Читать книгу Обыкновенный фашизм: преступления, сопротивление, наказание - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 6

Комплекс самых разнообразных методов и способов «мирного» и легального завоевания нацистами власти в Германии, с помощью которых им удалось одержать победу, всесторонне изучен и проанализирован историками и другими специалистами. В данном случае необходимо кратко остановиться на наиболее существенных моментах деятельности нацистов на завершающем этапе этой борьбы за власть и начале подготовки к реализации их завоевательных планов.

Так, накануне прихода Гитлера к власти и установления нацистского режима одной из главных задач фюрера и его сподвижников являлось дальнейшее укрепление позиций НСДАП и придание ей массового характера. Для вовлечения в эту партию представителей самых широких слоев германского общества нацистами использовалась пропаганда, которая была своего рода феноменальным явлением. О том, какое огромное значение Гитлер, а также его соратники придавали пропагандистским методам воздействия на массы населения, свидетельствуют многочисленные рассуждения самого фюрера в «Майн кампф», записи его высказываний в ходе бесед в кругу ближайшего окружения, сделанные Г. Раушнингом, дневники Й. Геббельса и другие материалы. Так, Гитлер писал: «…Я уже рано понял, что правильное применение пропаганды является подлинным искусством. […] Любая пропаганда должна быть популярной и иметь духовный уровень, соответствующий уровню восприятия самого ограниченного из тех, на кого она рассчитана. […] Чем скромнее ее научный балласт и чем больше она ориентирована исключительно на чувства массы, тем значительнее ее успех»[75]. Уже в 1930-е годы Гитлер называл пропаганду «психологическим оружием»[76]. В этой связи необходимо заметить, что не только для современников Гитлера, но и для сегодняшнего дня остаются в тайне «авторы» поистине высокоэффективных пропагандистских приемов, которые по современной терминологии можно назвать технологией психологического воздействия на массы, разработанной до мельчайших деталей. Известно, что Гитлеру, а также другим нацистским руководителям – Й. Геббельсу, Г. Герингу и пр. – «удавалось доводить собравшихся до исступления»[77].

Нельзя не отметить, что особая роль в осуществлении этой деятельности принадлежала именно Геббельсу. Поэтому неслучайно его имя стало символом нацистской пропагандистской машины. Этот маленький хромой человек (всего 154 см роста), несомненно, обладал рядом качеств, позволивших ему войти в число лидеров Третьего рейха: сильной волей, целеустремленностью, честолюбием, болезненным самолюбием. В 1920-е годы он стремился стать писателем или журналистом, изучал гуманитарные науки в университетах Фрейбурга, Бонна, Кёльна, Мюнхена. В Гейдельбергском университете Геббельс в 1921 г. под руководством профессора Ф. Гундольфа, еврея по национальности, защитил диссертацию и получил ученую степень доктора.

В 1926 г. в Берлине во время митинга его заметил Гитлер и понял, что Геббельс с его необычным пропагандистским темпераментом нужен нацисткой партии для агитационной работы среди немецкого населения. Современные российские исследователи, занимающиеся историей Третьего рейха, признают особый ораторский дар Геббельса. Например, К.А. Залесский так пишет по этому поводу: «На многочисленных митингах и демонстрациях этот маленький человек с длинным носом, постоянно одетый в слишком длинную для него шинель, обладавший сильным и резким голосом, крывший сарказмом и оскорблениями берлинское городское правительство, евреев и коммунистов, сумел привлечь к себе широкое внимание»[78].

Геббельс использовал в политических целях даже имя штурмфюрера СА Хорста Весселя, раненного в 1930 г. в бытовой драке, отказавшегося к тому же от помощи врача-еврея и скончавшегося от полученных ран. Поскольку в драке был замешан коммунист, то этот факт послужил поводом создания Геббельсом «легенды о Весселе», якобы погибшем «за торжество национал-социализма». Песня на стихи Весселя «Выше знамена!» стала гимном СА, а после 1933 г. – неофициальным партийным гимном НСДАП, который исполнялся на всех официальных мероприятиях в Третьем рейхе после государственного гимна.

Главным методом пропагандистской деятельности Геббельса стала организация митингов, которые обставлялись как театральные спектакли, где знамена, музыка, шествия служили декорацией для его выступлений. Его пропаганда сыграла решающую роль, удвоив фюреру число голосов избирателей. Геббельс перенял современные для того времени американские пропагандистские приемы, сформулировав законы пропаганды: упрощение написанного и сказанного, чтобы это понял самый необразованный из немцев; требование говорить и писать только то, что выгодно нацистам; многократное повторение лжи, которая «превращается в правду»; эмоциональное нагнетание[79]. Он использовал такие приемы как кодированные тексты газет, воздействовавшие на подсознание, военные марши и систему зеркал в метро, кино, радио, появившееся в Германии телевиденье и пр. Отечественный историк С. Кудряшов даже назвал Геббельса «главным политтехнологом Гитлера»[80].

В пропагандистской деятельности нацисты всегда действовали избирательно. В период предвыборных кампаний у них были разные предвыборные программы, строго адресованные в каждый определенный момент времени различным слоям германского общества: крестьянам, рабочим, представителям мелкой и крупной буржуазии, молодежи, аграриям, военным и пр. При этом умело выбирались объекты для подстрекательства, указывались «враги», якобы повинные в тех или иных проблемах той или иной группы населения[81]. Успех у напуганной реакционной германской буржуазии, несомненно, имел гитлеровский лозунг – борьба против коммунизма, «большевиков» и левых сил.

