Читать книгу Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 14

К середине 30-х годов были разгромлены также прикладные отрасли психологии, и прежде всего психотехника и педология.

Нападки на психотехнику начались в конце 20-х гг. на волне общих дискуссий, проводимых в секции естествознания Комакадемии, куда входила психотехника. В начале 30-х гг. они еще более усиливаются. Руководители психотехнических обществ пытались защищаться, используя метод самокритик и обличая собственные ошибки. Им вменялось в вину некритичное отношение к «идеалистическому мировоззрению Штерна», различные «уклоны» в исследовательской и практической работе. 26.1.1935 психотехническое движение было обезглавлено: арестован, а впоследствии расстрелян по приговору суда его лидер И.Н.Шпильрейн, которому было предъявлено обвинение в «контрреволюционной пропаганде» и «троцкизме». Вспомнили, вероятно, широкие международные связи ученого, его совместную работу с Троцким в Лиге «Время», неосторожные выводы, касающиеся высшей партийной элиты государства, сделанные в середине 20-х гг. при подготовке книги «Язык красноармейца» [85]. После ареста Шпильрейна и последовавшими за ним гонениями на его ближайших учеников и сподвижников, психотехническое движение в России сворачивается. В газете «Известия» в 1936 г. в статье В.Н.Колбановского психотехника обвиняется в «псевдонаучности», «невежестве», высказывается призыв покончить с психотехнической практикой: «Прежде всего нужно покончить с психотехнической практикой… Существующие психотехнические лаборатории и станции нужно ликвидировать, а их работников вернуть к полезному труду» [41].

Одновременно с психотехникой проводилась ликвидация педологии. Кампания против этого «лжеучения» была значительно более шумной и помпезной. Центром педологических дискуссий также являлась Комакадемия, где специально было создано постановлением ЦК партии в 1929 г. Общество педологов-марксистов. Одним из кураторов Наркомпроса, членом его коллегии и ответственным за кадровую работу становится в конце 20-х гг. А.Я.Вышинский.

Развернувшаяся под руководством Н.К.Крупской в Обществе в 1932 г. дискуссия, показала, что педологи глубоко анализируют педологическую науку и практику и видят существующие в ней недостатки. Предметом обсуждения стали ключевые вопросы: о предмете педологии и ее основных принципах и категориях, о связи педологии с педагогической работой, с практикой обучения и воспитания, о приемах и способах изучения ребенка. Подчеркивая синтетический характер педологии как целостного знания о ребенке, П.П.Блонский в то же время справедливо предупреждал о недопустимости и необоснованности претензий педологической науки «на синтез чуть ли не всех наук», рассматривая это как гибельный для педологии путь [12, с. 53]. Позже он выскажет эту идею еще более радикально: «Почему синтез, а не анализ знаний о ребенке?» [цит. по 79, с. 61]. Он поставит остро вопрос о праве педологии на монополию в области синтетического знания о ребенке и о том, что столь же весомы претензии других наук, в т. ч. психологии, привлекать различные данные для целостного рассмотрения своего предмета.

Глубокий анализ и саморефлексия педологии, предпринятые педологами в 30-е гг. свидетельствовали о значительных ресурсах развития педологии, о ее готовности к творческому самодвижению. Подтверждением этого являются и те серьезные труды, которые издаются в это время ведущими педологами: «Педология» Блонского П.П. (М., 1934), «Основы педологии» Л.С.Выготского (Л., 1934) и т. д. В них дается новая трактовка предмета педологии, как науки об онтогенетическом развитии ребенка, исследуемом в контексте определенной социальной среды. Акцент делается на изучении физиологических, психологических и социальных особенностей детей, в зависимости от их возрастной стадии и среды их обитания [13]. По-новому ставится вопрос и о факторах развития ребенка. Так, рассматривая педологию, как науку о целостном изучении ребенка, Выготский выносит вовне, в систему межличностных отношений источник его развития. Он показывает, что всякая психическая функция сначала была внешней, социальной, и затем в процессе интериоризации она превращается во внутреннее свойство личности [27]. Это существенно отличало позицию ученого от традиционного для педологии представления о наличии «двух факторов». Но в стремлении преодолеть дуализм среды и наследственности, Выготский приходит к умалению роли внутреннего мира, опосредующего внешние влияния на личность[16].

Критическое переосмысление состояния педологии и опыта педологических исследований содержится и в одной из последних работ М.Я.Басова, которая так и называется «О некоторых задачах предстоящей перестройки педологии». В ней отмечается необходимость овладения педологией марксистско-ленинской диалектико-материалистической методологией, искоренения «враждебных идеологических установок». Болевыми точками педологической теории и практики, подлежащими глубокому рассмотрению и являющимися предметом анализа в этой работе, Басов называет: осмысление педологии как науки (ее предмета, метода и взаимодействия с другими науками), понимания развития в педологии, его закономерностей и факторов, проблема детской социальности и детского коллектива, вопросы детского труда и детского мировоззрения. Рассмотрение всех указанных проблем проводится автором в форме глубоко самокритичного анализа своих прошлых взглядов, уточнения и углубления тех или иных положений своей концепции. Так, говоря о предмете педологии как синтезе знания о развивающейся личности, Басов критически оценивает свое прежнее понимание этого синтеза как суммы частей целого и считает необходимым пересмотреть его с позиций диалектики. Анализируя далее предмет педологии, Басов подчеркивает, что «в отличие от того, как обычно ставился данный вопрос (педология – наука «биосоциальная» или «социально-биологическая»), мы должны теперь признать, что педология принадлежит полностью к числу социальных наук… Все биологические моменты развития, которые, как казалось прежде, не могут не учитываться педологией при всем нашем признании значения и важности социальной стороны развития, в действительности остаются за пределами педологии, как таковой, в ведении частных наук о развитии человека; в педологии эти моменты «сняты» социальной природой ее предмета… предметом педологии является социально-культурное развитие человека» [4, с. 6–8]. Учитывая же историческую обусловленность социальности, предметом советской педологии необходимо признать «социально-культурное развитие социалистического человека» или «развитие «нового человека», закономерности и факторы этого развития» [там же].

