Читать книгу Лучшие слова – интонации - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 9

Родился в 1954 году. В 1977 году окончил Башкирский госуниверситет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других изданиях. Рассказы печатались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах России.

Автор книг: «Книговорот» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2017), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (изд. «Перо», г. Москва, 2017).

Проживает в городе Уфе.

Сверчок замолчал

Дед Матвей, маленький, сухонький, тихий и неприметный старичок, служил сторожем в офисе компании.

Работников такого почтенного возраста у нас и не держат, но дед выгодно отличался от более молодых коллег, которые нередко много чего себе позволяют, сочиняя потом кучу оправданий. Оправдываться ему было не в чем: он приходил на работу за полчаса, никуда не отлучался, ничего не просил, никогда не болел, не пил, не курил и всегда был в курсе событий по работе. С таким надежным сотрудником руководству даже в голову не приходило искать ему замену.

Собственно говоря, при своих более чем скромных запросах дед Матвей вполне мог прожить и на пенсию. А на работу устроился, чтобы не было одиноко: после ранней смерти супруги он, подобно верному лебедю, так больше и не женился. Единственный же сын давно свалил за бугор и уже лет двадцать не напоминал о себе.

Престарелый сторож стал своеобразным отличительным знаком компании. Приходя утром на работу, сотрудники всегда улыбались ему, мужчины непременно здоровались за руку и интересовались здоровьем.

И вот однажды в просторное фойе, где располагалось рабочее место деда Матвея, каким-то образом проник сверчок и стал издавать характерные трели, похожие на свист. И ничего бы в этом особенного не было – мало ли какие букашки попадают внутрь зданий, – если бы не время года: за окном стоял февраль, и постоянные метели занесли снегом все возможные щели в стене и фундаменте здания.

«Откуда он взялся? – недоумевал старик. – Может быть, впал в зимнюю спячку в одной из комнат, да что-то его разбудило?»

– Ну что, дед Матвей, теперь не скучаешь? Песенки слушаешь? – с улыбкой интересовались сотрудники.

– Да, повеселей стало, – соглашался тот, застенчиво улыбаясь своей неамериканской улыбкой.

И в самом деле, в одинокие ночные часы ему стало теплее на сердце оттого, что рядом бьется еще одно, пусть крохотное, но живое сердце. Сверчок внес частицу лета в замерзшее снежное царство. В строгом, давящем своей официальностью фойе стало как-то уютнее, словно кто-то очень большой вдохнул сюда свою душу.

Вот только увидеть сверчка сторожу никак не удавалось. Его трели, отражаясь от отделанных мрамором стен, разносились эхом, и определить месторасположение насекомого было очень сложно. Но и невидимый, он был словно бальзам для души одинокого Матвея.

– Теперь я здесь не один! – радовался по ночам старик.

Детство и юность старика прошли в деревне, на лоне природы. Поэтому все живое вызывало отклик в его душе, напоминая о лучших годах жизни. Матвей всегда отличался жалостливостью к не всегда счастливой судьбе братьев наших меньших. Незаживающей раной запала в память смерть выпавшего из гнезда птенца стрижа, которого он подобрал, но выходить не смог, как ни старался. Потом, уже живя в городе, он вытащил буквально из-под колес автомобиля брошенного кем-то котенка. Машина успела отдавить ему задние лапки и хвост, и этот инвалид прожил потом у своего спасителя целых семнадцать лет – всю отпущенную кошкам жизнь.

И вот теперь этот неизвестно откуда взявшийся сверчок словно перенес деда в те далекие годы. Однако со временем сторож заметил, что сверчок стал все реже напоминать о себе. И голос его стал тише. Потом еще реже и еще тише.

– Не помирает ли мой друг от голода? – встревожился дед Матвей. – Чем ему питаться-то, не лето ведь! Он должен был переспать зиму, да не сложилось. И вот теперь медленно умирает голодной смертью.

У старого сторожа сжало сердце. Он и рад бы поделиться со сверчком, да не мог его найти и не знал, чем тот питается. Решил поспрашивать у офисных работников, снующих днем мимо него: «Они люди молодые, грамотные, знают, наверное…»

– Сверчок кушать хочет, говоришь? – отвечали те со смехом. – Да ты не переживай! Сдохнет, летом другой появится!

– Что вы такое говорите! – с болью в голосе возмущался старик. – Как вы не понимаете, он умирает от голода…

– Да не расстраивайся, дед! – похлопал его по плечу молодой менеджер, пахнув запахом дорогого дезодоранта. – Возьми вот лучше, угощайся – у нас после вчерашнего банкета торт остался…

Но сторожу было не до угощений. Он даже забыл поблагодарить молодого человека.

И вот однажды сверчок совсем замолчал. На душе старого Матвея стало тяжело. Отделанное мрамором фойе, согретое до этого присутствием невидимого друга, сделалось холодным обиталищем смерти.

Прошел месяц. Как-то придя на работу, дед Матвей услышал знакомый свист. Только на сей раз был он очень громкий и какой-то неживой, словно издавал его гигантский металлический сверчок из голливудского фантастического фильма.

Сторож впал в замешательство. И, не зная, что подумать, стал расспрашивать сотрудников.