Для Гитлера помимо пропагандистской деятельности особое значение имело создание мощного и монолитного аппарата для захвата власти. К началу 1930-х годов в Германии имелось до 10 тыс. местных организаций (ортсгруппен), которые должны были в будущем заменить все существовавшие в Германии общества, союзы, объединения, а также разветвленный чиновничий аппарат[82]. Кроме отрядов штурмовиков (СА), Гитлеру нужна была «своя армия» для запугивания населения, воздействия на буржуазных политиков и финансово-промышленные круги. Для этих целей были созданы «охранные отряды» – СС. Эти формирования СС были задуманы как более элитарная военная организация в противовес отрядов СА, которые имели свои традиции и стали претендовать на самостоятельную роль. В 1929 г. во главе СС встал новый фюрер – владелец птицефермы Генрих Гиммлер. Тогда в рядах СС насчитывалось всего 280 человек[83]. Но именно это имя и эта организация в скором времени стали наводить ужас не только на всю Германию, но с началом Второй мировой войны и на миллионы людей в оккупированных странах Европы, а затем в СССР.

Гиммлер вошел в историю как «инквизитор в пенсне» с обликом школьного учителя, который не вязался с масштабами его преступной деятельности в качестве создателя репрессивного карательного аппарата нацистской Германии и совершенных массовых убийств в годы Второй мировой войны. Именно на организацию СС во главе с Гиммлером были возложены полицейско-карательные функции и осуществление самых чудовищных преступных задач нацистов. В дальнейшем руководство СС превратилось в своеобразный закрытый «орден», в котором высшие чины СС или эсэсовская «элита» разрабатывала тайные планы своей преступной деятельности[84].

Тогда же Гитлер начал предпринимать шаги для «завоевания» рейхсвера. С другой стороны, представители военного ведомства, и прежде всего генералитет, все активнее устанавливали взаимоотношения с Гитлером и НСДАП[85]. К 1930 г. руководство рейхсвера уже склонилось к тому, что пришло время «призвать Гитлера к власти»[86]. К тому же внешнеполитические замыслы фюрера отнюдь не вызывали отторжения у многих представителей тогдашнего военно-политического руководства Германии, так как совпадали с традиционными экспансионистскими идеями командования бывшей кайзеровской армии. Например, именно бывший главнокомандующий германской армии в 1916–1917 гг. генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург с 1925 г. являлся президентом Германии и передал в 1933 г. власть Гитлеру. Идейный представитель рейхсвера генерал Г. фон Сект после очередной встречи с Гитлером в 1931 г. сообщил другим генералам, что рассматривает национал-социализм как «спасательный фактор» для Германии[87]. Подчас можно встретить оценки генерала фон Секта как чуть ли не сторонника союза с СССР. Однако он был националистом, использовал договор 1922 г. между Германией и РСФСР в Рапалло в интересах Германии в целях возрождения рейхсвера, был фактическим его главнокомандующим с 1920 г. Он не скрывал свое неприятие большевизма и был таким же убежденным приверженцем буржуазного правопорядка, как и многие военные деятели Германии. Сект, например, выступал за уничтожение Польши и уже в 1920 г. разрабатывал планы военной интервенции против этой страны. Он же считал необходимым аншлюс Австрии. Тем не менее Сект, будучи реалистом, не поддерживал планы нападения на СССР как средство «уничтожения большевизма». В 1926 г. он ушел с поста руководителя рейхсвера. Его идеи блицкрига были использованы в нацистских планах 1939 г.[88]

Несомненно, что для всех направлений деятельности нацистов в борьбе за власть нужны были огромные финансовые средства. Ныне уже не секрет, каковы были источники их финансирования. Однако ряд зарубежных исследователей продолжают отрицать прямые связи нацистов с представителями финансово-промышленного капитала, особенно в 1920-е годы[89]. Первыми из представителей крупного германского промышленного бизнеса в поддержку нацистов выступили Эмиль Кирдорф (почетный председатель правления «Гельзенкирхенербергверке АГ») и Фриц Тиссен (концерн «Тиссен и Ко» в Мюльхейме). В НСДАП вступили представители крупного капитала, например, один из руководителей концерна «ИГ Фарбен» Вильгельм Кепплер, ставший экономическим советником Гитлера; затем Отто Дитрих – бывший экономический редактор газеты промышленников «Мюнхен-Аугсбургербергцайтунг», а также Альфред Гугенберг – глава Немецкой национальной партии – партии немецких монополистов[90]. Именно они содействовали успеху нацистов на сентябрьских выборах в рейхстаг 1930 г. и дальнейшему росту их влияния в стране.

Вместе с тем существовали и более объективные причины укрепления позиций НСДАП на выборах в рейхстаг. Как известно, в 1929 г. начался мировой экономический кризис, оказавший огромное влияние на Германию. Он отразился на экономике, и прежде всего на промышленном производстве, которое сократилось с 1929 по 1933 г. на 20,6 %, производство средств производства – на 53 %, а производство предметов потребления – на 25 %[91]. Для немецкого народа кризис имел катастрофические последствия. К середине 1932 г. количество зарегистрированных безработных и частично безработных превысило 5 млн человек. Последствием кризиса явилось ухудшение положения средних слоев населения, так как имущество мелких лавочников, ремесленников скупалось за бесценок мощными корпорациями, владельцами более крупных предприятий, магазинов и пр.[92]

В то же время стремление германских правящих кругов переложить экономические последствия кризиса на плечи трудящихся привело к обострению социальных противоречий, к забастовочной борьбе и резкому росту антикапиталистических выступлений. Все это вызывало у представителей крупного капитала и властей Веймарской республики страх перед новыми революционными потрясениями. Они все в большей мере стали склоняться к поддержке нацистов, надеясь с их помощью и силовыми методами подавить выступления недовольных, в первую очередь левых сил во главе с коммунистами. В стране были значительно ограничены права парламента, в конституцию внесены поправки, позволявшие президенту Веймарской республики управлять на основе чрезвычайного законодательства, т. е. не считаясь с парламентом. Таким образом было введено президентское правление. Если раньше рейхсканцлером мог стать лишь лидер парламентского большинства, то с марта 1930 г., согласно поправкам к Конституции, рейхсканцлера стал назначать президент страны. Поэтому свертывание демократических институтов в Германии началось еще до прихода Гитлера к власти[93].

