. Борисова, «монастыри должны были стать опорными пунктами московского влияния в масштабах всей страны»215.

Сергий Радонежский поручил создание обители своему племяннику Феодору, который уже давно желал основать монастырь216. Около 1370 г. вместе с несколькими монахами Троицкого монастыря он обнаружил подходящее место на берегу реки в пяти-шести вёрстах от Москвы. Сергий пришёл туда проверить пригодность местности для иноческой жизни и благословил основание обители. Вскоре там была выстроена и освящена церковь в честь Рождества Богородицы, и по завету своего дяди молодой игумен Феодор ввёл в монастыре общежитийный устав217. Спустя некоторое время Феодор перебрался в лес за монастырской оградой в поисках уединения. За ним последовала братия, которая вокруг кельи настоятеля возвела новые монастырские постройки. В 1379 г. туда окончательно перенесли обитель, посвящённую отныне Успению Богоматери. Феодор оставался настоятелем в «Новом Симонове» до своей архиерейской хиротонии в 1387 г.218

Именно в Успенском Симоновом монастыре принял постриг Козьма, будущий преподобный Кирилл Белозерский – одна из ярчайших звёзд на небосводе Северной Фиваиды. Исследователям до сих пор не так много известно о симоновском периоде жизни Кирилла. Нет ясности в вопросах о времени его прихода в Симонов монастырь, о периоде его настоятельства, о конфликте с новым архимандритом Сергием Азаковым, а также о причинах ухода на Белоозеро. Пристальное внимание к памятникам агиографии позволяет выдвинуть ряд предположений, которые подробнее освещают детали биографии Кирилла Белозерского.

Искушённого мирскими заботами Козьму, сорокатрёхлетнего казначея боярина Тимофея Вельяминова, привёл в Симоново Стефан Махрищский – собеседник Сергия Радонежского219. Н. К. Никольский попытался установить время этого события. На основе житийных и летописных известий исследователь изучил имеющиеся датировки, связанные с жизнью Кирилла в Симонове, и заключил, что Козьма мог прийти в монастырь не позднее 8 сентября 1380 г., поскольку в тот день на Куликовом поле погиб окольничий Тимофей Вельяминов, у которого он служил220. Н. К. Никольский также отметил, что Кирилл принял священство после девяти лет пребывания в Симонове221. Видимо, вскоре он стал архимандритом монастыря: согласно Житию Феодора Ростовского, на похоронах Дмитрия Донского 19 мая 1389 г. присутствовал и «Кириллъ, архимандрит Симановский»222.

Несмотря на убедительность построения этой датировки, её слабым местом является житийное указание на девятилетнее послушание Кирилла. И дело здесь не в трафаретном употреблении чисел в агиографии. Напротив, маловероятно, что число девять в данном случае представляет собой часть нумерологического замысла агиографа, вложившего в сочетание чисел и событий скрытый подтекст: подобно тому, как искусно Епифаний Премудрый оформил в Житии Сергия Радонежского тринитарную концепцию223. Исследователи Жития Кирилла Белозерского не выявили в памятнике схожих идей224, автору настоящей статьи это так же не удалось. В. М. Кириллин в основательном труде о символике чисел в древнерусской литературе не рассматривал значение числа девять и варианты его употребления средневековыми книжниками. Филолог отмечал тесную связь богослужебных текстов с нумерологией. Число молитв, возгласов, словесных повторов, припевов, поклонов было строго определено – 3, 7, 9, 12, 40. Эта литургическая данность влияла, в том числе, и на древнерусскую литературу. Однако это влияние не было повсеместным: такие числа в памятниках могли быть не только этикетными, но и реальными225. В свою очередь, Г. М. Прохоров отмечал насыщенность Жития Кирилла конкретными историческими сведениями226. Поэтому можно допустить достоверность указания Пахомия Логофета на девятилетнее послушание Кирилла.

В Житии Кирилла Белозерского говорится, что святой девять лет трудился в монастырской хлебне и поварне не до своего рукоположения, а включая время, когда он приходил туда даже будучи священником227. С осторожностью можно предположить, что преподобный оставил данное послушание, став архимандритом: при описании настоятельства Кирилла агиограф ни разу не сообщает о его работах в поварне или хлебне228. Упоминание послушания в поварне в житиях преподобных нередко сопровождается элементами агиографической топики, призванной показать все тяжести начала иноческого пути – как физические, так и нравственные229. В Житии Кирилла присутствуют все эти черты. Но реалистичный характер описания послушания святого в Симоновом монастыре побуждает видеть в этом топосе не только дань литературному этикету. Кирилл носил воду в поварню, колол дрова для растопки печи, следил за поддержанием огня и подавал свежеиспечённый хлеб братии за общей трапезой230. Такое послушание испытывало волю человека, решившегося встать на путь иноческого подвига. Опытный и духовно закалённый настоятель монастыря вряд ли мог трудиться в поварне. Исключение составляет казус из истории Кирилло-Белозерского монастыря, который агиограф специально оговаривает. Кирилл по обычаю посещал поварню, чтобы посмотреть за ходом приготовления угощений, а иногда и сам принимался помогать инокам готовить различные блюда – в память о своём послушании в Симоновом монастыре231.

