Читать книгу Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 – наши дни - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 18

Если Россия после 1917 года перешла к радикально иной стратегии экономического развития (которую мы рассмотрим ниже), то Латинская Америка настойчиво воплощала стандартную модель, разновидность которой получила название импортозамещающей индустриализации (ИИ). Важнейшее место продолжала занимать Мексика, к которой в конце XIX века присоединились Аргентина, Уругвай и Чили. Эти страны находились слишком далеко от Европы, чтобы вести с ней обширную торговлю в эпоху парусного судоходства, однако с появлением паровых судов в 1860-е годы издержки на перевозку упали и торговля стала стремительно расти. Аргентина и Уругвай разбогатели на вывозе пшеницы и говядины, Чили – на экспорте минерального сырья. В результате в Аргентине к началу Первой мировой войны население и уровень дохода стали достаточно большими, чтобы государство могло начать продвигать промышленность. Уже в 1884 году власти гарантировали всеобщее школьное образование (в этом плане страны Южного конуса шли далеко впереди остальной части континента). Тогда же по стране успели протянуться многочисленные железнодорожные линии для доставки пшеницы и говядины на побережье. Важнейшие отрасли были защищены высокими пошлинами. Главным источником финансовых средств и технологий для Аргентины, как и для Мексики и России, выступали иностранные инвестиции и фирмы.

После Второй мировой войны эта политика стала проводиться с удвоенной силой, и круг стран, в которых стандартная модель воплощалась более полно, расширился. К примеру, первые шаги к расширению образования Мексика сделала после революции 1911 года, однако всеобщим школьное образование там стало лишь после Второй мировой войны. (Всеобщее образование как составляющая стратегии экономического развития по-настоящему было признано лишь после 1950 года, хотя не везде его введение дало большие результаты.) Благодаря бюджетным инвестициям и банкам развития, спонсируемым государством, во всех частях континента сбережения населения быстро росли. Иностранные фирмы по-прежнему являлись важным каналом передовых технологий и финансовых средств для промышленности, однако общие рамки для их деятельности задавало государство. Чтобы помочь обрабатывающей промышленности, большинство латиноамериканских государств применяло таможенные пошлины, государственный заказ и требования к локализации производства. К примеру, декрет об автомобильной промышленности, выпущенный в 1959 году в Аргентине, требовал, чтобы автомобили, продаваемые на местном рынке, на 90 % производились внутри страны. Автомобильная промышленность стремительно росла и в 1960-е годы составляла 10 % аргентинской экономики.

Однозначно оценить результаты импортозамещающей индустриализации для Латинской Америки нельзя. Положительный результат состоял в том, что в 1914–1980 годах душевой ВВП вырос почти в четыре раза. У этого была обратная сторона – созданные промышленные мощности были крайне неэффективны. Реальные издержки на выпуск автомобилей в Аргентине, к примеру, в 2,5 раза превышали их уровень в США. Объяснялось это слишком маленькими размерами Аргентины, не позволявшими ей использовать экономию на масштабах производства, достигнутую крупными автозаводами богатых стран. Например, в 1960-е годы минимально эффективный размер завода по сборке автомобилей составлял 200 тыс. единиц техники в год, а минимально эффективный размер завода по производству двигателей и коробок передач – 1 млн единиц техники в год. Крупнейшая в Аргентине фирма производила всего 57 тыс. автомобилей в год. Если бы весь рынок страны обслуживал только один завод, то сборка транспортных средств осуществлялась бы эффективно, однако двигатели, коробки передач и другие важнейшие компоненты по-прежнему изготовлялись бы в слишком маленьком масштабе. Эта ситуация повторялась и в других отраслях, например в нефтехимии. Стандартная модель породила общую неэффективность экономики Латинской Америки второй половины XX века.

Важно понимать, что в XIX веке, когда стандартную модель впервые начали воплощать, технологии были иными. Например, в 1850-е годы объем рынка хлопчатобумажных тканей в Соединенных Штатах превышал минимальный эффективный размер хлопкопрядильной фабрики в 2000 раз. Схожим образом объем рынка железа в 160 раз превышал минимальный эффективный размер доменной печи. Хотя можно допустить, что в XIX веке стандартная модель взваливала груз на потребителей в виде более высоких цен на продукцию, она не сковывала развитие таких стран, как Соединенные Штаты и Германия, изначально неэффективными промышленными структурами. В этом основная причина того, почему стандартная модель привела к успеху в тех странах, которые первыми ее внедрили, но давала все меньшие и меньшие результаты в странах, позднее начавших индустриализацию и пытавшихся перенять успешный опыт, преследуя аналогичную стратегию.

Стандартная модель в том видоизмененном виде, который она приобрела к концу XIX века, имела еще одну слабую сторону, предопределившую ее скорый закат. Полагаясь на внешние заимствования, латиноамериканские государства подчиняли свое внутреннее накопление капитала колебаниям на международных финансовых рынках. После того как примерно в 1980 году Соединенные Штаты и Великобритания перешли к монетаристской макроэкономической политике, главным критерием для центральных банков стали темпы роста денежно – го предложения, а не другие показатели, как, например, процентные ставки. В попытках ограничить рост предложения денег центральные банки запустили раскручивающуюся спираль процентных ставок. Поскольку иностранные долги приходилось рефинансировать исходя из все более и более высоких процентных ставок, груз долга на плечах у Латинской Америки все возрастал, и в 1982 году Мексика объявила дефолт по внешним обязательствам. Финансовый кризис охватил и остальные страны региона. Западные державы громко потребовали от Латинской Америки реформ, и странам континента пришлось перейти к политике «Вашингтонского консенсуса» – стабилизации, либерализации и приватизации. Считалось, что эта политика даст толчок экономическому росту, устранив неэффективные производства, созданные индустриализацией по модели импортозамещения. Но привела она лишь к нескольким десятилетиям упущенного экономического роста.