До захвата власти нацистам удалось создать своего рода «теневое государство», например, в НСДАП были внешнеполитический отдел, отделы правовой и военной политики. Другие отделы занимались вопросами расы, пропаганды, аграрной политикой и пр.

Таким образом, германская крупная буржуазия и юнкерство, а также ведущие представители генералитета видели единственный путь преодоления кризисной ситуации в установлении диктатуры нацистов во главе с Гитлером.

Поворотным пунктом в судьбе Веймарской республики стали парламентские выборы 14 сентября 1930 г., когда за НСДАП проголосовало 18 % участников выборов; и эта партия получила вместо 12 – 107 мандатов. Таким образом, НСДАП заняла второе место после СДПГ, что содействовало превращению Гитлера в ключевую фигуру в германской политике[94].

Именно с этого времени финансирование нацистской партии германскими финансово-промышленными кругами приобретает регулярный характер. Доказано, что именно Э. Кирдорф, Ф. Тиссен, Ф. Флик, Я. Шахт, Г. Крупп и другие представители крупного финансового и промышленного капитала выступали за тотальное вооружение Германии, развязывание агрессии с целью завоевания господства в Европе, захвата колоний, источников сырья. Например, глава Рейнско-Вестфальского угольного синдиката Кирдорф после своего знакомства с Гитлером в 1926 г. стал активным пропагандистом идей нацизма и инициатором отчислений фирмами синдиката денежных средств в кассу НСДАП. С января 1931 г. эти отчисления составили 6 млн марок в год[95].

Банкир Я. Шахт, крайне амбициозный человек, имевший высокую репутацию в банковских кругах, ознакомившись с книгой Гитлера «Майн кампф», пришел к выводу, что ее автор является тем политиком, который может спасти Германию, «создав крупную экономику в сильном государстве»[96].

В 1932 г. начал действовать так называемый «кружок Кепплера», организованный экономическим советником Гитлера из видных деятелей германской промышленности. Сам В. Кепплер с 1932 г. являлся уполномоченным по экономической политике НСДАП и выступал от имени крупных промышленников с призывом назначить Гитлера рейхсканцлером. А после прихода НСДАП к власти он был назначен уполномоченным фюрера по вопросам экономики[97].

Несомненно, что возрождению военной мощи Германии способствовала политика ведущих западных держав в рамках Локарнского договора, планов Дауэса, Юнга и пр.

Следует особо отметить роль США и, прежде всего, американского капитала в содействии нацистам. Семейство Рокфеллеров, владевшее корпорацией «Стандарт ойл», контролировало германскую корпорацию «И.Г. Фербениндустри», участвовавшую в финансировании избирательной кампании нацистов в рейхстаг в 1930 г. Американский автомобильный концерн «Дженерал моторс», принадлежавший семейству Дюпона, который не только материально, но и идейно помогал Гитлеру и создавал в США националистические организации, с 1929 г. стал осуществлять свой контроль над германской автомобильной корпорацией «Опель» и пр. [98].

В современных исследованиях имеются сведения о поездке президента Рейхсбанка Я. Шахта осенью 1930 г. в США. В ходе встречи с представителями американского бизнеса немецкий банкир познакомил их с планами прихода Гитлера к власти и перспективами реализации им стратегии «борьбы с большевизмом»[99].

В работе Л.А. Безыменского приводится красноречивый факт, что 23 сентября 1930 г. американское посольство в Берлине сообщало в государственный департамент США: «Нет сомнения в том, что Гитлер получает значительную финансовую поддержку от крупных промышленников… Как раз сегодня получены сведения…, что представленные здесь различные американские финансовые круги проявляют большую активность именно в этом направлении»[100].

19 ноября 1932 г. промышленники, банкиры и крупные аграрии направили президенту П. фон Гинденбургу секретное заявление, под которым стояли подписи двадцати человек, среди них – Шахт, Шрёдер, Тиссен, Верман, Оппен, Кастль, Ростерг и другие. В нем практически выражалось их согласие на передачу руководства страной «кабинету во главе с фюрером»[101].

Эти факты фигурировали на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками, в Приговоре Международного военного трибунала[102]. 12 ноября 1932 г. Шахт писал Гитлеру: «Я не сомневаюсь в том, что настоящее развитие событий может привести только к тому, что Вы станете канцлером. Как мне кажется, наша попытка собрать подписи в деловых кругах с этой целью в общем не была напрасной…»[103].

Банкир барон К. фон Шрёдер на Нюрнбергском процессе по делу концерна «И.Г. Фарбениндустри» в 1947 г. раскрыл причины, побудившие финансовых магнатов поддержать Гитлера: «Общие устремления… сводились к тому, чтобы получить сильного фюрера… Когда… НСДАП потерпела свое первое поражение и миновала свой зенит, поддержка ее со стороны немецких экономических кругов стала особенно важной. Общий для этих кругов интерес обусловливался страхом перед большевизмом и надеждой, что национал-социалисты в случае их прихода к власти создадут устойчивую политическую и экономическую базу в Германии. Другой общий интерес определило желание осуществить экономическую программу Гитлера, причем существо вопроса заключалось в том, что экономические силы должны были сами направлять дело к решению проблем, поставленных политическим руководством. Кроме того, ожидалось, что возникнет подходящая экономическая конъюнктура благодаря размещению крупных государственных заказов»[104].