Соответственно, вернее будет расценивать упомянутые в Житии девять лет как время между началом послушаний Кирилла и его настоятельством в Симонове.

Сопоставление свидетельств Пахомиева и Краткого Жития Кирилла Белозерского также свидетельствует в пользу предположения, что в девятилетний период послушания преподобного следует включать и его иерейскую хиротонию. Согласно Краткому Житию, Кирилл «понужденъ же бысть от отца своего прияти священство, и не хотя повинуся на се»232. Речь идет о старце Михаиле – духовном наставнике преподобного, впоследствии рукоположенном на Смоленскую кафедру233. Вероятно, Кирилл стал иеромонахом до того, как Михаил покинул Симоново в 1383 г. Феодор следил за тем, как происходит становление Кирилла в монашестве, поэтому мог с радостью благословить его иерейскую хиротонию.

В 1387 г. архимандрит Феодор поехал в Константинополь, чтобы свидетельствовать против митрополита Пимена. Однако в какой-то момент Феодор и Пимен сговариваются и бегут из Царьграда в Малую Азию, откуда возвращаются в Москву в 1388 г. Во время этого путешествия Пимен возвёл Феодора в сан епископа Ростовского234. Поэтому в 1388 г. Симоновская обитель должна была избрать себе нового настоятеля, которым стал Кирилл. Учитывая предшествующее девятилетнее послушание преподобного, его приход в Симоново стоит датировать около 1379 г. Такая дата не противоречит и крайней возможной – 8 сентября 1380 г. Козьма не мог прийти в Симоново и раньше 1379 г., поскольку агиограф называет монастырь Успенским – это Новое Симоново, возникшее именно в этом году235.

Став архимандритом обители около 1388 г., Кирилл вкладывал много сил в управление монастырём и в духовные беседы с «многими князьями и вельможами», приходившими к нему. Но вскоре он оставил настоятельство и удалился в келью для продолжения молитвенного подвига и воздержания: «безмолъствовати начятъ, никоеже ими попечение от внѣшних»236. Мог ли агиограф понимать под этим затвор? Прежде на послушании в поварне Кирилл часто размышлял над негасимым адским пламенем, глядя на огонь в печи: «Терпи, Ки-рииле, огнь съи, да сим огнем тамошняго възможеши избѣжати»237. В этой проникновенной фразе отражена вся тяжесть его внутренней борьбы. Теперь же она окрасилась в тона близкие к его доиноческой жизни: мирские заботы, от которых он некогда бежал, вновь окутали архимандрита. Вероятно, тогда он осознал, что должен оставить настоятельство ради сохранения и преумножения благодатных плодов духовного подвига.

В связи с уходом Кирилла братия монастыря возвела на архимандритию Сергия Азакова, который затем руководил обителью с 1390 по 1409 гг. Вероятно, он был членом скандального посольства архимандрита Михаила (Митяя) в Константинополь в 1379–1381 гг.238, а с 1389 г. около 12 месяцев являлся настоятелем Ново-Спасского монастыря в Москве. Впоследствии Сергий Азаков занимал Рязанскую епископскую кафедру239.

Житие сообщает, что Азаков с завистью наблюдал за тем, как люди продолжали идти за советом к Кириллу, избегая бесед с новым настоятелем: «…вси прихождаху к нему [к прп. Кириллу – А. Н.] от различныхъ странъ и градовъ ползы ради»240. Чтобы не раздражать нового архимандрита и не гневаться самому, Кирилл переселился в старый Симоновский монастырь в честь Рождества Богородицы, где спустя время стал свидетелем знамения, указавшего на место возведения Белозерского монастыря241.

Митрополит Макарий (Булгаков) считал, что настоятели, следовавшие за Кириллом, пренебрегали монастырским уставом, нарушали обычаи и предания двух первых настоятелей, поэтому ревностные старцы нередко обличали их в этих поступках242. Н. К. Никольский также полагал, что окончательно оставить Симонов монастырь Кирилла побудили многочисленные нарушения монастырского устава при Сергии Азакове243.

Эту идею допустимо подтвердить иными аргументами. В житийном описании ухода Кирилла в Рождественский монастырь Пахомий Логофет специально отмечает, что преподобный «не оскорбися, ни же тому пререкова [не перечил – А. Н.], ни гнѣву мѣсто даеть»244. Если следовать мысли агиографа, у Кирилла был повод дать волю обиде и гневу. Поэтому данная фраза позволяет судить о наличии не упомянутого в Житии конфликта между иноками. Маловероятно, что братия спокойно отпустила бы из нового Симонова монастыря своего бывшего архимандрита, следовавшего заветам основателя обители, из-за тщеславия нового настоятеля.