– Ты все сверчка своего не можешь забыть? – улыбаясь, спрашивали они. – Это пожарная сигнализация такие звуки издает. Батарейки сели в извещателях.

Настроение старика было испорчено. Целый день он вспоминал умершего сверчка. Каждый звук пожарного извещателя болью отдавался в сердце. Эта смена стала для Матвея сущей пыткой – пожарные заменили батарейки только к концу дня.

– Ты никак плачешь? – удивлялись сотрудники. – Все по сверчку грустишь? На вот лучше анекдоты почитай!

А в конце дня завхоз, широко улыбаясь, сообщил сторожу радостную, как считал, новость:

– Ну, дед Матвей, больше скучать не будешь! Смотри, что я привез! Это искусственный водопад. Завтра установим его вот в этом углу, и он будет журчать, как настоящий. Втыкаешь вилку в сеть – и на тебе природа! И тебе веселей, и посетителям! Понял? Цени!

Старый сторож посмотрел на него влажными, измученными глазами и ничего не ответил.

Соприкосновение миров

Серёга Бурцев едва успел заскочить в отъезжающую маршрутку. Так что ему чуть не прищемило ногу закрывающейся дверью. И тут же женщина, занимавшая одно из мест для детей и инвалидов, встала и подошла к водителю рассчитываться за проезд.

«Повезло», – подумал Серёга, бухнувшись на освободившееся место, посмотрел на часы и достал смартфон.

– Никитос, ты как? – громко, с пылу с жару гаркнул он в трубку. – Уже подъезжаешь? Молодец, брат! А я пробегал, дел навалилось, сам знаешь, только что сел в автобус. Если чуть опоздаю, ты займи этих парней разговорами. Их нельзя упускать, когда такой шанс еще будет? Усек? Ну давай, держи хвост пистолетом!

Сунув мобильник в карман, Серёга наконец расслабился, блаженно закрыл глаза и разлегся на сиденье так, что ногами уперся в чьи-то ноги напротив.

«Все будет в шоколаде! – сказал он самому себе. – Будет и у нас небо в алмазах!»

Сидевшая напротив девушка не стала делать замечание шумному парню, чувствующему себя хозяином в общественном транспорте, а лишь безропотно подобрала свои ноги. Это была на удивление редкостная красавица, но ее красоту не то чтобы портил, а как-то с ней не сочетался усталый, разочарованный взгляд.

Бурцев тем временем решил еще кому-то позвонить, сунул руку в карман, открыл глаза и тут увидел ту, кого заставил потесниться. В тот же миг он словно провалился в иное измерение. Напротив сидело существо из другого мира – девушка невообразимой красоты – и смотрело прямо ему в глаза.

Она так не подходила этому фыркающему, дребезжащему, разбитому пазику, этому грязному полу, этим людям, что со скучающими, пресными лицами ехали по своим будничным делам, радиоприемнику, орущему какую-то чушь, и ему самому, Серёге Бурцеву, со всеми его мыслями и занятиями. Как она вообще оказалась в этой колымаге, катящейся по асфальту на одном лишь честном слове?

Вспоминая потом об этом, Серёга не смог представить черты ее лица – видно, не до того было. Не смог припомнить, и как она была одета. Казалось – в каком-то неземном облачении.

Бурцев застыл в одной позе, словно его целиком сковали гипсом: с вытянутыми ногами, с рукой, полезшей за смартфоном во внутренний карман куртки, да так там и оставшейся, с приоткрытым от изумления ртом. Со стороны это, должно быть, выглядело нелепо. Тем не менее его мысли неслись своим чередом, подчиняясь только им известным правилам. Серёга вдруг ощутил себя каким-то маленьким. Почему-то все, чем он жил до сих пор, чем ежедневно занимался, чему посвящал отпущенное Небесами время, к чему стремился, показалось ему пошлой суетой, мелкой, бездарной, бессмысленной. А Истина – вот она, перед ним, во всем блеске абсолютного совершенства.

Наверное, некрасиво и неудобно вот так ехать с незнакомой девушкой, сидящей напротив, в метре от тебя, вылупившись на нее, и молчать. Но чтобы это осознать, следовало прийти в себя. А у Серёги не получилось.

Кажется, он проехал свою остановку, куда так стремился. Но до этого ли ему сейчас было?

А девушка приехала. Она встала, молча протянула водителю мелочь и вышла.

Водитель же оказался не слишком галантен. Он открыл дверь прямо перед грязной лужей, отчего красавице пришлось напрячься, чтобы не запачкать ног.

Преодолев препятствие, девушка оказалась в грубоватых объятиях поджидавшего ее небритого и несвежего кавалера в сильно истертых джинсах. Тот громко рыгнул и запинаясь произнес:

– Маришка, это ты правильно сделала, что приехала.

Кавалер подхватил ее под руку, скорее не затем, чтобы помочь, а чтоб самому не упасть. Странная пара направилась к ближайшему подъезду обшарпанной девятиэтажки.

Пазик поехал дальше, а над городом стали сгущаться сумерки. Их прочертила и сразу погасла падающая звездочка. Ее слишком яркий свет оказался непонятен и чужд этому тусклому миру. Оттого он и проглотил ее.