Приведенными примерами, конечно, не исчерпывается вся сложная и противоречивая история «легального» прихода нацистов к власти 30 января 1933 г., о чем ныне хорошо известно. Здесь, помимо активности самих нацистов во главе с Гитлером, который, несомненно, обладал многими качествами борца, целеустремленностью и волей к достижению поставленных целей, существовало объективное стечение обстоятельств. Сыграли роль закулисные интриги в среде немецкой правящей верхушки, ее заинтересованность в союзе с нацистами, а также разобщенность сил, противостоявших нацизму. Например, в первые месяцы 1933 г. руководство Коминтерна вместо пересмотра отношения к социал-демократам продолжало призывать коммунистов готовиться «к решительным боям за диктатуру пролетариата»[105]. Однако, ошибки Коминтерна, которые, безусловно, способствовали расколу германского рабочего класса, не стояли в ряду решающих причин прихода нацистов к власти.

К тому же нельзя исключать такого фактора, о котором упоминал в своих записях Г. Раушнинг, что долгое время национал-социализму «не придавали серьезного значения – как в самой Германии, так и за ее пределами», так как «мало кто мог разобраться, где в речах национал-социалистов правда, а где пропагандистский трюк или просто очковтирательство»[106]. Это относилось и к привлекательным для немецкого населения демагогическим пунктам нацистской программы о намеченных социальных, земельных и других реформах. Тот же Раушнинг приводит слова Гитлера по этому поводу: «Сказать вам, в чем дело с этой программой? […] Массам нужны какие-нибудь фантазии – и они получают прочные, устойчивые формулировки»[107].

Поэтому пропаганда занимала в гитлеровской политике такое решающее место. Отнюдь не случайно Геббельс в июне 1935 г. заявлял: «Что бы стало из этого движения без пропаганды! И где бы оказалось это государство, если бы не действительно творческая пропаганда определяла сегодня его духовное лицо!»[108].

30 января 1933 г. Гитлер стал 15-м канцлером (рейхсканцлером) Германии. В новый кабинет министров помимо Гитлера от НСДАП вошли всего два человека: министр внутренних дел В. Фрик и министр без портфеля Г. Геринг (позднее министр ВВС). Однако, практически с этого момента в стране была установлена диктатура фюрера и НСДАП. 28 февраля 1933 г. президент Гинденбург подписал декрет «О защите народа и государства», который «временно» отменял все гражданские права, однако продолжал действовать в течение всех лет существовании Третьего рейха. Он стал активно использоваться гестапо для арестов и заключения всех противников нацистского режима. Это позволяло Гитлеру править страной в условиях своего рода непрерывного чрезвычайного положения[109].

В данном контексте в соответствии с целями настоящей работы нет необходимости подробно освещать внутриполитические и другие последствия воцарения в самой Германии нацистского режима, который окончательно утвердил свои позиции приблизительно к осени 1934 г., после смерти президента П. фон Гинденбурга. 2 августа того же года посты рейхспрезидента и рейхсканцлера были объединены. Гитлер получил титул: «фюрер и рейхсканцлер»; и рейхсвер[110] присягнул германскому диктатору, а не конституции, как это было ранее. 19 августа 1934 г. в стране прошел референдум по поводу закона «О главе Германского рейха»; 90 % участвовавших в нем избирателей проголосовали за Гитлера[111].

В короткое время была уничтожена всякая оппозиция, прежде всего представленная коммунистами и противниками режима. После организованного нацистами в феврале 1933 г. поджога рейхстага Геринг в качестве помощника Гитлера по политическим вопросам способствовал укреплению власти нацистов, он организовал гестапо и создал первые концентрационные лагеря, которые передал в 1934 г. Гиммлеру. Главной задачей гестапо являлось уничтожение политических противников национал-социализма[112]. Свое кредо Гиммлер изложил в брошюре «Недочеловек» (1943 г.).

В сентябре 1935 г. были приняты знаменитые «Нюрнбергские расовые законы» «Об имперском гражданстве» и «О защите германской крови и германской чести», из которых следовало, что евреи и цыгане не могут быть гражданами Германии. Законы установили различие между «государственной принадлежностью» и «гражданством». Гражданином Германии мог стать только «ариец»[113]. В 1936 г. было выдвинуто требование о выселении из Германии евреев. До 1939 г. из страны уехало около 250 тыс. евреев, которые практически оставили в Германии все свое имущество[114]. Органами безопасности, СД и лично Р. Гейдрихом был разработан план антиеврейских погромов, названный ими «Хрустальная ночь». Из 39 тыс. принадлежавших евреям промышленных и торговых предприятий к 1 апреля 1939 г. власти конфисковали 75 %.[115] Так нацисты приступили к ликвидации «низших рас».

Нельзя не отметить, что сам Гейдрих – один из создателей системы концентрационных лагерей, происходил из семьи творческой интеллигенции, его отец был директором консерватории, а сын получил прекрасное образование и даже превосходно играл на скрипке. В 1920-е годы Гейдрих увлекся экстремистскими теориями и политикой, а в 1932 г. вступил в СС, где на него обратил внимание Гиммлер, что способствовало его дальнейшей карьере после прихода нацистов к власти[116].

Многочисленными документальными источниками, прежде всего материалами Нюрнбергского процесса, убедительно доказано, что с приходом нацистов к власти начинаются практическая реализация гитлеровской внешнеполитической программы о «завоевании жизненного пространства» и подготовка агрессии.