Если взглянуть на целостный образ Кирилла Белозерского в его Житии, становится понятным, почему агиограф не мог писать о его участии в подразумеваемых горячих спорах с новым архимандритом. Кирилл был ориентирован на высокое иноческое житие, живым воплощением которого были Сергий Радонежский, святитель Феодор и святитель Михаил245. Присущий им умеренный аскетизм и соблюдение жесткого иноческого устава в сочетании с нисхождением к слабостям братии Кирилл сохранил в своём сердце и затем утвердил в Кирилло-Белозерском монастыре, который ещё долго хранил заветы преподобного, несмотря на непростую историю этой великой северной обители246.

Упоминание ухода Кирилла сначала в Старое Симоново и затем на Вологодчину перекликается с известным сюжетом из Жития Сергия Радонежского. В результате конфликта в Троицком монастыре со своим братом Стефаном Сергий ушел на Киржач, где основал новую обитель около 1355–1357 гг.247 Будучи автором нескольких редакций Жития Сергия Радонежского248, Пахомий Логофет мог сознательно описать рассматриваемые события в Симонове в Житии Кирилла Белозерского схожим образом. Однако не следует видеть за этим лишь литературную конструкцию. Знаменитый агиограф таким образом выразил духовную близость Кирилла с Сергием Радонежским и Сергиевской монашеской традицией в её кротости, смирении и незлобии.

Исходя из вышеизложенного, стоит обратиться к житийному повествованию о причинах ухода Кирилла на Белоозеро. В центре внимания два близких по времени варианта памятника – собственно Пахомиево Житие (1462 г.)249 и Краткое Житие Кирилла Белозерского (рубеж XV–XVI вв.)250. Пахомиево Житие сообщает, что после поселения в Старом Симонове Кирилл продолжал мечтать о безмолвии: «Помышляше же се еже нѣгде далече от мира уединитися и тамо безмолствовати»251. Краткое Житие не упоминает настоятельства Сергия Азакова и характеризует уход Кирилла в Старое Симоново как стремление к безмолвию. Далее в обоих текстах следует описания чудесного явления, когда Богородица указала Кириллу путь на Белоозеро. В тексте Пахомия даётся ретроспективный взгляд на это событие: отмеченное Богородицей место подвижничества Кирилла совпадает с местом будущей обители. Краткое Житие напротив повествует о явлении как о результате долгих молитвенных размышлений Кирилла о безмолвии252. Комментируя знамение, агиограф не упоминает о будущей обители:

⁵ Житие Кирилла Белозерского… С. 72–74.

⁶ Краткое Житие Кирилла Белозерского… С. 49.

Именно это известие Краткого Жития позволило Н. К. Никольскому сформулировать вывод о цели ухода Кирилла на Белоозеро: «Оставляя Симонов монастырь, преподобный Кирилл не думал о созидании новой обители», – он хотел найти место для безмолвия и уединения253. Действительно ли Кирилл искал только отшельнической тишины?

Во-первых, ввиду краткости изложения Краткое Житие не предполагает подробного описания всех значимых исторических или легендарных фактов биографии святого. Во-вторых, если Пахомий Серб позволил себе осторожно обозначить конфликтные сцены, то автор Краткого Жития старался полностью их избежать254. В-третьих, агиографический канон предполагает создание образа преподобного, ушедшего в пустыню именно ради уединения и безмолвия, а не по причине восстановления преданной забвению монашеской традиции. Жизнь Кирилла Белозерского в собственной обители на берегу Сиверского озера трудно назвать уединенной255: около 30 лет его окружали ученики, постоянно приходившие жители окрестных деревень и знатные особы – все они постоянно нуждались в совете и молитве старца. Житие Кирилла, повествуя о первых годах жизни святого на Белоозере, сообщает о непростой духовной брани преподобного с бесами и противниками монастырского строительства256. Ожесточенное противостояние Кирилла силам зла нельзя связать с обретением покоя. Кроме того, житийные описания борьбы Кирилла созвучны сюжетам о духовной брани других подвижников Русского Севера XIV–XV вв., что позволяет искать в них исторические корни, а не только литературные заимствования257.

По мнению исследователя Жития Кирилла Белозерского Г. М. Прохорова, хотя Житие и сообщает о побуждениях преподобного уйти на Белоозеро как о чисто «персонально-аскетических», святой не мог не понимать, что первоначальное обретение безмолвия влекло за собой и появление новой обители258. Поэтому есть основания полагать, что Кирилл Белозерский, уходя из Симонова монастыря на Белоозеро, в какой-то степени рассчитывал на создание новой обители, в которой он смог бы зажечь огонь Сергиевской монашеской традиции.