В понимании механизмов и факторов психического развития, по словам Басова, «активную, ведущую роль» играет среда, а значит и сам человек, т. к. понятие среды охватывает и весь социальный мир. Путь решения этой проблемы – в выявлении диалектики отношений общего и частного, объективного и субъективного, внешнего и внутреннего и в признании ведущей роли социальной действительности в определении закономерностей развития человека.

В заключение статьи Басов высказывает оптимистическое мнение о перспективах педологии, полагая, что его задача состояла в том, чтобы «подвергнуть ревизии самые основные проблемы, которые должны определить дальнейшие развитие нашей науки» [там же].

К сожалению, этим надеждам не было дано сбыться. В 1931 г. в возрасте 39 лет неожиданно и трагически умер М.Я.Басов (от заражения крови). Натиск на педологию продолжался. Его вершиной, и, соответственно, началом конца педологии стало постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» (1936). Оно клеймило педологию как лженауку, классово-враждебное течение, издевательски относящееся к детям и тем самым наносящее вред советскому государству. Педологов критиковали за использование бухаринской теории равновесия, недооценку наследия Ленина и Сталина, а также некритическое отношение к буржуазным педологическим и психологическим идеям. Указывалось, что педология опиралась на «закон фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами, влиянием наследственности и какой-то неизменной среды». Этот закон оценивался как реакционный, находящийся в «вопиющем противоречии с марксизмом» [63, с. 366]. Педология, как наука о целостном развитии, прекращает свое существование.

Очевидно, что немаловажную роль в судьбе педологии сыграла развернувшаяся борьба в руководстве Компартии. Моральное и физическое уничтожение большевиков «ленинской гвардии» (Н.Бухарина, Н.Крупской, А.Бубнова, А. Луначарского), разгром троцкизма отразились и на отношении к тому научному направлению, которое ассоциировалось с их именами. Например, после педологического съезда журнал «Просвещение Сибири» указывал, «что хочет или не хочет того Н.И.Бухарин, но армия советских педологов будет считать его с I Съезда своим бойцом» [33].

Острота критики и санкций против педологии объяснялась так же тем, что она не выполнила ожидаемой от нее миссии – научной поддержки ряда важных идеологических идей. Так, не соответствовали принципу партийности выводы педологов о более низком умственном IQ советских школьников по сравнению с американскими [29], об отставании в умственном и физическом развитии детей из рабочей и крестьянской среды сравнительно с детьми из семей интеллигенции [70; 76], заключение о национальных различиях в указанных показателях [37; 73 и др.].

Являясь относительно молодым и бурно развивающимся направлением науки, педология характеризовалась рядом серьезных внутренних трудностей, делающих ее уязвимой перед лицом обрушившейся на нее критики: отрыв педологических исследований от практики воспитания и обучения и отсутствие связи между теоретическими обобщениями в области изучения и понимания ребенка и практическими педологическими разработками; эклектическое соединение в педологическом учении разных по своей идейной направленности и теоретическим основаниям течений; отсутствие глубокого понимания особенностей педологии как специфической предметной области знания; серьезные недоработки в сфере методического обеспечения педологических исследований, в организации изучения и диагностики ребенка и обусловленная этим в ряде случаев некорректность выводов и практических рекомендаций.

Определенную роль в судьбе педологии сыграл тот факт, что наряду с учеными-педологами педологическое движение включало огромное число практикующих педологов, к сожалению, часто слабо подготовленных для углубленной психологической работы с ребенком и не имеющих возможности критично и конструктивно оценить значение тех или иных выдвигаемых научных теоретических идей. Как правильно отмечал один из участников педологического движения Ф.А.Фрадкин, «когда открылись финансируемые педологические лаборатории, туда ринулось много профессионально некомпетентных людей. Неудавшиеся чиновники, учителя, физиологи, врачи стали занимать места, которые, как им казалось, не требуют специальной подготовки. Рекомендации педологов все чаще вызывали протесты учителей… Это компрометировало науку в глазах практиков и провоцировало расправу над педологией, готовило соответствующим образом общественное мнение» [79, с. 30–31].

Но несмотря на указанные трудности и недостатки, в целом педология внесла серьезный вклад в развитие психологического знания о ребенке. «Исключительно ценной была ее попытка видеть детей в их развитии и изучать их в целом, комплексно. Это было безусловно шагом вперед от абстрактных схем психологии и педагогики прошлого» [65, с. 250]. Запрещение педологии негативно сказалось на развитии разных отраслей психологической науки в СССР: детской и педагогической психологии, психологии труда и социальной психологии.

Последовавшие за этими фактами непосредственного вмешательства идеологии и политики в науку репрессии коснулись многих психологов и выразились не только в отлучении их от научной деятельности, но и в административных санкциях, включая аресты и ссылки (А.Нечаев, С.Г. Геллерштейн, Д.Н.Рейтынбарг и др.). В результате такой «чистки» рядов психологов, отсекающей все уклоны «вправо» и «влево» от генеральной линии партии, чрезвычайно усложнилась общая обстановка, в которой развивалась психологическая наука в СССР.