Тем не менее для введения в заблуждение большинства немецкого населения и широкого общественного мнения в Европе Гитлер первоначально стремился маскировать свои истинные намерения под маской «миролюбия». Он начал свое правление под лозунгом «Германия хочет мира», что подчеркивалось в первом воззвании правящего кабинета Гитлера от 30 января 1933 г.[117]

Какую подлинную цену имели все эти заявления и декларации, европейским народам предстояло вскоре убедиться на своем собственном горьком опыте.

На одном из совещаний по вопросам «восточной территориальной политики», о котором сообщал Раушнинг, Гитлер подробно изложил свои геополитические замыслы относительно будущей политической карты Европы. Так, «в центре Европы должно находиться ядро из восьмидесяти или ста миллионов компактно поселенных немцев…Моя первая задача – создать это ядро, которое не только сделает нас непобедимыми, но раз и навсегда обеспечит нам решающий перевес над всеми европейскими нациями»[118].

В 1934 г. в личной беседе с тем же Раушнингом он продолжил тему создания «стального ядра» из «великой, скованной в неразделимое целое Германии» вместе с присоединенными к ней территориями: «Вокруг великой Германии мы создадим систему мелких и средних вассальных государств, в которую войдут Прибалтийские государства, Польша, Финляндия, Венгрия, Югославия, Румыния, Украина и многочисленные южнорусские и кавказские государства. Это будет федеративная германская империя… славян нужно частично уничтожить, а частично переселить в Азию, у остальных нужно отнять землю и превратить их в слуг господствующей германской расы. На Востоке мы должны распространить свою власть до Кавказа или Ирана, на Западе нам необходимы Фландрия и Голландия, но мы не откажемся и от Швеции. Либо Германия будет господствовать над Европой, либо она распадется на множество мелких государств»[119].

3 февраля 1933 г. Гитлер первый раз после прихода к власти выступил перед командованием армии и флота во время посещения генерала пехоты барона Э. Гаммерштейна[120]. Именно тогда рейхсканцлер изложил главные черты программы внутренней и внешней политики государственного руководства нацистской Германии. Во внутренней политике – это «истребление марксизма огнем и мечом», «смертная казнь за измену», «строжайшее авторитарное государственное управление», «устранение раковой опухоли – демократии». Содержались задачи военизации экономики, создания мощного вермахта, введение всеобщей воинской повинности как одной из важнейших предпосылок «для достижения цели – завоевания политического могущества». Во внешней политике ставилась задача борьбы против Версаля и за «равноправие в Женеве». Главная цель после завоевания политической власти, как указывал Гитлер, – это «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостная германизация»[121].

Эти цели также нашли отражение во многих других директивах и распоряжениях нацистских вождей и были документально доказаны на Нюрнбергском процессе[122].

Таким образом, с самого начала существования Третьего рейха генералитет был осведомлен о главных целях внутренней и внешней политики своего фюрера.

Как известно, 14 октября 1933 г. нацистское правительство, обвинив западные державы в нежелании признать германское равноправие в вооружении, объявило, что Германия больше не будет принимать участие в проходившей тогда Международной конференции по разоружению. Одновременно было объявлено о выходе Германии из Лиги Наций, что обеспечило ей свободу рук для подготовки к войне. В конце 1933 г. в Германии началось формирование 21 дивизии, которые должны были составить костяк 300-тысячной сухопутной армии[123].

Документально доказано, прежде всего материалами Нюрнбергского процесса, что заговор нацистов против мира и общие планы подготовки к войне не были лишь воплощением маниакальных идей Гитлера, за которым слепо следовали якобы не понимавшие целей фюрера представители военно-политического руководства и промышленно-финансовых группировок Третьего рейха.

В исторических исследованиях убедительно раскрыты основные этапы подготовительного периода развязывания новой войны и названы конкретные соучастники этого процесса. Например, в сентябре 1934 г. министр экономики и глава Рейхсбанка Я. Шахт лично представил Гитлеру меморандум под названием «Доклад о ходе работ по экономической мобилизации», в котором сообщалось о создании имперского совета обороны. При этом указывалось: «Имперское министерство при основании имперского совета обороны и его постоянных комитетов получило задачу экономически подготовить ведение войны»[124]. Сразу же развернулось строительство крупных военно-воздушных и военно-морских сил, создание бронетанковых и механизированных войск. Такие крупнейшие военные концерны, как «Круп» и «Рейнметалл», начали серийное производство танков.

16 марта 1935 г. стало знаковой датой на пути к войне. В этот день министр пропаганды Й. Геббельс на пресс-конференции официально заявил иностранным журналистам, что правительство Германии не признает ограничительный характер военных статей Версальского договора и приступает к созданию вермахта в составе 36 дивизий, формируемых на основе всеобщей воинской повинности. Общая численность сухопутной армии должна была достичь 500 тыс. человек[125].

Одним из очередных шагов, свидетельствовавших о непосредственной подготовке к войне, стал секретный меморандум Гитлера «О четырехлетнем плане», подготовленный в августе 1936 г. Этот документ в целом основывался на исходных «теоретических» положениях, провозглашенных Гитлером ранее. Их смысл вновь сводился к доказательствам необходимости для Германии расширения «жизненного пространства», так как она перенаселена и не может обеспечить себя, опираясь лишь на свою территорию. Отсюда следовали непосредственные задачи: «1. Немецкая армия за четыре года должна быть готова к бою. 2. Немецкая экономика в течение четырех лет должна быть готова к войне»[126]. Смысл этого документа состоял в том, что Гитлер объявлял Германию в качестве оплота «западного мира при отражении большевизма»[127]. В кругу своих приближенных Гитлер заявлял: «Мне придется играть в мяч с капитализмом и сдерживать версальские державы при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия – последний оплот против красного потопа. Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться»[128].

Таким образом, уже в 1936 г. военная подготовка Германии рассматривалась через призму подготовки к войне против СССР. Геринг был назначен уполномоченным по проведению четырехлетнего плана. Примечательно, что вскоре он стал одним из богатейших людей Третьего рейха. В 1937 г. Геринг возглавил концерн «Рейхсверке Герман Геринг АГ», под контроль которого перешли и конфискованные у евреев заводы. После начала войны этот концерн во всех оккупированных странах захватывал горнорудные комбинаты, металлургические заводы и пр. В 1938 г. Геринг был произведен в звание генерал-фельдмаршала авиации.

Для осуществления пропагандистской деятельности было создано в марте 1933 г. «имперское министерство народного просвещения и пропаганды» во главе с Й. Геббельсом, а также многочисленные официальные агентства, которые должны были осуществлять контроль и оказывать влияние на прессу, радио, кино, издательства и пр.[129]

Как доказывали материалы Нюрнбергского процесса, вся пропагандистская деятельность была направлена на утверждение в массовом сознании германского народа идеи о том, что его высшая миссия – это «руководить и господствовать в силу нордической крови и расовой чистоты, и таким образом была подготовлена почва к осуществлению идеи мирового господства»[130]. В 1935 г. Р. Гесс, подчеркивая тотальный характер нацистской пропаганды, заявлял: «Воздействие новых идей распространяется в Германии не только на политику, но и на культуру в целом, во всеобъемлющем значении этого слова: на искусство и литературу, науку и экономику, на силы обороны страны и на рабочую силу, на общество и семью. Во всех ее формах жизнь народа подвержена влиянию политики национал-социализма или изменена им»[131].

Таким образом, пропагандистская деятельность нацистского аппарата охватывала все сферы общественной жизни в рейхе.

Известно, что первый руководитель созданного еще в апреле 1933 г. внешнеполитического ведомства НСДАП А. Розенберг стремился придать внешней политике Третьего рейха особо антикоммунистический характер, устанавливая контакты с фашистскими и полуфашистскими партиями и движениями за рубежом. Несколько позднее, когда на пост министра иностранных дел был выдвинут Й. Риббентроп, ему удалось добиться согласия Гитлера и создать свое собственное ведомство для подрывной деятельности за границей. Оно стало называться «бюро Риббентропа» и было подчинено непосредственно фюреру.

Задолго до нападения на СССР Розенберг начал разрабатывать планы его «преобразования» в соответствии с общими целями агрессии. Для этого в Берлине был создан «Исследовательский институт континентальной европейской политики». В своей речи по проблемам Востока 20 июня 1941 г. он заявлял, что нацистское руководство «с 1918 г. расценивало марксистское мировоззрение и большевизм как смертельную угрозу новой Германии» и поэтому изначально «двинулось в бой со всем этим движением»[132].

Начиная с 1935 г. нацистская пропаганда приобрела ярко выраженный антисоветский, антибольшевистский характер. На съезде НСДАП в сентябре 1935 г. Гитлер и другие члены германского правительства (Геббельс, Гесс, Розенберг и др.) выступили с антисоветскими заявлениями о характере власти в СССР как «еврейской диктатуре», якобы стремившейся установить «царство еврейского меньшинства над христианским большинством». Розенберг заявлял, что «большевики-евреи хотят уничтожить христианство», и поэтому они готовят войну. «Мировоззрению политического отродья служит сегодня в качестве защиты фанатическая Красная армия»[133], – провозглашал он.

Развернув активную подготовку немецкого населения к будущей войне, министерство пропаганды в циркуляре от 21 октября 1936 г., подготовленном Геббельсом, указывало: «Борьба между национал-социализмом и большевизмом упорнее, чем когда-либо, приближается к своему разрешению …»[134]. В других документах министерства пропаганды постоянно подчеркивалось, что борьба против мирового большевизма является генеральной линией германской политики[135].

Конечно, как ныне очевидно и подтверждено многими материалами, нацистский «антибольшевизм» не был подлинной причиной принятия Гитлером программной установки на войну против Советского Союза, хотя ему и удавалось использовать антибольшевистскую пропаганду в качестве обоснования своих агрессивных замыслов.

Более того, развернутая нацистами антисоветская пропаганда происходила на фоне продолжающегося военного и экономического сотрудничества Англии и Франции с Германией. Достаточно напомнить общеизвестные факты перехода в марте 1935 г. Саарской области к Германии, спокойную реакцию Англии и Франции на германский отказ от военных ограничений Версаля, англо-германское военно-морское соглашение от 18 июня 1935 г., предоставившее Германии право строить подводные лодки, и пр.

Одной из целей тайной дипломатии фюрера стал подрыв создаваемой Францией и СССР системы коллективной безопасности под предлогом требования «равноправия» Германии, путем перетягивания на свою сторону малых европейских стран. Главным средством на этом пути являлось использование этнических, национальных проблем и противоречий, манипулирование принципом «права наций на самоопределение» и требованием восстановления «исторической справедливости», а также ревизии существующих договоров и границ. Кроме того, малые страны Центральной и Юго-Восточной Европы рассматривались нацистами как важные поставщики сырья и продовольствия для нужд Третьего рейха. К ним Гитлер применял известную практику: «Разделяй и властвуй!»

Некоторые из этих стран (Румыния, Венгрия, Болгария) с помощью нацистской Германии стремились достичь тех или иных «выгод», реализовать геополитические и территориальные претензии за счет своих соседей. Болгария – вернуть Южную Добруджу и Македонию, Венгрия – присоединить Трансильванию и пр.

Одним из методов дестабилизирующего воздействия на ситуацию в отдельных государствах была поддержка нацистской Германией фашистских и сепаратистских движений. Шпионские организации абвера (орган военной разведки и контрразведки), гестапо и СД устанавливали связи с этими движениями. Например, нацисты поддерживали экстремистские хорватские течения в Югославии, среди которых на крайне правом фланге выступали усташи во главе с А. Павеличем. Вдохновленные нацистскими расовыми теориями, они популяризировали среди хорватского населения идеи, отрицавшие принадлежность хорватов к славянам и утверждавшие родство хорватов с готами[136].

Следует также отметить, что военно-политическое руководство Третьего рейха проявляло значительный интерес к националистическим антисоветским движениям. В качестве примера можно привести поддержку нацистами украинского националистического движения – Организации украинских националистов (ОУН). Обширные центры подготовки агентов из этой организации были созданы абвером в 1938 г. в Берлине, Мюнхене, Гамбурге, Бремене и других германских городах. В феврале 1939 г. руководитель ОУН А. Мельник писал: «Сегодня…на нашей стороне стоят другие нации – немцы, итальянцы, испанцы, японцы, их победы нацелены на окончательное уничтожение общего врага». А в апреле 1939 г. оуновцы провозгласили: «Украинцы и немцы – естественные союзники. Кроме Германии, Украина не имеет другого активного союзника во всем мире в борьбе против оккупантов»[137]. Согласно немецким документам, накануне войны 4 тыс. агентов из числа украинских националистов, подготовленных абвером для саботажа и диверсий, проникли в Центральную и Южную Польшу, осуществляя подстрекательскую деятельность среди национальных меньшинств, участвуя в актах насилия против польского населения[138].

В ряде зарубежных изданий Гитлер представляется как «гениальный стратег» и единоличный автор всех агрессивных планов и директив. Однако доказано, что весь огромный государственный аппарат нацистской Германии, входившие в него гражданские и военные чиновники, представители генералитета, экономисты, ученые – все трудились над различными аспектами предстоящей борьбы за достижение провозглашенных фюрером целей. Например, 24 июня 1937 г. военный министр В. фон Бломберг подписал «Директиву о единой подготовке вермахта к войне». Важно отметить, что уже в этом документе рассматривались четыре различных варианта возможных военных действий: «Операция Рот» – «война на два фронта с центром тяжести на Западе» (т. е. против Франции); «Операция Грюн» – «война на два фронта с центром тяжести на Востоке» (из текста директивы вытекает, что речь шла о Чехословакии и, возможно, СССР); «Особая операция Отто» – вооруженная интервенция против Австрии; «Особая операция Рихард» – «военные операции в Красной Испании»[139].

5 ноября 1937 г. на так называемом Хоссбаховском совещании (по имени секретаря совещания адъютанта Гитлера Ф. Хоссбаха, который вел записи. – Прим. авт.) в Берлине участвовали военный министр Бломберг, главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник В. Фрич, главнокомандующий флотом гросс-адмирал Э. Редер, главнокомандующий ВВС генерал-полковник Геринг, министр иностранных дел фон Нейрат и Гитлер. Фюрер изложил принципиальные соображения относительно реализации планов внешней политики Германии и просил рассматривать их как завещание в случае его смерти. Он подтвердил свои теории о необходимости расширения для Германии «жизненного пространства», указав, что для решения германского вопроса «может быть только один путь – путь насилия». Сроки начала «большой войны» были намечены на 1943–1945 гг. При этом первоочередной задачей в целях улучшения военно-политического положения «нашей первой задачей должен быть разгром Чехии и одновременно Австрии, чтобы снять угрозу с фланга при возможном наступлении на запад». Эти планы не встретили возражений присутствовавших, последовали лишь некоторые уточняющие высказывания. Фрич, например, потребовал добиться того, чтобы Англия и Франция не стали «нашими противниками», Бломберг указал на необходимость серьезной военной подготовки к войне против Чехословакии[140].

На рубеже 1937–1938 гг. в Германии было развернуто 42 дивизии, в том числе 7 танковых и моторизованных. Общая численность сухопутных войск достигла 800 тыс. человек. Значительно выросли их подвижность и огневая мощь. Было предусмотрено формирование еще 25 дивизий и доведение численности сухопутных войск на случай войны до 3 млн человек[141].

Примечательно, что 19 ноября 1937 г. в Оберзальцберге Гитлер встретился с представителем английского правительства министром иностранных дел лордом Э. Галифаксом. Именно тогда Великобритания, вступив в переговоры с Гитлером, одобрила присоединение Австрии к Германии. Галифакс, будучи сторонником сближения с нацисткой Германией, назвал Третий рейх «бастионом Запада против большевизма», выступил за заключение «широкого соглашения», по которому Германия обязалась бы уважать целостность Британской империи, в свою очередь английское правительство предоставило бы ей свободу рук в Центральной и Восточной Европе[142].

На фоне подобных действий ведущих представителей западных демократий руководство нацистской Германии решило приступить к осуществлению первого этапа своей завоевательной программы. Прежде всего с февраля 1938 г. Гитлер начал кардинальное преобразование системы командования вермахта. Так, 4 февраля того же года он стал верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами, таким образом совместив в своем лице всю политическую и военную власть. Под различными предлогами с занимаемых постов были уволены генералы, выступавшие за более умеренный военно-политический курс, в частности начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Л. фон Бек, генерал-фельдмаршал В. фон Бломберг и генерал-полковник В. фон Фрич. Ведущую роль в военной политике и осуществлении подготовки к агрессивной войне стали играть представители экстремистских кругов германского милитаризма, такие, как В. Браухич, Ф. Гальдер, Г. Гудериан, Г. Геринг, В. Кейтель, А. Йодль и др.

Первой жертвой в реализации этих планов после бескровного аншлюса Австрии, включенной в состав германского рейха в марте 1938 г., стало славянское государство Чехословакия. Еще в 1932 г. Гитлер в присутствии своих приближенных говорил: «Чешско-Моравский бассейн, восточные области, граничащие с Германией, – все будет заселено немецкими крестьянами. Чехов мы переселим в Сибирь или на Волынь – мы определим для них резервации в новых государствах федерации. Чехов надо убрать из Европы. Пока они здесь, они всегда будут очагом гуситско-большевистского разложения»[143]. В 1937 г. появился план нападения на Чехословакию под кодовым названием «Грюн». Мюнхенское соглашение, подписанное 30 сентября 1938 г. главами правительств Великобритании, Франции, Германии и Италии без участия Чехословакии, дало возможность Гитлеру приступить к ликвидации Чехословакии, не прибегая к военной силе[144]. Согласно воспоминаниям У. Черчилля, на Нюрнбергском процессе генерал-фельдмаршал В. Кейтель на вопрос, заданный ему представителем Чехословакии полковником Эгером о том, напала бы Германия на Чехословакию в 1938 г., если бы западные державы поддержали Прагу, ответил: «Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии»[145].

15 марта 1939 г. Чехословакия как государство перестала существовать после германской оккупации всех чешских земель и провозглашения так называемого «протектората Чехии и Моравии»[146].

Несмотря на то что правящие круги Польши рассчитывали на тесные отношения с нацистской Германией[147], однако еще задолго до 1939 г. нацисты планировали ликвидацию поляков и Польского государства. Так, в 1927 г. Розенберг писал, что ликвидация Польского государства является конечной целью Германии, а поляки, чехи и другие «неполноценные» в расовом и политическим отношении народы должны быть выселены дальше на Восток[148].

Согласно записям Геббельса в дневнике, Гитлер накануне нападения на Польшу 22 августа 1939 г. в обращении к главнокомандующим родами войск заявлял: «Я найду пропагандистский предлог для начала войны, независимо от того, будет ли он внушать доверие или нет. В развязывании и ведении войны имеет значение не право, а победа. Никакой жалости. Жестокость… Нужна величайшая жестокость… Полный разгром Польши является военной целью. Быть быстрым – такова главная задача. Преследовать до полного уничтожения»[149].

Спустя несколько дней после нападения на Польшу 18 октября 1939 г. начальник генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер сделал в своем дневнике следующую запись о замыслах нацистов в отношении режима в этой стране и судьбы поляков: «Мы не хотим оздоровления Польши… Плацдарм для будущих действий немецких войск… Низкий жизненный уровень должен быть сохранен. Дешевые рабы. Из польских областей, отошедших к Германии, следует выбросить весь сброд. Администрация в Польше должна объединять в своих руках все полномочия, кроме военных. Настоящая же власть только одна – генерал-губернатор. Добиться полной дезорганизации в экономике… Империя должна только обеспечить генерал-губернатору возможность закончить эту дьявольскую работу …»[150].

Накануне завершения польской кампании Гитлер вновь давал установку Кейтелю: «Жестокость и суровость должны лежать в основе этой расовой борьбы для того, чтобы освободить нас от дальнейшей борьбы с Польшей»[151].

В ноябре 1939 г. расово-политическое управление НСДАП подготовило меморандум о методах обращения с населением на аннексированной польской территории. Этот документ нацеливал исполнителей на то, чтобы все население подвергнуть расовому обследованию; элементы, «подходящие» в расовом отношении, следует онемечить, остальных – уничтожить или выселить. Указывалось, что поляков следует держать на самой низшей ступени материального и культурного уровня, чтобы «ценные в расовом отношении» элементы сами заявили о своем желании принадлежать к немецкой национальности. Если же так называемые «ценные в расовом отношении» поляки откажутся изменить свою национальность, «нужно отнять у них детей и отправить в Германию для онемечивания. Польская интеллигенция должна быть уничтожена или выселена на Восток»[152].

В отличие от захватнических планов в отношении государств Западной и Центральной Европы, где Гитлер не собирался менять основ их общественного и государственного строя, планы нацистов и их союзников в войне против СССР имели принципиально иной характер. Известные ныне материалы, содержащие планы, директивы и другие разработки, связанные с подготовкой Германией войны против СССР, свидетельствуют, что гитлеровская верхушка заранее соединила военно-стратегическое планирование с программой проведения жесточайшей оккупационной политики на Востоке и с политическими целями этой войны[153].

11 января 1939 г. Гитлер в беседе с комиссаром «вольного города Данцига» заявил: «Все, что я предпринимаю, направлено против России, и если Запад настолько глуп и слеп, что не понимает и не видит этого, я буду вынужден договориться с русскими разбить Запад, а потом после его поражения всеми моими объединенными силами обрушиться на Советский Союз. Мне нужна Украина, чтобы нас нельзя было взять измором, как это было в последней войне»[154].

23 ноября 1939 г. Гитлер, выступая перед представителями высшего командного состава, объяснял верхушке вермахта, что Россия остается «опасной и в будущем». Однако выступать против нее можно было бы лишь тогда, когда будут развязаны руки на Западе[155].

Существовавший тогда советско-германский договор, заключенный в августе 1939 г., имел для Гитлера значение до тех пор, пока он был ему полезен. Уже позднее, в начале 1940 г. он дал понять своему ближайшему союзнику Муссолини, что не считает пакт с СССР настоящим союзом, а рассматривает его лишь как ограниченный по времени тактический маневр, который закончится после решения вопроса на Западе, чтобы затем возобновить борьбу с большевизмом в рамках своей «восточной программы»[156]